Глава седьмая
Прорыв

Он пронесся над мачтами кораблей, уцепившись за веревку, словно Тарзан, впервые ощутивший себя обезьяной. За мгновение под ним промелькнула чернота порта, разбавленная огнями редких костров и жаровен. Особенно врезались в память глупые лица пехотинцев сената, поднимавшихся по лестнице. Эти неповоротливые вояки и подумать не могли, что устройство для подъема тяжестей можно было использовать таким образом. Чтобы не сжечь ладони, Федор перекинул через веревку кожаный ремень и набрал такую скорость, что едва успел затормозить с помощью того же ремня, прежде чем приземлился на палубу зерновоза, – веревка была натянута едва ли не вертикально.

Приземлялся он практически на ощупь, поскольку в пятно света попал лишь на мгновение, пролетая мимо костра на смотровой площадке, а затем снова канул во мрак. Торговый корабль, к которому крепилась веревка, тоже тонул в темноте, и Федор понятия не имел, как она там привязана. За время своего молниеносного полета он успел, однако, подумать о том, что лучше было бы спрыгнуть в воду, чем разбиться о мачту или палубу. Но воды под ним, увы, не было. Он пронесся над укрепленной камнем набережной, застроенной складами и заваленной всякими тюками, и устремился туда, где были пришвартованы корабли. Они стояли борт к борту, так плотно, что разглядеть между ними воду не представлялось никакой возможности. И, чтобы достичь ее, проходилось приземляться сначала на корабль. Тем более что выбора у него не оставалось. Их заметили. И, судя по вспышке, не только их.

Чайка скорее почувствовал, чем увидел приближение мачты, но веревка вела не к ней, а гораздо ниже. Поэтому, едва набережная осталась позади, Федор, как мог, сгруппировался, помянул Баал-Хаммона и разжал руки, рухнув на палубу. Приземлился он удачно, прямо на корму. Грохнулся на мокрые доски палубы, перекатился через голову вперед и влип в неожиданно возникшее заграждение из мешков, набитых, к счастью, какой-то крупой.

– Твою маман, – выругался Федор, потирая ушибленное плечо и проверяя в первую очередь заветный горшок, надежно закупоренный от протечек. Тот был, к его большому удивлению, цел. Да и сам он был невредим. Тренированное тело спасло Чайку и на этот раз. Обошлось без переломов.

Федор встал на ноги, огляделся. Он стоял в двух шагах от трюмного проема, куда непременно улетел бы, если бы не куча мешков с крупой. Веревка была прикреплена к странному сооружению из блоков, установленному на корме. Рассмотреть это чудо прогресса он не успел. Глаза, уже давно привыкшие к темноте, быстро заметили двух человек, приближавшихся с носа корабля. В руках у них сверкнули широкие лезвия ножей.

– Держи вора! – крикнул один из матросов.

– Поживиться захотел? – крикнул другой, обходя заграждение из мешков. – Это ты пожар устроил?

– Да что вы, братцы, – в тон им ответил Федор, двинувшись навстречу ближнему и ожидая скорого прибытия подкрепления, – мы люди мирные. Сами ремесленники. Зря шум не поднимаем. А вам что не спится?

Вскоре он понял, что перед ним были купцы, испугавшиеся за свой товар, и поэтому не стал их убивать. Ловким ударом руки Чайка выбил нож из руки первого и ударом ноги отправил его за борт. Послышался громкий всплеск.

– Вода, значит, на месте, – успокоился Федор, переместившись под прикрытием мешков вдоль ограждения борта на нос корабля и одной рукой придерживая горшок с горючей смесью. Обидно было бы его разбить после всего, что случилось.

– Ах ты, собака, – бросился на него второй, – ну я тебе покажу, как честных купцов грабить!

– Никто вас и не грабит, уважаемый, – спокойно возразил Федор, отбивая выпад ножа, и, перехватив руку, нанес удар ногой в пах. Купец взвыл, выронив нож и опускаясь на колени.

– Мы просто мимо идем, а вы нам случайно подвернулись, – пояснил он, новым ударом ноги отправляя второго купца в полет, но на сей раз не в воду. Перекувыркнувшись назад, незадачливый купец свалился в трюм. Судя по глухому удару, летел он недолго и остался жив. Второй тоже плескался неподалеку, изрыгая проклятья на голову Федора, но не решался взобраться на борт, а греб, судя по удалявшимся звукам, к пирсу. Больше никто не попытался прогнать чужака с корабля. Поле битвы осталось за ним. Но это не особенно успокоило Федора. Огни факелов, что держали в руках стражники, уже спустились с лестницы и приближались по набережной.

В этот момент, словно спелые бананы с пальмы, на палубу один за другим посыпались его бойцы. Последним рухнул Летис, едва не проломив под собой доски. К счастью, и тут обошлось без увечий. Опыт никуда не пропал.

– Скоро солдаты сената будут здесь, – коротко пояснил Федор ситуацию, – поэтому мы переплывем эту гавань по воде и выберемся вон у того костра, на противоположной стороне. Если мне не изменяет память, там ворота. Пройдем их и мы в городе. А в воде нас искать не будут.

И добавил, уже не так уверенно:

– Во всяком случае, не сразу…

– Точно, – подтвердил Летис, потирая ушибленное колено, – они подумают, что мы скрываемся где-то на кораблях или на набережной.

– Вот именно, – похвалил его Федор, – за мной.

Но нырять не стал – переживал, что утопит горшок, на который у него еще были виды, – а осторожно сполз по веревке в воду и, держа горшок над поверхностью, стал выгребать одной рукой на середину акватории. Остальные просто сиганули в воду, не подняв даже брызг. Одеяние «ремесленников» позволяло плыть, не рискуя отправиться на дно под тяжестью доспехов.

В этот момент незадачливый купец выбрался на берег и бросился навстречу патрулю с криками «Воры!». На берегу возникла суматоха, когда он пытался остановить солдат своим криком и только сыграл на руку диверсантам, дав им чуть больше времени, чтобы скрыться во тьме. «Могут, конечно, за нами лодку послать, – возникло опасение у Федора, выгребавшего одной рукой и внимательно наблюдавшего за тем, что творилось на берегу, – но боги на нашей стороне. Авось пронесет».

Постепенно они отдалились от набережной метров на двести. Отсюда стало еще лучше видно, что творилось на берегу. Солдаты сената обыскали корабль, но не найдя никого, как и предполагал Чайка, бросились обыскивать соседние. То ли они не допросили второго пострадавшего купца о том, куда делись нападавшие, то ли решили, что в любом случае тем незачем уходить по воде. Но было похоже, что у них пока не возникло мысли обшарить акваторию торгового порта, тонувшую в темноте. И Чайка надеялся преодолеть большую часть расстояния, пока они до этого додумываются. А рано или поздно эта мысль должна была их посетить.

Впрочем, прорыв Урада сделал свое дело, отвлекая часть внимания на себя. Суматоха на стене еще не улеглась. Там что-то происходило. По гребню стены метались огни факелов. Однажды Федору даже показалось, что до него долетел отдаленный звон оружия. В общем, бойцы Урада устроили там настоящую заваруху, на первом этапе выполнив свою задачу полностью. «Только бы не все сразу полегли, – подумал Чайка, двигая уставшим плечом и еще приподнимая сильно мешавший плыть горшок над водой, – пробраться в город это еще полдела. Главное впереди».

Спецназовцы плыли, держась компактной группой. В одежде ремесленников, скрывавшей под ремнями ножи, еще как-то можно было плыть, но она все же сковывала движения, набрав воду. Чайка еще раз пожалел о том, что не захватил с собой из прошлой жизни акваланг или турбину для передвижения под водой. Но приходилось, как всегда, обходиться собственными силами. И он прогнал предательские мысли.

– Греби быстрее! – приказал Федор Летису, который находился ближе всех. – Что-то мне не нравится эта суматоха. Надо побыстрее добраться до ворот.

– Ну да, – согласился, отплевываясь, здоровяк, который не очень любил плавать, – я и сам бы рад быстрее вылезти на берег. Да только посмотри, сколько там солдат.

Федор был вынужден согласиться. То ли Урад перестарался, то ли их ночной визит оценили по достоинству и приняли за начало массового вторжения, но пробраться по-тихому уже не получилось. Вместо нескольких караулов на стенах к месту прорыва вызвали подкрепление. Чайка и все остальные видели, как позади них из освещенного факелами входа в караульное помещение, располагавшееся под башней, выбежал отряд пехотинцев, человек тридцать, и направился к месту «вторжения». Из другой «караулки», что виднелась у противоположного конца стены, также показался отряд, который устремился навстречу первому. Это соединение должно было состояться примерно на том самом месте, где Чайка со товарищи приземлился на палубу и ушел по воде. Это уже означало, что отступление невозможно. А благополучный прорыв между тем еще не завершился.

«Не знаю, что стало с Урадом и его людьми, – подумал Федор, выгребая изрядно уставшей рукой к берегу, – но и у нас перспектива веселая. Ладно, вариантов нет. По-тихому не вышло, будем пробиваться через ворота. По-наглому».

Вскоре они миновали середину акватории и стали приближаться к воротам, через которые Федор наметил прорыв. Там по-прежнему было тихо. Только человек десять караульных, которых он мог разглядеть отсюда сквозь лес мачт пришвартованных «грузовиков». Набережная и склады поблизости еще тонули во тьме, и Чайка надеялся, что его план прорыва сработает благодаря внезапности. Главное, чтобы не вмешался случай.

Группа из семерых «спецназовцев» медленно и осторожно приближалась к намеченной цели, как вдруг на дальнем «морском» берегу небо озарила новая яркая вспышка. В ее отсветах Чайка заметил, как на стене стража сражается с людьми Ксенбала, запалившими башню, в которой, судя по всему, располагалось одно из караульных помещений. Нападение стало полной неожиданностью для бойцов сената. Несколько человек, охваченных огнем, сами сиганули со стены в надежде допрыгнуть до воды. Но набережная была слишком широкой, и все они разбились о камни.

Не успел Федор порадоваться за Ксенбала, так эффектно «засветившего» свою группу, но выполнившего приказ, как заметил движение слева по курсу. От набережной, тонувшей во мраке, быстро отчалило судно, на котором вскоре зажглись факелы. В их свете Федор смог разглядеть, что судно не было простой лодкой, а солдаты носили непривычную карфагенянам форму. Это была бирема, полная римлян и направлявшаяся к месту новой атаки.

«Черт бы вас побрал, – напрягся Федор, сдавленным голосом приказав своим бойцам всем прекратить движение и просто держаться на воде до новых приказов, – вот уж никогда не подумал бы, что римляне будут защищать Карфаген от вторжения».

Но все происходило именно так. Люди Марцелла – а это были именно они, других римлян здесь не было – направились прямиком к противоположной стене через всю акваторию, чтобы перехватить лазутчиков в случае бегства этим путем. Видимо, у дальней «морской» стены солдат было не слишком много, все основные силы сената были сосредоточены у сухопутных рубежей, поэтому римлян использовали для защиты акватории торгового и военного порта. «Радоваться пока нечему, – решил Федор, барахтаясь на одном месте, чтобы не уйти на дно, и пристально вглядываясь то в приближавшуюся бирему, то в ту часть набережной, откуда она отчалила, – зато я теперь знаю, где стоят их корабли».

Бирема прошла прямо у них под носом, в каких-то пятнадцати метрах пересекла их курс. Чайка, Летис и все остальные отчетливо видели рыжие римские панцири, сновавшие за бортом, и Федор поймал себя на том, что его кулак сжимается в ярости, пытаясь нащупать рукоять кинжала. Несмотря на все что случилось с тех пор, как Ганнибал пошел против своего сената, для Федора было дикостью видеть римлян посреди Карфагена. Еще большей дикостью было то, что они чувствовали себя здесь, как дома, и никто их не убивал. Но Федор подавил эту вспышку гнева, заставив себя быть незаметным. Бирема проплыла мимо, а отсветы факелов не достигли группы финикийских солдат, головы которых виднелись над волнами. Римляне, спешившие на перехват одной группы лазутчиков, не заметили другую, буквально в двух шагах от себя.

«Ничего, – успокаивал себя Федор, пока бирема проходила мимо, – недолго вам осталось здесь расслабляться. Скоро я тут такое устрою, что вам мало не покажется. А Ксенбала вы не догоните».

– Быстро к берегу! – приказал Чайка, едва огни факелов удалились на приличное расстояние. – Надо достичь его до тех пор, пока еще кто-нибудь не приплыл. Выходим на камни и сразу атакуем караульных. Главное – внезапность.

Последние слова у Федора вышли не слишком уверенно, поскольку шума в акватории торгового порта уже было предостаточно. Стена горела в двух местах, повсюду сновали пехотинцы сената, римская бирема приближалась к «морской» стене, а далеко позади, в том месте, где они спустились с воду, готовились к отплытию еще две биремы. Скоро даже на воде должно было стать светло и шумно, а это как раз не входило в планы Федора Чайки.

Наконец, они добрались до противоположного края рукотворного озера. Неслышно пробираясь между пришвартованных бок о бок кораблей, Федор вдруг заметил, что запоздалый рассвет все же наступил. Небо стало быстро розоветь. А это было уже совсем нехорошо. Времени до тех пор, как растают последние клочья сумерек, оставалось совсем мало.

Поэтому он первым выбрался на каменную мостовую, ухватившись за ее край, едва выступавший над водой. Рядом виднелись сходни корабля, сброшенные с палубы вниз. К счастью, никто из римлян пока их больше не побеспокоил. Чайка не видел, чем закончилась история прорыва Ксенбала, было не до него. Главное, чтобы римляне не вмешались прямо сейчас в его дела, ведь остальные биремы были пришвартованы не больше чем в паре сотен метров левее.

Спрятавшись за сходнями, Федор осмотрелся и прислушался к окружавшим его звукам, поджидая, пока рядом соберется вся группа. На ближних кораблях было тихо. Там, либо никого не было, либо все спали. До ворот было не больше тридцати метров. Стражники у ворот, а их оказалось одиннадцать человек, по-прежнему доедали свое мясо, как будто ничего не происходило, пили вино и балагурили, весело поглядывая на происходившую в других углах порта суматоху с поджогами. Выглядели они так, словно вообще не боялись никакого нападения и не верили в его возможность.

«Похоже, нам повезло, – не поверил своему счастью продрогший и уставший Федор, – этими воротами управляет какой-то ленивый вояка. Сейчас мы его накажем».