Потом я попросил заказчицу добыть фотографии перевозимого материала, причём обязательно с масштабом. Она не поняла. Тогда я пояснил, что требуется приложить линейку или хотя бы монетку к снимаемым образцам. Вот когда появятся такие материалы, тогда и будем продолжать расследование. Женщина довольно закивала. Интересно, что ей так понравилось?

Когда Софья Николаевна, несмотря на внутренние сомнения, всё-таки подписала договор и оставила мой кабинет, я под свежим впечатлением полез в интернет за справками. Довольно быстро выяснилось, что вывоз за границу государства каких-либо зубов и когтей не является противозаконным. Главное, чтобы имелось подтверждение легального происхождения материала, а также доказательства, что он не имеет отношения к охраняемым видам. Кроме того, нужен целый ворох документов, куда входили лицензия Минпромторга, разрешение на вывоз от некоей важной комиссии под пугающим названием, заключение Росприроднадзора, контракт с приложениями и документ об оплате госпошлины. Прицепом шло ещё несколько бумаг. Но тем не менее задача выглядела вполне решаемой, если, повторяю, биологический вид не подпадал под охрану закона. Если подпадал, то трудности возрастали невероятно, вплоть до прямых запретов.

Только я начал глубже вникать в особенности перевозки зоологических образцов, в кабинет заглянула какая-то девушка. Возможно, она пришла раньше и ждала, когда я освобожусь. Симпатичная, года двадцать два – двадцать четыре. Она казалась чем-то расстроенной.

– Здравствуйте. А вы, – она назвала мои имя-фамилию, – частный детектив?

– Считается, что да. Вы лучше не стойте, а то это как-то неправильно выглядит. Мне нравится, когда глаза собеседника на одном уровне с моими.

Девушка расположилась в кресле для посетителей и задала другой вопрос:

– Вы меня узнаёте?

– Извините, – удивился я, – но нет. А должен?

– Судя по всему, да. Должны.

Говорила посетительница с небольшим прибалтийским акцентом, причём речь у неё была правильная, почти литературная, без развязного молодёжного сленга.

– Спорное утверждение, – усмехнулся я. Девушка меня заинтриговала. – Чем могу помочь?

– Можете, если захотите, конечно.

– Слушаю вас, – кивнул я.

Всё выглядело так, что это очередная заказчица.

– Сначала расскажу, а потом спрашивать будете, хорошо?

– Что ж, давайте попробуем.

Девушка нравилась мне всё больше и больше.

– Только не перебивайте меня, пожалуйста, прошу вас. Зовут меня Инга Балодис. Я из Риги. Учусь… училась в юридической академии. Перед самой защитой диплома у меня тяжело заболел отец, пришлось всё бросить и рвануть домой. Там всё закрутилось, подробности вам не нужны, только через два месяца отец умер, а я решила вернуться. Академку задним числом оформить. В таком случае, как мой, подобное иногда допускается. Так вот, только я собралась с духом, дабы идти в наш деканат, поступило сообщение, что раз я на торжественной церемонии вручения дипломов не присутствовала, то могу забрать свой в деканате. Там-то я и узнала, что не только написала дипломную работу, но и с отличием её защитила. Самое забавное, что преддипломную практику проходила у вас и у вас же писала диплом. Вернее, дипломную работу. Оказалось, что я здесь работаю, потому как заключила трудовой договор якобы с вами. Скан-копию в деканате видела. Более того, потом выяснилось, что в этом городе у меня есть квартира, раньше-то в общаге жила. Вот.

– Мои соболезнования. Но это ничего, что я вас совсем не помню?

– Ничего, – с лёгкой иронией успокоила Инга. – Вас я тоже первый раз вижу.

– Ну, сейчас мы это проверим, – бодро сказал я и вытащил на свет божий означенный договор, который нашёл, пока раскапывал многочисленные документы, оставленные моим предшественником.

– Посмотрите, пожалуйста, – сказал я, протягивая прозрачный файл с бумагами. – Подпись ваша?

– Похожа на мою… – Девушка вытащила страницы договора и стала внимательно их изучать. – Очень похожа. Я точно так же расписываюсь. Подписано шариковой ручкой, бумага продавлена, печать вдавлена. Ничего не понимаю… Да и не могла я тут подписать! Я в Риге тогда была. Вы в состоянии это объяснить?

Я мог бы рассказать Инге всё, что к этому моменту знал. Про то, как меня временно переправили в другой мир и чего я там нагляделся, как вместо меня тут сидел мой двойник и расследовал какие-то жуткие преступления, как некий метаморф принял облик, похожий (в общих чертах) на Ингу, и от её имени сидел тут вместе с моим двойником, а сам параллельно вёл свою игру и собственные расследования…^[8]Всё это я мог бы рассказать, так как прочитал в той самой распечатке у себя дома. В документе, лежащем около компьютера. Мог бы, но не стал. Угадайте с трёх раз почему.

– Да, Инга, – подтвердил я, чтобы как-то сориентировать девушку, – к сожалению, с этими несообразностями помочь пока не смогу. Может быть, потом, но не сегодня. Если вам нужна эта работа, оставим всё как есть. Место вас ждёт. Более того, если меня нет, вы сможете сами принимать заказчиков, а впоследствии стать моим компаньоном. Но это на ваше усмотрение. Вы дипломированный юрист, не пропадёте.

Я вовсе не собирался сохранять за собой этот офис и тем более помощницу. Зато внезапно возникшая идея спихнуть дела на Ингу и передать ей все полномочия показалась вполне удачной. Пусть работает, а я вернусь к прежней свободной непритязательной жизни.

– А что, так можно? Остаться у вас для подработки?

– Почему нет? Только поведайте о себе, но не канцелярски анкетно, а живым разговорным языком. Что вы за человек, что любите, что ненавидите, к чему стремитесь.

– Зачем? – удивилась девушка. – Деловые контакты не терпят откровенности.

– Да, но всё-таки, – настоял я. – Это для того, чтобы я правильно себя вёл и не затрагивал оскорбляющие вас темы. Расскажите, что вы считаете правильным или наоборот. Это может стать весьма важным при совместной деятельности. А то был у меня случай с одним мужиком: он страдал сильнейшей клаустрофобией, до астматических приступов доходило. На лифте старался не ездить, а пришлось, причём лифт застрял… Нехорошо застрял. Короче, чуть не умер человек.

– Расскажу, – легко согласилась Инга, – сами напросились. Я тут как раз анкету заполняла для одного… Не столь и важно для чего, но кое-что рассказать могу. Моё мнение во многих случаях негуманно, жестоко и, вероятно, несправедливо по отношению к другим людям, однако у меня есть свои доводы и основания так считать… Итак. Клаустрофобией не страдаю, астматических приступов за собой не замечала. Зато я всецело за науку и её развитие. Я за клонирование, направленное мутирование, стволовые клетки, поиск новых путей лечения болезней. Я за ГМО. Нет ни одной статьи или заключения, в которых говорилось бы о связи потребления таких продуктов с болезнями. Я сторонник проверенных данных, меня воротит от гомеопатов, неграмотных безумцев, занимающихся самолечением, и людей, верящих политическим записям в интернете. Ненавижу антипрививочников. Не люблю упёртых на чём-либо людей. Веганов, сектантов, глупых гламурных дур, граждан, свято верящих телевизору. Они либо умственно ограниченны, либо непролазно тупы и, услышав какую-нибудь чушь, начинают повторять за другими. Я за смертную казнь для террористов и серийных убийц. Ещё я за стерилизацию насильников и маньяков, а также умственно неполноценных из-за генетических повреждений. Не надо им размножаться, негуманно это. Да, я за евгенику. Что есть, то есть… Я могу быть в чём-то правой, а в чём-то неправой совсем, но это всего лишь моё личное мнение, на его истинность не претендую, никому не навязываю и не стараюсь никого убедить. Вероятно, когда-нибудь под влиянием жизненных обстоятельств что-то в своих взглядах и скорректирую, но в основе останусь непреклонной. Вот как-то так. Как вам портрет чудовища? Не устали от моего монолога? Не надумали контракт со мной разрывать?

– Нет пока. Не надумал, – покачал головой я. – А о чём вы мечтаете?

– Вам-то зачем? – спросила Инга подозрительным тоном. – Разве это важно для совместной работы?

– Конечно, важно, – возразил я. – Надо знать, о чём можно с вами говорить, а о чём лучше и промолчать. Какие темы лучше оставить за скобками… Так всё-таки, чего бы вы хотели? В порядке бреда?

– В порядке бреда мечтаю всё бросить, покрасить волосы в ярко-рыжий цвет и улететь в Ирландию, Исландию или Шотландию. Купить там проверенный жизнью подержанный моцик и в одиночестве рассекать по безлюдным европейским дорогам. Приезжать в байкерские пабы и кривляться там под музыку кантри. Мотаться по побережью и балдеть от чувства беспредельной свободы. Дышать полной грудью и смотреть на морской закат, засыпа_́ть под маяком, а потом видеть ветряные мельницы. А пока я буду торчать тут. Восемь часов в день и пять дней в неделю. В стране гаражных крыш, хрущёвок-пятиэтажек и стеклянных офисных человейников. Я люто ненавижу себя за излишнюю болтливость и пустые несбыточные мысли в порядке бреда.

– Почему несбыточные? Инга, вы гражданка Евросоюза, если я правильно понял. Так поезжайте, какие проблемы?

– Мира, в котором мне хотелось бы жить, больше не существует. Нет безлюдных дорог, безопасных баров, и беспредельной свободы тоже нет. А есть всяческие ограничения, поиск заработка, опасные афро-азиатские иммигранты или всё это сразу и в комплексе. Напряг с деньгами тоже никто не отменял… Но иногда, всё реже и реже, особенно вечерами, я скучаю по родному городу. Никогда не думала, что скажу это. Да, я его ненавижу. Да, с ним связано много боли и неприятных воспоминаний. Но внезапно начинаю по нему скучать. И хотя единственные люди оттуда, с которыми у меня ещё осталась какая-то связь, сматывают удочки, я чувствую, что тоскую именно по городу моего детства. Теперь вот думаю о лете, о влажном, прохладном и недолгом лете там. О сером холодноватом взморье, о соснах на песке, о многочисленных дачах в пригородах… Только вот города чудес, каким я его помнила все те годы, что жила здесь, больше нет. И не будет никогда.

– Это у вас скоро пройдёт, не переживайте. Вы влюбитесь, выйдете замуж…

– Я никогда не выйду замуж! – сердито прервала меня девушка.

– Почему? Вы что…

– Нет-нет, я не лесбиянка, – засмеялась Инга. – Просто люблю жить одна. Вернуться домой после работы, запустить стирку, приготовить для себя одной ужин, посмотреть интересный фильм; ну а может, лучше с грустным лицом посидеть, сняв джинсы, два часа на диване? Ценность проживания одной, без мужчины, ещё и в том, что я могу ходить по квартире абсолютно голой, не опасаясь внезапного секса со стороны этого похотливого животного. Вообще, секс – это устаревший способ невербальной коммуникации между людьми. Теперь, когда у нас есть стикеры в «Телеграме» и анимоджи на айфоне, секс отправляется на свалку истории. А потом… потом… Взрослую самодостаточную женщину может волновать лишь один вопрос: почему нет месячных?

Ответа придумать я не смог, и мы разошлись по домам.