6

Ихневмону было, что сказать. И он даже зажал рот руками, чтобы случайно не влезть со своими советами в скифскую распрю.

Конечно, это было нелепо. Скифы сошлись в смертельной битве, чтобы делить то, чем всё равно не владеют. Как в той комедии, где чайки воевали с ласточками за воздушный город Тучекукуевск. Кто бы ни победил, Таврия останется предоставлена себе самой, как это было со времён киммерийских.

И пускай они говорят, что дерутся за власть над таврийской землёй – сами знают, что это неправда. Эти юные дерзкие скифы дерутся за власть саму по себе. Чтобы соратники уважали.

Будет скверно, если Лика убьют. Но вмешиваться не следует. Это их дело и невриец сам его выбрал. Скифы – вольные варвары, вот пусть и решают между собой.

Но если я смогу в последний момент ударить в спину этому Кадуиту, – я это сделаю,– подумал Ихневмон,– Я – не скиф, и мне их степные обычаи до воронов. Лик – мне друг, а я друзей ради обычаев не бросаю.

Он не очень хорошо представлял, как и чем собирается бить в спину. Но от одного решения на душе стало так светло, что Ихневмон даже заулыбался.

7

– Прекрасно, волк!– Кадуит почти рассмеялся.– Прекрасно! Спасибо, что позволишь мне тебя убить.

– Ты пришёл победить, а не убивать,– напомнил Лик,– Но у тебя акинак. И у меня акинак. Оружие смертоносное, я проверял. Мой уже напился крови. И это оружие не оставляет выбора. Если сошлись двое с акинаками, и один из бойцов неумел, он будет мёртв. Но если умелы оба, то и мертвы окажутся оба. А если ты будешь мёртв, Кадуит, то не сможешь и править всеми теми угодьями, что подарил тебе царь Палак.

– Ты говоришь разумно, волк. Так что сдавайся и позволь мне править. А ты уйдёшь живым, вместе со своей сворой.

– ….Поэтому я предлагаю драться на шестах,– Лик кивнул Маесу и тот отправился в шатёр,– Оружие знаменитое, древнее, практичное. Победитель получит несколько синяков и Крабовую Бухту, проигравшему в худшем случае придётся лечить рёбра.

– С радостью, волк, с радостью.

– А ты что, не терион что-ли?– осведомился Лик.

– Нет. Я не принадлежу к вашему отродью.

– Смотрите на него, смотрите,– Лик повернулся к соратникам,– Вот так и выглядит чванство человеческой породы. Мало того, что он не умеет чтить обычаи предков или превращаться в волка. Так он ещё осмеливается этим гордиться!

– Да мы на этого придурка ещё в деревне насмотрелись!– крикнул Савлий.

– А без вас в деревне чище стало,– парировал Кадуит,– Никто по ошибке не мочится в рыбу. А скотина теперь не боится, что сегодня ночью её…

Но тут пришёл Маес с шестами. Это прервало поток воспоминаний.

Ясеневые шесты были совершенно одинаковы. Лик взял их с собой по совету Евдокса. Опытный стратег предупредил, что ребята в пути могут поссориться и попытаться позвать друзей на выручку, так что отряд расколется надвое. Поэтому лучше, если два новых врага просто возьмут по шесту и уйдут в рощу решать вопрос между собой. Даже если один убьёт другого, – это лучше, чем если все друг друга поубивают.

Серьёзных ссор, к счастью, пока не случилось. Видимо, все прежние поводы для распрей остались в деревне. А шестами завладели близнецы. Почти на каждом привале они делали вид, что мутузят друг друга. Пару раз во время этих игр они получали по уху или подбородку – но это было совершенно случайно и потому смешно.

И только сейчас шесты пригодятся по-настоящему.

Лик сбросил накидку и остался в типичном летнем одеянии скифа-ликантропа – мохнатой набедренной повязке. Наряд достаточно пристойный, чтобы ходить даже по городу и достаточно лёгкий, чтобы легко скинуть, когда будет метаморфоза.

Конечно, Лик мог раздеться и полностью. Он никого не стыдился, да и тело выглядело достойно. Но удар ногой или шестом по яйцам – это слишком серьёзно. От такого лучше прикрыться.

Кадуит скинул верхнюю одежду. Теперь он был одет так же. Хоть и не оборотень, он тоже видел себя в будущем не только победителем, но и отцом.

Тавр был старше Лика и чуть выше. Волосы, по таврийскому обычаю, заплетены в две медно-рыжие косы. Мышцы казались горными камнями, а жилы – корнями деревьев, что ухитрились среди них прорасти. На востроносом лице – выражение насмешливой злобы.

– Готов к смерти, волк?– осведомился Кадуит.

– Зови не меня, а подданных, которых тебе Палак подарил,– ответил Лик,– Вдруг спасут?

Удар. Звон! Лик легко парировал первый выпад.

И бой начался.

Кадуит действовал методично. Сперва просто лупил своим шестом, как дубинкой или коротким копьём – но Лик легко отражал все удары. Тогда Кадуит взялся двумя руками за две стороны шеста – и начал наступать.

Удар справа – удар слева. Удар справа – удар слева. Удар справа – справа – ещё справа – слева!

Ни за что не угадаешь, какой стороной он ударит. И приходится реагировать на мгновение позже. Эта неопределённость выматывала ещё сильнее, чем сами удары.

Каждый удар звонко отдавался в палке и через неё – в ладонях и запястьях.

Слева – справа – справа – справа – слева – слева – справасправасправаслева….

Лик уже не чувствовал рук. Приходилось поглядывать – сжимают ли они ещё посох. К счастью, руки не предавали.

Струйки холодного пота текли по спине. Лик отступал, не оглядываясь и отражал удар за ударом с утомительной методичностью. Словно вращал тяжёлый точильный камень.

Слева – слева – справа…

Лик вдруг рявкнул и сделал выпад. Кадуит увернулся и попытался ткнуть его в бок. Но Лик легко отбил этот удар и пошёл на сближение. Кадуит контратаковал и снова оттеснил его на прежнее расстояние.

Справа – слева – справа…

Едкий пот пропитал брови и колол глаза. А Кадуит наступал. Вот его лицо, выпученные глаза и грязные разводы на щеках. Тавр дышал тяжело, но это было дыхание хищника, а не умирающей жертвы.

Запястья ныли. Пальцы ныли. И, что самое страшно, голова уже слегка кружилась. Лик не видел, куда отступает. Он переступил ногами несколько раз, нашёл нужное направление и теперь отступал на холм, где были шатры. Конечно, отступать в гору тяжело. Но зато он теперь чуть выше противника… и нет вероятности нечаянно навернуться с обрыва.

Кадуит фыркнул, расправил сверкающие от пота плечи. И снова атаковал.

В ушах уже звенело, словно перед метаморфозой. Лик попытался вспомнить, какая фаза сейчас у Луны, и чуть не пропустил очередной выпад.

Не важно. Не важно. Не время сейчас для Луны. Солнце высоко в небе, сейчас оно царствует. Как же печёт, чтоб его!

Ноги подкосились, словно соломенные и Лик грохнулся голой спиной на колючие травы склона. Чёрные мухи запрыгали перед глазами.

Кадуит зарычал от радости, его шест рванулся вперёд, словно копьё, целясь прямо в солнечное сплетение. Но за миг до удара пятки Лика врезались ему в голени и тавр полетел вниз, выпустив шест из левой руки.

Этого оказалось достаточно. Лик рубанул врага своим шестом, словно двуручным мечом, прямо по кисти правой руки. Хруста костей не услышал – но пальцы Кадуита дёрнулись, разжались, и шест полетел прочь от хозяина.

Тавры взревел, попытался подняться. Но Лик уже был на ногах и замахивался опять.

Один удар!

Второй!

Третий!

Кадуит размахивал руками в тщетных попытках защититься.

Четвёртый был под дых.

Тавр захрипел и скорчился на траве. Лик стоял над ним, сжимая шест ноющими руками. Мохнатая набедренная повязка сползла на колено.

Тело горело, словно кузнечная печь. Он чувствовал, что пряди длинных волос прилипли к мокрой спине.

А ещё Лик слышал крики, – где-то далеко, словно за пеленой. Это его соратники приветствовали победителя.

Но Лику не было до них дела. Сердце словно колотилось в ушах, а глаза были налиты кровью. Если будет надо, если будут мешать – он и их готов поубивать.

Вой рвался наружу. Но выть было рано. И Лик заговорил.

Это было непросто. Почти так же непросто, как сражаться. Казалось, ему приходится вспоминать каждое слово и в каком порядке они следуют.

Но Лик сумел одержать победу и над словами.

8

– Ты ошибся, Кадуит,– произнёс Лик,– Ты думал, я все эти дни просто ждал. Да, я ждал. Я ждал страшно, как ждут дня совершеннолетия, как ждут отца из военного похода. Но я ждал не больше часа в день. А остальное время я тренировался. Почтенный Евдокс оплатил мне лучших учителей, которых смог найти в Херсонесе. Я дрался на копьях, я дрался на мечах. Вспоминал, как стреляют из лука. За месяц много не выучишь. Но это оказалось полезно. Намного полезней, чем бегать по горам и копить яд. Как видишь, я успел что-то освоить. Я держу шест уже совсем по-другому, не как обычный горный разбойник. И даже если ты прямо сейчас пойдёшь в горы и будешь тренироваться там весь месяц – за этот месяц я уйду ещё дальше. Тебе не догнать меня, Кадуит. Смирись!

Кадуит смотрел на него с земли. И вдруг рванулся вверх, пытаясь перехватить оружие.

Лик ждал этого. И уже начал манёвр. Шест увернулся от рук тавра и снова обрушилось на его корпус.

Кадуит захрипел и повалился лицом в траву.

– Скажи, что ты выбираешь,– произнёс Лик,– Я могу тебя убить. Я могу тебя отпустить обратно в деревню, чтобы ты рассказал всем таврам о моей победе и твоём позоре. Что ты выбираешь?

Кадуит повернул голову и посмотрел Лику прямо в лицо.

– Убей меня, волк.– зарычал он.– Убей! Пусть все видят, как я дрался и умирал!

– Как скажешь,– Лик отправился к сваленной одежде.

Кадуит посмотрел ему вслед, очень удивлённый. Потом, осторожней, попытался подняться с земли…

Но близнецы уже держали его за ноги. И не собирались отпускать.

– Куда пошёл?– рявкнул тот, что был слева,– Здесь лёг – здесь и умирай!

Возможно, это был Дандалид. А может, и Ализон. Хоть они и росли в одной деревне, Кадуит так и не научился их различать. Ему никогда не было дело до этой мелочи.

Кадуит пытался сопротивляться, освободить ноги, лягнуть хоть одного из мальчишек. Но с локтями на земле и босиком у него ничего не вышло.

Его спутники смотрели во все глаза. Но никто из них не пришёл на помощь.

Лик уже возвращался спокойным шагом. В руке у него был акинак. Тот самый, что он добыл в бою с прежним правителем деревни.

Кадуит больше не сопротивлялся. Лежал, упираясь локтями в траву и смотрел во все глаза. Долговязый Савлий схватил его за руки и держал их, сжимая крепче железных оков. Правая кисть дёргалась – видимо, перелом.

Но сломанная кисть уже не успеет распухнуть.

Лик вцепился тавру в волосы и вжал его голову в землю. А в правой руке невриец держал акинак. И примерялся, как получше кончить мятежника одним ударом.

– Чтобы тебе нигде не найти места!– изрыгнул тавр,– Чтобы ты всю жизнь был изгнанником!..

– И тебе увидеть счастливые пастбища,– отозвался Лик. А потом одним ударом вогнал акинак в трепещущее горло врага.

Кадуит распахнул губы, попытался напоследок что-то возразить – но вместо слов изо рта хлынул кровавый фонтан.

Глава 3. Сладкий лук из Пантикапеи

9

Голову Кадуита закопали в роще. Там, между деревьев, возвышался огромный, доходящий Лику до пояса, муравейник.

Голову опустили прямо внутрь, лицом вниз, и закидали песком и сосновыми иглами. Когда муравьи съедят мозг и плоть, из неё получится отличная чаша. На пирах такую можно по кругу пускать, – и хвалиться числом убитых врагов.

Два дня прошли в ожидании.

Следующее важное событие случилось, когда юные скифы собирались поесть. Выглядели они нерадостно. Уже пятый день подряд они варили на обед похлёбку из дикого лука и трав и закусывали жаренными тушканчиками.

К счастью стратег Евдокс послал им с Ихневмоном кувшинчик уксуса. Так что похлёбку можно было не только сварить, но и съесть.

Город отгородился от них высокими стенами. А рядом, за лесами, собиралась в степи армия царских скифов. Лик не был врагом своему народу. Но армией командовал царь Палак. Поэтому Лик был им врагом. Или, по крайней мере, той части народа, что служит в царской гвардии.

Конечно, Лик выиграл бой с Кадуитом. Но против царской гвардии, когда она в конном строю, с таврами не пойдёшь – уничтожат. Даже в волчьем виде ничего не получится.

А войну с Палаком он должен выиграть. Он не зря давал клятву… Но пока надо хотя бы победить голод.

Перед едой Лик, как командир отряда, поднёс котёл с чёрным супом Луне. Даже сейчас, под ярким полуденным небом, он слышал зов богини Меспеллы.

Он произнёс ритуальные слова и почувствовал загривком, что Луна наливается силой.

Ещё совсем недавно она была просто юным тонким серпом. Но ночь за ночью она росла, наполняясь холодной серебряной силой.

Скоро Могучая Луна станет круглой, как серебряный поднос, на котором царю подносят кубок с первым вином. Метаморфозу будет не остановить. Четыре ночи подряд и он, и тавры, и все остальные оборотни-терионы будут превращаться в волков.

Конечно, волк тоже может постоять за себя… но всё равно, в волчьем виде не повоюешь. Лагерь придётся сворачивать.

– Если через два дня нас не наймут – уходим обратно в Крабовую Бухту,– сказал Лик,– Нам не найти здесь победы.

И все начали есть.

За едой начались и обычные разговоры. Маес лежал, глядя в огонь очага. Воспоминания о детстве в Меотийском царстве накрыли бывшего гладиатора с головой.

– Лука бы поесть,– произнёс он, глядя в огонь,– У нас в Пантикапее на огорода лук выращивают. У него клубни крупные, вот такие. И они такие сладкие, что можно есть просто так, не варёным. Им в Херсонесе тоже торгуют, но в Пантикапее он просто так на каждом огороде растёт. Это особенный сорт, его даже в Атены везут. Когда ешь такой лук, всё как-то по-другому видишь.

Лик тоже тосковал по городской еде. Особенно по пшеничным лепёшкам. Они пышные и сытные, совсем не такие, как из овса или проса. А пекут пшеничные лепёшки из специальных зёрен, перемолотых каменными колёсами. Эти колёса называются по-гераклейски милопетрами, а на скифском языке для них и слова до сих пор нет.

А ведь такие колёса – очень удачное приспособление. Надо будет раздобыть парочку.

Конечно, пшеничные поля в Таврии большая редкость, но всегда можно выменять зерно на сыр и вино. Или просто отобрать силой, если жадина не желает меняться…

Нет, отбирать силой нельзя. Лику и его дружине нужны друзья – в каждом городе, каждом племени, каждом пастбище. Без союзников им эту войну не выиграть.

– Я думаю, нам надо лучше вооружиться,– рассуждал на другой стороне костра пятнадцатилетний Савлий,– Вы все видели их стражников. Копья держат кое-как, даже не метнёшь из такого положения. Но доспехи – из меди и бронзы. Вот и чувствуют себя неуязвимыми, думают, что мы им не нужны.

Как и положено неопытному воину, он боготворил оружие.

– Сколько бы оружия у нас не было, горожане на союз не пойдут,– ответил Лик,– Они нас боятся. И чем лучше у нас идут дела, тем больше они нас боятся.

– Если мы будем во всеоружии, они не рискнут нам отказать,– предположил Савлий,– И вообще, вооружаться – полезно. Все хотят дружить с великими воителями.

Невриец в ответ повернулся к мешку с трофеями и выложил перед собой трофейные акинаки.