– Да нет. Байка такая есть, – улыбнулся своим мыслям офицер, – С учений офицеры возвращаются. Едут в одном купе: моряк, летчик, и пехотинец. Выпили, опять налили. Разговор, как всегда, на женский пол переместился, потом до жен дошли. Летчик, стал рассказывать, – Уверен, говорит в жене, как в «Мигаре», на все сто двадцать процентов. Оборона, пальцем шевельни, никого к себе не допустит. Вот так и она, кроме меня, даже не думай. Моряк, о супруге, начал, – у меня, так же, говорит. Подхожу, на катере к пирсу, давлю ревун, и домой. А дома стол «ежиком», постель разобрана, жена готова, как главный калибр. Пехотинец, взял со стола полный стакан, высадил его одним махом, грохнул о стол и говорит, – Я о жене, пацаны, пока помолчу. Сейчас вот с вокзала, мелкими перебежками к дому. На подходе» снимаю сапоги и на второй этаж. Давлю на звонок и сразу же под балкон. Не знаю, как сегодня, но в прошлые разы, ни один «заменитель» не ушел, – Майор поднялся, посмотрел на хохочущих бойцов, и добавил,

– Вот и вам желаю, чтоб не моргали. Пойду к автобусу, спасибо за «чай»

– Товарищ майор, а про финна знаете. Тоже про нас военных, – скромно потупился Витька.

–Давай только быстро, я анекдоты люблю.

–Сидят две «кукушки» на дереве и мечтают о возвращении домой. Один говорит, – Только через порог переступлю, сразу жену нагибаю, и со всей ответственностью, за все страдания и лишения. Потом еще и еще. Потом ее в постель и снова, потом отдохну и опять.

– Я тоже сразу «опять» говорит второй, но сначала все-таки лыжи с рюкзаком сниму, на кровати-то в лыжах неудобно.

– В лыжах еще не пробовал, – засмеялся майор, – без них конечно удобней. Но есть к чему стремиться,– пошутил он, уходя в сторону автобуса.

13

– А ничего, мужик, – проводил его взглядом Витька.

– Конечно, ничего. Это ты с бестолковкой, не дружишь. На отправке соловьем разливался, а тут язык проглотил,– сказал Сашка, смачно захрустев огурцом.

– Я думал, водку заставит вылить.

– Чем тебе думать? Когда мозги раздавали, ты за водкой в очереди стоял, – припомнил ему все, Василий, – давай разливай, а то вон, к автобусу потянулись.

Дальше покатили еще веселее, время на сборы в дальнюю дорогу, было потрачено с пользой. Многие пассажиры автобуса уже дремали, утомленные путевыми нагрузками, дремали, но оставались еще самые стойкие, которые еще упорно вглядывались в темень за стеклом, правда, уже не понимая, – Чего они хотят там увидеть?

На широком заднем сиденье, самым стойким оказался Сергей. Самоотверженно борясь со сном. Досадуя, на храпящих друзей, он тупо смотрел вперед, майора с водителем.

– Водитель не спит, понятно, – размышлял он, а тебе – то чего не спится? Ему хотелось встать и спросить это у офицера. Он даже сделал две неудачные попытки подняться с сиденья. Вместо того чтобы двинуться вперед, он оба раза наваливался на Витьку, отброшенный назад, какой-то непреодолимой силой. Поняв, что движение вперед невозможно, он успокоился и прикрыл глаза, И тут сам по себе, пришел ответ на его вопрос, – А майору по штату спать не положено. И тут же провалился в сон.

– Никак угомонились «партизаны», – посмотрел в салонное зеркало водитель, – теперь может до конца проспят.

– Да, столько влить в себя, это здоровье надо, – почти с восхищением в голосе сказал майор, – утром бы еще, в строй всех, без проблем поставить.

– Тебе, как будто впервой. Три к носу, и все наладиться, – успокоил его водитель, – давай дым пустим?

–Давай, – протянул офицер сигареты,– я помню, до Указа еще, дело было. На целину, усиленный набор был. Водки в магазинах в то время, бери, на сколько денег хватит, а им же двухнедельную зарплату выдали? Запаслись, перед отправкой, мои бойцы, – крепко затянулся майор, – до полюсов дойти и назад вернуться хватит. Приехали на пункт сбора. А они?– снова затянулся рассказчик. – Операция «Ы» вторая серия, вместо Моргунова, майор Советской Армии. Падают, поднимаю, опять падают. Даже сапогой, поднимать пробовал, бесполезно. Стал я тогда собирать из сумок, а у кого и из руки, оставшуюся водку. Много выпили, остатки в одну сумку влезли. Сопротивление, конечно было. Угрозы, уговоры, но я сам, понимаешь, все преодолел. Сумку себе на плечо повесил, и пошел на пункт сбора. И что ты думаешь? За водкой, еле поднялись, но пошли. И как пошли? Чуть ли не в ногу. Так в строй и поставил. Очередной «фитиль» от начальства, конечно, словил. Даже пообещали подальше отправить. Но, ничего обошлось. Даже опытом делиться ездил, на сборы военкомов.

– Куда они без тебя? С твоим-то опытом – успокоил его водитель, сами, что – ли возить будут?

В шестом часу утра, «Пазик» скрипнув тормозами, остановился недалеко от зеленых ворот, с ярко красными звездами. Прекратилось гудение мотора, но вместо него, предрассветная тишина стала наполняться храпом «урожайных бойцов»

– Все, Федорыч, я свою задачу выполнил, – расслабился водитель.

– Тебе легче. У меня все еще впереди.

Витькины глаза, открыл нос, почуявший запах спиртного. Впереди на сидение, первую «граммульку» уже приняли, и теперь усердно двигая челюстями, закусывали.

– Чего с временем-то, мужики? – просунул он голову между сиденьями. На само время, ему было наплевать.

14

На срочной службе, он твердо понял. У солдата голова не должна думать ни о чем. За тебя думают и решают отцы-командиры, в том числе и следят за временем, главное в этот процесс не вмешиваться.

Но впереди уже закусывали. В этом случае политика невмешательства, была ненавистна его натуре.

– А нам по барабану, чего там со временем. Есть один в фуражке, вот пусть он под ней «репу» и чешет. Хряпнешь? – ответил ему один, судя по ответу, освоивший службу не хуже его.

– Он еще спрашивает? Да таким вопросом с похмелья, запросто, убить можно, – Витька, чтоб убедились в его готовности, протянул руку между сиденьями.

– Бывали, знаем, – пошутил сосед, вставляя в руку, наполовину налитый граненый стакан, – да помни, кто с утра поправил.

– Это же святое, как такое забудешь? Утро со стаканом в руке, первый признак удачного дня, без забот и огорчений. А того, кто налил, разве не запомнишь? Дай бог, чтоб он был не крайним, – Витька, слегка сморщившись от запаха, выпил водку, и протянул назад пустой стакан.

– Хорошо сказал. Но на нас больше не рассчитывай, иссякает источник, самим, только – только, – предупредили впереди.

– Я не про вас, я о жизни, – замотал головой Витька, – отказываясь от горбушки хлеба, густо посыпанной солью.

Салон автобуса началось шевеление. У кого осталось в «закромах» срочно поправляли свое, подорванное долгой дорогой здоровье. Кто остался без запасов, давясь слюной и мучаясь головной болью, с тоской глядели на торжество других. Когда стало невыносимо смотреть на эту несправедливость, вышли покурить.

– Спят, как сурки, – оценили безмолвие территории за зелеными воротами.

– Как положено. Чего сам службу не бздил? Ну а чего тогда возмущаешься? Помнишь, – ближе дембель стал на день, если спишь ты целый день, – тут же напомнили ему о юности «прошедшей в сапогах»

Возле автобуса, показался майор. На расслабленных утренними вливаниями целинников, и на их, не рассчитавших свои запасы соседей, посыпались распоряжения,

– Быстренько умываться, перекусить и строиться. И смотрите ни-ни, -

понимая, что говорит неисполнимое, так для успокоения своей командирской совести. Сказал и пошел в сторону КПП.

– Ни-ни! Во! Дает! И как язык поворачивается? Мы специально пятьсот километров промахали, через восемь постов ГАИ проехали, чтобы морду сполоснуть и похавать. Трезвому такое в голову не придет, разве, только нашему майору. Вернусь, фуражку ему на размер больше подарю, – стал возмущаться Витька.

– А фуражка-то при чем? – удивился Сашка.

– Чтоб башку не стягивала, мыслить не мешала. Я уже думал, что он нормальный мужик, но оказывается, показалось. Это же надо, умывание спутать с опохмелкой, это же ни в одни ворота не лезет. Еще парочку таких приказов, и я разворачиваюсь домой. И как они, с такими распоряжениями, урожай хотят собрать, ума не приложу,– пояснил Витька, – А вы чего, булками не шевелите? Ждете, когда за ворота загонят, и труба заговорит?

– Какая труба?– не понял Василий.

– От оркестра БАМ – БАМ. Заиграет и все, аты – баты, все солдаты, – объяснил Витька, до этого успевший после одних, еще пар раз у других «поинтересоваться состоянием времени»

Устроились в тени огромной сосны, под которую, на предварительно постеленную куртку, вывалили содержимое всех четырех сумок.

15

– Последний нынешний денек, гуляем с Вами, мы друзья, – противно пропел Витька, добровольно возложив на себя обязанности разливающего.

– А может чуть погодя?– у Сергея, от запаха водки и Витькиного пения, подкатила тошнота.

– Когда потом, с дуба упал? За ворота заведут, до нитки ошмонают. Останешься голым, слюнями подавишься, слезами горькими захлебнешься. А в конце, саданет инфаркт, с инсультом и параличом? Когда тогда? – решительно выступил Витька, на защиту поправки здоровья, немедленного и бесповоротного.

Через секунду после его речи, все жевали, закусывая в ожидании, когда тепло водки достигнет желудка.

– Не понял, – еще через две секунду нарушил ожидание, Витька,– Вас для чего от семей оторвали? Чтоб жрать, и загорать на природе? Добивать надо все в темпе вальса, в срочном порядке, чтоб другим не досталось, ни капли, ни крошки.

Команда «строиться» их, слишком занятых «добиваем запасов» с места не сдвинула.

Только когда они увидели уже построенный к вхождению, в открытые зеленные ворота строй, они похватали свои сумки. На ходу дожевывая, присоединились к остальным.

– …. Проходим отборочную комиссию,– услышали они окончание наставлений майора.

– Они достали уже этими комиссиями. Всю ночь ехали. Только присели, опохмелились чуток. Бац! Опять отборочная комиссия. У семьи отобрали, от работы оторвали. Все, что есть с собой, скоро отберут. Беспредел полнейший. И ничего не попишешь, – поднял Витька, указательный палец вверх, – Армия.

– А в военторге, чего дают? – икнул, рядом с ним Сашка.

– На пирамидон с повторином нарваться желаешь? Тогда сходи, посмотри, – а потом тебе добавят в Роттердам с Попенгагеном, – предостерег его Василий.

– Налево! Шагооом марш! – рявкнул, майор, видно вспомнив свою лейтенантскую молодость.

– Иии – их! Были мы вчера сугубо штатскими, провожали девушек домой! – ухарски, с надрывом, – заорал Витька.

Майор остановился, и, сделав грозное лицо, погрозил ему кулаком.

– Вот сволочь а? Я ему помнишь, тогда? Весь свой стакан, как другу, – обиженно повернулся Витька к Сергею,– песню строевую затянул, а он мне кулачиной грозит.

– Это он тебя предупреждает. Не прекратил бы этот вой, который у тебя песней зовется, он бы тебе сапогом, точно заехал, – согласился с офицером Сергей.

Витька Симонов, еле стоял перед комиссией, напрягая все силы, чтоб сохранить равновесие.

– Дурдом! Пятьсот километров сюда везли, чтоб еще здесь порешать «готов, не готов»,– полоскались в его пьяной голове мысли.

– А вы, товарищ Симонов, добровольно изъявили желание, помочь стране с уборкой урожая? – задал вопрос, капитан, один из членов комиссии.

Витька, мог подстроиться под любого собеседника. При этом говорить то, что от него ждут. Сейчас его жгло желание, побыстрей выскочить на свежий воздух, в виду начинающихся накатывать волнами, позывов тошноты.

– А как же? Родина-мать зовет! Каждый день в пять утра подъем, и бегом к военкомату, отмечаться в очереди. Пару часов стоишь, следишь, чтоб в списке не сдвинули. Сами понимаете, блат, выше военкома. Потом в обед. После работы, контрольная отметка. А как без этого? На целину: желающих, как грязи. Еще, блатников посчитать,– ответил он скороговоркой, боясь, как бы его не стошнило, прямо перед комиссией, – Полгода без сна и всухомятку, лишь бы попасть, – смотрел он в глаза спросившему капитану, пытаясь вызвать в нем понимание и сочувствие. Видя, что этого не будет, Витька выдал последний аргумент,

16

– Одобряю, все решения партии и правительства, которые есть и которые будут. Всю международную политику, категорически поддерживаю… На паре гектаров, колоски соберу лично, на карачках и голыми руками. Все, убегаю,– зажав рукой рот, он пулей вылетел из казармы.

Первым увидел, вылетевшего из здания Витьку, Сашка, и, показывая на него остальным, пояснил,

– Витька опять чего-то наобещал. Ишь, как летит выполнять, ветром даже повеяло.

Витька резко остановился и его начало тошнить.

– Нет, похоже, напугали, сердечного. Смотри, как выворачивает,– изменил он свое мнение.

– Жратвой давиться, меньше надо было, – не согласился с ним Серега, – я ему оставь, потом доешь. А он, не съедим, отберут.

– Да причем тут, это? Ты видел, какой там бегемот сидит, политически подкованный? Я от смеха чуть в осадок не выпал. От меня за четыре метра, водярой прет, еле стою. А он меня спрашивает, – Ваше отношение к антиалкогольной компании?

– И ты, конечно, против? – поинтересовался Васька.

– Меня, чего в капусте нашли? Стараюсь, говорю, помощь партии и правительству во главе с Михаил Сергеевичем в его трудной борьбе с зеленым змием. А этот бегемот, следующий вопрос задает,

– А в чем выражается, ваша помощь? Я говорю, пить стал больше, а закусывать меньше. Чтобы врага, который мешает нам строить светлое коммунистическое будущее уничтожить совсем.

– Похоже, без меня урожай поборете, – подошел к ним, с позеленевшим лицом, Витька, – это не комиссия, а военный трибунал, а ты враг народа на допросе. Говорю, доброволец, сомневаются. Говорю, партию люблю, правительство, даже Раису Максимовну, тоже сомневаются.

– Радуйся, что не шлепнули. Мы тебя на исправление возьмем, на поруки, как говориться. Целина же без тебя,– Сашка задумался, подыскивая слова, – как водка без градуса.

На крыльцо казармы вышла отборочная комиссия в полном составе.

Бойцы «битвы с урожаем», сморенные внешними и внутренними жаркими градусами, стали нехотя приподниматься с земли, и чуть быстрее улиток, подтягиваться на место очередного построения.

Офицеры военкоматов, объединили свои усилия: толкая еще спящих, подгоняя медленно бредущих, наконец, поставили в строй, всю будущую целинную роту.

Перед ней стал капитан, которого Сергей, назвал «бегемотом», он же, как оказалось, председатель комиссии,

– Командование воинской части, на территории которой мы находимся, поручило мне пожелать вам успехов, в том великом деле, которое ждет вас впереди. Мы в процессе работы комиссии познакомились с каждым, после чего, я с уверенностью могу сказать, что действительно военкоматы отобрали, достойных из лучших. Вы все прониклись сознанием большой ответственности, перед порученным вам делом. Желаю вам с честью вернуться, выполнив все, поставленные перед вами нашей любимой партией и правительством задачи! – закончил лозунгами, свое выступление председатель комиссии.

– Ты понял, недострелённый? Держи хвост пистолетом,– Сергей дернул Витьку за рукав, – а то заныл, – на целину без меня, я враг народа. А тут на тебе, маслом помазали – «лучший из самых лучших», представителей. Избранный, можно сказать. А это тебе, не с голой задницей на елку, это тебе, как минимум от завгара, трояк в виде премии, на бутылку. Так что избран ты, выполнить все задачи, лучше всех.

– Одну он и так лучше всех выполняет, – хохотнул Сашка.

–Ага, наливать, выпивать, на крыльцо выливать,– добавил, стоящий рядом Василий.

17

Строй жиденько похлопал оратору… Кто-то, видно совсем обалдевший от жары, крикнул, – Ура капитану! Да здравствует целина! Но его инициативу оборвал громкий хлопок по затылку, от рядом стоящего «своего» капитана, и поэтому его патриотическое начинание не получило поддержки.

– А нормально капитан выступил, не хуже, чем Витька про колоски, – высказался Васька.

– Ага, оратор хороший, а мясо дерьмо, – сказал вождь людоедов, обгладывая косточку, – не согласился с ним Сашка.

– Если бы мне за это, как и ему, оклады и звезды, я бы тут перед Вами, Алькой Пугачевой разливался, с песнями Муслима Магомаева, – огорчился Витька.