– Греки только посредники, – нехотя признался Веран, – это золото к нам издалека пришло, чтобы мы против вас воевали.

– Издалека? – поднял брови Ларин: – Это кто же столько золота не пожалел, чтобы скифов друг на друга натравить? Чтобы Палоксай против Иллура пошел?

– Не знаю, – прохрипел Веран, когда на его шее выступила красная полоса, – я только казначей. Мне приказано было принять бочонки и перевезти незаметно в Урканак. Иседон сам с греками договаривался. А может, и Палоксай.

Леха сделал знак рукой, и Токсар опустил клинок. Адмирал отошел в дальний конец комнаты, размышляя о чем-то. И вдруг обернулся к Верану, все еще стоявшему на коленях в ожидании своей участи.

– Так ты сказал, что Иседон тебя только вчера прислал. Значит, он тебя с золотом в Урканаке еще ожидает?

– Да ведь армия Иллура уже почти разбила гетов. Скоро и нам конец придет, – проговорил Веран. – Бежать, наверное, собирается с этим золотом к грекам. У него на побережье корабль есть. И меня с собой взять должен… был.

– Бежать, – повторил Леха, усмехнувшись, – и царя своего бросить. Вот сволочь. Хотя оба хороши. Ну да ладно, ты поживи пока, а мы к Иседону наведаемся. Много там солдат?

– Вчера было всего три сотни, – почти радостно ответил казначей, услышав, что его не собираются казнить прямо сейчас, – вся конница ушла с Палоксаем. Здесь почти нет солдат.

– Отлично, – кивнул Ларин и, сделав знак охранникам увести пленного, направился к выходу в сопровождении Токсара.

Едва оказавшись на крыльце, адмирал прислушался. К рассвету шум в городе затих. Увидев адмирала, к нему подбежало сразу трое сотников, доложив о том, что сопротивление во всех районах города сломлено. Одним из сотников был Уркун.

– Отлично, – повторил адмирал, которого так и подмывало быстрее покинуть Тернул и отправиться во дворец Палоксая.

– Бери своих людей, – нехотя выслушав доклады, приказал он Уркуну, – и приведи остальных наших бойцов. Раздобудь здесь всех лошадей, что найдешь. Мы немедленно выступаем.

Но не успел Уркун дослушать приказание, как снаружи раздался до боли знакомый шум, в который вплеталось ржание коней. Повернув голову на скрип, Леха увидел, как в конце улицы, упиравшейся в главные ворота, солдаты поспешно закрывают их.

– Что это? – нервно спросил он Токсара, хотя предчувствие подсказывало ему, что к Иседону он уже опоздал.

Не дожидаясь ответа, Леха первым бросился на стены и, поднявшись по каменной лестнице, увидел ответ сам. Вокруг города в предрассветных сумерках, охватывая его широким кольцом, скакали сотни всадников. Одеты и вооружены они были как скифы. Но Леха уже с первого взгляда различал, кто из скифов воюет за Иллура, а кто против. Это были воины Палоксая, которых здесь даже на первый взгляд были тысячи. Унылым взглядом скифский адмирал проследил за тем, как конница противника отрезала его от дороги на Урканак, а затем и от побережья, окружив город.

– Твою мать, – выругался Ларин, стукнув кулаком по каменной кладке стены, словно хотел разрушить ее своим ударом, – теперь эта сволочь точно уйдет.

То, что он теперь сам находился в окружении и осаде, молодого адмирала волновало гораздо меньше, чем невозможность прямо сейчас скакать в Урканак, найти и убить предателя Иседона, подвергшего его таким унижениям. Он тупо, без ненависти, смотрел на всадников Палоксая, доспехи которых мелькали среди деревьев. Пока Леха находился в ступоре, окружение закончилось. Те, кто сунулся было к воротам, тут же были обстреляны, узнав таким образом, что Тернул в руках неприятеля. Послышались крики и ругань, которую Ларин воспринимал еще как во сне, продолжая думать о своем.

Более того, он увидел, как часть всадников, числом до нескольких сотен, свернула на лесную дорогу, ведущую в Урканак. «Интересно, – как-то отстраненно подумал Ларин, – Палоксай их защищать город послал или присмотреть за Иседоном, чтобы не сбежал?»

В этот момент над его головой просвистела стрела, прилетевшая со стороны леса. Этот звук быстро вывел морпеха из ступора и задумчивости. Что будет дальше, известно только богам, а ему, как старшему по званию, надо было организовать оборону. Чтобы продолжать поиски Иседона, для начала следовало отбиться здесь. «Золото, конечно, у меня осталось, – со слабой надеждой опять подумал Леха, – может и обождет. Тем более теперь».

Стрелы вокруг засвистели с утроенной силой. Несколько сраженных скифов рухнуло вниз, свалившись в заполненный водой ров. Но это было так, для острастки. На приступ пока никто идти не собирался, да и не заметил Леха наметанным глазом нигде пехотинцев. Всех греков они перебили, а среди вновь прибывших наблюдалась только конница.

– Сотников ко мне, – приказал Леха Токсару, окончательно прогнав недобрые мысли. Война есть война.

И сам отправился в главную башню, которая была самой высокой среди всех башен Тернула. Там он, спустя полчаса, выслушав доклады, узнал, что в его распоряжении осталось около восьмисот пехотинцев, за вычетом потерь от вчерашних сражений на воде и ночного боя.

– Ну с такой силой мы тут долго продержимся, – решил адмирал, вставая со скамьи.

– Им не добраться до кораблей, – вставил слово Токсар, – береговая стена не даст. В крайнем случае, мы можем быстро уплыть.

– Конница города штурмовать не умеет, – отмахнулся Леха, – она в поле хороша. А я не для того столько народа положил, чтобы сразу в бега подаваться. Посидим пока, подождем.

Он прошелся мимо своих сотников и поднялся на смотровую площадку. Осторожно выглянул из-за зубцов. Всадники Палоксая маячили в нескольких сотнях метров, не приближаясь. Бойцы Ларина то и дело пускали в них стрелы со стен. Ситуацию пока никто не обострял.

– Чует мое сердце, что это еще не конец, – проговорил Леха, обращаясь к Токсару, – золото у нас. И если командир отряда об этом узнает, тогда, может, и решится на штурм. Только хлопотно это будет. А если нет, то, может быть, и сами уйдут. Кто его знает, откуда они здесь взялись? Может, Аргим уже разбил орды Палоксая и это его остатки бегут из-за Истра.

Леха и сам не подозревал, насколько был прав. Окружив город, конница расположилась вокруг него, но не предпринимала активных действий. Переговоров с захватившими его бойцами никто не вел. Видимо, командиры этого воинства не рассчитывали обнаружить захваченной крепость посреди страны и отправили гонцов в Урканак. Но Леха, поглядывая на все это с безопасной высоты, печенкой чуял, что и там не все в порядке. Иседон ведь мог сбежать и без золота. Когда пятки горят, то уже не до денег. Быть бы живу. Хотя наверняка этого утверждать не мог.

И вот когда первый день этого «стояния на Истре» подходил к концу, с запада были замечены приближавшиеся к городу по берегу новые отряды всадников. И на сей раз – ошибки быть не могло – это была конница Аргима. Окружавшие город войска пришли в движение, часть выступила навстречу противнику. Но большая часть осталась на месте.

Удар скифской конницы был сокрушителен. Наблюдая разыгравшееся сражение у стен города, Ларин был просто в восторге. Сопротивление солдат Палоксая было сломлено буквально с ходу, а, заметив прорыв, оставшиеся у города войска, вместо того чтобы прийти на помощь своим, пустились в бега по дороге на Урканак. Всего за несколько часов от некогда мощной армии не осталось и следа. Очистив окрестности города, преследователи устремились за ними. А когда обнаружили, что город был занят соплеменниками, удивлению их не было предела.

Сразу поле того, как бой был закончен, Леха решился открыть ворота и выйти на встречу воинам «освободителям».

– Я Ал-лэк-сей, кровный брат Иллура, – заявил он, останавливаясь в десяти шагах. – Ну, кто старший?

Спросил это Ларин, строго поглядывая на всадников, подъехавших к воротам в главной башне. Они выглядели усталыми. Кое-кто был даже ранен. И не мудрено, ведь только что в клочья разметали остатки орд Палоксая.

– А меня ты уже не узнаешь? – услышал он в ответ и, приглядевшись, узнал в одном из всадников, лицо и доспехи которого были измазаны кровью врагов, самого Аргима.

– Вот это да, – едва не поперхнулся Леха, – не узнал. Богатым будешь.

Тем же вечером, почти без всякого сопротивления, корпус Аргима занял Урканак. Ларин лично осмотрел царский дворец, но не обнаружил там никаких следов Иседона. От пленных охранников пустого дворца, удалось выпытать, что старейшина еще вчера сбежал на конях с несколькими слугами по лесной дороге. Но куда именно отправился и что с собой увез, никто, конечно, не знал.

– Сбежал, сволочь, – снова расстроился Леха, – ладно, хоть золото я не дал ему увезти.

– Какое золото? – удивился Аргим, прищурившись.

– Я же говорил, – ухмыльнулся адмирал, – богатым будешь.

Осмотрев дворец, они вернулись обратно в Тернул. Там стоянка для армии и флота была удобнее. Аргим не выразил желания оставаться здесь. И вскоре Леха понял почему.

В наступившей темноте костры горели по всему берегу, представляя собой грандиозное зрелище. Ни о какой конспирации не было и речи. Скифы уже почувствовали себя полноправными хозяевами на этих берегах. Потрепанный в недавних боях десятитысячный корпус, который привел с собой Аргим, получил наконец заслуженный отдых. Бравый Адмирал сегодня тоже пировал со скифами у костра, предоставив ненадолго моряков самим себе. Токсар и без того знал, чем их занять.

– Значит, говоришь, рассеяли всю армию Палоксая? – переспросил Леха, отпивая вино из чаши, на пузатых боках которой играли отблески пламени, – и вся Малая Скифия теперь наша?

– Да, – подтвердил Аргим, откусывая жирный кусок только что зажаренного на огне мяса от косточки, – царь убит. А слуги его разбежались. Весь правый берег до самого моря наш. А теперь и левый. Больше против нас здесь воевать некому.

Леха помолчал, сообразив вдруг, что все земли вдоль побережья моря от Крыма до берегов Истра теперь стали владениями Великой Скифии. То есть его кровного брата. Это был огромная территория, во много раз превосходившая сам Крым. И, судя по всему, это было только началом. Где проходят границы желаний Иллура, Леха даже не догадывался.

– Денек отдохнем, – заявил вдруг Аргим, перестав жевать, – а послезавтра выступаем вверх по реке. Иллур ждет. Геты еще не сломлены. Ты с кораблями отправляйся следом.

– Ясно, – кивнул Леха, сжав чашу, в которой еще плескалось вино, – но Иседон ведь ушел от нас, вдруг он организует новую армию из тех, кто разбежался? Ты их вылавливать по лесам разве не будешь?

– Оставлю здесь пару тысяч всадников, – кивнул Аргим, – но скоро они поймут, что война проиграна и сами сдадутся. Вот увидишь, пройдет совсем немного времени, как они придут проситься на службу. И твой Иседон тут не поможет. Эта война для него проиграна.

– И мы возьмем всех, кто придет? – удивился адмирал, все же подумав, что рано еще списывать Иседона со счетов. Впрочем, старейшина военачальником не был. Его удел – интриги плести. Так что, Аргиму виднее.

– Возьмем, – как ни в чем не бывало ответил Аргим, – они ведь тоже скифы. Только оставшиеся без своего царя.

– Ну за новым царем дело не станет, – усмехнулся Леха, вспомнив кровного брата.