– Правду говоришь, хан Кончак. – наклонив голову ответил Кобяк, – Но ты бы еще все свои роды объединил бы, а то лишь часть донских орд у тебя в подчинении, еще много родов осталось в твоих владениях, тех что не хотят идти к единению. И ты сам знаешь нашего общего недруга, хана Алмана. Сколько раз пытался нас с тобой поссорить и орды наши унизить.

– Да, знаю его злые дела… – задумчиво ответил Кончак, – Но я знаю, как быть, чтобы покончить с этим беспределом. Я клянусь жизнью сыновей моих, что объединю все донские роды в одну, большую и сильную орду!

– Я готов помочь тебе в этом. – решительно сказал Кобяк.

– Я не хочу тебя вмешивать в эти междоусобицы. Я смогу справится с Алманом. Родов под ним много, и все его люди сильны. Но Алман глуп как мертвый осел, голову которого объели собаки. Он думает, что он умен, силен и влиятелен, но я сделаю так что все роды служащие ему восстанут против него.

Слова Кончака звучали очень твердо и решительно. Кобяк пожелал удачи энергичному хану, и сказал, что всегда готов прийти ему на помощь. Но в душе Кобяк боялся своего союзника. Он знал хитрость Кончака, его силу, его твердый и решительный характер. Сколько раз Кончак водил за нос русских князей еще при жизни Атрака, который по старости передал управление своему сыну. Кончак старался действовать очень осторожно, не вызывая подозрений у князей и бояр в русских землях. Часто князья те ссорились промеж собой. Кто-то получал угрозы от соседнего княжества, а кто-то обвинял бояр в измене и предательстве. Не знали князья что истинная причина многих междоусобиц находилась далеко в приморских степях.

Но несмотря на страх, Кобяк испытывал перед Кончаком и восхищение и уважение. Он знал, что это человек чести, и все что он сказал – обязательно выполнит. Ему было известно о стремлении Кончака объединить все кыпчакские роды близ Дона под единое командование. А со временем, если на то будет воля Тенгри и великих предков, создать настоящий каганат. Но кто в таком случае станет каганом? Ведь тогда останется две больших орды, под двумя великими ханами, Кобяком и Кончаком. И войны меж ними не избежать. Но можно было поступить иначе, и оставить власть в руках каждого из них, оставаясь союзниками и действовать как одна большая орда, имея двух больших господ, как было у Сырчана и Атрака.

"Нет, не пойдет против меня Кончак. Он знает, что мое влияние на большую лукоморскую орду очень велико. Он предпочтет оставаться со мной в союзе нежели сорится". – подумал про себя Кобяк.

Вся объединённая орда быстро собралась и спешно двинулась обратно в степь, опасаясь нападения русской рати.

По дороге Кончак много думал о том, что произошло. Они так ничего и не добились. Переяславль остался почти нетронутым. А сама армия потерпела крупное поражение. Да и само поведение русских князей сильно злило гордого хана. Обида, нанесённая ему русскими князьями, глубоко засела в сердце. Он никак не мог смириться с тем что русские к его народу относятся с таким пренебрежением, считая их ниже себя. И те слова, которые русичи говорили во время ночной атаки на их полки…

– Пока я жив, не отступит от вас моя сабля, не отступит… – сказал, сжав зубы Кончак, думая про Переяславское и Киевское княжество.

Всадники так сильно гнали коней, что к вечеру уже достигли своих земель. Попрощавшись с Кобяком, Кончак направился к своему аулу, который уже расположился на территории просторной и живописной долины, омываемой небольшой и быстрой рекой. Это был так называемый летник, где стада могли вновь размять ноги и щипать травку на обширных пастбищах.

На подходе к лагерю, к войску стало приближаться множество всадниц, это были их жены. По унылому и немного потрёпанному виду своих мужей они поняли, что военный поход прошел неудачно.

На породистой лошади золотистого цвета приблизилась женщина, богато одетая. Ее накидка была вышита золотом. Рядом с ней был отряд воинов – ее телохранители. Она приблизилась к Кончаку. Он спешился и быстро подошел к ней.

– Кончак! Как ты? Выглядишь очень уставшим.

– Тарталла! Как я рад тебя видеть.

Он обнял свою жену и поцеловал ее в губы.

– Я смотрю что поход вышел неудачным…

– Ничего страшного, мы это исправим, уже скоро, – тихо и нежно сказал Кончак.

– Ты хочешь уйти в поход опять? – с недовольным тоном спросила Тарталла.

– Посмотрим, как сложатся обстоятельства. Но в ближайшие несколько дней я буду дома не переживай, – улыбнулся Кончак.

– Ох, как хорошо. Я так рада. И Свобода соскучилась по тебе. И твои два сына тоже. Они очень расстроились, что ты не взял их в поход.

– И я по вам очень соскучился, последние несколько дней мне показались вечностью. А что до Данилы и Сулужа, то я с ними поговорю. Пообещаю им что возьму их в поход, но чуть позже.

– Для меня эти несколько дней тоже тянулись словно вечность, но я рада что это прошло, и ты вернулся, живым и здоровым, – Тарталла приблизилась в плотную к мужу и шепнула ему на ухо: – я беременна.

Кончак с любовью посмотрел на жену и нежно обнял ее.

– Я так рад это слышать, – прошептал он, – я так ждал, так ждал третьего сына… – уже довольно громко сказал Кончак и приподнял жену, обхватив ее крепкими руками.

– Тут так много людей… – смущенно проговорила Тарталла.

– Ничего страшного, меня это мало волнует, – ответил он и поцеловал свою жену.

Многие женщины искали своих мужей, братьев, отцов… Однако около трети воинов не вернулись домой, сложив свои головы на Переяславской земле. Кончак приказал возвести большой холм, а на его вершину вытесать и установить пять каменных скульптур. По одному идолу за каждую сотню погибших воинов. Потребовалось шесть дней для завершения этой работы, после чего хан, шаман и весь собравшийся народ проводили души своих соплеменников, принеся жертвы на возведенном холме.

Кончак смотрел на подымающийся серый дым, в котором ему виднелись лица падших воинов. Долго он всматривался в огонь, размышляя над своей неудачей.

– Мы отомстим за вас, братья, – сказал Кончак проводя взглядом последние облачка дыма, подымающиеся от тускнеющего костра.

В поход отправилась лишь малая часть войска Кончака, поэтому он решил показать свою ярость уже крупной армией, которая должна была вселить ужас в сердца русичей. Не прошло и пары месяцев, как в сторону переяславских земель двинулась новая пяти тысячная армия. В этот раз Кончак не просил помощи у Кобяка или других союзных ханов. Он назначил Юрия главнокомандующим, и отдал последние указания: разорить и выжечь всю границу княжества, смести с земли все селения и небольшие городища, попадающиеся на пути. Убить всех мужчин и женщин, способных носить меч, а в плен взять лишь совсем молодых и юных мальчиков и девочек, чей рост не выше метательного дротика, а также пленить всех мастеров по дереву и железу, кожевников, горшечников, строителей и других умельцев. Большинство из них Кончак отправит на южный берег Крыма, в Кафу, откуда все эти рабы отправятся в далекие земли, а донская орда получит за них большое богатство и множество ценных вещей.

Сам же хан собрал еще одну армию, состоящую из трех тысяч воинов. Он двинул свои силы на северо-восток, в сторону Дона, где молодой хан Алман пытался подмять под себя множество кыпчакских родов, кочевавших в тех землях. Кончак хотел подчинить себе своевольного хана, который к тому же был с сомнительной родословной.

Конница Кончака двигалась быстро и проворно, и уже через несколько дней они приблизились к владениям Алмана. Кончак внимательно всматривался в горизонт и вслушивался в голоса природы, в шуме которой хотел расслышать голоса предков, указывающих путь. Время от времени он прилаживал ко рту руки и издавал крик, похожий на птичий. Потом вновь прислушивался. Несколько раз он замечал на самом горизонте едва заметный силуэт, который быстро исчезал. Рядом с ханом двигался один из начальников, Данила, который тоже видел едва заметное движение отдельных точек на краю горизонта.

– Следят за нами… – сердито сказал Данила.

– Ну и пускай, мы тоже за ними следим, – уверенным тоном ответил хан.

– Не попасть бы в засаду, сил у нас не так и много.

– Зато наши силы хорошо подготовлены. Говорю тебе, Алман не ждал нас тут.

– Надеюсь, что нам будет сопутствовать успех… – вздохнув сказал Данила, глядя на небо.

– Не переживай, все будет хорошо, – улыбнувшись подбодрил хан своего военачальника.

– Я все думаю… – не громко начал свою мысль Данила, – а как великий Тенгри относится к тому что некоторые наши семьи приняли веру русскую. Не гневается ли он на нас?

– Я каждое утро общаюсь с Тенгри, спрашиваю его о том же. Он отвечает, что не видит ничего плохого в том, чтобы познать новую веру, но не забывая о самом Тенгри, богине Умай и великом волке. По его словам, наша вера и вера русских, называемая ими христианской, очень близки меж собою.

– Ох, не знаю я, не знаю… Мне бы стало не приятно, если бы мои сыновья променяли нашу веру на эту русскую, – Данила густо плюнул на землю.

– А сколько наших дочерей променяли свою веру на ихнюю, когда мы сами же отдали их за русичей, – ответил Кончак не сводя глаз с горизонта.

– На что не пойдёшь ради выгодного союза. А что делать? Нам нужны сильные союзники и среди русичей.

– Вот, ради такого дела можно и веру поменять… – Кончак увидел небольшое светлое пятно на самой границе между полем и небом. Это пятно быстро двигалось и вскоре скрылось за горизонтом.

– Данила, иди к правому флангу. Готовьтесь к бою, похоже, что мы подошли к армии Алмана.

Военачальник быстро поскакал к группе воинов на правом фланге. Кончак тем временем поднял свое копье, давая сигнал для своих всадников. Вся армия стала двигаться быстрее. За считанные минуты армия перестроилась и подготовилась к возможному удару. Кончак поднял левую руку. К нему приблизился один из начальников.

– Бурдмун, бери свою сотню и направляйся вперед. Как только увидишь их армию, дай нам сигнал.

Начальник кивнул и быстро ускакал в сторону, после чего группа легко вооруженных всадников стремительно отправилась вперед. Когда передовой отряд приблизился к самому горизонту, Бурдмун взмахнул своим копьем и двинул его вправо, давая сигнал о приближении вражеского войска, которое будет атаковать с правого фланга.

Кончак двинул свою часть конницы прямо туда, отдав сигнал Даниле оставаться на месте и ждать удара врага.

Породистый скакун Кончака, стремительно уносил его в сторону горизонта, за которым уже виднелась армия своевольного Алмана, провозгласившего себя ханом.

Через короткое время стало понятно, что силы Кончака уступали по численности армии противника. Однако смелый и отважный хан не думал отступать от намеченной цели, и молниеносно ударил прямо по центру конницы противника. Но уже вскоре после этого Кончак скомандовал отступление, поскольку силы Алмана стали жестко наседать на его легко вооруженную конницу. Кончак погнал свою часть армии обратно, но не к Даниле, с его двумя тысячами всадников, а в сторону, так что армия под командованием Данила оказалась с боку.

Воодушевленные всадники Алмана бросились в погоню за Кончаком, который очень быстро удалялся прочь. Каждому из кошевых хотелось сразить сильного донского хана, чтобы получить от своего хана Алмана богатую награду. Так, конница Алмана быстро растянулась и потеряла строй.

Один из начальников дал Кончаку сигнал, и он резко развернул свои силы и вновь ударил по преследующим его всадникам.

В это время Данила, увидев атаку своего хана, понял, что пришло время ему вступить в сражение, поэтому он двинул две тысячи всадников по дуге, заводя свою армию в тыл врага.

Конница Алмана оказалась зажатая в клещи, из которых было очень сложно выбраться. Понимая, что сражение проиграно, и стараясь сохранить жизнь своим воинам, начальник алманского войска, Басман, приказал сложить оружие и сдаться.

Кончак и Данила, увидев, что армия Алмана больше не сопротивляется, прекратили обстрел из луков и отдали распоряжение прекратить бой.

Из толпы испуганных всадников вышел спешившийся старик, с густой белой бородой. Хотя ему было на вид не менее 70 лет, он оставался все таким же крепким и высоким как в молодые годы. Этот старик прошел вперед, подойдя к хану Кончаку, которого отличала богатая и дорогая броня, выкованная в далеком Китае, с множеством позолоченных узоров в виде змей и драконов.

– Меня зовут Басман. – поклонился тот, – Великий хан, позволь обратится к тебе, – сказал старик Кончаку.

– Я слушаю тебя, – тихо и спокойно ответил хан, хотя его грудь широко раздвигалась и подымалась, наполняя легкие воздухом, которого не хватало после такой серьезной стычки.

– Позволь выразить нашу покорность тебе, великий хан, и прости нам безвольный поступок наш, что вышли мы на тебя. Наш повелитель, человек гордый и жестокий, приказал охранять границу до последней капли нашей крови.

– А где же повелитель ваш? Почему он сам ко мне не вышел? – с удивлением спросил Кончак вглядываясь в большое множество всадников за спиной старого вояки.

– Наш повелитель отправил нас на смерть, а сам бежал, скрываясь у своих родственников на той стороне реки! – в словах старика слышалось негодование и возмущение за трусость своего хана, поэтому он густо сплюнул на землю.

– Я вижу, что ты человек твердый и решительный, мне пригодились бы такие воины как ты и твои люди. Вы сражались достойно! – с уважением в голосе подчеркнул Кончак.

– Благодарю тебя великий хан, – поклонился Басман, низко опустившись на землю, – мы будем рады служить тебе, поскольку слышали о твоей силе и величии.

– Значит ты и твои люди клянетесь мне в верности? – с наигранным удивлением спросил Кончак.

– Я, моя семья, и все подчинённые мне люди клянемся тебе в верности, великий хан, – Басман вновь поклонился лицом до земли, и воины за ним, спешившись, тоже поклонились Кончаку.

Хан ответил лишь едва заметной улыбкой. Он был рад что ему удалось одержать победу в этом сражении потеряв лишь несколько десятков человек. Профессиональных воинов в последнее время очень не хватало, а только что поклявшиеся в верности люди могли ему очень пригодиться для последующих походов. Будучи абсолютно довольным результатами похода, Кончак распорядился отпустить Басмана и его людей, чтобы они могли забрать свои семьи и получить землю для кочевий у великого хана Кончака, а своим воинам дал приказ возвращаться в родные кочевья после небольшого привала.

Великое множество лошадей огромными табунами бродило по бескрайним просторам необъятных пастбищ, простиравшихся на многие километры в даль. Здесь, в окрестностях большой и полноводной реки, Дона, было прекрасное место для стоянки, где множеств животных и людей могли набраться сил и хорошенько отдохнуть. Уже 7 дней был здесь лагерь Кончака, ожидавшего вестей от Юрия.

Хан неспокойно бродил по берегу реки всматриваясь в даль. На другом берегу виднелся большой лес, а рядом с ним длинные поля разнотравья. Солнце уже клонилось к горизонту, и вскоре настанет ночь. Кончак наблюдал за множеством птиц, летавших в круге. Они были такими разными: большими и малыми, яркими и невзрачными, спокойными и бойкими… Однако несмотря на это, они жили мирно друг с другом. Рассматривая этих небольших созданий, хан задумался:

"Даже птицы умеют ладить меж собой, а мы, люди, так и не научились этому мастерству, да и видимо никогда не научимся… Откуда в нас такая тяга к власти, могуществу и независимости? Почему не можем просто договорится друг с другом, а вместо этого воюем? Откуда в людях столько злобы и ненависти? Как я устал от того что эти чувства так часто берут надо мной верх…"

Наверное, Кончак еще долго мог бы так стоять и размышлять, если бы не звук приближавшегося всадника на взмыленном коне. Хан резко поднялся и быстро подошел к своему коню и моментально запрыгнул на него, после чего направился к своей юрте, возле которой уже пылал костер, над которым был поставлен большой казан. Подойдя к своему шатру, Кончак спешился и, войдя внутрь шатра, сел на подушки, положенные на большом и пышном ковре, привезенном из далекой Персии.

К нему подошел пыльный и уставший гонец. Он упал на колени перед ханом и воскликнул:

– Великий хан, послание от Юрия, твоего слуги!

Кончак дал знак рукой, и гонец продолжил.

– Великий хан, мы прошлись по всей южной границе княжества, как ты и повелел нам. Мы навели ужас на все приближенные земли. Мы выжгли поля, села и городища, не оставив в живых ни одно дышащее существо. Также мы взяли все ценное что было в этих землях. Мы действовали очень быстро и решительно, чтобы не встретится с войском князя Игоря. Сейчас мы возвращаемся обратно в нашу степь, оставив за собой лишь мрак и запустение.

Кончак довольно улыбнулся, покручивая кончик бороды. Поход Юрия выдался довольно успешным, да и поход самого хана тоже был удачным, хотя Алмана так и не удалось схватить. Опасаясь того что Всеволод может выступить с союзными князьями в поход на кыпчакские орды, Кончак отдал распоряжение возвращаться в свою родную степь, к своим кочевьям, утром следующего дня.

Глава 4

«Большой камень может быть сдвинут даже лёгким ветерком»

«Степная мудрость»

Опасения хана не подтвердились. Переяславский князь не выступил в поход на степные кочевья. Также он не просил кого-то из своих братьев помочь ему в противостоянии с кыпчаками. Новгород-северский князь Игорь также не предпринимал попыток перейти границу и вступить в земли обширной степи, принадлежащей родам и куреням кыпчакских племен.

Кончак, находясь в своей юрте, размышлял над своими дальнейшими действиями. Он все еще не смог объединить все донские роды в одну, единую и сильную орду. Под его началом числится только половина донских родов, и часть приднепровских куреней. Остальная часть донских кыпчаков оставались разрозненными, поделенные на отдельные коши. Несколько семей управляются своим ханом. Каждая из них желает оставаться отделенной от других орд.

– Как же мы слабы, как слабы… – с хрипотой в голосе проговорил Кончак размышляя в слух, – каждая орда сама по себе, у каждой есть свой хан, каждый из которых хочет жить по-своему.

Кончак встал с подушек и вышел на улицу. Вокруг было много повозок, шатров и людей. Численность его орды была велика, и множество людей сновали вокруг всего лагеря. Это было похоже на целый город, только без крепких бревенчатых или каменных стен.

Кончак подошел к своей лошади, и вскочив на нее быстро направился по дальше от этого шума. Он ехал верхом несколько часов, пока не добрался до небольшой речушки. Спешившись, он подошел к берегу и наклонившись, зачерпнул в ладонь воды. Она была холодной и освежающей. Конь находился рядом, и тоже утолял жажду в быстротечной речке. Кончак сел на берегу и стал всматриваться вдаль. Легкий ветер колыхал его волосы и бородку. Хан глубоко вдохнул воздуха и закрыл глаза. Солнце ярко светило, озаряя своим теплом всю округу. Тут, возле берега трава была особенно зеленой и мягкой, такой приятной на ощупь. Конь пасся неподалеку, и было слышно ритмичное поскубывание хрустящей травы. Возле берега плавало несколько уток, а немного дальше охотилась большая цапля. При звуке сильного хлопка о воду Кончак открыл глаза и посмотрел в ту сторону. Цапля держала в клюве крупную лягушку. Быстро опрокинув голову и проглотив добычу, она продолжила охоту, и уже через несколько минут схватила лягушку поменьше, и так же быстро с ней расправилась. Кончак внимательно наблюдал за пернатым хищником. Цапля после этого поймала еще несколько лягушек, после чего улетела. Кончак опустил взгляд на воду и глубоко задумался. Он, почти не моргая, смотрел на воду. Со стороны он был похож на статую, изготовленную руками умелого матера. Взгляд Кончака был настолько сосредоточен в одной точке, что он даже не замечал движения птиц и насекомых вокруг.

Вдруг неподалеку из травы выскочил заяц, и своим резким движением испугал коня. Он громко заржал и встал на дыбы, после чего попытался стукнуть зайца копытом, но тот успел скрыться в высокой траве. Кончак лишь мимолетом посмотрел на эту сцену и продолжил свои размышления.