Провал памяти, очевидно, перешел в крепкий здоровый сон, потому что очнулся я на каком-то необъятных размеров диване в компании спящей Ксюши, двух незнакомых девиц и одного небритого парня. Некоторый «беспорядок в одежде» наводил на беспокойные размышления.

– А ты кто? – удивлено спросила проснувшаяся Ксюша. Вид у девушки оставался несколько сонным, лицо выглядело немного помятым, а синяк под глазом слегка изменил цвет и форму, но по-прежнему смотрелся самой заметной частью лица. Одежда девушки оставалась такой же, как и вчера – черные чулки и некая хламида ярко-синего цвета: что-то среднее между гигантской майкой и бальным платьем.

Жутко хотелось пить. И еще голова. Ее будто сжимали стальной каской.

– Это, знаешь ли, хороший вопрос. А кто ты? – переспросил я, застегивая ширинку на джинсах.

– Я первая спросила, – спокойно отозвалась девушка и закурила.

– Ну, вчера вписку усиленно искал. Подруга направила сюда.

– Чья подруга? – не поняла Ксюша

– Моя. И твоя, видимо.

– Бля! Имя есть?

Я назвал имя своей знакомой.

– Это какая? Какой ник? Такая с дредами или с зизи? Или лысая с татухами на голове? – с живым интересом выспрашивала девушка.

– Что за зизи? – не понял я.

– Афрокосички. Ну? Она в теме?

– Да нет вроде бы… – неуверенно, проговорил я, – но мы год как не виделись, может, теперь она и лысая, и с дредами, и с зизи… Что за тема?

Небритый парень вдруг завозился и пробубнил: «Тихо там, поспать дайте», и снова отрубился. Две другие девушки даже не очнулись – они просто спали, не реагируя на окружающее. Одна, с коротким ёжиком ярко-рыжих волос, с голыми ногами, закутанная во что-то вроде растрёпанного индийского сари, похрапывала на спине. Вторая, с длинными черными волосами, в сползших на середину попы драных джинсах лежала на животе, повернув лицо с открытым ртом набок. При этом она равномерно и тихо дышала, а изо рта вытекала полоска слюны. Судя по всему, кроме джинсов, ничего другого на девушке не имелось. Нет, квартира для моих целей не подходила. Надо искать нечто менее экстремальное.

– Ладно, – махнула рукой Ксюша, – на кухню пойдем, там всё расскажешь…

Мы перебрались на кухню, никого не встретив по дороге. Похоже, других людей тут не осталось.

– А где все? – непонятно у кого ворчливо спросила девушка. – Вот срач развели! Суки, ёпт! Мне теперь убирать… Ладно, ты чего хочешь?

– Пить хочу. Воды. А вообще – жильё бы спокойное найти недели на три. Или как там получится. У тебя тут хорошо, но негуманно как-то. Мне отдельную комнату с компьютером и спальным местом, больше ничего.

– Ты вообще-то кто? – снова спросила она, повернувшись лицом. – Ясно, что ваниль, но откуда?

– Из Москвы, – будто извиняясь, признался я. Слово «ваниль», привязанное к моей личности, как-то неприятно впечатлило.

– О! Первопрестольная! Сама оттуда, только год как переехала. Думала – прикольно будет в Питере пожить.

– А что потом оказалось?

– Полный п..дец. Ладно, жрать тут уже нечего, пить тоже…

– Водичка из-под крана вполне подойдет.

– С ума сбрендил? У нас х..вая вода, она ж после заводов сюда течёт, лучше в бутылках покупать.

Но я уже не слушал, а жадно припал к крану и всасывал в себя отдающую железом водопроводную воду.

– А это… вчера, ну, ночью, что это было? – запинаясь, будто нерадивый школьник, осведомился я, утолив приступ жажды.

– В смысле? – изобразила непонимание она, пуская дым на меня снизу вверх. – Ты сейчас об чём ваще?

– Проснулся среди компании, часть которой спит до сих пор. Штаны, извиняюсь, расстегнуты, да и так… не помню ничего. Со мной, знаешь ли, иногда случается. Если чего произошло, приношу свои извинения.

– Да ладно, за что там извиняться… Я-то всё хорошо помню. Пришел и уснул бревном, так что не парься.

«Какой же болван! – сокрушенно думал я, – спал рядом с тремя красивыми бабами… вроде бы красивыми. И ничего. Лох, дурак и лузер, больше и сказать нечего».

– А, ну, ладно. Мне намешали вчера разного пойла, какой-то дряни еще подсунули, накурили чем-то, – оправдываясь, мямлил я вслух, – то одно, то другое пил…

– Расслабься. Хочешь, еще что-нибудь выпей, – добродушно посоветовала девушка.

«Что-нибудь выпей? – с раздражением подумал я. – Сама же жаловалась, что нечего».

Стараясь сообразить, что ещё сказать внятного и как вести себя дальше, я огляделся. Вчера тут толпилось столько всевозможных людей, что было не до интерьеров. Несмотря на вполне стильную мебель, хороший немецкий холодильник и прочее современное кухонное оборудование, помещение выглядело так, будто здесь недавно закончились небольшие боевые действия или взятие отряда боевиков. Причем обе стороны сражались до последнего, понеся сокрушительные потери. Сломанная табуретка, какие-то грязные осколки на полу, бурые ошметки на залитой коричневым плите, и, похожее на расплющенного морского ежа пятно прямо напротив окна. Складывалось впечатление, будто некто залепил в стену что-то стеклянное, наполненное густой черной жидкостью. Гора грязной посуды и размазанная кровавая лужа на полу (как позже выяснилось – от кетчупа) дополняли картину разрушений.

– Слушай, а кто тебя так? – спросил я, трогая на своем лице место, где у Ксюши находился синяк.

– Ой, я и забыла совсем! – с этими словами девушка вытащила из какого-то выдвижного ящика круглое зеркальце и стала разглядывать свою физиономию, касаясь пальцами синяка. – Это писец! Танька-сука совсем сдурела от скорости. Убью когда-нибудь. Ведь знает же, что лицо мне нельзя повреждать, что у меня работа такая, а… – Ксюша снова тронула себя за больное место, – Бля! Что ж теперь делать-то?

Девушка чуть не плакала, и мне вдруг стало её жалко.

– Танька-сука – это у нас кто? За что тебя так?

– А просто, – неопределенно махнула рукой Ксюша. – Психованная, что с нее взять. Говорю же, от скорости торкнулась, так еще, по-моему, какой-то дрянной ширкой децил вмазалась…

– А в Москве ты где жила? – спросил я, чтобы сменить тему.

– Я? На Криворожской. Знаешь такую?

– О! Так мы ж с тобой соседи! – обрадовался я. – Я на Нахимовском, недалеко от метро жил, а земляки должны помогать друг другу.

– Это ты у кого наслушался? У хачей что ли?

– Нет, правда. Кажется, знаю, кто может тебе помочь в проблеме с синяком. Есть у меня такой специальный знакомый целитель.

– Погоди, сейчас у Доктора спросим. Оценит ли он твою идею.

– У кого спросим? – не поверил я своим ушам.

– У Доктора. Ты его видел, там спит. Но сомневаюсь, чтобы он что-то полезное сейчас выдал.

Мы вернулись в комнату, где по-прежнему дрыхли две девушки и сильно небритый парень. Ксения стала расталкивать парня и шлепать его по колючим щекам. Когда он начал малопонятно, будто в бреду, что-то говорить, девушка задала мучивший её вопрос. В ответ парень опять нечто пробормотал и сразу же отрубился.

– Не поняла, повтори по буквам, – не отставала Ксюша, еще раз крепко и необычайно сильно для своей хрупкой конституции, встряхнув небритого.

– Этот мой комментарий, – неожиданно четко и членораздельно произнес парень, – должен выразить признательность за интересный и качественный залипон, удивление твоим мировоззрением и многообразием окружающего мира, но я слишком апатичный и сонный для этого.

После чего «доктор» вновь потерял сознание.

– Всё ещё двинутый, до вечера не oкстится, – со знанием предмета, утвердила свой приговор Ксюша. – Не думала, что его пробьёт на измену.

– Двинутый, говоришь? А что такое – «залипон»? – с чисто исследовательским интересом спросил я, когда мы вернулись на кухню.

– Это ты у Доктора спроси, – буркнула девушка.

– Он что, правда, доктор?

– С третьего курса медицинского выперли. Теперь от армии бегает… Ладно. Если поможешь этих выставить, с синяком меня сориентируешь и посодействуешь квартиру всю вычистить, хорошо тебя пристрою. Короче, что там насчет моего синяка? Как быстрее можно свести?

– Можно. А что тут вчера происходило? Куча народу и вообще… это у тебя всегда так бывает или только вчера?

– Что происходило у меня? Вчера было моё деньрожденье.

– Твоё? – для пущей верности переспросил я.

– Моё, – подтвердила Ксюша.

– Поздравляю! – пробурчал я.

– Пасиб. Впервые у меня алкотреш… так отмечать деньрожденье, вообще-то, не в моих привычках. Работать сил нет, глаза в кучку, мозг в отключку. Но нет ни малейшего сожаления о прожитом. Новые знакомства, общение, природа… одним словом – кайф! А еще кто-то спер мой клевый зонт с няшками-котами. Обидно до ужаса. Видимо правду говорят, кому-то он нужнее, чем мне. Вот тебе веник и совок, пока подмети тут, а там скажу, что дальше делать. Вообще, из праздников признаю только деньрожденья и свадьбы. Это настоящие праздники, остальное – полная фигня. Для меня лично вопросов не возникает, пока не настанет моя очередь. Остается надеяться, что избранник не пожелает свадьбу скучную, «как у всех по-людски»…

«Вот же русский язык, – думал я, заметая мусор, – как только над ним не издеваются, а ведь жив, великий и могучий. Ничего его не берет. Правда, меняется постепенно, эволюционирует на грани нервного срыва. Сейчас даже мне трудно понимать совсем современную молодежь. А людям постарше? Им-то как быть? Но есть хорошее природное правило – не осуждай и не критикуй. Привычка критиковать – признак заниженной самооценки. Критикуя других, мы лишь вызываем собственную негативную реакцию, ничего больше. Кто это сказал? Не помню… Однако же как ловко она меня к делу приспособила! Вот уже и пол мету, так и посуду скоро мыть начну, а потом глядишь, и еще чего-нибудь…»

Зато вслух спросил:

– А как же Новый Год? У всех всегда любимый праздник.

– У меня – нет. Не люблю. Это только в детстве выглядело самым ярким и ожидаемым впечатлением, но потом что-то искалечилось. А свадьбу хочу, да. Пышную, яркую и сочную. Хочу, чтобы отмечали в кафе на проспекте Весёлого посёлка, чтоб каравай был с калиной и сельдь под шубой в центре стола. Чтобы со всеми родственниками из Москвы и Саратова, с цыганами, детьми, тамадой, пьяным баянистом. Чтобы приехала тетя Дуся из Тулы с сыном-олигофреном. Чтобы всем им было весело, даже олигофрену. Бабушки чтоб кричали «горько», смеялись, считали и хлопали в ладоши, когда я буду сосаться за столом со своим трахальщиком, который стал теперь мужем. Чтобы были разные прикольные конкурсы, и чтоб у какого-нибудь деда встал, когда моя подружка будет откусывать яблоко, зажатое у него между ног. Чтобы мой уже муж пил водку из моей туфли, в которой проходила весь день, и не подавился чтоб. Хочу, чтобы ко мне подходили все эти тети с бабушками и давали полезные советы, как правильно ублажать мужа в первую брачную ночь, и в какие лунные дни лучше забеременеть. Чтобы одна из них хихикала и рассказывала про своего Сашку-привереду. Потом хочу собрать со столов в пакет остатки ветчины и поехать трахаться с теперь уже мужем. Я мечтаю, блин, о такой свадьбе.

«По-моему, я уже от кого-то слышал очень похожий монолог, – думал я тогда, – и нет тут ничего странного при теперешнем развитии Интернета… или всё-таки дежавю?.. или где-нибудь прочитал?.. или, у многих просто-напросто давно уже не осталось собственных мыслей?..»

– Так он у тебя сейчас есть? – вслух спросил я, дождавшись небольшой паузы, и одновременно вываливая очередной мусор в ведро со вставленным внутрь черным пакетом.

– Кто – он? – не поняла Ксюша.

– Ну, жених твой.

– Вот еще… нужен мне этот козел, – грустно призналась девушка. – Зря из Москвы уехала, вот что.

– Знаешь такой анекдот про рай и ад?

– Их много, расскажи, – подбодрила она, закуривая очередную сигарету.

– Ну, попал, значит, человек в рай. Смотрит, а там все люди ходят радостные такие, счастливые, открытые все, доброжелательные. А вокруг всё как в обычной жизни. Походил он, погулял, понравилось. И говорит архангелу: «А можно посмотреть, что такое ад? Хоть одним глазком взглянуть!» «Почему нет? – говорит архангел, – пойдём, покажу». Приходят они в ад. Человек смотрит, а там всё вроде как в раю: та же обычная жизнь, похожая обстановка, только люди все злые, обиженные, видно, что плохо им тут, страдают, мучаются. Он и спрашивает у архангела: «Так тут же всё вроде, как и в раю. Почему они такие недовольные?» «Ну, как же! Думают, что в раю все-таки лучше!»

– Так это несмешной анекдот или притча?

– А притча и есть анекдот, просто или не очень смешной, или такой старый, что давно уже никто не смеется.

– Если ты такой умный, то непонятно, почему напросился ко мне на вписку? – на полном серьёзе, со свойственной некоторым девушкам нелинейной логикой, спросила Ксюша.

– Стоп! Обиды – потом. Если не смешно, значит не считается. Тогда сказку расскажу интернетовскую, новую. Давным-давно, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, собирается честной купец в страны заморские. Позвал дочерей и говорит: «Дочери мои милые, скажете, каких гостинцев вам хочется?» Думали они три дня и три ночи и вот пришли к своему родителю. Старшая дочь поклонилась отцу и говорит: «Государь ты мой, батюшка! Привези ты мне золотой венец из каменьев самоцветных, чтоб было от него светло в темную ночь, как средь бела дня!» «Хорошо, дочь моя милая и пригожая, привезу. Видел на тайском базаре бижутерию из светодиодов». «Батюшка мой родимый! – поклонилась ему в ноги дочь средняя. – Достань и привези мне туалет из хрусталя восточного, цельного, прозрачного!» «Ладно, дочь моя хорошая и пригожая, достану. Вроде бы в Эмиратах продавался такой унитаз». Тогда поклонилась в ноги отцу меньшая дочь и говорит: «Родненький ты мой батюшка! Не вози мне ни самоцветов, ни унитазов заморских, а привези ты мне чудище невиданное, волосатое, для сексуальных утех и извращений». Испугался честной купец и говорит ей таковые слова: «Ты что, доченька? Как ты можешь у родного отца подобные вещи просить?» «Да?.. Ну, ладно, начнем издалека… привези мне, батюшка цветочек аленький!» А отсюда мораль: хоть сказка и боянистый боян, но всё равно – начинать всегда надо с малого…

– Фу! – весело захихикала Ксюша. – Надо же было так хорошую сказку опошлить!

– А чего тогда смеёшься?

– Так смешно ведь. Да, и что там про мой синяк? Забыл? Обещал же!

– Сейчас, – я вытащил мобильник, и выбрал запись, которой давно не пользовался. Некоторое время никто не отвечал, но, наконец, послышался резкий женский голос, какой может быть у долго и плодотворно практикующей ведьмы, если она еще молода и красива.

– Да? Это ты, правда?

– Правда, – задумчиво подтвердил я. – Привет. Что делаешь?

– Привет! – похоже, ведьма действительно обрадовалась. – Работаю я.

– Ты сейчас как? Очень занята?

– Занята. А что? Хочешь меня пригласить поужинать?

– Извини, но нет, – расстроено признался я, – содействие твоё нужно. Одна девушка попала в очень нехорошую ситуацию, и никто кроме тебя сейчас ей уже не поможет. Сделай, а? По старой дружбе? В долгу не останусь.

– Ну, ты и свинья! Столько времени не звонил, не давал знать о себе, а теперь объявился лишь за тем, чтобы навязать мне какую-то свою бабу! Совесть вообще-то есть, или как?

– Да я же это…

– Хм, ладно, – вдруг как-то нехорошо хмыкнула колдунья. – Привози, только срочно. Прямо сейчас. Это может оказаться забавным…