У многих из нас есть чокнутые родственники. А многие из нас в глазах родственников сами чокнутые.
© Джим Керри
Редкие разговоры с родственниками похожи на просмотр фотоальбома. Каждая беседа напоминает мне о чем-то давно забытом, ровно как и каждая фотография имеет свою историю, которую невольно проживаешь вновь. Удивительное свойство у памяти. Иногда хоть лбом о стену бейся, но в моменте нужное не вспомнишь. А порой мимо пройдет незнакомец, очень отдаленно напоминающий кого-то там, и на тебе. Поговорил с дедом и словно полетел на машине времени в далекое детство.
В тот день я проснулся рано, потому что надо было собираться к бабушке. Вообще, что это за мода такая – ездить к бабушкам? Почему все родители, словно сговорившись, отправляют своих детей к бабушкам? Причем делают это всегда очень рано утром, не думая о том, что их дети хотят спать. Очень хотят!
– Григорий, ты уже проснулся? А? Гриша?
– Конечно, я проснулся, вы же гремите, как слоны, – проворчал я и попытался спрятаться под одеялом.
– Вообще-то, мы и есть слоны, – хрипловато усмехнулся дедушка и брызнул водой мне в лицо.
– Ну деда! – захныкал я.
– Слоны боятся только мышей, а воду любят, – ответил дед и стащил с меня одеяло.
– Гриша, вставай немедленно, мы и так разрешили тебе подольше поспать! – крикнула мама откуда-то со стороны кухни.
Боже, неужели она и правда думала, что я спал? Тут разве можно спать? Я вообще не был уверен, что когда-нибудь снова смогу здесь заснуть.
– Иду! – крикнул я в ответ.
Вытер мокрое от воды лицо об подушку и резко встал с кровати. Подошел к окну, чтобы открыть шторы, но дед подкрался со спины, отвесил мне подзатыльник и попытался сбежать. Я тут же погнался следом.
Наигравшись с дедом, я принялся собирать свои вещи в рюкзак. Носки, трусы, штаны, кепки, книги, перочинный ножик, значки, футболку, шорты. До кучи зачем-то положил теплый вязаный свитер.
Как только я отыскал в комнате новенький тетрис и положил его к остальным вещам, в комнату зашла мама:
– Гриша, ну сколько можно тебя будить? Мы же опаздываем. Давай мигом в ванную, завтракать и в путь!
– Слушаюсь и повинуюсь! – ответил я, насвистывая и направляясь принимать водные процедуры.
Я, как и многие дети, жутко не любил мыться, но мне очень нравилось ходить после душа с мокрыми волосами. Можно было сделать себе любую прическу и подолгу кривляться перед зеркалом.
После душа я окончательно проснулся, и у меня не на шутку разыгрался аппетит. Я пришел на кухню, где вкусно пахло блинами. Мама поставила на стол огромную чашку с горячим чаем. Я никогда не допивал чай до конца, но всегда просил наливать мне самую большую чашку, потому что из большой чашки пил только дед. Мне нравилось, как он становился очень важным, когда принимал трапезу, и я невольно копировал его.
Вообще, мой дедушка был забавным малым. Рядом с ним мне всегда было весело. Я часто рассказывал маме о том, как мы с ним играли и смеялись. Я видел, что она радовалась за нас, но иногда дед творил вещи, которые выходили за рамки ее понимания о приличии. Тогда она очень стыдилась его поведения и не разрешала мне с ним играть.
Однажды он в одних трусах мыл окна у нас дома – помогал по хозяйству. Его же хозяйство пугало и смущало прохожих, идущих время от времени под окнами нашей квартиры. А поскольку мы жили на первом этаже, то не заметить деда было почти невозможно. При этом он делал все осознанно: намывая окна, он улыбался и подмигивал проходящим мимо людям, стараясь максимально привлечь к себе внимание. Кто-то смеялся, а кто-то ускорял шаг, шепча под нос проклятия.
А еще дед частенько разговаривал с телевизором – в основном спорил с ведущими новостей или ругал их. Однажды какой-то несчастный диктор настолько вывел старика из себя, что тот пробурчал что-то под нос, положил телевизор в коробку и унес из дома. Куда и зачем – я тогда не знал, но воспоминание о таком событии отложилось где-то на полках памяти.
Как-то раз дед рассказал мне, что в детстве у него не было футбольного мяча и кроссовок, поэтому они с друзьями играли в футбол босиком, используя вместо мяча старую консервную банку. Я попробовал повторить этот опыт и порезал ногу об острые края металлической банки. Тогда бабушка напугала меня столбняком. Что это такое, я не понимал, но на всякий случай боялся. А потом, как бы передавая опыт младшим ребятам, с очень строгим выражением лица говорил, что столбняк – это что-то очень серьезное, от чего умирают люди.
Дед всегда делал только то, что ему действительно нравилось, и был себе на уме. С одной стороны, ему было совершенно нетрудно смастерить лук из тонкой лозы и потратить на это целый день. С другой, он совершенно игнорировал бытовые вопросы. Как-то в их с бабушкой доме сломалась то ли розетка, то ли какой-то провод. Так вот, дед игнорировал неисправность ровно до того момента, пока бабушку слегка не ударило током. Бабушка и так была довольно минорной дамой, а тут такое. Деду, конечно, тогда попало, но он всегда умел рассмешить бабушку. Мне кажется, она это очень ценила.
Вообще, смеющаяся бабушка была необычайно красивой, даже какой-то домашней и теплой. В другие моменты она была мрачной как туча. Они с дедом были настолько разными, что меня всегда удивляло, как они оставались вместе много лет.
Дед и бабушка часто меня удивляли, но погрузиться в воспоминания мне не дала мама – ехать было далеко, а я засиделся за завтраком.
Многим кажется, что крепостное право – сугубо русское изобретение, ибо у нас тут, как известно, страна рабов, а в Европе, наоборот, царство свободы.
Дедушку Маркса никто не читал, а потому граждане не в курсе, на что способен честный европейский предприниматель ради хотя бы ста процентов прибыли.
Ну не говоря уже про триста.
© Дмитрий Юрьевич Пучков, к/ф «Джанго освобожденный»
С дедом мне всегда было весело. Мама говорила, что в свое время он был первым парнем на деревне. По-моему, даже единственным. Потому что дедушка реально воевал всего один день. Когда его забрали на фронт, то в первый же день ранили, и дед уехал домой. Так он стал первым и единственным парнем на деревне. Ранение было несильным, даже скорее не ранением вовсе, но зато в голову, поэтому вопрос о переводе его в запас долго не стоял. Каждое лето я проводил в его и бабушкиной компании. Не могу сказать, что я был в восторге, потому как место было далекое, да и погулять там было не с кем. Поэтому тусоваться со взрослыми я начал как все – с рождения. Правда, у остальных все как-то потом по-другому, у меня же – нет. К сравнению, моя летняя жизнь была похожа на мою бабушку – такая же унылая и однообразная, редко меняет свои наряды и настроения.
К вокзалу мы приехали почти в полдень. Если кто и бывал в субботний полдень на железнодорожном вокзале, тот точно знает, что это такое. Огромное количество людей, сумки, рюкзаки, странные бородачи с гитарами, повсюду шум, гам, толкотня. Не знаю почему, но я любил вокзалы. Наверное, потому что я всегда волновался перед поездкой, потому как поездка – это всегда перемены, надежды на лучшее. А может, потому что я люблю сосиску в тесте, обжаренную в масле и продающуюся только на вокзале. Вокзал – это какое-то особенное место.
К тому времени, как наш поезд отправлялся в путь, я уже порядком подустал. Все-таки вокзальная суета забирает очень много энергии. Мы с дедом разместились у окна друг напротив друга, рюкзаки легли на специальную полку над головами. Теперь мы переходим во второй, продвинутый этап нашего путешествия – поездка на электричке.
Электричка – это особый вид транспорта. По крайней мере, в нашей стране. Вы только задумайтесь, что это не просто огромный удав, состоящий из кучи железа, а это целая жизнь. Социум, если хотите. Кого тут только нет: и бабушки, и дедушки, семьи с детьми и собаками, велосипедисты, дембеля, врачи, учителя, инженеры, таксисты, пианисты, спортсмены, геодезисты. И все ходят под одним именем: дачники. Все они, конечно, интересные люди, как вместе, так и по отдельности, но никто не может быть привлекательней, чем торговцы на транспорте. Собственно, об их товарах и услугах далее и пойдет речь.
– А, добрый день, а, уважаемый пассажиры! А, всем хорошего настроения и счастливого, а, пути. Не отниму у вас много времени. А, разрешите представить вещь, такую нужную и просто необходимую в каждом доме, как бактерицидный пластырь…
И почему голос продавцов в электричках сильный, как гипноз? Почему именно эти незамысловатые фразы заставляли сосредоточивать все внимание на том, что у них в руках и что они говорят?
– При желании меня можно остановить, товар, а, приобрести.
И все, как один, заканчивали свои монологи одной и той же фразой. Такое многообразие лиц и товаров, а слова одни и те же. Впечатление, что для них специально пишут тексты. Конечно! Пишут и учат правильно говорить. Но тогда еще совсем маленькому Грише это было непонятно. Примерно пять станций до выезда из города, поэтому кого тут только не было и чем только не торговали. Мороженым, пивом, лимонадом, сухариками, газетами, пирожками, фонариками, батарейками. Боже, чего там только не было. Я любил электрички, потому что в них проходила огромная часть моей жизни. До пункта назначения было ехать очень долго, поэтому я смотрел в окно, считал остановки и, мучаясь, ждал, когда же мы приедем на место. Странное сочетание удовольствия и муки. Ну а кто сказал, что при таких родителях я должен быть обычным? Как я уже говорил, дед у меня был мало того что странный, так еще и предприимчивый.
Когда я был совсем маленьким, дорога казалась мне в четыре раза больше и в десятки раз труднее. Одно представление, что дед приедет за мной и мне придется ехать к черту на кулички, разом убивало во мне энтузиазм и чувство счастья от летних каникул. Но порядок есть порядок. Лето есть лето. А закон, как говорится, на то и закон, чтоб его блюсти. Так вот, долгими и мучительными часами после того, как продавцы, окончательно насытившись, покидали наш поезд, я смотрел в окно. Пытался считать столбы, вглядывался в лица пролетавших мимо людей, но ничего меня так не завораживало, как огромный темный сосновый лес. Он появлялся справа, мрачной тучей скрывая солнце. В электричке становилось темно, но совсем не страшно, а как раз наоборот – спокойно и легко. Я точно знал, что в этом лесу полно ягод и грибов, потому как каждый раз после леса была остановка и в вагон толпами вваливались грибники и ягодники. Я смотрел на переполненные корзины и где-то в глубине души представлял, что когда-нибудь я также зайду в вагон, и все ахнут от изумления, а я с гордо поднятой головой шмыгну искусанным комарами носом и подмигну воздыхателям.
– Дед, а как ты считаешь, в этом году ягод много? Или грибов?
– Есть только один способ проверить, Григорий.
И тут дед как-то подозрительно прищурился, и я понял, что лесной вылазке быть.
– Бабке ничего не говори, я сам все объясню. Ну задержались, туда-сюда, бежали, опоздали, влипли в перерыв. Главное, кивай, я сам буду говорить, и увидишь, все будет хорошо.
Тем временем мы уже шли по тропинке в лес.
– Ты главное подумай, Гриш, мы на пару часов задержимся, зато и грибов бабке привезем, и ягод, а скажем, что купили на рынке. Тогда я тебе дам червонец, и это будет твой первый заработок. Что скажешь? Здорово?
Здорово это было или нет, мне, собственно, было наплевать. Единственное, что меня тянуло в эту авантюру, любопытство и склонность к приключениям. Ведь что может быть лучше, чем нарушить все правила и планы, выкинув какой-нибудь финт? Тем более что все было под патронажем деда, а значит, и спрос будет с этого старого бизнесмена.
– Конечно, дед, здорово! – прокричал я. – Что может быть лучше червонца?
Я слукавил. Чудо-лес, признаться, притягивал меня своей таинственностью.
Мы пробирались по тропинкам, на ходу сверля глазами кочки да полянки. Дед хорошо разбирался в грибах, с самого детства он мне вдалбливал эту науку.
Тебе, говорил, все в жизни пригодится. Мало ли как оно обернется, а ты хвать – и готов к неприятностям. Какие могут быть хвать, если я живу в городе, где и грибов-то нету, разве что… А впрочем, сейчас не об этом. Главным было то, что дед при всей своей чудаковатости был человеком прагматичным и запасливым. Уж он-то голодным остаться никак не мог.
– Все, сынок, пора сходить с тропы. Прочешем этот квадрат. Давай так, идем параллельно друг другу примерно в метрах трех. И я прошу тебя, будь внимательнее, мало ли змеи там какие-нибудь, вот еще тебя тащить потом. Понял?
– Понял!
– Ну и чудно. Будь осторожнее, Гриш, я не шучу.
– Да понял я, – пробурчал я, и мы двинулись в путь.
Признаться честно, меня всегда раздражало излишнее дедовское «будь осторожен». Такое впечатление, что он был мегасчастливчиком. Сколько его помню, так он был все время то в бинтах, то в пластырях, то в ожогах, то с синяком под глазом, то еще что-нибудь. Одно то, что его покусали бродячие собаки практически в центре города, уже о многом говорило. Мы медленно пробирались сквозь лесной массив. Грибов действительно здесь было как-то по-особенному много. Радости деда не было предела. Наконец-то его план перешел в стадию реализации. Примерно за тридцать минут мы собрали два полиэтиленовых пакета, и вроде бы это уже тянуло на более чем наш скромный бюджет, выделенный бабушкой специально для покупки грибов, но деда было не остановить.
– Понимаешь, Гриш, вот мы с тобой ща денег заработали? Заработали! А можем же еще заработать. Что нам мешает, к примеру, собрать еще пакет и продать его в электричке, а? Правильно, ничего не мешает. Тем более нам так и прет.
О проекте
О подписке