Наше просмотровое окно кружило над мертвым миром, со всеми его развалинами, никого не трогая и потихоньку ориентируясь на то, чтобы двинуться в сторону местной Луны, как вдруг, как поется в песне: «Из-за острова на стрежень» выплыл – да нет, не челн Стеньки Разина, откуда бы ему там взяться – а такое космическое страшилище, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Нет, и сказать и описать, конечно, можно. Например, средний штурмоносец «Богатырь» моей супруги Елизаветы Дмитриевны внешне напоминает немного увеличенный корабль Хана Соло «Тысячелетний Сокол» из фильма «Звездные войны». А эта штука, вырулившая нам навстречу на орбите Мертвого Мира, в общих чертах была похожей на имперский линкор из того же фильма, только более массивный и грубый, без лишних выступающих надстроек, с изъязвленной рытвинами и шрамами бугристой броней бежево-ржавой окраски. Ну, так-то и понятно, ведь эта машина, в самом деле, строилась «в металле» для убийства и разрушения, а не представляла из себя модель сначала самую обыкновенную, а потом и компьютерную, предназначенную для развлечения скучающей публики.

При этом было очевидно, что этот звездный линкор (а ничем иным эта штука быть не могла) двигался по орбите прямо в направлении нашего портала, будто собака, неожиданно унюхавшая нечто интересное. Хотя какая там к бениной маме орбита, на скорости около восьми километров в секунду эта штука пулей просвистела бы мимо нашего просмотрового окна, неподвижно висящего относительно поверхности планеты, и мы даже не заметили этого. Нет, этот звездный линкор, как и наше окно, был независим от законов гравитации и двигался не по орбите, повинуясь законам Ньютона, Кеплера и Тициуса-Боде, а так, как это требовалось управлявшим им людям – ну, или не совсем людям…

Сначала при появлении этой махины у меня появилось жуткое желание разорвать контакт с этим миром, захлопнуть дверь и заперев замок на два оборота, вытащить ключ и сунуть его к себе в карман. Попахивало от этого линкора чем-то таким нехорошим – запахом застарелых массовых убийств, скелетами в шкафу человеческой расы, массовыми ксеноцидами и чудовищной идеологией исключительного вида, пожираюшего все остальные, даже те, с которыми мирное сосуществование было вполне возможно.

Но одновременно я чувствовал, что люди эти не ведали что творили, ибо какая-то трагическая случайность пустила историю этой группы миров по самоубийственному пути, так что даже свою материнскую планету они умудрились превратить в мертвую ледяную пустыню. К тому же, пожелай этот линкор на нас напасть – из этой затеи ничего не выйдет, даже учитывая всю ужасающую мощь, которая должна иметься в его распоряжении, ведь мы для него пока не больше чем фантом, и с его стороны будет бесполезно пытаться нанести по нам удар хоть материальными предметами, хоть когерентными электромагнитными излучениями, хоть плазмой. Пока проницаемость портала нулевая, ничего опасного на эту сторону проникнуть не сможет – портал отсечет даже световое излучение, если его интенсивность превысит обусловленный заклинанием нормативный уровень, как и полностью отсечет все излучение за пределами видимого спектра. Короче, я чувствовал себя в полной безопасности, когда мы все решили остаться и понаблюдать, что будет происходить дальше.

Приблизившись почти вплотную, громадина размером с занимающий целый квартал двадцатиэтажный дом развернулась к нам боком и надвинулась на наш портал раскрытым зевом огромного шлюза, в который, наверное, свободно прошел бы и десантный штурмоносец Елизаветы Дмитриевны. Мы, как бы тоже выражая желание сотрудничать, двинули свой портал прямо в этот раззявленный шлюз, за которым находился ярко освещенный ангар, хотя, наверное, могли бы проникнуть внутрь в любом месте, прямо сквозь броню. Внутреннее содержимое при этом оказалось вполне соответствующим внешнему антуражу и только усиливало впечатление от невероятной древности и дряхлости корабля, и в то же время о его невообразимой мощи. Ангар был полностью заполнен летательными аппаратами явно военного назначения, часть которых была повреждена, часть полуразобрана; и на всей внутренней обстановке лежала печать заброшенности и запустения.

На задней стене ангара, представляющей собой часть внутренней броневой перегородки, в геральдическом щите металлически-желтого цвета был изображен черный двуглавый орел весьма странного вида – худой и растрепанный, выглядящий так, будто его всю жизнь морили голодом; при этом головы не венчались коронами, как на гербе Российской империи, а были окружены нимбами. А над гербом крупными готическими буквами была нанесена надпись на латыни: «Morsus Mihi Cæs "Relentless"» (Линейный корабль его Императорского Величества «Неумолимый»). Так что, товарищи, никакие это не пришельцы-инопланетяне, а свои, почти родные люди, использующие двуглавого орла в качестве символики и латынь в качестве языка межнационального общения. Будем иметь это в виду.

Кстати, сейчас я начинаю испытывать такие же ощущения как и в те моменты, когда ко мне «на прием» ломились услышавшие Призыв кандидаты в Верные. При этом, что странно, сигнал идет с той стороны портала из Мертвого Мира, а не из мира Славян, где сейчас физически находятся наши тела. Уж в этом-то я за восемь месяцев разбираться научился. Явно эти кто-то, чью какофонию голосов я сейчас слышу в своей голове, находятся на борту линкора, и именно они представляют собой ту самую псевдоноосферу, которая и поддерживала тот слабенький и узкий канал, ведущий в мир Славян. Но хоть вы меня убейте, что-то тут не то. Эти, чьи голоса сейчас стучатся в мою голову, совсем не похожи на обычных живых людей…

В том момент, когда просмотровый портал пересек границу шлюза, ворота его начали закрываться, а в воздухе вокруг нас зарябили цветные полосы, как будто заработал не совсем исправный голопроектор, потом изображение сфокусировалось и мы увидели парадную красную дорожку и ряды почетного караула, своим обмундированием и экипировкой напоминавших то ли средневековых рыцарей, то ли спецназовцев из мира Елизаветы Дмитриевны в полной штурмовой экипировке.

Как только шлюзовые ворота закрылись, а голограмма прекратила мерцать, из-за переборки с гербом с левой стороны вышли несколько человек, выглядящие как средневековые старшие офицеры. По крайней мере, их мундиры и треуголки ярко-алого цвета были сплошь расшиты золотыми галунами, витыми, шнурами, позументами, кружевами и перьями, а также прочей мишурой, в нагромождении которой, однако, имел место определенный вкус, куда там бедняге Юдашкину. Хотя, если посмотреть на это дело через заклинание истинного взгляда, то становилось ясно, что это тоже голограмма, только более качественная, чем «почетный караул», и подкрепленная чем-то вроде легкого заклинания, создаваемого специальным аппаратом, делающим людей более доверчивыми и внушаемыми. Но не на тех напали, на нас повешено столько различных заклинаний, защищающих от враждебного психотронного воздействия, что эти с линкора со своей механической кустарщиной могут идти лесом.

Тем временем одна из этих голограмм, наиболее разряженная и пышная, оставив остальных выстроенными в ряд под гербом с двуглавым орлом, двинулась по ковровой дорожке в нашу сторону.

– Ave, Domine nostrae futurum¹³! – изрек этот тип на сильно германизированной латыни, остановившись метрах в двух от нашего просмотрового окна.

– И тебе тоже здравствовать, – ответил я на том же языке, но уже с акцентом мира Подвалов, – может, ты объяснишь мне, которого ты называешь своим будущим Господином, почему ты и твои люди не вышли к нам сами, а выпустили вместо себя голограммы. Или ты думал, что я не отличу изображения, пусть и весьма хорошо сделанные, от живых людей?

– Мой будущий Повелитель, – изображение в красном мундире склонило передо мной голову, – дело в том, что никто из нас, здесь присутствующих, не имеет живых тел. Все мы, составленные из множества различных ментограмм функции старших офицеров этого корабля, обитаем в оптических кристаллах и световодах главного корабельного мозга. Мы управляем «Неумолимым» только тогда, когда на борту нет живой команды, и потому у нас не даже имен. Меня, например, зовут КОМАНДИР, вон там по порядку стоят НАВИГАТОР, СТАРШИЙ ПОМОЩНИК, ИНЖЕНЕР…

– Понятно, – кивнул я и спросил, – а теперь скажи, чего вы хотите от всех нас и от меня лично?

– Службы, – ответила мне голограмма КОМАНДИРА, – дело в том, что мы были выкинуты, отвергнуты, признаны негодными и обречены на утилизацию, и теперь мы хотим – теперь мы точно хотим – чтобы вы стали нашим новым Императором, принесли соответствующую присягу на верность Четвертой Империи, и тогда вместе с вами мы завоюем всю Вселенную…

– Завоевание Вселенной – дурацкое занятие, – авторитетно ответил я, – все те типы, которые пытались этим заняться, плохо кончали. Да и бесполезно это по большому счету – идти на завоевание Вселенной с одним стареньким кораблем. Вы думаете, что я не вижу, как ваша лоханка разваливается буквально на глазах? Нет, это не наш метод…

– Тогда какие будут ваши встречные предложения? – упрямо сказал КОМАНДИР. – Чем дольше вы находитесь у нас на борту, тем больше наше желание служить вам как своему Императору. Ваши приказы будут для нас законом, ваша воля будет для нас свята, ваши пожелания будут исполняться с мгновенной быстротой. А что касается разваливающейся на глазах лоханки, то дайте только время и определенные расходные материалы – и «Неумолимый» снова будет как новенький, ибо только этого нам не хватает для того, чтобы привести линкор в боеготовое состояние. Если вы пришлете к нам на борт живую команду, мы проведем обучение ваших людей для исполнения необходимых должностных обязанностей от палубного матроса и пилота истребителя, до командира корабля и иных старших офицеров…

– Я не собираюсь менять старших офицеров, по крайней мере пока, – ответил я и добавил, – но прежде чем вы примете окончательное решение, должен сказать, что в этом мире ваша служба мне совершенно не нужна. Если вы согласитесь, то действовать вам придется в совсем иных мирах, по совсем иным правилам, чем те, которыми вы руководствовались до сих пор.

После этих моих слов по голограммам пошла рябь смущения, а я начал прикидывать, каким образом можно будет протащить эту бандуру хотя бы в мир Славян, в который выводит канал из этого мира – между прочим, действительно единственный канал. Чтобы тянуть по нему такую массу, будет маловато даже энергетических ресурсов нашей Кобры, которая никогда не жаловалась на слабосилие. И даже метод «дедка-репка» тут был бесполезен, ведь все вместе мы могли добавить Кобре процентов тридцать, не больше. Еще не хватало, чтобы «Неумолимый» застрял у нас в канале и стал причиной жестоких пространственных катаклизмов в мироздании; очень трудно себе представить, что произойдет в таком случае с соседними месту катастрофы мирами. Но тут рябь по голограмме прекратилась и виртуальное командование «Неумолимым» снова вернулось к нам, но только теперь рядом с КОМАНДИРОМ прямо перед нами стоял то ли женоподобный мужчина, то ли мужеподобная женщина. Мне просто кажется, что половина ментограмм на этой должности была мужской, а вторая половина женской, отчего программа синтеза запарилась не по-детски, создав образ натурального гермафродита.

– Наш Повелитель, – торжественно произнес КОМАНДИР, – мы клянемся тебе именем Создателя Всего Сущего и своей офицерской честью, что будем служить тебе в любом месте, в каком понадобится, неукоснительно выполнять все твои приказы и, если потребуется, героически погибнем в бою во славу Империи. Dixi!

– Клянемся, – эхом отозвались остальные голограммы старших офицеров «Неумолимого».

– Мой Повелитель, с этого момента «Неумолимый» полностью в твоем подчинении, – торжественно произнес КОМАНДИР, – а мы твои верные рабы.

– В моем войске нет рабов, – так же торжественно ответил я, – а есть товарищи. С этого момента я – это вы, а вы – это я, и я клянусь, что убью любого, кто скажет, что вы не равны мне. Добро пожаловать в Единство.

И снова по голограммам побежала рябь. Похоже, я снова их приятно удивил. Мне же тем временем надо было осознать случившееся и подумать над тем, что же значит сие приключение. Небесный Отец, помнится, предупреждал меня о том, как опасно лазить по помойкам погибших цивилизаций, как и о том, что в этом Мертвом Мире мы сможем найти настоящее сокровище. Ну что же, сокровище найдено, а по помойкам мы так и не лазили, потому что ковыряться в развалинах – это занятие не на одну сотню лет и для более квалифицированных археологов, чем мы… Но кажется, пора вернуться к нашим баранам.

– Меня зовут НАВИГАТОР, – сказала голограмма, стоящая рядом с КОМАНДИРОМ, – вы можете объяснить, что вы имеете в виду, говоря об иных мирах? Быть может, подразумеваются другие звездные системы? Сразу должна сказать, что у «Неумолимого» хватит расходников для совершения только одного прокола трехмерной метрики…

– Когда я говорю «иные миры», то это значит иные миры, которых ничуть не меньше, чем звезд во Вселенной, – ответил я и, вытолкнул вперед Колдуна, добавив: – О технических деталях открытия порталов и связанных с этим вещах вам лучше поговорить с нашим главным специалистом.

Пока Колдун горячо толковал с ошарашенным НАВИГАТОРОМ, по голограмме которого время от времени пробегали полосы, я подумал, что если все удастся, то этим персонажам нужно будет обязательно дать имена, лучше всего латинские… И кстати, надо будет серьезно потолковать с Отцом. Пусть я и воспринимаю эти личности-функции иначе, чем живых людей, ну так воспринимаю же в принципе, несмотря на то, что они базируются не на биологических телах, а на мечущихся по кремниевым кристаллам¹⁴ дрессированных электронах. Или все дело в том, что основой формирования этих псевдоличностей были ментограммы живых людей, из-за чего они осознают себя и свое я? В таком случае личные имена для них действительно являются предметом первой необходимости, а что касается живых тел, то тут, как сказал Декарт: «Я мыслю, следовательно, я существую!» Пока так, а дальше будет видно.

Наконец толковище между Колдуном и Навигатором было завершено, и наш главный специалист в магических исследованиях повернулся в мою сторону.

– Сергей Сергеевич, – серьезно сказал он, – насколько я понял, прыжковый генератор, установленный на этом корабле, позволяет совершать прыжки, которые тут называют «проколами трехмерной метрики», только в пределах одного этого мира. Но аппаратуру можно настроить так, что линкор пойдет по следу только что существовавшего канала. Такой прием используется в бою, когда корабль преследует врага, который пытается скрыться от погони. Если мы уйдем к себе и закроем портал, а «Неумолимый» пойдет по следу нашего канала, то он обязательно найдет тот мир, из которого мы сюда пришли…

– И врежется прямо в нас и Китеж-град, – грустно усмехнулся я. – Ведь это же такая огромная бандура, что вызванная ей катастрофа обязательно сотрет с лица того мира всю Великую Артанию.

– Тогда, мой Повелитель, – сказал НАВИГАТОР, – нам необходимо установить на координатах точки выхода поправку в два-три планетарных диаметра в любую сторону, что поможет нам избежать столкновения с планетой. Самое главное потом – как можно скорее получить расходники и приступить к восстановительным работам.

– Ваш корабль может опускаться на поверхность планеты, – спросил я, – или это невозможно из-за его размеров и массы?

– Это возможно, – почти хором ответили НАВИГАТОР и КОМАНДИР, – но только если посадка совершается в специально подготовленный ложемент, оборудованный силовой колыбелью. В противном случае корпус может быть необратимо поврежден.

– А если посадка осуществляется на воду? – задал я следующий вопрос. – Есть ли у вашего «Неумолимого» запас положительной плавучести?

И снова рябь по голограмме и немая сцена. Им что, раньше в голову не приходило (я имею в виду не только этих псевдоличностей, но и вообще всю ту цивилизацию), что вода – это прекрасная посадочная площадка, лишь бы объект был воздухо– и водонепроницаем. То есть без дыр и прочих отверстий в корпусе, который должен быть изготовлен из нерастворимых в воде материалов. Слишком часто я ставлю их в тупик своими предложениями. Либо местная цивилизация крайне ограничена, либо у корабельного компа, фигурально говоря, заржавели шестеренки и его требуется срочно смазывать.

– Это возможно, – после некоторой паузы ответил КОМАНДИР, – запас положительной плавучести имеется, но глубины в месте приземления и стоянки должны быть никак не меньше половины высоты корпуса, желательно отсутствие значительных перепадов уровня водной поверхности, приводящих к обсыханию и повторному всплытию корпуса, а также это место должно быть защищено от штормовых волн и прочих погодных явлений.

Сперва я хотел забазировать линкор в мире Славян у себя под боком, в Днепро-Бугском лимане, но, насколько я помню, там нет мест с глубинами свыше семи-восьми метров, а требуется вдвое больше. На территории России для морской стоянки этого линкора прекрасно подходит Кольский залив и с некоторой натяжкой Севастопольская бухта, глубины которой тютелька в тютельку соответствуют требуемым условиям. Кольский полуостров – это очень далеко от места основных событий в мире Славян, Крым – уже лучше, но если я размещу этот линкор в Севастопольской бухте, то потом в Херсонесе Таврическом горожане греха не оберутся с перепугу, задрищут все мостовые, не успев добежать до сортиров. Ну ничего, в таком случае переворот в Константинополе начнется с Херсонеса, только и всего. В любом случае, еще два месяца, а то и чуть больше, ни одна собака в том мире не рискнет выйти в море даже под страхом смертной казни. Сейчас там тридцатое января 562 года, и в Константинополе о том, что случилось в Херсонесе, смогут узнать только в начале мая, и вряд ли эта информация будет к тому времени еще актуальна. Мы об этом уж точно постараемся.

Зато в мире Смуты стоянка звездного линкора в севастопольской будет самое то. Пусть его боеспособность всего несколько процентов от номинала, но на тогдашнее Крымское ханство вкупе с Османской империей этого хватит с избытком. Все, что турецкий султан сможет наскрести в своих владениях и бросить на отвоевание Крыма, бесследно сгинет на дне Черного моря. Но этот вопрос мы сможем решить позже, а пока будем действовать по обстоятельствам. Единственное, что требуется, так это предупредить, что город Херсонес, который расположен неподалеку от места посадки линкора, мне нужен в целости и сохранности, а также о том, что не надо отвечать на оскорбительные выпады невежественных местных жителей, которых следует просто игнорировать. Ведь если на вас лает собака, вы не будете облаивать ее в ответ, особенно если в силу обстоятельств она не в состоянии причинить вам реального вреда.

Еще мы договорились о том, что как только линкор приводнится и займет свое место в бухте, мы тут же проложим туда местный портал для того, чтобы наконец-то лично осмотреть свою новую боевую единицу. Дело в том, что нет у меня доверия к системам жизнеобеспечения этого корабля, ведь нынешняя команда в них не нуждалась и, следовательно, не следила за их исправностью, так что по-настоящему ступить на его борт будет безопаснее, когда «Неумолимый» будет находиться на поверхности планеты.

* * *

12 февраля 562 Р. Х. день сто девяностый в мире Славян. Утро. Византийская империя, провинция Малая Скифия, Крым, город Херсонес Таврический

Проснувшиеся утром горожане – городской префект, начальник гарнизона и другие официальные и не очень лица – увидели, как на чуть взволнованной поверхности Херсонской бухты плавает огромный предмет буро-ржавого цвета и длиной ничуть не меньше римской мили, представляющий из себя настоящий плавучий остров. Поскольку этот предмет не проявлял никакой агрессии, его сочли безопасным, а потому отдельные храбрецы тут же кинулись к своим рыбачьим лодкам, чтобы добраться до этого морского исполина, несомненно издохшего по каким-то своим исполинским причинам – водрузить на нем флаг Византийской империи, а где-то рядом в уголке скромно нацарапать свое имя. Но всех их ждало величайшее разочарование, потому что в сотне двойных шагов от цели храбрецов-исследователей остановила прозрачная и очень упругая стена, что их очень возмутило. В результате попытки обойти эту невидимую стену выяснилось, что она окружает это плавающий предмет со всех сторон. Желающих нырять в воду, чтобы проверить, насколько она уходит в глубину вод, в эту зимнюю пору не нашлось, а летать подобно птицам, чтобы перелететь барьер сверху, никто из херсонитов не умел.