Цитаты из книг автора «Александр Прасол»

Пожары, случавшиеся чаще всего в холодное время года, приучили японских строителей невероятно быстро сооружать дома взамен сгоревших. Скорость их работы поражала иностранцев. Средний по эдоским меркам пожар, случившийся 29 ноября 1876 года, уничтожил 550 строений. Немецкий врач Эрвин фон Бельц (1849–1913), работавший тогда в столице, с изумлением записал в дневнике, что спустя всего 36 часов после пожара, когда пепелище еще не остыло, японцы соорудили несколько простеньких жилищ, в которых погорельцы могли хоть как-то укрыться от холода. По его словам, несколько сотен незатейливых домиков “выросло как по волшебству” [Оги, 1983].

Василий Головнин подтверждал: “Очень легко и удобно сломать японский дом, который весь состоит из нескольких небольших брусьев и тонких досок” [Головнин, 1816].

С поджигателями боролись жестоко. Их допрашивали, пытали, а добившись признания, без колебаний приговаривали к смерти. Потом целый день возили по городу и вечером казнили. Мужчин и женщин, взрослых и несовершеннолетних – всех. Двадцать восьмого декабря 1682 года 14-летняя девочка, приемная дочь городского овощника по имени Таробэй, на почве несчастной любви попыталась поджечь лавку. Была арестована 2 марта 1683 года, спустя 27 дней казнена на костре.

В конце XVII века современник так описывал столичные будни: “28 ноября и 28 декабря 1680 года случились большие пожары. Потом до февраля где-то горело каждый день, да не по разу, а по пять-шесть, а то и восемь-девять раз на дню. Все это были поджоги” [Тода, 1998].

В XIX веке британский ботаник Роберт Форчун писал: “Эти насосы представляют собой самое слабосильное приспособление из когда-либо виденных мной; напор воды в брандспойте вряд ли превосходит игрушечный водяной пистолет и недостаточен даже для полива грядок” [Сугиси, 2011].

сюда с супругами и детьми. Отчаянные крики женщин и детей, вырываясь из этого огненного моря, увеличивали ужас сцены… На следующее утро, почти в полдень, сильный дождь остановил пожар. Хозяин наш сказал нам, что 37 княжеских дворцов истреблены дотла и что более 1200 человек сгорели или утонули” [Зибольд и др., 1999].

Немецкий ботаник Энгельберт Кемпфер (1651–1716) так описал обычный эдоский пожар: “Двадцать второго апреля 1706 года в десять часов утра нам сказали, что в городе в двух лье от нашего дома вспыхнул пожар. Мы едва обратили внимание на эту весть, потому что пожары очень часты в Эдо и каждую ясную ночь где-нибудь горит, так что поздравляют друг друга с туманной ночью, потому что при дожде эти несчастные случаи реже”. Через два часа после сообщения о пожаре, на которое европеец не обратил особого внимания, его глазам предстало зрелище, “которое было страшнее всего, что можно выразить словами. Площадь была покрыта народом; тут развевались флаги князей, которых дворцы уже сгорели и которые прибежали

“Кроме домов людей знатных и богачей все прочие в японских городах строятся вплоть, один подле другого, и улицы весьма узки; от сего пожары у них бывают крайне опустошительны”, – писал в начале XIX века капитан российского флота Василий Головнин, проведший три года в японском плену.

У взрослых также были свои рубежи и опасности. С незапамятных времен японцы верили в существование “несчастливых лет” (якудоси), когда человек подвергался наибольшей опасности тяжело заболеть или умереть. В эпоху Токугава опасными для мужчин рубежами считались 25, 42 и 61 год, а для женщин – 19, 33 и 37 лет. Каждый предшествующий и последующий якудоси год также требовал повышенного внимания и осторожности. С учетом кадзоэдоси[4] от названных чисел нужно отнимать единицу, чтобы получить европейский возраст. Пятое мая – праздник мальчиков. Источник: НА Представления о “несчастливых годах” пришли в Японию вместе с китайским учением о инь и ян и вряд ли имеют научное объяснение. Во всяком случае сегодня они считаются в Японии предрассудками, хотя и могли основываться на каких-либо наблюдениях. Например, общеизвестно, что выход на пенсию является для человека, привыкшего к ежедневной работе, стрессом: это кардинально меняет его жизненный уклад, самооценку, самоощущение. Именно в 60 лет мужчины эпохи Токугава передавали дела старшим сыновьям и уходили на покой. В этом смысле критичность 61-летного возраста не кажется совсем уж надуманной. Что касается женщин, то многие рожали первого ребенка в 19 лет – очевидно, что роды также были существенным риском. А в 33 года женщина выходила из детородного возраста и ее роль в семье и обществе резко менялась.

куда ей еще деваться? Поэтому детскую смерть переживали легко. Хоронить ребенка младше семи лет вообще не полагалось – не человек еще. Тело просто уносили подальше от живых и оставляли в укромном месте.