Глава 4

– Не кочегары мы, не плотники, но сожалений горьких нет… – напевал я себе под нос, заколачивая в верхнюю перекладину дверного косяка очередной гвоздь. Настроение у меня было отличное. Вот что значит безудержный секс после месячного воздержания. Первый раз я финишировал как завзятый спринтер: быстро, мощно и с заявкой на мировой рекорд по стометровке, то есть уложился в десять секунд. Но кто сказал, что на этом соревнования закончились? Впереди были ещё километр, три и пять – серьёзные дистанции для серьёзного спортсмена. И без ложной скромности скажу, что и здесь, имейся судебная коллегия, призовые места мне были бы обеспечены.

Вот на полумарафон и марафонскую я решил пока не замахиваться. Без тщательной подготовки можно и здоровье подорвать. Поэтому, закончив весёлые старты, я рукой ухватил Марину за грудь, чтобы не сбежала ненароком, а ногой зацепился за высокое бедро и так и заснул, крепко и без сновидений.

Ну а с утра мне в голову пришла блестящая идея о том, как можно разнообразить наш сексуальный быт, и я с энтузиазмом принялся за монтаж.

– Эм… что ты делаешь?

Я обернулся на проснувшуюся и привставшую на локтях Ржевскую, полюбовался на голую грудь, что вынырнула вслед за ней из-под покрывала, и ответил:

– А это сюрприз. Сейчас всё увидишь, – после чего достал пояса от махровых халатов и, привязав к гвоздям, на свободных концах сделал широкие петли, одни повыше, другие пониже. Обернулся вновь и поманил. – Давай, иди ко мне. Нет, не одевайся.

Подведя девушку к конструкции, скомандовал:

– Вот, руками хватайся за эти петли, а ноги просовывай в эти.

Когда Марина повисла в дверном проходе из спальни в мой кабинет на этих импровизированных секс-качелях, я чуть отошёл, разглядывая её малость удивлённое лицо, а затем, сдёрнув трусы, пристроился между раздвинутых ножек.

– Вот оно что… – протянула она, поглядывая вниз, на мой стояк.

– Ага, – улыбнулся я в ответ. – Решил тут поэкспериментировать, – ладони мои легли поверх женских бёдер. – На таком свободном подвесе можно поддерживать, почти не прилагая усилий, любые амплитуду и частоту, очень плавно.

Подтверждая теорию практикой, я принялся медленно её раскачивать. Слегка подвинулся вперёд, проникая в возбудившуюся от необычной позы и учащённо задышавшую девушку, так, чтобы мой член то оказывался практически на свободе, то вдвигался почти на всю глубину.

– Нравится? – спросил с намёком, чувствуя, как мышцы её тела напрягаются и расслабляются в такт покачиванию.

– Да! – выдохнула Марина, после чего запрокинула голову, закатив глаза, и чуть застонала. – Сильнее!

– Можно и сильнее, – согласился я и, скользнув ладонями дальше, крепко схватил её за ягодицы, чтобы буквально дёрнуть на себя, впечатывая её тело в своё.

– Ох! – послышался грудной стон, а я, плавно отпустив задницу Ржевской, дал ей качнуться назад и вновь проделал тот же манёвр. А затем – ещё раз, и ещё. Чередуя плавное движение назад и резкий рывок вперёд.

Сил на это требовалось немного, ведь основную нагрузку на себя принимала дверная рама, и я мог в таком темпе работать очень долго, растягивая удовольствие, ну и всё больше распаляя партнершу. Тем самым, можно сказать, извинялся за излишне быстрые разы этой ночью.

В какой-то момент почти потерявшая контроль Марина принялась выгибаться всем телом, одновременно мелко подрагивая, и я почувствовал, что вот оно, кульминация! Отчего лишь яростнее принялся раскачивать девушку под жалобно заскрипевший от таких упражнений косяк.

Возбуждение с головой накрыло и меня, и я чувствовал, что вот-вот, совсем чуть-чуть – и буквально взорвусь.

Но в этот момент дверь в спальню отворилась, и в гармонию наших тел ворвался, напрочь ломая ритм, свистящий от удивления и пронзительный до омерзения возглас крайне не вовремя возникшего на пороге Сергеича:

– Что б я сдох!

– Ай! – воскликнула от неожиданности Марина, рефлекторно сжав мышцы так, что из меня, словно из проколотого мяча, стал с шумом выходить воздух.

Но только я повернул разъярённое лицо в сторону застывшего с выпученными шарами камердинера, пожирающего глазами продолжающую висеть в подвесах Ржевскую, особенно её грудь с торчащими сосками, покрытую капельками пота, как дверной косяк скрежетнул в последний раз, а затем с треском надломился. Гвозди вырвало, и Марина рухнула прямо на пол. Вместе со мной, ведь я-то был ещё в ней!

А дальше мне показалось, что где-то что-то явственно хрустнуло. Внизу вдруг плеснуло кипятком, да так, что я буквально заорал от боли, после чего расширяющимися глазами уставился на своего верного товарища, застывшего неестественной буквой “Г”.

– Петя! – с нотками паники в голосе воскликнула Ржевская, подрываясь на коленях ко мне.

– У-у, а-а, у-у! – завыл я, скрючившись на полу, а член стал стремительно темнеть и опухать, становясь похожим на кривой баклажан. – Сергеич, с-сука!

– Пётр Алексеевич! – забегал вокруг меня камердинер. – Я… я…

– Что “ты”?! Скорую вызывай, гад! – простонал ему в ответ.

Выносили меня из спальни на носилках. Рядом суетилась наспех одетая Марина и приехавший со скорой врач. Тащили меня две санитарки, и глядя на пунцовое от еле сдерживаемого смеха лицо одной из них, я чувствовал, что подробности моей травмы уже через пять минут после нашего там появления будет знать вся больница. И я не я буду, если какая-нибудь шофёра не придумает мне прозвище навроде “кривой стартер” или чего похожего.

Слава яйцам, поместили меня в отдельную палату, не пришлось краснеть перед другими больными. Лежал я как был – голый, с обколотым обезболивающим опухшим и синюшным другом, накрывшись простынкой и под неё стараясь не заглядывать, чтоб не расстраиваться ещё сильнее. Не переживать я не мог. А ну как всё? И медицина окажется бессильна? Я что же, как говорил один мой знакомый, “останусь просто хорошим человеком”? Нет, лишь бы не импотенция, что угодно, но только не это!

Закрыв глаза, я принялся шептать какие-то бессвязные молитвы всем известным богам, обещая всё что угодно взамен, даже кровавые жертвы. В роли кровавой жертвы неизменно фигурировал Сергеич, которого я собственноручно, пусть и в воображении, успел раз двадцать распять, три раза намотать кишки на столб и разок перерезать глотку, радостно наблюдая за бьющим из шеи кровавым фонтаном.

Образ камердинера, подвергающегося средневековым пыткам, развеяло только появление врача.

В очках, с аккуратной бородкой и усами, он напоминал скорее не доктора, а учёного, и первым делом, посмотрев на меня с каким-то упрёком во взоре, представился:

– Я уролог-андролог высшей категории, ваш лечащий врач, можете звать меня Витольд Евгеньевич.

Подошёл ближе, приподняв простынку, внимательно оглядел травмированный орган, хмыкнул и присел рядом на стул, закидывая ногу на ногу.

– Доктор, – робко проблеял я, показывая глазами туда, – жить будет?

– Будет, – поджав губы и серьёзно глядя на меня, ответил он, а затем произнёс с укором: – Что ж вы, батенька, не предохраняетесь?

– А? – уставился я на него, пытаясь найти связь между переломом члена и презервативами. Впрочем, последних я тут вообще не видел, отчего вопрос врача становился лишь более непонятным.

– Я говорю, почему вы с женой решили от эликсира отказаться?

Понимать хоть что-нибудь я стал ещё меньше, но поправил:

– Доктор, я пока не женат.

Витольд Евгеньевич нахмурился и, потянувшись, достал мою карту, лежащую в изголовье кровати. Полистав её, с сомнением озвучил:

– Об изнасиловании не упоминается, да и справки дежурной официры нет.

– Это было не изнасилование, – пояснил ему терпеливо. – Я был… гм… со своей девушкой.

– Понятно… – протянул врач, убирая обратно планшетку, после чего поинтересовался: – Вступить с ней в половую связь было её инициативой? – и сразу следом: – Ваши родители в курсе подобной связи?

Тут до меня допёрло, к чему он клонит, и я принялся горячо возражать:

– Док, вы даже не думайте, у нас всё по обоюдному, и вообще, это я её… – тут я запнулся, думая, как бы точнее выразить словами наши отношения. – В общем, у нас с ней давно, и все всё знают.

– Хм… ну ладно, – не слишком убеждённый моими словами, откликнулся мужчина, а затем, вычленив главное, спросил опять: – Если вы, как говорите, находитесь в давней половой связи, то почему не употребляете эликсир? Вы планируете заводить детей? Но тогда ваша подруга должна была действовать менее… активно.

– Послушайте, док, – я даже привстал на кровати, забыв про дискомфорт внизу живота, – эликсир я конечно раньше употреблял, но зачем он мне, если у меня и так большой… был, – я вновь посмотрел на скрытого простынёй раненого боевого товарища. – К тому же, на моих девушек у меня и так прекрасно встаёт… вставало. Им вполне хватало. Детей я конкретно с этой не планировал… хотя один раз планировал с другой, и там пока не знаю, но, возможно, кто-то и есть. Но в целом не планирую, если вы про сейчас. А что до активности, то скажу так, доктор: редко какая женщина в этом деле может быть активнее меня.

Выпалив всё это на одном дыхании, я глубоко вздохнул и выжидательно посмотрел на врача. Тот молча снял очки, достал платок и несколько раз тщательно протёр стекла, после чего, водрузив окуляры на нос, снова посмотрел на меня. Вздохнул.

– Нет, нам положительно надо будет с вами хорошенько побеседовать. О половой жизни, о беспорядочных половых связях и том, чем они грозят. Но не сейчас. Пока вернёмся к эликсиру. Петр Алексеевич, – очки Витольда Евгеньевича блеснули, – как по-вашему, кому и для чего нужен эликсир?

– Ну, – потёр я подбородок, – в первую очередь, конечно, женщинам. Чтобы у мужика стояло. Чтобы его трахнуть можно было.

– Мда… – врач опять вздохнул и покачал головой. – Коллеги успели меня просветить насчёт вас, всё-таки вы достаточно известная личность – нечасто объявляется пропавший без вести великий князь. Но я не думал, что всё настолько запущено.

Помолчав с минуту, он пробормотал:

– С чего бы начать… – затем сощурился, отводя взгляд в сторону, и внезапно спросил: – Как думаете, сколько мужчин получали травму, подобную вашей, до изобретения эликсира в тысяча девятьсот сорок девятом году?

– Не знаю, – ответил я.

– Почти пятьдесят процентов. Каждый второй, – сообщил мне врач. – А после изобретения?

– Меньше? – предположил я.

– Намного, – кивнул собеседник, – менее одной десятой процента.

– Ого!

– Да, именно, – взгляд Витольда Евгеньевича вернулся ко мне. – Хоть производится он с помощью магических манипуляций и официально называется “эликсиром Блаватской” по фамилии женщины, впервые его создавшей, но фактически автором является её муж Фёдор Игнатьевич Блаватский, доктор медицинских наук и весьма известная в узких кругах личность. За это изобретение его жена получила императорскую премию, а сам Фёдор Игнатьевич – благодарность и признательность всех мужчин, и не только империи. Но не в этом суть. Главное то, что эликсир выполняет две функции. Первая – это увеличение длины полового члена, потому как львиная доля травм происходит, когда мужчина находится в классической миссионерской позиции снизу, а женщина – на нём, сверху, и двигается слишком интенсивно и с большой амплитудой. Сами понимаете, чем длиннее, тем сложнее ей с него соскочить.

Я хмыкнул, кивнул, соглашаясь, а врач продолжил:

– Вторая же – это придание пещеристому телу большей эластичности. Соответственно, даже если инцидент произойдёт, то ничего кроме секундного дискомфорта вы не почувствуете и подобной травмы не получите. Впрочем, у препарата обнаружилось одно побочное действие, которое в дальнейшем сохранили как третью и довольно немаловажную функцию – это полная контрацепция во время и на некоторый период после применения.

– Так вот вы о чём говорили, – прозрел я.

– Да, – кивнул врач. – Однако сейчас функция контрацепции в общественном сознании занимает даже более сильное место, чем остальные свойства эликсира.

– Хм… – я почесал затылок. – Понятно, почему я про залёты не слышал в гареме.

– Что? – переспросил Витольд Евгеньевич.

– Да я говорю, что когда был наложником в гареме, все женщины регулярно спали с парнями, но беременных я не видел, – объяснил я. – Выходит, это всё из-за эликсира?

– Правильно, – подтвердил мужчина.

– Значит, – принялся я рассуждать вслух, – если хотят забеременеть, то эликсир перестают употреблять?

– Верно, но тогда женщине нужно действовать намного осторожнее.

– Это же, – прикинул я, – сколько раз я своим хозяйством рисковал?!

А затем до меня внезапно дошло, чем я рисковал вдобавок ещё.

– Погоди-ка, док, – осипшим от волнения голосом начал я, хватая того за рукав халата, – это что получается, каждая, которую я без эликсира, она что, беременная теперь?

– Ну, – посмотрел он на меня с некоторой иронией во взгляде, – женскую физиологию тоже не стоит отметать, период овуляции и прочие моменты, которые вам знать, в общем-то, незачем. Так что не факт, что беременные, но возможность такая существует.

– Вот блин… – пробормотал я, находясь в некоторой прострации от неожиданного открытия. – Неужели я многодетным отцом стану?

– Не драматизируйте, – улыбнулся Витольд Евгеньевич, – как я и сказал, тут необходимо совпадение нескольких факторов. Сколько у вас ещё таких девушек было, с кем вы вступали в контакт без эликсира?

На секунду задумавшись, я прикинул на пальцах, после чего уверенно заявил:

– Шесть точно!

Врач поперхнулся, взявшись за узел галстука, покрутил шеей, словно тот внезапно стал ему давить, и наконец с каким-то изумлённо-восхищённым хмыком прокомментировал:

– Да уж, вы умеете удивлять.

– Да я и сам удивлён, – буркнул ему в ответ, не разделяя восторгов.

– Ладно, – Витольд Евгеньевич поднялся с места, оправил халат и уже по-деловому заявил, – ситуация с вами мне ясна. Мы вас вылечим, не переживайте, но на будущее всё-таки настоятельно рекомендую не пренебрегать средствами защиты. К выздоровлению рецепт для приобретения в аптеке я вам выпишу, а пока отдыхайте. У вас сегодня был тяжёлый день, поэтому советую поспать. Заодно и лечение быстрее пойдёт.

Означенное лечение длилось около недели, за которую мой такой дорогой мне прибор смогли восстановить до состояния “как было”, тем самым несколько умерив мою кровожадность в отношении проклятого Сергеича. И я более не жаждал его непременно четвертовать, хотя наказать за вхождение без стука стоило. В конце концов, сам виноват. Пренебрёг, что называется, всеми мерами техники безопасности.

За эту неделю меня один раз, произведя фурор в больнице, навестили титулованные родители и сестра, что хоть и сумела сдержать смех, но глаза её выдали с головой, а также Марина. Видя в её взгляде чувство вины, как мог успокоил, сказав, в общем-то, правду о том, что в случившемся её вины нет ни грамма. Вроде получилось.

Но ничего, больше я таких ошибок совершать был не намерен, потому, когда к воротам клиники подкатил чёрный внедорожник великокняжеской четы, я, поздоровавшись с шофёрой, первым делом приказал ехать в аптеку.

Ах да, провожать меня вышли чуть ли не все мужчины-врачи, пожимая руку и говоря напутственные слова. Витольд Евгеньевич, гад такой, уговорил меня побыть темой для какого-то его доклада и черновой вариант обкатал на коллегах, после чего те прониклись ко мне небывалым интересом и частенько, пряча улыбки, заглядывали в палату.

Глаза шофёры, когда я притащил из аптеки две полные картонные коробки эликсира, надо было видеть, но ничего не сказав и только негромко присвистнув, она повезла меня обратно в поместье, где я собирался провести с нежданно обретёнными родителями серьёзный разговор.

Великую княгиню с великим князем я нашёл в малой гостиной, где те изволили попивать чай, и, плюхнувшись на диван рядом, мрачно спросил:

– Почему из всего того списка, что я вам отдавал, появилась лишь одна Марина?

– Марина? А, это та, – улыбнулась княгиня.

– Да, та, – ответил я. – Так всё-таки, почему именно она?

– Ну, просто наверное у остальных есть свои дела.

– А может, причина в другом? – сощурился я. – Руслана, Мирослава, Илана, Светлана, Виктория, Кристина… Все, кто не смог приехать. Скажите честно, сколько из них беременны?

От меня не укрылось то, как стремительно переглянулись князь с княгиней. А дальше моя “мать”, секунду подумав, решительно отставила кружку, выпрямившись и, прямо взглянув мне в глаза, по-официрски коротко и твёрдо сообщила:

– Все.

Хорошо, что я сидел, по крайней мере, секундная слабость в ногах прошла незамеченной. Сглотнул, выдохнул с шумом и, помассировав лоб, устало проговорил:

– Нда, вы умеете обрадовать.

– Ты сам спросил, – пожала плечами княгиня. – Хотя нет, я слегка ошиблась, – женщина улыбнулась, – боярыня Златолесская уже успела родить, так что поздравляю тебя с дочкой, – она посмотрела на мужа с хитринкой в глазах, – а нас – с внучкой.

– И почему я узнаю это только сейчас? – произнёс я в пустоту перед собой.

– Потому что врачи настоятельно рекомендовали излишне тебя не волновать.

– И где сейчас остальные девчонки?

– Потихоньку готовятся к родам – у кого семь, а у кого почти девяти месяцев…

– Какая же жесть… – тихо пробормотал я, массируя виски.