Ну что ж, начнем, помолясь… В помещении, отведенном для «рыцарей плаща и кинжала», мы проведем совещание о том, как мы будем действовать в предреволюционном Петрограде. Кроме меня и адмирала Ларионова, на совещании присутствовали мои старые знакомые: полковник Нина Викторовна Антонова, полковник же Вячеслав Николаевич Бережной и подполковник Ильин Николай Викторович. В общем, я, как старый журналюга, уже придумал название все этой честной компании – «заговор черных полковников»… гм, или, с учетом политической обстановки, можно перекрасить «черных» полковников в «красных». А что, «заговор красных полковников» – это тоже звучит.

Перво-наперво надо было обеспечить нас приемлемой одеждой, в которой мы на улицах Петрограда не вызывали бы повышенный интерес у окружающих. К нашему счастью, в те времена в моде был стиль, который бы сегодня назвали «милитари». Чуть ли не половина мужского населения Питера носила полувоенную форму. Я пометил в блокноте: надо раздобыть у наших каптеров хорошие хромовые сапоги, портянки (когда я их последний раз наматывал?!) бриджи, гимнастерку и какую-нибудь куртку, лучше кожаную. Они здесь уже вошли в моду. На голову – какой-нибудь картуз. Примерно так же можно приодеть и моих сопровождающих, для разнообразия дав некоторым из них старые шинели. Правда, пуговицы со звездочками надо спороть, обшить материей, и снова пришить. Хотя можно взять бушлаты, спороть с них погоны – и получится подобие ватников. На крайний случай любопытным можно будет сказать, что это обмундирование, полученное от союзников по Антанте.

А вот с Ириной сложнее. Подходящей к тому времени женской одежды мы раздобыть не могли. Пришлось импровизировать. Остановились мы на платье девушки в стиле «революционная эмансипэ». Длинная юбка, опять же кожаная куртка, гимнастерка (где ж нам ее размерчик найти-то!?) красная косынка на голову. В общем и целом сойдет для начала. Потом надо будет попросить у товарища Сталина помочь нам экипироваться более правдоподобно – конечно, если это будет еще актуально.

Оружие решили брать с собой обязательно – на случай встречи с местной шантрапой или патрулями «временных». Хотя последнее маловероятно: юнкера к Смольному приближаться побаиваются. Но, как говорится, береженого и Бог бережет.

Из многочисленного арсенала я выбрал себе «Гюрзу» СР1МП, Ирине Нина Викторовна дала «напрокат» свой ПСМ, с приказом использовать его только в самом крайнем случае. Конечно, останавливающее действие его пули калибра 5,45×18 было слабенькое. Но зато пистолет был маленький, аккуратный – как раз под изящную девичью ручку нашей тележурналистки. Бойцы из отряда СПН ГРУ и их командир старший лейтенант Бесоев вооружились куда серьезней. Бронежилет, пистолет Стечкина с глушителем в плечевой кобуре с левой стороны, АКСУ на отпущенном ремне с правой; в разгрузке – запасные магазины к пистолету и автомату, гранаты осколочные, гранаты светошумовые, аптечка, рация, ПНВ. Не люди, а шагающие арсеналы… Мы с Ириной тоже надели легкие бронежилеты и сунули во внутренние карманы курток по многоканальной носимой радиостанции.

Теперь будем прикидывать, как нам лучше добраться до Питера. Самое подходящее время для десантирования – после часа ночи. К этому времени все, даже страдающие бессонницей, похрапывают в своих кроватях. Наиболее подходящие для высадки места, расположенные поблизости от типографии «Труд» – это Громовская лесная биржа или Таврический сад. Я лично предпочел бы Таврический сад, потому что биржа наверняка охраняется сторожами с собаками, да и в темноте среди штабелей бревен и досок можно легко переломать ноги. В Таврическом саду есть площадка, на которой занимаются любители конного спорта. На нее можно и приземлиться. Возможен сторож, но наши ангелы-хранители, как мне кажется, легко погрузят его в крепкий и здоровый сон без летального исхода.

– В общем план хороший, должен сработать, – сказал адмирал Ларионов. – А вы, Нина Викторовна, как считаете?

– Я думаю, Виктор Сергеевич, что всего на сто процентов предусмотреть нельзя, но вроде бы особых огрехов я в нем не вижу. Да и время сейчас в Петрограде такое, что обыватели лишний раз стараются не высовывать носа на улицу. Особенно по ночам. К тому же ни милиции, ни полиции, ни жандармерии нет и в помине.

Бережной и Ильин, внимательно слушавшие меня и Антонову, переглянулись и кивнули головами. Действительно, в любой, даже самый прекрасный план, лишь только начнется его реализация, сразу же начнут вноситься поправки, и тут главное – не растеряться и уметь импровизировать, исходя из текущей обстановки.

– Примем ваш план за основу, Александр Васильевич, – подвел черту адмирал Ларионов, – к тому же связь с эскадрой будем поддерживать постоянно, и в случае каких-либо осложнений мы постараемся помочь вам.

– Сергей Викторович, – продолжил я, – позвольте теперь поговорить о чисто политических моментах. Насколько мы знаем, узкий круг руководителей РСДРП(б) принял окончательное решение о вооруженном восстании. Через две недели будет сформирован Военно-Революционный комитет, в состав которого войдут представители ЦК и петроградских организаций партий левых эсеров и большевиков, делегаты президиума и солдатской секции Петросовета, представители штаба Красной гвардии, Центробалта и крупнейших профсоюзов. Во главе ВРК формально стоял левый эсер бывший фельдшер Павел Лазимир и большевики: Лев Троцкий – его представлять не надо, Николай Подвойский – старый боевик, отличившийся еще в 1905 году в Москве, и офицер-дезертир, сбежавший из эшелона, следовавшего на Дальний Восток во время Русско-японской войны подпоручик Владимир Антонов-Овсеенко. Но это люди, которые много шумели и ничего не решали. Всем же заправлял Военно-революционный центр, формально входивший в ВРК, но занимавшийся делами, о которых и сейчас мало кто знает. В него входили совсем другие люди. А именно: Андрей Бубнов, Феликс Дзержинский, Яков Свердлов, Иосиф Сталин и Моисей Урицкий. О каждом из них можно много рассказывать. Скажу только, что реальным влиянием в партии обладали лишь двое – Яков Свердлов и Иосиф Сталин. Оба они были членами Русского Бюро ЦК РСДРП(б) еще первого состава, то есть осуществляли руководство практической работой местных партийных организаций. Ну, о Сталине известно немало, а вот Свердлов… Это – личность во многом загадочная и непонятная. В революцию 1905 года на Урале организовывал отряды боевиков, а сейчас занимается кадрами партии и умело расставляет своих людей на руководящие посты. Вот что позже о нем писал Троцкий…

Я раскрыл свой блокнот и прочитал:

– «Это был прирожденный организатор и комбинатор. Каждый политический вопрос представал перед ним, прежде всего, в своей организационной конкретности, как вопрос взаимоотношений отдельных лиц и группировок внутри партийной организации и взаимоотношений между организацией в целом и массами. В алгебраические формулы он немедленно и почти автоматически подставлял числовые значения. Тем самым он давал важнейшую проверку политических формул, поскольку дело шло о революционном действии».

Я закрыл блокнот и резюмировал:

– В общем, типичный «серый кардинал». А вот Сталин Свердлова не любил. Можно даже сказать, ненавидел. Их взаимная неприязнь началась еще во время ссылки в Туруханском крае. Оба они угодили в поселок Курейка Енисейской губернии. Даже жили в одном доме. Но недолго – разъехались по причине личной неприязни, или, как сейчас пишут, «из-за невозможности совместного проживания». Загадочна и смерть Свердлова – по официальной версии, он умер от гриппа-испанки в марте 1919 года. По неофициальной – был избит до смерти на митинге в Орле местными рабочими. Ну, а сейчас из всех будущих советских лидеров самым вменяемым и толковым, бесспорно, является Иосиф Сталин. К нему-то мы и пойдем.

– А с чем вы к нему пойдете? – поинтересовался полковник Бережной.

– Естественно, Вячеслав Николаевич, не с пустыми руками, – ответил я. – Как мы уже прикинули с Виктором Сергеевичем, в типографии, где Сталин выпускает газету «Рабочий путь», мы появимся около полвторого ночи; какое-то время уйдет на ритуал знакомства и предъявление доказательств нашего иновременного происхождения… Когда же беседа вступит в кульминационную фазу, а будет это около пяти часов утра, наша эскадра уже успеет обломать немецкий «Альбион» и изрядно намять бока германскому флоту у Моонзунда. И эту сенсацию первой растиражирует большевистская газета. Причем, второй, вечерний ее номер, выйдет «толстушкой», с кучей фотографий потопленных кайзеровских дредноутов и крейсеров и пленных германских десантников. В статье, повествующей о блистательной победе русского флота, будет говориться, что сие произошло при участии Центробалта, который, кстати, девять дней назад принял решение не признавать власть Временного правительства. Ну а далее будем думать с товарищем Сталиным, как половчее и без всякой пиротехники вынести на лопате «временных» и взять власть. К тому же после Моонзунда, как мне кажется, легче будет разговаривать с Германией по поводу заключения почетного мира без аннексий и контрибуций. А если ребята из ставки кайзера станут упираться, но наши авиаторы смогут быстро провести им «закрытый массаж печени», показав, что для нас нет в Германии неуязвимых мест. Впрочем, многое будет зависеть от того, насколько доверительные отношения мы сможем установить со Сталиным. Чувствую я, что Керенский со товарищи создадут нам меньше проблем, чем многие «пламенные революционеры». Уж больно многое поставлено на карту, и антантовские кураторы этих «революционеров» сделают все, чтобы наделать нам как можно больше гадостей.

Тут полковник Бережной задал мне вопрос, что называется, в лоб:

– Вы не исключаете возможность физического устранения кое-кого из этих «пламенных революционеров»?

– Все будет зависеть от конкретных обстоятельств, – уклончиво ответил я. – К тому же более важным я считаю устранить влияние их антантовских кураторов. Список я вам потом предоставлю.

– Ну хорошо, – подвел адмирал Ларионов черту над нашим «производственным совещанием», – далее каждый из присутствующих будет работать в определенном для него направлении. Полковник Бережной отвечает за силовое обеспечение операции на втором этапе и назначается командиром сводного усиленного батальона особого назначения в составе роты спецназначения ГРУ, четырех механизированных рот морской пехоты при двух самоходных батареях, роты спецназа, комендантской роты на БТР-80 и танковой роты на Т-72. Тяжелые самоходные орудия и реактивные системы залпового огня вводить в город считаю избыточным. Даже того, что будет задействовано, вполне достаточно, чтобы лояльные временному правительству части с писком разбежались по углам, как грызуны в Цхинвале в 2008-м. Подполковник Ильин будет исполнять обязанности начальника штаба операции, а полковник Антонова во второй фазе внедрения присоединится к товарищу Тамбовцеву и будет руководить всей нашей работой в городе. Возможен вариант, при котором мы первоначально возьмем под контроль Кронштадт, Гельсингфорс и Выборг. В плане слишком много неизвестных величин, так что при малейших изменениях в оперативной обстановке я прошу немедленно ставить меня в известность. Все, все свободны. К началу операции приступить немедленно.

22:25. ТАКР «Адмирал Кузнецов», оперативный отдел

Контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов

Выслушав доклад начальника штаба, я подошел к висящему на стене оперативного отдела большому плазменному дисплею. На нем отображалась обстановка, сложившаяся к настоящему моменту на восточно-балтийском ТВД. Черные линии показывали предполагаемые пути немецких кораблей, известные нам по книге фон Чишвица. Синий цвет обозначал их фактически наблюдаемое положение. В настоящий момент расхождения исторических сведений с реальностью не наблюдалось. Как и описывал фон Чишвиц, два линкора, помеченные на схеме как «Фридрих дер Гросе» и «Кёниг Альберт», уже отделились от общей колонны и направились к полуострову Сворбе. Остальные немецкие корабли соблюдали походный ордер. До начала операции оставалось пять с половиной часов. Впрочем… Фон Чишвиц писал, используя среднеевропейское или берлинское время. Раз движение германских кораблей идет точно «в колее», значит, события развертываются так, как нам и сообщил «Голос с небес». Для синхронизации действий надо помнить, что в Петрограде на час больше. Следует предупредить товарища Тамбовцева – пусть после вылета переведет часы.

Отдельно, красным цветом, обозначались позиции наших кораблей. Что-то не лежит у меня душа к лихим торпедным атакам… Лучше потратить лишние ракеты, чем потерять лодку.

– Сергей Петрович, – говорю я, – есть у меня сомнение по твоему решению с «Алросой». Слишком близко к краю минного поля она должна подойти. Край – это он на карте край, а черт его знает, что там на местности. Наши мины сыпали, немцы сыпали – и у тех, и у других никакого GPSа, навигация плюс-минус лапоть, там такая каша, что хрен поймешь. Безопасно только на больших глубинах. Вот пусть там и остается. Так что давай переиграем диспозицию – ударим по «Кенигсбергам» «Москитами» с «Адмирала Ушакова». – Я присел на край стола. – Давай мы с тобой не будем жадничать. Лучше потратим четыре ракеты, но избежим риска потерять лодку. Если и не утопим их крейсера – по такой мишени «Москиты» никогда не работали, – то бегать они у нас не будут, это уже точно. И добавьте в этот список линейный крейсер «Мольтке», будь он неладен. На нем штаб десантного корпуса, так что тут тоже экономить не стоит – показательно ударим по нему «Вулканами» по высокой траектории. В остальном, товарищ капитан первого ранга, ваш план операции утвержден! Исполняйте.

23:05

Принесли только что полученное с «Североморска» сообщение: «Приступили к форсированию передовой минной позиции. Вертолетами гидроакустической разведки обнаружены проходы. Кап-1. Перов».

Коротко и со вкусом. Уважаю. Хотел послать ему патетическую радиограмму типа «Судьба революции в ваших руках», но устыдился. Написал на бланке только две буквы латинского алфавита «ОК».

23:45

Прошел по кораблю. В воздухе словно пахнет озоном. От людей буквально бьет током: так все напряжены. Обстановка далека от самых крутых учений, пусть даже и с участием Президента. Для меня лично было бы лучше, если бы сейчас ко мне вдруг каким-то чудом заглянул Владимир Владимирович, быстро спросил бы тихим голосом: «Ну, что у нас нового?» И, честное слово, я как мальчишка, свалил бы на него эту политику – ему по должности положено… И удрал бы бить немцев. Не мое это – политика… Но, увы – он там, а мы здесь, и поэтому будем делать все, что можем.

Успокоил себя, понемногу успокоил и офицеров. Немцев-то мы обязательно побьем, ничего тут хитрого нет. Деды наши их били, не имея, между прочим, такой техники. А уж нам-то и сам Бог велел. А потом втянемся в процесс – и побьем англичан с французами, и американцев тоже. Ибо несправедливо получится – немцы битые, а они нет.

На дисплее в оперативном отделе обстановка развивается согласно графика фон Чишвица. Высотный разведчик нарезает круги над Балтикой, и все и всех видит, даже сквозь низкие тучи и мелкий дождь. В окрестностях Виндавы обнаружены три боевых корабля, а на берегу – база дирижаблей. Ничего не укроется от наших зорких глаз, а вот немцы в своих жестянках в такую погоду, да еще и ночью, наверное, совсем слепые.

К полуночи занимаем исходные позиции и ждем. Время ползет медленней улитки. До начала операции осталось четыре часа. Немцы движутся как по расписанию. Линкоры вот-вот наедут на хвост авангарда с тральщиками. Остается только получать информацию с нашего самолета-разведчика и ставить галочки. Одно плохо: кажется, что сейчас кофе просто польется из ушей.

12 октября (29 сентября) 1917 года, 02:35, Балтийское море. ТАКР «Адмирал Кузнецов»

Поднятый в воздух с ракетного крейсера Москва вертолет ДРЛО обнаружил немецкую эскадру. Теперь машина, зависнув на высоте 3500 метров, будет постоянно следить за немецкими кораблями. Время ее патрулирования – два с половиной часа, а до ракетной атаки осталось на час меньше. Для обеспечения второй фазы операции на смену ей поднимется такой же вертолет с борта «Адмирала Кузнецова». «Адмирал Ушаков», «Сметливый» и «Ярослав Мудрый» параллельным курсом сопровождают немецкую эскадру на дистанции в семьдесят миль, постоянно удерживая ее в пределах досягаемости своих ракет. «Москва», «Адмирал Кузнецов» и танкеры с буксирами находятся на исходной позиции в точке инвазии. Их «главный калибр» простреливает ТВД насквозь, вдоль и поперек. Теперь, если что-то пойдет не по плану, мы готовы нанести удар в любой момент. Фигурально говоря, «палец застыл на кнопке».

Сообщение с «Североморска»: отряд форсировал Передовую минную позицию, и теперь вертолеты ищут проходы, оставленные для линкоров в минных полях горла Финского залива. Центральная минная позиция заминирована гораздо гуще, но выходы в Балтику для собственных линкоров русское командование все равно оставило.

12 октября (29 сентября) 1917 года, 02:45 СЕ, ТАКР «Адмирал Кузнецов»

Александр Васильевич Тамбовцев

Итак, как перелетная птица, я опять возвращаюсь домой. Сердце немного щемит от грусти и предчувствия встречи с родным городом, каким он был за тридцать восемь лет до моего рождения. Городом, который еще не знал ни «красного террора», ни голодных революционных лет и холодных зим. Города, в котором еще живы и никуда не уехали певцы «серебряного века». Не было еще ни строек первых Пятилеток, ни страшных девятисот дней Блокады. Да, Петроград 1917 года – это не Петербург 2012 года. Но все же… Все же… Как ни крути, а это мой город, в котором я родился и вырос…

В 02:45 по берлинскому времени Ка-27 ПС с нашей командой на борту оторвался от палубы «Адмирала Кузнецова». В Петрограде в это время уже было почти четыре часа ночи (или утра – кому как нравится). Мы задержались, готовя для встречи с товарищем Сталиным необходимые «методические материалы». Следом за мной на «Североморск» должны были вылететь и Бережной с Антоновой.

Вертолет поднялся почти на максимальные для себя четыре километра и, пробив верхний край облачности, понесся, освещаемый яркой полной луной. Лететь нам до Петрограда около часа с небольшим. Штурману приходится ориентироваться только на звезды, компас и приводные радиомаяки «Адмирала Кузнецова» и «Североморска». О прочей роскоши, вроде спутниковой навигации, здесь и слыхом не слыхивали. Впрочем, Питер и тогда был большим городом – так что не промахнутся.

Ночь была как по заказу – лунная, но облачная. Время от времени я заглядывал в иллюминатор, наблюдая в разрывах облаков Балтийское море. Иногда вертолет на несколько минут нырял в вязкий туман, в котором, казалось, не было ни верха, ни низа. Ногам было непривычно в сапогах – отвык от них за несколько десятков лет. Китель с чужого плеча немного жал под мышками. Ирина, похожая на молодую работницу с фабрики, смотрелась очень живописно. Она тоже никак не могла привыкнуть к новой одежде, и то и дело поправляла на голове косынку и одергивала подол длинной суконной юбки.

Ну а старший лейтенант Бесоев вместе со своими бойцами были одеты совершенно одинаково: расстегнутые до пояса камуфлированные форменные бушлаты со споротыми погонами. Камуфлированные кепи без эмблем. Под бушлатом – забитая оружием разгрузка, под разгрузкой тельник. Сначала «ксюхи» думали спрятать под бушлаты, но потом решили нести их открыто, на плече стволом вниз. Перед самым вылетом мы переиграли, решили взять обычные АКСУ. Время такое: теперь и с фронта дезертиры бегут с оружием.

Время тянулось медленно. Меня мучила одна мысль: успеем ли застать Сталина в типографии, а если нет, то куда он оттуда направится – к Аллилуевым или в Смольный.