Цитаты из книги «Как начать разбираться в искусстве. Язык художника»

«Сладострастие», искушающее добродетельного человека, показано богом виноделия Вакхом, который предлагает воину блюдо с фруктами. Капризная «Фортуна» изображена в виде женщины с земной сферой в руках, сидящей в шаткой лодке. «Благоразумие» представлено обнажённой женщиной, указывающей на зеркало и как бы говорящей: «Следи за своими поступками без искажений». А «Ложь» олицетворяется человеком, который прячется в собственном обмане, как в раковине, думая, что он неуязвим.

Примерно за сто лет до появления этой книги очень доходчиво изобразил «Четыре аллегории» Джованни Беллини. «Сладострастие», искушающее добродетельного человека, показано богом виноделия Вакхом, который предлагает воину блюдо с фруктами. Капризная «Фортуна» изображена в виде женщины с земной сферой в руках, сидящей в шаткой лодке. «Благоразумие» представлено обнажённой женщиной, указывающей на зеркало и как бы говорящей: «Следи за своими поступками без искажений». А «Ложь» олицетворяется человеком, который прячется в собственном обмане, как в раковине, думая, что он неуязвим.

Поэтому поэты часто объясняют нам смысл тех деталей, мимо которых мы можем пройти на полотне, и, научившись понимать стихи, посвященные живописи или преображающие окружающий мир по законам живописи, мы научимся анализировать саму живопись

в лодке находятся и вестники Фортуны, трубящие о ее власти.

пусть избранники Божии умеют сражаться в пехоте, как Давид против Голиафа, а колесницы и коней используют агрессоры, но им эти громоздкие механизмы не помогают в решающий миг.

Боттичелли – «Рождение Венеры» и «Примавера»

«Четыре аллегории» Джованни Беллини

В религиях первых цивилизаций – у шумеров и вавилонян – не было разделения на рай и ад. Умершие люди, вне зависимости от грехов или добродетелей, отправлялись в подземное царство, похожее на подвал. Их пищей были пыль и глина. Такое же представление о загробном мире «перетекло» и в ранний иудаизм: все были обречены после смерти пребывать в «шеоле» – царстве теней. Греческий Аид сначала был почти точной копией «шеола», куда попадали все, кроме героев, получивших бессмертие из рук богов. Гомер писал, что тень Ахилла говорила Одиссею: лучше быть рабом на земле, чем царем среди мертвых. Аид изображался погруженным во тьму и туман, где все ходят, как во сне. Первое серьезное разделение загробного мира на рай и ад произошло только в зороастризме в IX-Х вв.

Падение сверху листьев, бури, дождя, «каждый желтый лист, слетающий с древес» – все это нарушает наше душевное равновесие, заставляя воображать скорую зиму, которая и воцарится над всеми оградами – над всеми увлечениями и препятствиями нашему взгляду. Но хотя лазурь воображенной высоты поглощает зрение, дары лета властвуют над временем. Путь нас впечатлил, экзегет нас направил по нему, и мы уже усматриваем и принимаем власть добродетели над всей гармонией наших чувств.

русская осень – такая пора вдумчивости и при этом свободного дыхания свободного человека. Разве что какая-то мелочь, «паутины тонкий волос», или сорвавшийся с ветки лист, или подувший ветер нарушает равновесие, как сор, помешав чистоте осеннего зрения.