© Александр Леви, 2016

© Ольга Смирнова, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

День первый

I. Убийство

«Труп мужчины приблизительно тридцати лет.

Имя – Илья Евсеев.

Лежит на животе, голова повернута в правую строну.

Труп обнаружила его жена – Марина Евсеева.

Двадцать первого января около девяти часов утра. В понедельник.

Одет в черный костюм. Обут в кроссовки, подошва чистая.

На шее отпечатался след от веревки.

З.Ы. не забыть забрать фотографии с места преступления у Ковлинского».

После этих слов планшет Марка выключился. Закрыв глаза, он попытался прикинуть несколько вариантов нападения на этого мужчину, но сегодня его голова отказывалась помогать в его проблемах, касающихся этого дела. Марк Игнатьев похрустел костями в шее, наклоняя голову то вправо, то влево и принялся разглядывать то, что происходит вокруг него.

Справа топтался на одном месте полицейский, который подозрительно оглядывал каждую вещь, находящуюся в этой комнате. Слева – судебно-медицинский эксперт, сидя на корточках, вглядывался в труп, и двое соседей-понятых стояли, забившись в угол.

Единственное, кого не хватало здесь, так это сводного брата Марка – Вадима. «Глупо его здесь ждать. Наверное, он и не в курсе, что здесь происходит, – подумал детектив Игнатьев, – К тому же зачем ему торопиться, за него и так всё кто-нибудь да сделает».

В комнату вошли еще двое и начали громко разговаривать, что очень сильно отвлекало Марка. На несколько минут он хотел забыться и ни о чем не думать, это помогло бы ему сосредоточится получше.

Марк был частным детективом с большой буквы. Поработав некоторое время в полиции следователем, он открыл для себя, что это более скучно, чем интересно. И с деньгами очень туго, когда как он привык жить на широкую ногу. Работа частным детективом казалась ему куда уж более свободной, чем работа в полиции. Осенними вечерами Марк представлял себя молодым Эркюлем Пуаро, сидя в кожаном кресле, он мечтал о раскрытии более громких дел, в отличие от тех, которыми занимался сейчас. Так же и после некоторых происшествий, которые недавно случились с ним, сильно мешали работать в тесном коллективе.

Двое полицейских, залились громким смехом по непонятной для него причине, что чуть не вывело Марка из себя. Он представил, как берет какой-нибудь тяжелый предмет и кидает в них. Странно, но эта мысль вызвала у него какое-то неопределенное умиротворение. Марк снова достал планшет, ввел неложный графический ключ, открыл заметки и приготовился записать еще что-нибудь, глядя на бедный бездыханный труп:

«На спине имеется один неглубокий порез, который берет начало где-то между лопатками и левее позвоночника и заканчивается почти на пояснице.

Скорее всего задушен.

Судя по выступившей крови, можно утверждать, что порез, возможно, был сделан после удушения Ильи Евсеева.

Каких-то особых признаков борьбы нет.

Предположительно, убийца хорошо знаком жертве, так как все двери и окна были закрыты. То есть, я думаю, что существует вероятность того, что Илья Евсеев сначала впустил своего убийцу, а потом закрыл за ним дверь.

Так же может, что убийц было несколько».

Марк решил долго не мучить планшет, а особенно его слабую зарядку поэтому легким движением руки, он захлопнул чехол и убрал его в свою небольшую сумку. Пока он занимался закрытием молнии, заметил, как серебристый бегунок зажевал ткань от рукава его пиджака. Не страшно, конечно, но когда он дернул рукой, чтобы высвободить материю, то на ней остался видимый порванный след, что очень огорчило Марка.

Вообще, он всегда был очень внимателен к своему внешнему виду. Марк считал, что по-другому никак нельзя, ведь его знали многие люди в полиции, да и не только. Может быть, кто-то и не мог узнать его лицо, например, на улице, но имя знали или хотя бы слышали практически все.

Недавно его лицо долго украшало первые страницы газет, как с хорошей точки зрения, так и наоборот. Если разобраться и быть точнее, то сначала все было слишком плохо: его представляли, скажем, не с очень приятной стороны, но потом вышло опровержение этой глупой новости, и его популярность возросла до внушительных размеров. Конечно, все последствия от этого отразились очень сильно на его работе.

Отдернув вниз темно-синий пиджак, который сидел на нем как влитой, и поправив галстук, Марк сделал пару шагов к двери. Он просунул руку в карман своего черного пальто, которое висело на вешалке в начале комнаты, чтобы отыскать свой телефон. В основном никто не стал снимать с себя верхнюю одежду, так как понимали, что здесь они задержатся ненадолго, но Марк не стал этого делать по трем причинам: это было просто не приличным по отношению к хозяевам дома, а приличие и манеры для него значили очень много. Вторая – здесь стояла жуткая духота, а третья причина заключалась в том, что он знал, что ему еще придется здесь подождать своего сводного брата Вадима Игнатьева. Им обоим дали это дело. Но Марка наняло частное лицо, естественно, отдельно от всей полиции вместе взятой, а Вадима поставили на это преступление, по совершенно чистой случайности, причем так, что никто не удосужился ему даже позвонить и сообщить об этом.

– Я поговорил с его женой, – раскрылась дверь в комнату, где проходило главное действие. Светловолосый, высокий, с обгорелым лицом мужчина, в некоторых местах даже выгоревший от солнца, вошел в комнату, с виду он выглядел лет на тридцать с небольшим, и передвигался очень вальяжно. Марк обратил на него внимание, но телефон, который он достал из своего пальто интересовал его в данный момент гораздо больше. Вошедший мужчина по профессии был клиническим психологом и часто сотрудничал с полицией, поэтому с ним обычно приходилось очень часто пересекаться. Психолог остановился почти в проеме двери и продолжил говорить, разминая пальцы на руках. – В общем, я отправил ее в дом ее родителей. Кто-то из ваших согласился довезти ее до туда.

– Ну и как она? Нормально? – спросил Марк, не отрывая глаз от мобильного телефона, в котором он что-то искал. – Теперь она осталась одна? Или у нее ребенок есть? Да, и когда я с ней смогу пообщаться?

– Я думаю, что ей нужно немного прийти в себя, а потом ее можно будет обо всем подробнее расспросить. А с ребенком там вообще странная ситуация. Девочке девять лет, и она редко появляется в доме родителей, живет либо в доме бабушки с дедушкой со стороны матери, либо со стороны отца, в частности у последних она проживает куда больше времени. На простой вопрос «почему», она отвечает, что для всех так удобнее.

– Мда… Зачем тогда вообще заводить детей, если ими не заниматься? Конечно, понимаю, что родственники бывают слишком назойливы и иногда просто требуют жениться, срочно рожать детей и так далее и тому подобное. Но зачастую они не думают о последствиях за свои слова. Нежданного ребенка, ребенка для галочки, куда они денут?

– Этим же родителям и сунут, – ответил психолог. – Полностью поддерживаю твою точку зрения, ведь и я всегда тем же вопросом задавался. Конечно, я не против детей, наоборот, я очень люблю детей, но это должен быть очень обдуманный шаг.

– Я как бы тоже не против, я просто имел ввиду… – начал Марк, но психолог его перебил.

– Да-да, я понял. Просто сказал к сведению, – он уже собирался уходить, но вспомнил еще одну важную деталь. – Вот еще, я как понял там еще и с родственниками по линии убитого проблемы какие-то, так что повнимательнее расспрашивай его отца. Я попытался разузнать об этом, но она отказалась говорить.

– Хорошо, а она ничего не говорила связанного с этим? – тут Марк оторвал свои глаза от телефона, и, посмотрев на человека, разговаривающего с ним, сделал резкое и короткое движение рукой в сторону трупа.

– Нет, ну а что она могла мне еще сказать? Мое дело успокоить человека прежде всего, а не лезть с допросами, – улыбнулся психолог. – Но ради своего собственного интереса я спросил у нее, на что она лишь сказала, как нашла его, и то, как-то поверхностно. Вообще, она оставила впечатление о себе достаточно странное.

– В смысле, странное?

– На первый взгляд, о чем-то она умалчивает… Если ты понял, о чем я, – снова улыбнулся психолог.

– Так, тогда ответь мне на еще один вопрос, как она сказала, что нашла его? – Марк тоже заулыбался ему в ответ, хотя не понимал, зачем он это делает, и что значит улыбка собеседника.

– Вы, я смотрю, и меня хотите допросить, детектив? – теперь уже подмигнул ему психолог, на что Марк скривил лицо и немного отстранился, на что тот уже более спокойно продолжил. – Она сказала то, что отвезла своего ребенка в школу, на этот момент он жил с ними, а когда приехала домой, то нашла труп своего мужа, который должен был уже быть на работе, так как вышли они вместе втроем из дома.

– Понятно, в общем, ничего она нового не сказала, – с глубоким вздохом Марк опять принялся что-то делать в своем, телефоне, думая про себя: «Странный какой-то. Правильно говорят, с психами пообщаешься и сам таким станешь».

– Ну, раз я больше не нужен, то… – начал психолог, две минуты топтавшийся молча на одном месте, но его тут же оборвал Марк.

– Можете идти, – резко оборвал детектив. Психолог был с виду очень уставший, поэтому решил не докапываться до Игнатьева, который ему так дерзко ответил.

Марк был часто очень резок с людьми. Первое впечатление обычно проявлялось именно в этом свете. Но на самом деле его вездесущие

аристократичные манеры, в хорошем смысле этого слова, в какой-то степени удерживали его. Создавалось довольно странное чувство, что в нем сидят две разные личности. Одна – стремится вперед без остановки на передышку, а вторая все время тормозит ее. Когда Марк что-либо спрашивал, то всегда желал слышать ответ без каких-либо колебаний, короткий и ясный. Детективу никогда не нравилось, что кто-то тянет или медлит. Это не соответствовало его активному образу жизни и это его часто выводило из себя. В таких случаях, когда Марк понимал, что от человека ничего не добиться, он резко прекращал беседу и порой мог без каких-либо объяснений просто развернуться и уйти. Но так было не со всеми, а только с незнакомыми людьми. Да, он любил поболтать, но только с теми, с кем был хорошо знаком. Детектив не доверял людям, что совершенно не противоречило его натуре.

Марк стоял у шкафа красного дерева и рассматривал уже не труп, а одну картину, висевшую на стене. Там был изображен здоровенный бык и человек, который пытался накинуть веревку на голову животного. Картина напомнила ему кое-что. У каждого из нас есть какая-то песня, может быть картина или фильм, пейзаж или какое-либо другое место, которое напоминает минувшие события. Иногда хорошие, а иногда и плохие. Иной раз хочешь опять пережить те минуты, или, наоборот, ты хочешь о них забыть, но какая-то вещь всегда напоминает тебе об этом.

В наше время уж очень быстро распространяются слухи. Нехорошие слухи. Именно это картина и напомнила Марку. Она напомнила ему то, что детектив некоторое время пытался всеми силами забыть.

Ровно год назад, ни больше ни меньше, один серийный убийца распустил свои руки на ничем не повинных людей. На месте преступления он оставлял всегда записку, на ней был нарисован символ быка, а под ним инициалы Д. К. После недолгих размышлений смысл картинки на листке был разгадан. Следователи поняли, что это отсылка к персонажу из кельтской мифологии. А буквы обозначали имя Донн Куальнге. Но, между той историей и тем, что случалось здесь, никто не мог найти связи. Донн Куальнге – в мифологии имя быка, которого хотела украсть королева Коннахта Медб, которая ни в чем не хотела уступать своему мужу королю Айлилю.

А убийцу-Донна никто не собирался похищать. Как раз все наоборот. Он совершал зверские преступления, сам сначала похищал, потом пытал и убивал людей, потом образовался некий план, которого маньяк стал придерживаться постоянно. Он врывался в небольшие магазины, чаще всего маленькие супермаркеты, но не просто грабил и забирал деньги, нет, денег он совсем не брал, он угрожал оружием, забирал одного заложника и просто куда-то испарялся вместе с ним. Его никто не мог найти. Ни следов, ничего он не оставлял.

Марк Игнатьев вел это дело, тогда он работал еще в полиции. Детектив слишком близко подобрался к Донну, можно сказать, почти сел ему на хвост, но не повезло. Маньяк решил отвлечь его довольно интересным способом от своего следа.

В один прекрасный день, когда сводный брат Марка Вадим Игнатьев, который сейчас как раз работает в полиции следователем, заехал домой к детективу, чтобы забрать кое-что из его дома, он наткнулся на одну наинтереснейшую вещь. Вадим обнаружил восемь расчлененных трупов, разбросанных по квартире Марка в прозрачных полиэтиленовых мешках. Вот это подстава, так подстава. Кто-то неизвестный позвонил куда нужно и в сию же секунду приехали полицейские и застали Вадима вот в таком неприятном свете, но его, к счастью, быстро отмазали. На следующий день всплыли откуда-то улики против Марка, почти все сходилось, но существовало одно «но». «Но», которое могло все улики против него развернуть в другую сторону. У Марка было алиби. Его создали многочисленные свидетели в участке, где он работал. Конечно, многих пришлось подкупить, но это того стоило.

Далее всех ждал муторный судебный процесс. Марк, естественно, выиграл дело. И вскоре его совсем отмазали от всей этой грязи, так как вину Игнатьева никто не смог доказать. Одна газета даже публично извинилась. Марк был невиновен, но, к сожалению, люди в полицейском участке, особенно те подкупленные, и те, которых Марк Игнатьев называл тогда друзьями, отвернулись от него, кроме его тогдашнего напарника брата и еще некоторых, с кем он близко общался. На это была только одна причина – зависть. Зависть, зависть и зависть. Она губила людей и будет губить, человечество от этого порока никогда не избавится. Но тех, кто не испытывают ее, по-настоящему можно назвать счастливыми людьми.

Коллеги, если их можно так назвать, работающие вместе с Марком, решили довольно интересным способом окунуть следователя в грязь лицом. Они увидели, что, благодаря им, Марк, получив оправдание, также получил просто огромнейшую популярность, огромный заработок и востребованность, решили, что просто обязаны найти доказательства о виновности детектива Игнатьева в случившемся, но он был чист назло врагам. Но, несмотря на это, Марку все равно уже было неприятно работать в таком месте и среди такого коллектива. Конечно, не весь полицейский участок занимался такой ерундой, а только малая группа, решившая объединиться, имея общий интерес, но все равно работать с тем, кто улыбается тебе в лицо, а потом за твоей спиной роет тебе же яму, ужасно неприятно.