На чердаке пахло мышами, пылью, смолой, тряпьем и гнилой бумагой. В общем – тухлой древней ветхостью, неудивительной для доходного дома полуторавекового возраста. На кровле – горбыль с разлохмаченным обзолом, поверх которого лежало гулкое кровельное железо; кирпичи в дымоходах невесть когда топившихся печей ныне потрескались и расслоились, по углам висел лохмотьями никому ненужный черный пергамин, на полу пылился толстый слой хрусткого керамзита…
Именно равномерный треск керамзита и выдал появление здесь рыжеволосой девушки лет семнадцати, пухленькой и круглолицей, с маленькими голубыми глазками под тонкими русыми бровями. В ее ушах поблескивали серебряные серьги с бесцветными гранеными камнями, подозрительно большая грудь распирала длинный синий свитер, а ноги прятались в аккуратно вытертые голубые джинсы.
Шумно прокравшись по чердаку, рыжая гостья остановилась возле брошенного между двумя стропильными подпорками драного пятнистого матраса, покрутила головой и тихо позвала:
– Золотарев! Степан! Ты здесь?
– Ирина Алексеевна? – Из-за находящегося в отдалении дымохода выступил паренек на вид немногим старше гостьи, русоволосый и плечистый, с чуть вздернутым носом; одетый во фланелевую рубашку и штаны из плащовки со множеством накладных карманов. – Что вы тут делаете?
– Золотарев! – Девушка, громко потрескивая керамзитом, направилась к нему. – Так вот ты где, оказывается, живешь?
У парня сперва поползли вверх брови, затем на губах появилась ехидная усмешка:
– Как же вам удалось об этом догадаться, Ирина Алексеевна? Наверное, я не принимал душ несколько дней, и от меня дурно пахнет? Или у меня измятая и грязная одежда, которую я не меняю уже целый месяц? И здесь вокруг разбросаны учебники, с которыми я хожу в школу?
– Я поняла, что с тобою что-то неладно, и проследила за тобой, – с прежней уверенностью продолжила гостья. – Теперь понятно, почему у тебя нелады с учебой и ты постоянно остаешься второгодником! Тебе просто негде… жить…
Чем дальше, тем менее напористой и обличающей становилась речь девушки. Под саркастическим взглядом паренька она, похоже, и сама начала догадываться, сколь радикально отличается внешность ее ученика от облика обычных обитателей чердаков и подвалов.
– Все в порядке, Ирина Алексеевна, я отлично вас понимаю! – примирительно вскинул ладони паренек. – Тлетворное влияние Голливуда, мексиканские сериалы долгими вечерами, душещипательные истории о бедных сиротках, спящих на теплотрассах с модельными стрижками на головах, разгуливающих по подвалам в костюмах от Армани и ковыряющихся в помойках с маникюром за триста баксов. И которых нужно обязательно спасти от голодной смерти, пахнущей пирожными и шампанским. Увы, до их уровня я явно не дотягиваю. Я просто люблю гулять по чердакам.
Степан Золотарев пожал плечами и широко развел руки.
– Любишь гулять по чердакам? – неуверенно переспросила девушка.
– Каждый сходит с ума по-своем… – начал было отвечать молодой человек, но тут улыбка внезапно сползла его с лица. Степан с напряжением посмотрел гостье через плечо и быстро пробормотал: – Но у вас наверняка есть на примете более интересные приключения, Ирина Алексеевна. Очень советую спуститься по другой лестнице.
– Почему, Золотарев?
– Уже неважно… – Степан метнулся вперед, сцапал Ирину и стремительно утянул за кирпичный дымоход, крепко зажимая девушке рот. Несчастная в отчаянии брыкалась в сильных руках, но вырваться не могла. Парень же наклонился и прошептал в самое ухо: – Если будешь дергаться, шуметь и кричать, они убьют девчонку. Ты, конечно, хочешь спросить, какую? Тогда смотри…
Он сделал шаг в сторону, вытягивая Ирину из-за трубы, и пленница увидела, как двое алкогольного вида мужиков затаскивают на чердак девочку в коротком легком платьице. Рот несчастной был заклеен скотчем, им же похитители примотали ее руки к телу.
Молодой человек вернулся назад и снова зашептал:
– Я могу ее спасти, но только если ты не поднимешь шума и не спугнешь их раньше времени. Иначе они со страху зарежут похищенную дурочку. Она их видела, она свидетель. Но если ты будешь сидеть тихо, я ее спроважу. Поняла? У тебя всего две секунды на размышление, с нее уже стаскивают трусы. Будешь молчать?
Ира кивнула – и рука с ее лица исчезла. И уже через миг она поняла, что осталась одна. Девушка ошеломленно покрутила головой, а потом осторожно выглянула из-за кирпичной кладки. Как раз в тот самый миг, когда уже навалившийся на жертву алкаш вдруг содрогнулся, словно от удара и поднялся:
– Ты сбрендил, Стас? Чего дерешься?
– А-а? – Второй мужчина, еще только полустянувший штаны, поднял голову и увидел, как его товарищ отлетел, словно от сильного удара. – Юрик, ты чего делаешь?
Острая боль прорезала его плечо, и тут уже Стас не стерпел:
– Ах ты, мразь! – Он вскочил и кинулся вперед, сходу ударив приятеля в челюсть.
Тот отлетел, врезался затылком в опору – и только поэтому устоял на ногах.
– Тупой говнюк!!! – Юра бросился на приятеля с кулаками. В завязавшейся драке оба забыли про пленницу и не заметили, как вдоль ее рук скользнул нож, срезая скотч. Невесть откуда взявшийся парень рывком поднял девочку на ноги и посоветовал:
– Беги!
Пленница не заставила себя упрашивать и молча кинулась к выходу – отклеивать скотч с ее рта парень поленился. Цыкнув зубом, спаситель повел плечами и направился в другую сторону.
Драка уже заканчивалась. Один алкаш, размазывая локтем кровь по лицу, пинал ногами другого, пытаясь попасть ногой в зубы:
– Тварь! Мразь! Ублюдок! Еще раз попадешься мне на глаза, убью!
Устав избивать беспамятную жертву, он повернул голову – и наконец заметил самое главное:
– Эта потаскуха сбежала! – Мужчина еще раз со всех сил ударил дружка и кинулся к лестнице.
В этот же самый миг Степан сзади похлопал Ирину по плечу, затем провел ладонью по волосам учительницы:
– Ну вот и все, можете снова дышать, – негромко разрешил он. – Дело кончено, пошли отсюда.
Ирина громко взвизгнула от неожиданности и развернулась:
– Черт, как ты здесь оказался?! Ты же был там!
– Я умею очень быстро бегать, Ирина Алексеевна, – «походил» пальцами молодой человек. – И вам советую. Представление окончено, айда отсюда, пока нас не заметили.
– Подожди, его же нельзя бросить просто так! – распрямилась девушка, выглянула из-за дымохода и указала на избитого алкаша. – Нужно вызвать скорую помощь, ему требуется врач!
– Все, что ему требуется, так это нож в печень, чтобы уж точно больше не поднялся, – пожал плечами Золотарев. – Чем таких уродов меньше, тем лучше.
– Как ты можешь так говорить, это же человек!
– Человек, Ирина Алексеевна, – наставительно поведал паренек, – есть существо общественное. А эти двуногие субъекты законов общества не признают. Так что в реальности они являются всего лишь опасными животными, подлежащими утилизации во имя общей безопасности. К сожалению, папа делать этого не разрешает. Учит держаться за чертой. Но спасать уродов я тоже не собираюсь.
– Ты что говоришь, Золотарев?! – задохнулась девушка. – Ты сам-то себя слышишь?! Ты считаешь, что есть люди первого и второго сорта?!
– Вообще-то да, – честно признался тот. – Есть те, кого нужно спасать, и те, кого требуется останавливать. Первые важнее. Но если вы думаете иначе… Он ваш!
Паренек сделал прощальный жест ладонью и с громким керамзитным похрустыванием отправился к лестнице.
В глубине души Золотарев испытывал огромное облегчение. В конце концов, лишние связи в этом мире ему только мешали. Хотя рыжая остроглазая девица Степану чем-то понравилась. Может быть, детским наивным авантюризмом? Надо же такое придумать: попыталась спасти его от тяжкой доли бомжатничества!
Золотарев даже улыбнулся, представив себе ее фантазии…
– Ладно, – прошептал он себе под нос. – С глаз долой, с сердца вон. Одной проблемой меньше.
Но едва Степан успел спуститься до площадки третьего этажа, как сверху послышался быстрый топот. Молодой человек остановился и разочарованно покачал головой:
– А как же несчастный бомж, Ирина Алексеевна? – укоризненно спросил он и вскинул пальцы буквой «V». – Второй сорт?
– Он явно дышит и пострадал не сильно, – выдохнула запыхавшаяся девушка. – А ты… Откуда ты его знаешь? Откуда ты знал, что они притащат на чердак девочку? Ты с ними заодно? Но тогда почему ты ее спас?
– М-м-да… – только теперь начиная осознавать непоправимое, Степан с силой потер лоб костяшкой указательного пальца. – Скажите, Ирина Алексеевна, а если я попрошу вас просто забыть все, что вы увидели за последние полчаса, вы согласитесь?
– Как это «забыть»? – не поняла девушка. – Ты так шутишь?
– Так я и думал, – сильно поморщившись, вздохнул Золотарев. – Не прокатило. Папа меня убьет…
– Что сделает? – заметно побледнела учительница.
– Это было образное выражение, – успокоил ее паренек, достал из кармана телефон, мельком глянул на экран. – У меня до тренировки еще полтора часа. Вы не против, Ирина Алексеевна, если я приглашу вас на чашечку кофе?
– Так ты знаком с этим бомжом? – вскинула палец куда-то вверх девушка.
– Вы отказываетесь?
– А-а-а-а… – Девушка не сразу вникла в суть вопроса. Но все же сообразила и резко кивнула: – Да!
– Что «да»? – терпеливо уточнил молодой человек.
– Я согласна.
Спустя четверть часа они уже сидели в полупустом кафетерии, за столиком с двумя чашками «американо» и блюдцем с тремя пирожными. Четвертое Золотарев сразу отправил в рот, после чего предложил:
– Давайте, Ирина Алексеевна, я сам расскажу, как все произошло? А вы меня, если что, поправите. Хорошо?
Девушка кивнула. Степан сделал пару глотков из своей чашки и заговорил:
– Вас прислали в нашу школу на практику из училища, третий курс. Вы увидели ученика, который аж три раза оставался в разных классах второгодником, и решили спасти его заблудшую душу и наставить на истинный путь. А поскольку правильный, идеальный, рафинированный неудачник должен происходить из неблагополучной семьи, быть избитым и вечно пьяным сиротой, вы решили выследить мою берлогу, обнять, пожалеть и приютить. Правильно?
– Я спрашивала твою «классную», – призналась молодая учительница, не прикасаясь к угощению. – Она сказала, что у тебя дома все хорошо, несколько раз «собес» проверял, что жалоб нет, и все идеально. Просто ты глупый и не тянешь программу. Но ведь ты совсем не дурак! У тебя по математике одни пятерки! Да и по тебе видно… В общем, я решила, что они отнеслись к тебе… Ну, поверхностно, для галочки. И попыталась проследить сама.
– Отлично, Ирина Алексеевна, я очень за вас рад, – отпил еще пару глотков паренек. – Вы решили оказать мне покровительство, бескорыстную помощь. У вас светлая душа, чистые помыслы и открытое сердце. Примите мое восхищение. Это я не шучу, это честно. По справедливости я тоже обязан отплатить вам добром. Так что вы пирожные кушайте, кушайте, не стесняйтесь. С моей стороны это есть скромное выражение благодарности. Но что до меня, то я учусь совсем в другом заведении и по другой программе. И там я отличник. А сюда, в вашу школу, меня записали исключительно для того, чтобы я научился общаться с обычными людьми, не из семьи. Знакомиться, дружить, расставаться, правильно поддерживать контакты. Очень важная практика. Так что у меня все хорошо, можете не беспокоиться.
– А как же все то, что случилось там, на чердаке?! – вскинула палец девушка. – Ты так и не сказал, кто эти люди, кто эта девушка, откуда ты о них узнал и почему спас? И как ты вообще это сделал?
– Это часть моей учебы, – пожал плечами Степан. – Находить точки перегиба. Добиваться результата, оставаясь незамеченным. Побеждать невидимкой. Это моя судьба, мой долг, мое предназначение. Ради этого я живу.
– Это просто слова, Золотарев! Ты не ответил ни на один вопрос!
– Учитывая ваши чистые помыслы, Ирина Алексеевна, я исполню ваше желание и расскажу вам чистую правду, – снова прихлебнул кофе паренек и съел второе пирожное. – Я потомственный колдун из тайного братства чародеев. Я должен спасти этот мир от нашествия оборотней. Ну, а пока тренируюсь на «хомячках», – весело подмигнул он. – Сиречь, на тех, кто под руку подвернется. Реальные поединки, пусть даже столь жалкие, всегда полезнее учебных схваток. Постоянные спаринг-партнеры предсказуемы. Поэтому всегда нужны свежие противники со стороны. Не знакомые.
– А-а-а, ты колдун… – сразу потухла взглядом девушка. – Тогда, конечно, все понятно…
– Сразу все? – вскинул брови паренек.
– Не беспокойся, все хорошо, – поджалась недоучившаяся учительница. – Ты только не нервничай, я тебе верю. Ты, конечно, колдун. Хороший, умелый колдун. Я уверена, тебе удастся спасти мир. Ты победишь всех оборотней и станешь правителем Земли. Все хорошо. Хочешь, я провожу тебя домой?
– Спасибо, Ирина Алексеевна, но не стоит, – скривился Степан и одним глотком допил кофе. – Мне еще нужно встретиться со своим психиатром!
Он вскинул руки, щелкнул пальцами – и разлетелся темным облаком бабочек-шоколадниц.
Девушка взвизгнула, шарахнулась назад, вскочила и отбежала на несколько шагов, отмахиваясь руками.
Впрочем, бабочки к ней приставать не стали и быстро скрылись какие в дверь, какие на кухню, а какие в вентиляцию.
Посетители и продавщица за прилавком повернули к Ирине головы, смотря кто с удивлением, кто с жалостью. Никто из присутствующих ничего странного в исчезновении собеседника девушки, похоже, не заметил…
Серое марево, покрытое множеством разноцветных светлячков, походило на ночное небо – однако звезды, что перемигивались перед внутренним взором воспитанника древнего братства, постоянно перемещались, становились то ярче, то тусклее, иногда разгораясь в маленькие солнышки, а иногда вовсе угасая, сходились и раскатывались, сливались в яркие Млечные пути…
Вот только происходило все это на ткани мироздания, ощутимом исключительно через глубокую медитацию. В реальном же мире, в распускающемся под весенним солнцем парке Победы – радостно щебетали птицы, натужно жужжали первые, сонные шмели, проносились мухи, шелестели ветви берез, широко растекался едковатый аромат свежевскопанных клумб, в которые садовники уже успели высадить тюльпаны, нарциссы и неизменные маргаритки.
– Я должна тебе кофе.
Степан вздрогнул, открыл глаза и убрал руки, раскинутые на спинке парковой скамьи.
– Вы меня преследуете, Ирина Алексеевна?
– Совсем немножко, Золотарев. Не могу так сразу избавиться от привычки за тобой следить, – пухленькая рыжая практикантка, все в том же свитере и джинсах, уселась на скамейку рядом с учеником и поставила на колени матерчатую сумку. – К тому же, я должна тебе кофе. Ну, и еще, наверное, мне нужно извиниться.
– За то, что сочли меня сумасшедшим, который не способен перейти из класса в класс из-за диких тараканов в голове? – криво усмехнулся паренек. – Да пустяки, Ирина Алексеевна! Дело житейское.
– Я ничего подобного не говорила, Степан!
– Но подумали.
– Какая разница, кто о чем думает? – возмутилась девушка. – Важно не то, какие мысли у человека в голове, а то, как он поступает! Тебе, может быть, меня изнасиловать хочется? Я же тебя ни в чем не обвиняю!
– Какие интересные у вас идеи, Ирина Алексеевна! – восхитился паренек. – Вы уверены, что хотите стать именно учительницей? Может, лучше в прокуратуру?
– Судить человека нужно не по словам, а по делам! – не стала отвечать ему практикантка. – И, кстати, о поступках… Что это вчера было? В кафе?
Похоже, девушку привело на новое свидание отнюдь не раскаяние в почти открытом оскорблении, а банальное женское любопытство.
– Иллюзия, – пожал плечами чуть разочарованный Степан.
– М-м-м… – Девушка задумчиво потерла нос, потом открыла сумку и достала термос. – Ты кофе с молоком пьешь или без?
– Какой есть, тот и пью, – не стал привередничать молодой человек.
– У меня со сливками, – открутила колпачок-стаканчик Ирина, налила его почти до краев и протянула ученику: – Золотарев, а чем отличается колдовство от иллюзии?
– Качеством, – принял стаканчик паренек. – Фокусники для своих иллюзий обманывают внимание. Киношники обманывают зрение. Гипнотизеры обманывают чувства. Физики обманывают информационное восприятие. Я умею обманывать восприятие ментальное.
– Физики обманывают?
– Ну да, – пожал плечами паренек, прихлебывая горячий напиток. – Вы ведь знаете, что такое голограмма? На ней нет никаких картинок. Только волновой информационный пакет. Каковой мозг интерпретирует как картинку, неотличимую от реальной. Объемную, четкую, многогранную. Поддающуюся разглядыванию с разных сторон. Но в реальности картинки нет, голая информация. Радужный волновой пакет. В общем, чистый высокотехнологичный обман. Ну, а я умею морочить мозг напрямую… – Паренек допил кофе, провел пальцами левой руки вверх, и прямо из стаканчика выросла густо-зеленая роза с большущим алым бутоном. Степан протянул ее девушке: – Спасибо за кофе!
– Ой, колется! – удивилась девушка, едва только тронув цветок.
– Ваш разум сам достраивает необходимые картинке атрибуты, – пояснил Степан. – В этом и есть главное достоинство правильного, хорошо наведенного морока. Чтобы отличить его от реальности, нужно или перестать в него верить, или иметь активный защитный амулет. Поэтому в церквях или возле древних священных реликвий никакое колдовство обычно не работает.
– Это почему?
– Если голограмму подсветить неправильным светом, информация забивается мусором и мозг перестает ее понимать. Картинка исчезает. Амулеты работают точно так же. Они излучают свою ментальную информацию. Постороннюю. Накладываясь на колдовское воздействие, она превращает четкую картинку в бессмысленные помехи, и… – Золотарев щелкнул пальцами. Роза дрогнула и рассеялась легким дымком.
– Тебя послушать, и колдовство сразу кажется обыденным скучным ремеслом. – Девушка наполнила стаканчик снова. – Даже обидно.
– Любая высокоразвитая технология кажется магией для незнакомых с теорией неофитов. Вы сможете объяснить тайну сотового телефона великому Архимеду или конструкцию электрокара Леонарду да Винчи? Для них обоих эти устройства покажутся самым обычным колдовством. Хотя эти люди точно не дураки.
– Если это так просто, ты можешь научишь колдовать меня? – неожиданно спросила практикантка и скромно потупила взор.
– Оп-па! – охнул Золотарев. – Вы не перестаете меня удивлять, Ирина Алексеевна. То на чердаке отловите, то в магию после первого же фокуса уверуете. А как же материализм? Как же научный фундамент школы познания?
– Ты же сам только что объяснил, что ничего магического в колдовстве нет! Обычная технология иллюзий, вроде стереокино.
– Что, правда? – повеселел Степан.
Он ощутил, как случившаяся обида улетучивается. Нестандартно мыслящая девушка снова начала ему нравиться. Иллюзия в кафе не испугала ее, а привлекла. Ирина не упиралась, упрямо отрицая новое знание, а сразу потянулась к нему. Оставалась открыта и честна. И переполнена была наивностью, отчего казалась совершенно беззащитной, требующей покровительства.
Воспитанник братства поморщился и притворно вздохнул:
– А ведь и правда объяснил, мой косяк. Теперь придется отдуваться. Тем более, что у вас к колдовству есть предрасположенность. Вы рыжая, а все рыжие, как известно, ведьмы. К цвету волос идет парный ген.
– Я крашеная, – призналась девушка. – Это считается?
– Неужели ранняя седина, Ирина Алексеевна?
О проекте
О подписке