– Егоров?! – удивился тот. Кого-кого, а радиста Рязанцев никак не ждал. Ну по какому такому делу он мог понадобиться оператору ПМП. Там ведь ничего не происходит. Знай сиди, читай книги, пей чай да пялься в пустые экраны радаров. А тут на тебе. Ломится в каюту с докладом. Чудно. Ладно, сейчас разберёмся.

– Заходи, – велел он, чуть посторонившись и давая лейтенанту пройти. – Нечё в коридоре орать.

– Так точно!

– Докладывай, что стряслось? Кто-то из десантуры опять безобразничает?!

– Ннет…

– А что тогда?

– Час назад из гипера на окраине системы вышел корабль Хайнар.

– Ну и чё? – полковник непонимающе нахмурился. Хайнары конечно редкие гости, но всё-таки нет-нет да появляются. С периодичностью раз-два в год люди засекают их небольшие одиночные корабли. Например, Проксиму Центавру за время функционировании базы они посетили два раза. Этот, стало быть, третий. А всего на данный момент, насколько помнил полковник, точно зафиксировано двадцать восемь случаев обнаружения их кораблей.

– Как что? – в ответ удивился Егоров, на мгновенье даже забыв об уставе и субординации. – Так корабль-то огромный. Таких мы ещё не видели! Никто не видел.

– Так. Давай заново. По порядку.

– Да я же говорю. Корабль вышел из гипера. Висит на краю системы. Не двигается. Как обычно на запросы не отвечает. Молчит. Компьютер опознал в нём корабль Хайнар. Только он… огромный. Мы несколько раз проверяли показания зондов. Думали – сбой какой. По тем данным, что у нас есть, он в два раз больше Конюхова.

– Погоди. Если такого корабля никто-никогда не встречал, откуда уверенность, что он Хайнарский.

– Компьютерный анализ. Совпадение сигнатур, излучений…

– Ясно. Что ещё.

– Профессор Иванушкин хочет направить к нему Рассвет. С научной группой.

– Что? – полковник напрягся.

– Да. Научная группа сейчас готовится к вылету. А профессор ругается с капитаном Куницыным.

– По поводу?

– Капитан лететь не хочет. Говорит, ему нужен ваш приказ. А Иванушкин возражает, что мол это научная экспедиция, а всё что касается науки – это его компетенция. И для решения научных задач он имеет право привлекать любые ресурсы, не спрашивая разрешения у “вояк”.

– Так и сказал?

– Так точно.

– Мля… – полковник скривился. Похоже, профессор закусил удила. Формально именно он являлся руководителем базы Святогор. Однако, в военные вопросы вмешиваться не имел права. Так же, как и Рязанцев в научные, производственные и общебытовые.

Но иногда их зоны ответственности пересекались. И тогда приходилось договариваться и находить компромиссы. Так, например, корабль на базе был всего один. Оба пилота носили погоны и подчинялись напрямую полковнику. Но гражданские часто использовали корабль (и пилотов) для решения своих задач.

До сегодняшнего дня никаких серьёзных проблем с этим не возникало. А если таковые случались, их удавалось быстро и мирно разрешить.

Но в этот раз, похоже, так не получится.

Позволить лететь учёным к здоровенному кораблю Хайнар, прибывшему сюда с неясными намерениями, Рязанцев просто не имел права. А зная темперамент Иванушкина, он был готов побиться об заклад, что это приведёт просто к грандиозному скандалу.

– Дай мне две минуты, – обронил полковник.

Лейтенант вышел. Рязанцев быстро переоделся. Для такого случая выбрал повседневную, а не полевую форму. Натянул идеально выглаженные брюки, рубашку, галстук. Застегнул китель. Водрузил на голову голубой берет. Придирчиво осмотрел себя. Хорош. Жаль побриться времени нет. Ну ничего не поделать.

Ладно хоть этот комплект одежды он давно не носил и потому он пребывал в идеальном состоянии. Не то, что повседневка, в которой, положа руку на сердце, перед подчинёнными и показываться-то уже нельзя. Найдя коммуникатор, получил ответ, почему его не вызвали по нему. Разрядился. А он даже не заметил и на зарядку не поставил. По-хорошему – нарушение. Причём серьёзное. Совсем он расслабился. Надо взять себя в руки. Ну ничего, с этим кораблём разберёмся и с завтрашнего дня, как принято говорить, обнулится. Будет снова в спортзал ходить и прочее…

– Идём, – коротко бросил он лейтенанту, выходя из каюты. К своему удовлетворению, краем глаза успел заметить восторженный взгляд подчинённого. Значит и правда неплохо выглядит. Будет чуть-чуть проще в разговоре с профессором.

Двинулись быстрым шагом. До ПМП путь был неблизкий, базу строили с размахом, на вырост. Но не успели они миновать и треть пути, как из бокового коридора выскочило маленькое беленькое существо и, заливаясь пронзительным смехом, вцепилось в ногу Рязанцева.

Полковник остановился, глянул вниз и почувствовал, как губы сами разъезжаются в улыбке. На Святогор, помимо взрослых, прибыли пятеро детей. Три девочки, два мальчика, младшему было всего четыре, старшей – одиннадцать. Зачем понадобилось тащить их сюда, за четыре световых года от Земли, в только-только отстроенную базу, подвергать риску, лишать возможности любоваться природой, дышать свежим воздухом и наслаждаться ласковыми лучами солнца, Рязанцев решительно не понимал. И решение это не одобрял. Но его мнение никого не спросил. А руководство посчитало, что риски минимальны, а всё остальное приемлемо. Ведь растут же дети в городах на Марсе, Луне, Ганнимеде, Европе. Чем Проксима-b хуже?! Китайцы вон и вовсе уже рожать на Землю не летают. Недавно отрапортовали о сотом ребёнке, родившимся не на родной планете.

– Машенька! – полковник наклонился, погладил девочку по голове! – Ты застала меня врасплох. Засада получилась что надо!

– Ага, – весело смеясь ответила девочка. – Видел, как я ловко выпрыгнула!

– Не то слово. Настоящая десантница.

– Да! Как вырасту обязательно стану десантницей как ты!

– Ты же в прошлый раз хотела быть пилотом звездолёта.

– Ааа, – она небрежно отмахнулась, – это скучно! Мне Ваня рассказал, что они целыми днями только и делают, что смотрят в окно да на приборы.

– Ну-ну.

Рязанцев усмехнулся.

Маша была очень активным, подвижным и любознательным ребёнком. Ни застенчивостью, ни робостью не страдала. Ко всем на базе она обращалась исключительно по имени. Никаких уважительных “вы”, “дядя”, “тётя” или тем более отчеств она не признавала, и её родители, сколько не пытались, ничего не могли с этим поделать.

Так что под “Ваней”, которого она упоминала, скорей всего подразумевался капитан Иван Куницын, командир и пилот приписанного к базе корабля Рассвет.

– А ты, кстати, чего такой нарядный? – приглядевшись к полковнику повнимательней, спросило это маленькое чудо! – Шапка голубая… эээ, прости, берет! Галстук! Случилось чего? Парад будет? Как на 9 мая?

– Нет, – Рязанцев снова улыбнулся. Непосредственность этого ребёнка подкупала. Маша всегда спрашивала, если чего-то не понимала или что-то ей было интересно. И всё равно на сколько взрослый, важный или занятой человек перед ней находился.

– Обычную одежду испачкал, – пояснил он. – Пролил сок на брюки и футболку.

– Жаль…, в смысле, что парада не будет! А то что разлил это не беда. Я каждый день чего-нибудь разливаю. Мама ругается правда…

– Маша, – мне надо идти. Давай потом поболтаем!

– Ну ладно, – девочка явно расстроилась. Рязанцев присел на корточки, заглянул ей в лицо. В груди кольнуло. Эта непоседа напоминала ему его собственную дочь в том же возрасте. Такая же неугомонная, с такими же большими сверкающими глазами.

Иногда он старался избегать встречи с Машей, чтоб не бередить рану и случайно не выдать свою боль прорвавшимися эмоциями. Но когда встречал, остаться равнодушным просто не мог.

– Хочешь секрет?

– Давай!

– Я недавно слышал, что Агасар с ребятами хотят разукрасить планетоход. Нанести рисунки, подкрасить, ещё что-то. Думаю, если ты его попросишь, он разрешит и тебе что-нибудь нарисовать.

– А сердечко можно? – глаза Маши сверкнули.

– Можно!

– Урра! Я тогда побежала к Агасару.

– Давай.

Девочка развернулась и как выпущенная стрела помчалась по коридору так, что только пятки сверкали да развевались на бегу её жёлтые волосы.

Рязанцев поднялся, провожая ребёнка взглядом. Стоявший рядом Егоров широко улыбался.

– А лейтенант Микоян действительно хотел разукрашивать планетоход? – поинтересовался он.

– Хотел, – подтвердил полковник. – Только он думал нанести на двери либо звезду, либо эмблему десантных войск и этим ограничиться.

– Теперь придётся добавить сердечко.

– Думаю одним сердечком дело не ограничится, – улыбнулся Рязанцев.

– Не терпится посмотреть результат совместного творчества.

– Да уж. Ладно, пойдём.

В пункте мониторинга пространства они застали только второго дежурного офицера – напарника Егорова. Он нервно ходил по комнате, то и дело поглядывая на мониторы.

– Докладывай, – с порога велел ему Рязанцев.

– Товарищ полковник, корабль Хайнар вышел из гипера…

– Это я знаю, – перебил он его. – Двигаться начал? На связь вышел?

– Нет. Висит на месте. На вызовы не отвечает.

– Ясно, типично для них. На Землю доложил? Что-нибудь ответили?

Гиперсвязь позволяла посылать информационные пакеты через подпространство. Время их прохождения зависело от объёма данных. Короткие тексты доходили до адресата практически мгновенно.

– Эээ, – растерянно протянул лейтенант.

– Что ты мычишь?! По инструкции о любых кораблях, обнаруженных в системе Проксима Центавра, необходимо извещать штаб Космофлота! А тут такой оху… здоровый…

– Так точно. Здоровый, – подтвердил дежурный, но тут же замялся. – Только связь…

– Что связь?

– Связь не работает.

– То есть как? – по спине Рязанцева пробежал нехороший холодок.

– Отправляю пакет, а он не уходит. Висит в ожидании отправки. Я передатчик перезапускал несколько раз. И тест на наличие ошибок делал. Ничего не помогает.

– А запасной?

– Он тоже не фурычит, – подал голос из-за спины полковника лейтенант Егоров. – Я по дороге к вам заходил в резервный ПМП. Пробовал отправить. Такая же фигня, как здесь.

– Давно это началось? – внешне спокойно спросил Рязанцев.

Офицеры переглянулись.

– Не знаем, – неуверенно проговорил Егоров, – утром связь была. Получили пакет с Земли. Раскидали адресатам. Одни личные сообщения да короткие новости.

Полковник закусил губу. В груди кольнуло. Он почту не получал. Никто на Земле его не ждал. Не скучал по нему. Не интересовался его делами, его жизнью и, соответственно, не сообщал о своей…

“Отставить ныть!” – коротко велел он себе. Нашёл время!

– Раньше такое случалось?

– Нет! – последовал твёрдый ответ.

– А вообще в истории использования гиперсвязи?

Офицеры вновь переглянулись.

– Нам о таком неизвестно.

Повисла тишина.

– Значит, – собравшись с мыслями медленно заговорил Рязанцев. – Можно предположить, что связь пропала после того, как здесь появился корабль Хайнар?!

– Эээ…

По вытянувшимся лицам подчинённых полковник понял, что им и в голову не пришло связать два этих события.

Мальчишки. Только после училища. Что с них взять.

Тут Рязанцев неожиданно понял, что здесь, в ПМП, должен присутствовать капитан Кузьмин – начальник всех связистов. И по-хорошему, это он должен был провести разбор ситуации и доложить всё ему. В том числе и свои выводы.

– Где ваш командир? – строго спросил он подчинённых.

– Капитан Кузьмин в ангаре. Профессор Иванушкин затребовал у него установить на Рассвет самый мощный мобильный передатчик из имеющихся. Для связи с Хайнарами. А ещё добавить световые панели. И запрограммировать их на управление с корабля.

– Нахрена? – не удержался полковник.

– У него теория, что Хайнарам некомфортно общаться с помощью звука. Возможно, из-за этого они и не откликаются со времён первых контактов. Профессор хочет попробовать световые сигналы. Ну, типа азбуки световой.

– А чё, текстовые сообщения им тоже некомфортны? – прорычал Рязанцев, всё больше закипая. – Мы же научились понимать их алфавит?!

– Ну, это не совсем алфавит, – возразил лейтенант Егоров.

– И не совсем их, – поддакнул второй.

– Это набор символов, который мы согласовали с ними трактовать одинаково. Он очень ограничен. Каждый символ означает определённое слово. Начиная с главных – “Да”, “Нет” и далее…

– Отставить лекцию, смирно! – рявкнул полковник. Лейтенанты тут же вытянулись. – Нам сейчас не до ксенолингвистики. Я в ангар. Разбираться с профессором. Вы здесь. Следить за…

Рязанцев запнулся, с языка чуть было не слетело слово, произносить которое он на самом деле нисколько не хотел.

– Следить за гостями. Пытаться выйти на связь. Проверять передатчик гиперсвязи с Землёй каждые пять минут. По любым изменениям докладывать мне незамедлительно. Всё! Выполнять!

– Есть! – последовал чёткий ответ с не менее чётким отданием чести.

В ангаре гремел скандал. Шум и гам Рязанцев услышал ещё на подходе. Среди ора, бубнежа, матюгов и истеричных выкриков выделялся пронзительный фальцет профессора Иванушкина.

– А я вам говорю, милостивый государь, уже в который раз! Это миссия архиважна! Я – руководитель этой базы, и я приказываю вам не препятствовать! А наоборот, всемерно содействовать мне! Слышите меня! Всемерно!

Кто-то ему ответил. Что именно, разобрать полковнику не удалось, зато последовавший выкрик был громким и чётким.

– Мне плевать, какие у вас приказы! Я отдаю вам свои! Прямо сейчас! Помогите моим коллегам установить эти проклятые световые панели! Немедленно! Выполняйте!

Полковник уже подходил к входу в ангар, потому в этот раз прозвучавший ответ он расслышал.

– Я не позволю дырявить мой корабль и навешивать на него эти хреновины! Во всяком случае, без приказа командующего! Точка!

Полковник одобрительно хмыкнул. Это капитан Куницын, командир корабля Рассвет, защищал свою машину.

– Да как вы смеете отвечать мне таким тоном! – взревел Иванушкин.

Рязанцев уже вошёл в ангар и сейчас не торопясь подходил к плотному кольцу спорщиков. Со стороны это очень походило на противостояние стенка на стенку. Причём его подчинённые явно были в меньшинстве.

Спинами к Рассвету, заслоняя его, стояли Куницын, его второй пилот, капитан Кузьмин, связист и два прапорщика-техника. Напротив них – толпа человек двадцать в белых и серых комбинезонах – учёные, аспиранты, инженеры. Предводительствовал профессор Иванушкин – высокий худой мужчина с роскошной копной седых волос, благородным профилем и в стильных, модных очках, которые он носил скорей для красоты, чем по необходимости.

Студентки, аспирантки и другие представительницы слабого пола млели от общения с ним, не в силах противостоять его харизме, темпераменту и обаянию. А вот студенты, наоборот, за глаза прозвали профессора “Шваброй”. Но это не иначе как от зависти.

– Где этот ваш командующий? – продолжал кричать профессор. – Позовите его сюда, я быстро объясню ему что к чему. А ещё обращу внимание на то, что его подчинённые проявляют настоящее хамство при общение с начальством. А это недопустимо…

– Гхм, – как можно громче кашлянул Рязанцев как раз в тот момент, когда Иванушкин сделал паузу, чтоб набрать в грудь побольше воздуха для новой тирады.

Его заметили. На лицах военных проступило нескрываемое облегчение. Профессор с секунду непонимающе смотрел на полковника, потом словно хищный зверь, увидевший добычу, метнулся к нему. Ухватил за локоть и попытался потащить к Рассвету. Но Рязанцев остался на месте и демонстративно высвободил руку.

– Александр Семёнович, – ничуть не смутившись, с жаром заговорил профессор. – Полюбуйтесь, что творят ваши люди. Это же произвол и хамство в чистом виде. Нам нужно срочно подготовить корабль и лететь к Хайнарам. Такой шанс выпадает нечасто. А они отказываются выполнять мои распоряжения! Немыслимо.

– Профессор, – как можно более спокойно начал полковник, – давайте мы с Вами пройдём в переговорную и всё обсудим.

– К дьяволу вашу переговорную! – взвизгнул Иванушкин. – К дьяволу обсуждение! Дорога каждая минута! Они могут улететь в любой момент. Немедленно прикажите своим людям оказать мне полное содействие. Или я буду вынужден сообщить о вас на Землю.

Рязанцев мысленно вздохнул, возвёл очи горе. Что ж, придётся разбираться прямо здесь. Не хотел он прежде времени вводить в курс дела гражданских, но другого выхода Иванушкин ему не оставил.

– Эдуард Германович, – заговорил полковник – дело не такое простое как вам кажется.

– Да что вы…

– Слушать! – рявкнул Рязанцев, так как делал это на построениях полка. Подействовало. Все замерли, его люди так и вовсе встали по стойке смирно. Профессор явно опешил. В ангаре повисла тишина.

– Хорошо. Излагаю факты. В систему прибыл корабль Хайнар огромных размеров. На запросы не отвечает. Намерения его неизвестны. После его появления у нас пропала связь с Солнечной Системой. Повторяю, гиперсвязь не работает! Мы не можем сообщить на Землю о странном визитёре. Не можем предупредить штаб Космофлота, даже помощи в случае чего запросить не сможем. Единственный наш транспорт, способный обеспечить хоть какую-то связь, – это Рассвет.

В таких условиях лететь на нём к чужому кораблю – опрометчиво, безрассудно и опасно. Я не согласую этот вылет. Всё. А теперь прошу разойтись и не мешать моим людям работать!

Заговорили все сразу. Вопросы, упрёки, возмущения посыпались со всех сторон. Рязанцева тут же окрестили параноиком и паникёром. Обвинили в оголтелой ксенофобии и милитаризме. Кто-то изрёк мудрую мысль, что таким образом он пытается оправдать пребывание военных на Святогоре. Другие просто задавались риторическим вопросами, когда же уже военщина прекратит вставать на пути прогресса, гуманизма и мира во всей галактике.

Слушать, а тем более спорить полковник не стал. Приказал Куницыну и техникам заблокировать корабль, а главному связисту, капитану Кузьмину, вернуться в ПМП и приступить к своим прямым обязанностям. После чего развернулся и пошёл прочь.

Иванушкин бежал следом, чередуя угрозы и проклятья с попытками логически доказать Рязанцеву его неправоту. Толпа его сподвижников двигалась следом. Но поскольку полковник шёл быстро, многие начали отставать. В коридорах базы этот процесс ещё усилился. И под конец осталось всего пять-семь сопровождающих. Одним из которых к тому же являлся Капитан Кузьмин.

– Да вы поймите, – говорил профессор на ходу. – Хайнары – гуманисты высшей пробы. При первых контактах они сообщили нам, что уже более десяти тысяч лет у них нет междоусобных войн. Нет армии. Даже преступности и полиции нет.

Они живут в гармонии с природой, друг другом и Вселенной. Их шокировала наша история и наша сегодняшняя жизнь. Насилие, убийство, войны. Есть даже теория, что именно из-за этого они и не хотят с нами общаться! Из-за нашей агрессии, несовершенства.

Ожидать от них нападения – это как бояться что… что… – он запнулся, подбирая наиболее красочный эпитет. – Что белая овечка вас загрызёт.

– Знаете выражение: «волк в овечьей шкуре»?! – не удержался Рязанцев.

– Да что вы в самом деле! – всплеснул руками Иванушкин. – Я скорей поверю, что они прибыли с дарами. С чем-нибудь, что поможет человечеству. Нашему прогрессу. Продвинет нас к их уровню гуманизма.

– Эдуард Германович, – полковник резко остановился, повернулся к профессору. Следовавшие за ними еле успели затормозить. – Если они прилетели с дарами, то никуда не улетят, пока нам их не вручат. Более того, они должны с нами связаться и хотя бы в двух словах объяснить, что и зачем привезли. Так?

– Так. Но возможно они просто летят мимо. И тогда мы упустим шанс…

– Какой?

– Доказать им, что с нами можно иметь дело. Что мы не кровожадные психопаты-убийцы. Что мы разумны и хотим совершенствоваться. Стать лучше, стать такими как они. Именно за этим я хочу лететь к ним.

Рязанцев с секунду смотрел в глаза Иванушкину. Тот был выше его на пол головы, но окружающим вдруг показалось, что это полковник смотрит сверху вниз на профессора.

– Я не знаю стоит ли нам становиться такими как хайнары, – медленно проговорил он, – и я искренне надеюсь, что вы правы насчёт их мотивов! Но пока что мы всё ещё люди. Потому будем вести себя соответственно.

– Судить всех по себе? Бояться нападения? Готовиться к обороне? Или может даже подготовить упреждающий удар?