Цепное пароходство

Двадцать лет, проводя экскурсии по экспозициям Рыбинского музея-заповедника, у модели туера я говорил экскурсантам: «А о таком пароходе вы сегодня узнаете впервые!» И никто из экскурсантов мне ещё не возразил…

Впервые в мире цепное пароходство придумали французы и открыли его на реке Сене в середине XIX века. По дну реки проложили металлическую цепь. При движении буксира-туера цепь выбиралась на нос судна, скользила к центру палубы, где прокручивалась через вал, вращаемый паровой машиной. После вала цепь скользила к корме и падала на дно. Вот такой своеобразный паром. При этом туер не только двигался сам, но и буксировал несколько несамоходных барок.

Впоследствии туерные пароходства появились на верхних участках рек Майна, Эльбы и Дуная. Наиболее эффективно туера показали себя на мелководье и при быстром течении.

Впервые в России цепное пароходство появилось на реке Шексне от Рыбинска до Белозерска в 1863 году. Его организатором стал банкирский дом «И. Е. Гинцбург», создавший «Акционерную компанию цепного пароходства по р. Шексне».

Банкиры Гинцбурги входили в число богатейших людей Российской империи, они разбогатели на винных откупах, будучи еще витебскими купцами. В 1859 году, когда император Александр II разрешил самым богатым купцам-евреям селиться и в Центральной России, Евзель Гинцбург переехал в Санкт-Петербург, где основал банкирский дом с отделением в Париже.

Гинцбурги открыли в России несколько банков, владели сахарными заводами в Подольской и Киевской губерниях, участвовали в трех золотопромышленных компаниях в Восточной Сибири.

Туер с караваном барж

Банкирский дом находился в тесных деловых и дружеских отношениях с банками в Гамбурге, Берлине, Париже. Одна из дочерей Горация Гинцбурга вышла замуж за Э. Ротшильда.

В 1863 году компания проложила по дну Шексны цепь и пустила первые шесть туеров. Капитанами пригласили французов. Однако то, что было возможно на французской Сене, встретило непреодолимые препятствия на русской Шексне.

Это, прежде всего, пороги. Их названия говорят сами за себя. Порог Болтун так раскачивал суда, что из них высыпался груз. Порог Кузнец «подковывал» суда до отверстий в днищах. Порог Свинья мог «подложить свинью» в, казалось бы, безопасной ситуации. На пороге Заяц судовой ход метался из стороны в сторону, словно заяц запутывал следы. На пороге Мышьи Тропки фарватер сужался настолько, что два встречных судна не могли разминуться. Пришлось даже устанавливать семафор дли регулировки движения. Названия порогов Чертовы Островки и Собачьи Пролазы можно и не комментировать. А чтобы определить название порога Голубец, заглянем в словарь В. И. Даля: там это слово трактуется как «могильный памятник в виде домика из сруба и крыши».

Еще одним препятствием для туеров стали многочисленные излучины на Шексне, когда река делала резкий поворот, а порой разделялась на несколько русел. Одна такая излучина имела говорящее название Оленьи Рога.

Французские капитаны оказались не готовы к таким условиям судоходства. К тому же они были и не способны руководить нашими речниками, когда необходимо употреблять много энергичных слов, столь убедительных для русского человека.

Не укладывалось во французское сознание и такое: иногда суда подолгу стояли перед шлюзами, потому что «барин», то есть заведующий пропуском судов, спит или его супруга изволит купаться. Был и такой курьезный случай: в момент скопления судов «барин» распорядился слить воду из шлюзовой камеры, чтобы отыскать запропавшую там принадлежность дамского туалета.

В навигацию 1863 года туера не смогли дойти даже до Череповца. При этом буксируемые барки врезались в берега, садились на мели, ломали борта, некоторые и вовсе переламывались пополам.

Компания заменила французов на русских капитанов и занялась расчисткой Шексны. Находчивые русские мужики мгновенно придумали способ буксирования по Шексне. Они прицепляли барку к туеру не одним, а двумя канатами. Когда буксирование проводилось по прямой, оба каната имели одинаковую длину. Когда же надо было обогнуть крутой береговой изгиб, длину одного из канатов изменяли, и буксируемая барка плавно обходила самый крутой изгиб берега.

Работа по расчистке Шексны потребовала огромных средств и три года времени. В 1865 году туера с барками, наконец, прошли путь от Рыбинска до Белозерска.

Местом для головной конторы цепного пароходства компания выбрала Рыбинск. Первым управляющим цепным пароходством стал рыбинский первой гильдии купец, потомственный почетный гражданин Илья Осипович Авербах, переехавший в Рыбинск из Мариуполя. На его плечи легли все трудности первых лет пароходства.

И. О. Авербах управлял цепным пароходством многие годы. 2 марта 1888 года в Рыбинске торжественно отмечали двадцатипятилетний юбилей И. О. Авербаха на посту управляющего. Илье Осиповичу подарили модель туера на мраморной подставке, которая находится сейчас в Рыбинском музее-заповеднике.

Сослуживцы преподнесли своему начальнику приветственный адрес, в котором говорилось: «Для дела, которым Вы управляете, Ваше 25-летие составляет весьма важную эпоху. Вы очевидец его рождения, его роста и развития, Вы личным трудом его вырастили, неустанно заботились о его развитии и своими руками вывели на тот путь процветания, на котором оно в настоящее время находится. Для нас, Ваших сослуживцев, Вы всегда служили хорошим примером, всегда вдохновляли, поощряли, наставляли и указывали, по какому пути следовать…» Согласитесь, не каждый руководитель слышит от подчиненных такие слова.

Семья рыбинских купцов Авербахов. В центре (с седой бородой) – И. О. Авербах, управляющий цепным пароходством

В 1868 году в России открыли второе цепное пароходство. И вновь от Рыбинска, но уже по Волге, до Твери. Условия для судоходства здесь были ничуть не лучше шекснинских. На участке от Твери до Рыбинска было десять порогов с глубиной воды от 30 до 57 сантиметров. Слой воды в 57 сантиметров был над порогом, который назывался Толстая Быстрота.

Впоследствии в России открылось третье и последнее в России туерное пароходство на реке Свири, текущей из Онежского озера в Ладожское.

Погубила туерное пароходство, как и многое в нашем Отечестве, хозяйственная разруха, вызванная Первой мировой войной и двумя революциями – Февральской и Октябрьской. В годы НЭПа восстанавливать цепное пароходство не стали, так как к этому времени в мире появились винтовые теплоходы, более эффективные, чем любой из пароходов того времени.

Последние сведения о туерном пароходстве я нашел в газете «Рабочий и пахарь» (предшественнице «Рыбинских известий») за 1923 год. В заметке «Надо извлечь!» говорится о туере, который уже два года лежит затопленный на дне реки Черёмухи напротив городского бульвара.

Во второй заметке, «550 000 золотых рублей на дне Шексны», неизвестный автор сокрушается, что под водой лежит и пропадает цепь, вдоль которой когда-то ходили туера.

Холерные эпидемии

В XIX – начале XX века рыбинцы пережили эпидемии тифа, сибирской язвы и даже малярии. Но более всего жизней наших предков унесла холера! Это грозное слово наводило ужас в России. Родина холеры – Индия, откуда она распространилась по всему миру. В Российской империи холера появилась в 1823 году в Астрахани, Тифлисе и Баку. В 1830 году холера впервые пришла в Ярославль и Рыбинск, куда её занесли бурлаки с низовьев Волги.

11 сентября 1830 года в Рыбинске умер от холеры первый человек. Им оказался сторож городского училища, единственного в то время в городе. Спустя две недели император Николай I подписал указ, который констатировал: в некоторых регионах России, в том числе в Ярославле и Рыбинске, эпидемия холеры! Этим же указом император временно освободил министра внутренних дел графа Закревского от должностных обязанностей и направил его на борьбу с холерой в заражённые места. Из лучших медиков страны гражданского и военного ведомства создали медицинский совет и также направили в регионы с задачей: изучить причины возникновения холеры, ее свойства и методы лечения.

После смерти рыбинского сторожа в город срочно приехал ярославский губернатор. Для борьбы с холерой в городе учредили специальный комитет. Въезд и выезд из города запретили. Вокруг Рыбинска выставили оцепление. Для выявления больных назначили специальных людей – хожалых. Они дважды в день обходили свои участки, выявляли заболевших и заявляли в полицию, а также городскому лекарю. Заболевших насильно отправляли в больницу, чего те очень боялись, так как назад возвращались немногие.

В Рыбинск холера пришла с волжскими судорабочими

Рыбинская городская больница

Предохранялись от заболевания все по-разному. Кто побогаче, пили спирт «Четыре разбойника» (как ни старался, так и не выяснил, что же это такое. – А. К.), ретирадные места заливали хлорной известью. В домах на раскаленный кирпич лили хлебный квас и умывались дегтярной водой.

Как действовали менее состоятельные, описал рыбинский мещанин Карякин: «А бедные сначала употребляли чеснок, потом начали мазаться дегтем, жгли на дворах можжевельный кустарник с навозом, отчего в городе воздух был очень тяжел». И сделал вывод: «Болезнь сия очень устрашила народ и повергла в величайшее уныние».

Но даже страх смерти не мог помешать торговле в Рыбинске. Торговым днем в городе была суббота. В связи с болезнью рыночную торговлю перенесли из города в село Иваново, что в двух верстах от Рыбинска. Чтобы туда попасть, надо было пройти оцепление. На заставе поставили кадку с уксусом. Проходящий обмакивал в уксус пальцы, мазал лицо – и пожалуйста: путь свободен! Никакого формализма.

Эпидемия в Рыбинске закончилась 21 октября. За эти дни в городе заболело 305 человек, из них 125 умерло. Население города в то время составляло около 4500 человек.

В 1831 году болезнь впервые добралась до Санкт-Петербурга и даже до Риги. Император Николай I издал указ: «Посвятив все действия и мысли Наши попечению о благе Богом врученного и любезного Нам народа, мы видели с сокрушенным сердцем распространение эпидемической болезни холеры в пределах Империи Нашей. <…> Правительство нашлось в необходимости предписать строгия полицейския и врачебныя меры. Но в самом начале приведение оных в действо встретило в иных местах некоторые затруднения со стороны простаго народа. Люди легкомысленные во многих местах старались противодействовать этим мерам единственно потому, что оныя не могли согласоваться с обыкновенным их образом жизни и выгодами из промышленности».

В результате такого легкомысленного отношения народа к опасности в эпидемию 1831 года в Санкт-Петербурге умерло 7 тысяч человек. Хотя медики опытным путем уже начали находить методы лечения и профилактики холеры.

В 1831 году в Рыбинске, с 16 мая по 5 июля, заболело 372 и умерло 262 человека.

Холерные эпидемии в нашем городе периодически возникали до 1921 года. Но самая страшная эпидемия случилась в 1848 году.

Эпидемия началась 11 мая. Для борьбы с ней избрали специальный холерный комитет, в который вошли самые богатые и уважаемые купцы. Эти же люди в складчину собрали средства на борьбу с заболеванием. Более других пожертвовал городской голова купец Иван Александрович Куликов – больше, чем все остальные вместе. А еще глава города построил на свои средства барак для заболевших.

Каждый день в городе заболевало по нескольку десятков человек. Утром 23 мая заболел один из самых уважаемых людей Рыбинска – организатор строительства Спасо-Преображенского собора купец Иван Алексеевич Миклютин. Внезапно у него начался понос, приступы которого становились всё чаще. В полдень появилась мучительная жажда, к которой присоединилась рвота. Жена его Авдотья сразу поняла, что муж заболел холерой. Быстро затопила печь, начала греть воду. Каждые полчаса поила мужа кипяченой водой с настоем ромашки, но понемногу – лишь по ложке. От рвоты давала кусочки льда.