Линкор «Мусаси»

Утром офицеры выгнали свои не занятые несением службы дивизионы на разминку – традиционную тренировку по рукопашному бою.

Широченная палуба линкора ничем не уступала спортивному стадиону средних размеров, и, несмотря на сильный леденящий ветер и возросшую качку, полураздетые матросы выстроились в несколько рядов, топая босыми ногами по мокрому настилу.

За всем этим с высоты надстройки, облокотившись на планшир мостика, наблюдал командующий японской эскадрой вице-адмирал Ибо Такахаси.

В дополнение к завыванию ветра до верха долетали дружные команды мичманов и крики матросов, выполняющих заученные упражнения.

Со стороны камбуза (откуда еще) вдруг потянулись аппетитные запахи, сумев как-то пробиться на самый верх, какими-то неведомыми путями, не иначе в открытую рубочную дверь.

«Странно, – мелькнуло у вице-адмирала, – в другие часы распорядка – в обеденное время или к ужину, этого, казалось, всепроникающего мирного запаха никогда так ощущалось. Наверное, наш разум, наши чувства и обоняние уже не так восприимчивы, всецело погрузившись в дневные служебные заботы».

Вой воздушной тревоги мгновенно очистил палубу от лишних людей, оставив только дивизионы ПВО, живо закрутивших башенками дальнобойной зенитной артиллерии, ощерившихся стволами многочисленных строенных автоматов.

На своих боевых постах замерли в ожидании напряженные фигуры заряжающих – наизготовку со стальными магазинными обоймами, бдительных наводчиков и офицеров со стеками, вглядывающихся в небо.

– Англичане, – Ибо Такахаси в очередной раз поднес к уставшим, не выспавшимся глазам большой морской бинокль, – союзнички американцев.

Он вдруг вспомнил то странное место, где они оказались после воскрешения.

«Что-то там говорилось – тем подозрительным неизвестным типом… по поводу поддержки американцев союзниками. Какой-то там „адекватный ответ“. И где же он, этот ответ? Хотя англичане пока еще не открывали огонь…»

Как и планировалось, в первой и неожиданной атаке им удалось соизмеримо разделаться с самоуверенными американцами, уничтожив авианосец и его эскорт с артиллерийских дистанций. Общий процент собственных повреждений даже не дотянул до расчетных.

Правда, этот плюс нивелировался отсутствием ремонтных баз, поэтому не имеющие возможности поддерживать крейсерскую скорость или получившие большие повреждения корабли бросили. Предварительно сняв команды.

Морякам было жаль топить свои израненные корабли, и их просто отпустили, предоставив своей судьбе, словно в весенних ручейках бумажные детские кораблики. Словно дав им последнюю надежду.

Кто-то заикнулся о возможности захвата их врагом, но все и так уже устали от смерти и потерь. Пусть плывут.

С некоторым запозданием вице-адмирал Такахаси даже нашел в оставленных кораблях некоторую пользу – на поисковых радарах американцев это лишняя засветка, а значит, отвлечение и распыление сил.

В распоряжении вице-адмирала оставался прекрасный и мощный корабль – линкор «Мусаси». Пеленгом шел вполне боеспособный линейный крейсер «Конго».

Россыпь эсминцев и крейсеров дополняли ударную мощь, но следующий ход, как ни крути, оставался за врагом.

Автономность уцелевших эсминцев сопровождения была ограниченной, да и крупные корабли нуждались в дозаправке, поэтому за время перехода Атлантики эскадра «высосала» до донышка не один танкер.

* * *

С появлением самолетов неприятеля боевые посты на японских кораблях были усилены сверх штатного расписания. Один за другим посыпались доклады о боевой готовности. Напряжение по людским нервам достигло высшего напряжения, но черные точки летательных аппаратов кружили на недосягаемом или малоэффективном для зениток расстоянии.

И по-прежнему – атаки с воздуха не следовало.

Стоявший рядом командир линкора капитан I ранга Тосихиро Иногути снова предложил открыть огонь из зенитного оружия, но адмирал молча отрицательно мотнул головой. Погодные условия были отвратительные – ветер резкими порывами срывал с больших покатых валов волн пенные белые барашки, выбрасывая брызги на метры, нещадно накатывая на борта. Дым из труб порой застилал пустынные палубы кораблей, и лишь огни ратьеров мелькали, напоминая о том, что экипажи по-прежнему бдительны и только ждут команды.

«Представляю, как их там, в эсминцах болтает, – подумал Такахаси, – о какой прицельной стрельбе эскорта может идти речь! Это нас здесь с полным водоизмещением и не шелохнет почти^[24]. При таком волнении эсминцы нас только тормозят».

– Эффекта ноль, только отпугнем. Пусть выжидают. Может, они расслабятся, и тогда вдруг удастся отстреляться наверняка, – коротко, словно выплевывая фразы, произнес вице-адмирал. – А пока пусть команды поста двухкоординатного дальномера и особенно посты «94» и «89»^[25] производят упреждающие вертикальные и горизонтальные расчеты для этих типов самолетов. Не очень-то они и скоростные.

И без перехода спросил:

– Американцы по-прежнему глушат радиосвязь?

– Неопределенно, – ответил капитан Тосихиро Иногути, – сигналы периодически пропадают, но прямая видимость позволяет общаться с мателотами. Если нам удастся продержаться до захода солнца…

– И не надейтесь, тем более что для их приборов слежения и наведения темнота не особая помеха.

– Как знать, как знать, – пробормотал Иногути и тут же осекся – адмирал не любил пустой риторики.

– Самолеты явно с авианосца, под брюхом у них болтается достаточно оружия, почему же они не атакуют? – Вице-адмирал даже не обратил внимания на смущение офицера, а после короткой паузы сам же ответил на свой вопрос: – Они чего-то выжидают! Думаю, на нас выводят корабли с тяжелым противокорабельным оружием, а?

– С «Конго» пришло сообщение, – отвлекшись на офицера связи, доложил флаг-капитан, – их «восемьдесят девятый» пришел в негодность после боя.

– У нас остались еще целые самолеты? – Такахаси словно проигнорировал последнюю фразу штабного офицера. По лицу вице-адмирала можно было понять, что он решает какую-то сложную задачу и не находит решения.

– Шесть машин мы еще можем запустить, с небольшим интервалом. Остались разведчики и на легких крейсерах. Но приводниться в такую погоду, не погубив при этом машину, невозможно.

– Пусть приготовят их к старту. Что докладывают наблюдатели за горизонтом и офицеры радарных систем?

Старший офицер не по-уставному пожал плечами:

– Мы по-прежнему не видим противника.

– Сколько на данный момент их самолетов барражирует в воздухе? Семь?

– Так точно. Кстати, наблюдатели докладывают, что они пять минут назад что-то сбросили в море. Если бы это были торпеды – мы бы уже знали. Возможно, это акустические буи.

Неужели они предполагают наличие наших подлодок? Абсурд, субмарины эскадренную скорость не поддержат никоим образом.

– А если это пустые дополнительные баки с горючим? Вы понимаете? У них кончается топливо, а они не улетают, – вице-адмирал вопросительно посмотрел на старшего помощника.

Не получив ответа, Такахаси тяжело кивнул, словно найдя своим мыслям подтверждение. Он чувствовал нарастающее напряжение. В такие минуты он больше доверял своей интуиции, чем логике и расчету, тем более что в этом мире невозможно переиграть противника со сложнейшими вычислительными машинами.

– Теперь они нас на пушечный выстрел не подпустят. Мы ничем не сможем ответить. Это будет наш последний бой, а точнее, избиение, – и вдруг, приняв решение, дал команду: – Прикажите по эскадре: открыть зенитный огонь по воздушным целям противника, самолетам взлет и атака, кораблям рассеяться и… выбирать свой путь к смерти самим.

Союзные силы

Иногда снижаясь и пока лишь имитируя атаку, пилот истребителя-бомбардировщика «Харриер» флайт-лейтенант Элфи Бенсон так и порывался «пощупать» из пушек строгие борта и надстройки самурайских кораблей.

Между авиагруппой и союзными эскадрами поддерживался постоянный радиообмен, и летчики прекрасно были осведомлены о готовящемся ракетном ударе противокорабельными ракетами. В наушниках уже гнусаво искаженным помехами голосом отсчитывались цифры обратного отсчета.

«Ведомый», выполняя задание командования, отрапортовал о готовности включить аппаратуру цифровой записи.

Больший интерес, конечно, представлял японский громила-флагман (где еще такого увидишь), но при всех попытках не упускать из виду все, что происходит внизу, флайт-лейтенант Бенсон прозевал катапультный взлет самолета с кормы линкора.

Тем не менее на приборной доске замигали лампочки чувствительной аппаратуры локационного обнаружения – в небе появился еще один летающий объект.

Впрочем, локатор сразу потерял вражеский самолет – японский пилот поначалу взмыл на сотню метров, сразу же сменил режим полета на бреющий.

Четыре следующих аэроплана с японских броненосцев взлетели более аккуратно, низко стелясь над водой, однако их старт уже не укрылся от встревоженных наблюдателей.

«Ты смотри! В такую болтанку умудрились взлететь на этих фанерных этажерках», – подумал летчик, вслух же быстро известил в эфире:

– Внимание! «Пенсионеры» выпустили самолеты!

– Поясните, ноль-седьмой! А-а-а! Понял! Вижу!

* * *

В это же время произошел старт первых ракет RGM-84 «Гарпун» с американских кораблей.

Пальнуть «Томагавками» так и не решились – честно попытались провести предварительную подготовку, вводя данные в головки самонаведения, но…

Фрегаты выпустили по 8 ракет, два эсминца по 10 ракет с дистанции 90 километров.

Крейсер с предельного расстояния (120 км) выплюнул восемь. Командиру корабля показалось этого мало – в кратчайшем интервале следом устремились еще столько же.

Операторы, уже свыкнувшиеся со сбоями в работе аппаратуры, следили за перемещающимися точками на экранах. Метки на мониторах то начинали двоиться и пульсировать, то регулярно пропадали в белой засветке помех, сливаясь с поверхностью.

Их командиры, отсчитывая время подлета, ожидали рапортов и комментариев от своих подчиненных и пилотов союзников.

У воспаленных электронных мозгов своенравных ракет оказались свои намеренья. На сороковой секунде работы маршевых двигателей у изделий «Макдоннелл-Дуглас»^[26], запущенных с большой дистанции, произошло перенацеливание головок наведения.

Тут надо внести некоторое пояснение в позиции находящихся в боестолкновении кораблей.

Японцы двигались практически в восточном направлении.

Английская эскадра шла у них в траверзе на расстоянии 31 мили, чуть опережая противника («сорок вторые» эсминцы и фрегат разделились с тандемом эсминец ПВО-авианосец, вырвались вперед, перекрывая курсовой сектор японцев).

Американские фрегаты и эсминцы нагоняли японскую эскадру почти след-в-след. От японцев их отделяло, как уже говорилось, менее сорока миль.

Фактически все эти корабли двигались одним курсом – 95°. Лишь крейсер типа «Тикондерога» пер «на всех парах» относительно всех под углом – 45°, почти в траверзе ударной американской группы – постепенно нагоняя и японцев, приближаясь к точке пересечения своего курса с курсом ударной группы. Соответственно сокращалось расстояние и до союзных кораблей.

И кстати, надо еще добавить, что приказ немедленно следовать в сетку заданного квадрата получили четыре подводных лодки США. Правда, время подхода некоторых измерялось десятками часов, и прибыть они должны были уже скорее к шапочному разбору, но полученные по длинноволновой связи приказы их командиры не обсуждали, а выполняли.

* * *

– Сэр! Янки пустили ракеты! – Операторы в тесном информационно-боевом отсеке эсминца «Диамант» сидели бок о бок, почти касаясь друг друга плечами. После команды «Боевая тревога» вся команда напялила полагающиеся им индивидуальные средства защиты.

Белые, почти до локтей перчатки и маски-капюшоны, ниспадающие до плеч с респираторами и специальными отверстиями для наушников, резко контрастирующие с темной морской формой, делали их похожими то ли на химиков-лаборантов, то ли на монашек из французского монастыря – черные одежды и белые кокошники.

– Вижу, – командир корабля дублировал наблюдение на своем мониторе и слушал эфир. Ему почему-то было крайне неспокойно, – продолжай следить, обо всех изменениях – немедленный доклад!

Первые восемь ракет с крейсера, преодолев часть расстояния, вдруг оказались чуть ближе к британским кораблям, нежели к эскадре противника, они все дружно (ракеты) повернули на новую цель.

Такой же маневр совершили и следующие за ними с минимальным интервалом ПКР второго залпа. Ракеты шли над поднимающимися валами океанической воды буквально в пятнадцати метрах, и если бы бритты не отслеживали старт ракет от самых кораблей, вполне возможно, они их могли и прошляпить.

Но все же через несколько секунд замигали лампочки, раздался зуммер автоматической тревоги слежения за воздушным пространством – метки на мониторах шли уже в их сторону, то появлялись, то снова сливались с линией горизонта.

– Сэр! Воздушные низколетящие цели! Скорость – 0,8–0,85! Удаление 30 миль, пеленг – 235 градусов! – захлебываясь, тараторил оператор. – Ориентировочное время подлета три… четыре минуты.

– Черт побери! – Конец доклада утонул в вырвавшемся вопле командира, лицо его вмиг покрылось красными пятнами. – Я так и знал, у этих янки что-нибудь случится.

Дав волю своему гневу еще на пару секунд, тем не менее сузившимися щелочками глаз продолжал считывать показания приборов, уже более спокойно комментировал:

– И идут же, суки – барашки волн стригут, «Си Дарт» не возьмет, как бы и ГСН^[27] наших «Астер» их не проворонили. А?.. Что «Илластриес?»

– Уже десять минут назад как усилил звено прикрытия. Лазерные указки? – предположил оператор и тут же добавил, получив новую информацию: – Выпустил в небо еще пару «Линкс».

Ракетам до кораблей-целей оставалось 25 километров.

Прозвучала серия команд, но и четко сработала автоматика – вся сложная система лазерной подсветки целей с истребителей, локаторы наведения эсминца ПВО захватили цель. Произошел скорый радиообмен между англами и амерами.

«Гарпуны» еще не вышли на острие атаки, глотая расстояние, скользя над водой, поднимая за собой взвесь водяной пыли. Едва войдя в зону поражения, им навстречу взметнулись тонкие жала зенитных «Астер-15» и «Астер-30».

Радары противокорабелок, щупая поверхность на отражение сигнала, держали «Гарпуны» поближе к мощным водяным перекатам. Но вода стихия не статичная, и нередко пенные брызги достигали сигарообразных машин. Именно в такие моменты водяная взвесь закрывала их от корабельных радаров. Прикрывающее авиакрыло держалось на почтительном расстоянии, опасаясь попасть под удар своих же корабельных средств ПВО.

Атмосферное давление менялось, небо тяжелыми тучами наваливалось, давя на летающую технику, заставляя снижать потолок до шести сотен метров, а то и ниже. Пилоты, бранясь, борясь с болтанкой, теряя перспективу визуального наблюдения, опускали машины. До боли в глазах вглядываясь в пугающие иссиня-черные, с пенными штрихами, воды внизу.

Пилоты прикрытия увидели именно это: быстро приближающееся белесое марево, а не темные силуэты воздушных торпед. Потом блеснули оранжевые шлейфы на контркурсе – зенитные противоракеты. Строй «американок» был достаточно плотен. «Астер-30» не выискивали отдельные умные головы «Гарпунов», пройдя порой много выше, срабатывая бесконтактными датчиками и взрываясь, дырявили многочисленными стальными поражающими осколками топливные баки, рулевые стабилизаторы, баллистическими волнами сбивая с курса спешащие к цели ПКР. Расширяющиеся газы разрывов толкали «Гарпуны» вниз, в воду. Поднимая тучи брызг, одни зарывались головой, другие, получив десятки секущих осколков, вихляя хвостом, теряя скорость, выпаривая выхлопом воду, раскалывались на куски.

Одна ракета, чиркнув хвостовым оперением, брызгами шампанского по белому барашку волны, срикошетив, взвилась выше метров на шестьдесят, где и столкнулась огненным разрывом с «Астер-15».

Естественно, на мониторах локаторов в это время творилась полная чехарда, однако прошли считанные секунды, и операторы за консолями в боевом информационном центре радостно заухмылялись – группа низколетящих целей уничтожена.

Английский офицер связи уверил встревоженных по случаю этого казуса американцев (в сложившихся обстоятельствах штатовцам меньше всего нужны были недоразумения с союзниками) – восемь их взбесившихся ракет сбиты. На другом конце радиосоединения выдерживали паузу недоумения лишь секунды, открыв рот в неопределенном «э-э-э». А потом ошарашили бриттов, дескать, «по их данным в сторону авианосца ушло 16 ракет».

В операторских английских кораблей отреагировали крайне эмоционально… смешав скаузерский акцент жителей Ливерпуля с диалектом соседнего Ланкашира, характерным произношением выходцев из графств Мертир-Тидвил и Кайрфилли, а также смачной бранью просторечья кокни – уроженцев Лондона.

Идущие почти вдогон уничтоженным англичанами ракетам самонаводящиеся роботы-убийцы второго залпа, обрызгиваемые поднятой водяной взвесью, дымом и всполохами близких разрывов, визжа раздираемым воздухом, выскочили под лучи локаторов поисковых систем эсминца и авиаматки. Мельком их увидели и пилоты, взвывшие в эфир о новой опасности.

Процессор компьютера системы поиска и захвата цели ЗРК работает на тактовой частоте буквально миллисекунды, информация о несущейся смерти появлялась на мониторе соответственно, люди реагировали лишь минутным опозданием, но и ракеты летели почти со скоростью звука. Вся налаженная система нанесения удара по агрессору зенитными ракетами не успела отработать должно – «Гарпуны» вошли в мертвую зону ЗРК. Тут уже включился последний эшелон воздушной обороны кораблей – «Эрликон», «Фаланкс», «Голкипер»^[28].

Упругие жгуты трассеров скорострелок, наводимых радаром, готовы были уже вот-вот сорваться с ощетинившихся стволами палуб кораблей…

Рапортовали пилоты «Харриер» о намерении атаки, решить этот неожиданный спор – кто кого…

Командир эсминца уже готов был отдать приказ «Лечь на пол» или «Укрыться», но…

Союзники, черт их побери!

Ответ на запрос кодированного сигнала «свой-чужой» вернулся в разгоряченную башку сначала головной ракеты. Готовый уже взмыть свечкой, для последнего сокрушающего пике, и тем самым пополнить статистику так называемого «огня по своим», огнехвостый робот-убийца, словно его посетил призрак Азимова^[29]