Кстати, по патронам. Спасибо индейцам Всеслава, медную руду они нам нашли. Первые плавки прошли более-менее успешно. Латунь тоже получили. Сейчас пробуем катать лист, вроде получается, темпы производства оставляют желать лучшего, мощности привода на серьезную раскатку не хватает. В общем, вот конечный результат наших усилий, – извлекаю из кармана новенькую папковую гильзу. – Было сделано по два десятка таких гильз в четырех вариантах. Отрабатывали конструкцию. Вот это – наиболее удачный вариант. Из оставшихся трех два имеют тенденцию выстреливать картонную часть гильзы вместе со снарядом, а последний нормально работает только в переломке, «Итака» их жует при подаче. В общем, ближайшие планы – изготовить порядка сотни экземпляров для углубленных испытаний. К сожалению, запас бездымного пороха у нас невелик, поэтому нормальная проверка на «сайгах» под вопросом, который к химикам. Что у нас с пироксилином? И капсюльным составом? Колпачки для капсюлей типа «центробой» мы готовы штамповать хоть сейчас, оснастка сделана в трех экземплярах и испытана. На индейцах. В смысле посадили Кэй и еще двоих индианок, показали, куда совать лист и как давить на рычаг. Они быстренько больше тысячи наклепали. На этом пока остановились. Ждем начинку. В перспективе сможем сделать и составную металлическую гильзу, медную, поскольку латуни мало, поэтому тоже откладываем на будущее. А до цельнотянутой пока далеко. Не осилим.

Второе, даже, скорее, первое изделие, которое мы поставили на поток, это карандаши. Угольные, получение графита пока для нас не под силу. Однако все ими уже пользовались и вроде не жалуются. Получить угольный стержень тоньше пяти миллиметров не удалось, так что карандаш несколько дубоват. Зато сделали несколько цанговых устройств – по рукам пошли несколько штук, – имеющихся материалов хватит примерно на полсотни, дальше будем думать. Основная проблема – тонкая пружинная проволока. Впрочем, и толстая тоже. Собственно, бумага и карандаши у нас были в приоритете, после жилья и кормежки. Ресурс ноутбуков и наладонников не вечен, надо по максимуму переписать научные, технические и справочные материалы. Пару справочников уже перенесли на бумагу. Работа огромная и нудная, но НАДО. Потеря любых знаний выйдет боком. У нас два ноута и КПК с коммуникатором, так что работать могут четверо. Электричество, ради такого дела, найдем. Мы подключили Занудин генератор к колесу, бензин теперь не тратится, да и не осталось его практически.

Это все по мелким изделиям. Тяжпром, – ищу глазами кувшин, – Антилопа, солнышко, налей компоту, а то в горле пересохло… Спасибо, родная. Итак, до сего момента основным источником материалов для станков служил автобус. В общем, его практически больше нет. Зато есть два больших токарных станка, на которые пошли две из четырех полуосей и, частично, рама. Оставшиеся лежат как запчасти. Фрезерный тоже сделали, из ступицы переднего колеса, правда, особо на нем не поработаешь – нормальных фрез не больше десятка, над ними трясемся. Попробовали сделать фрезу сами, но сталь так себе. Скорость резания крайне низкая и «садится» быстро. В общем, на безрыбье и жопа – соловей, латунь и медь можем обрабатывать. Но дальнейшие эксперименты с инструментальными сталями продолжим, хотя быстрорез, понятно, не сделаем – вольфрам нужен. Основная проблема всей нашей промышленности – малая мощность привода. Как следствие, все оборудование тихоходное, пришлось очень сильно понизить передачу. Иначе не тянет колесо на ручье. Мы, конечно, капитально выложились, строя запруду и водяную мельницу, но сам ручеек слишком хилый. Отсюда вывод: или перемещать мастерские на более мощную реку, скажем, ту же Лососевую, или строить паровую машину. Второе перспективнее. Благо литье чугуна в песок освоили. На данный момент пара поршень – цилиндр сделана и подогнана. Коленвал и шатун в стадии изготовления, думаю, к концу месяца доделаем. Проблема с котлом. Имеющиеся у нас материалы не позволят ему выдержать более – менее серьезное давление. Пара – тройка атмосфер максимум. Пять меня уже напрягает. На таком давлении получим сил шестьдесят – семьдесят при сотне оборотов в минуту, исходя из диаметра цилиндра в восемьдесят сантиметров и хода сто двадцать. Это максимум, что мы можем сейчас изготовить. Думаю, что машина будет готова где-то через месяц. Заложен еще один экземпляр, поменьше, с цилиндром в шестьдесят сэмэ. Пока отлиты поршень и цилиндр, доделка приостановлена. Как только запустим большую машину, займемся маленькой, котел для нас сейчас важнее. Мы думали установить «малышку» на шхуну. Я даже прикинул, как просверлить ахтерштевень и установить дейдвудную трубу без нарушения прочности судна. Но Клим эту идею прибил в зародыше – переделки сравнимы со строительством нового судна. Так как строить корпус с нуля пока нет возможности, будем делать из нее привод компрессора. А от колеса дать полное давление не удается, привод не тянет.

Теперь по подшипникам. Понятно, что шариковые, как и роликовые, мы сделать сможем очень не скоро. Остаются подшипники скольжения на основе баббита. Простейший вариант последнего – девяносто процентов олова и десять меди. Вопрос: где взять олово. Я имею в виду в промышленных масштабах. Несколько кило мы наскребли, экспроприировав оловянную посуду с камбузов обоих кораблей, спасибо Зануде, подсказал, что оловянная посуда в эти времена вещь распространенная. Этого хватило на подшипники для колеса, приводов и паровых машин. Вообще-то месторождения касситерита, а так называется оловянная руда, в Калифорнии есть, но вот как он выглядит и где его искать, пока не очень ясно. Свинцовый баббит содержит пятнадцать процентов сурьмы и пять олова, остальное собственно свинец. Олово экономится кардинально, но где взять сурьму, не представляю совершенно. Так что ищем касситерит и думаем, как получить из него чистое олово. А на первое время надо решить вопрос с закупками последнего у испанцев или иными, как говорил незабвенный Ося Бендер, сравнительно честными способами его приобретения. Будет олово – будет баббит – будут и подшипники.

Вопрос к нашим руководителям, так сказать, на заметку. Конечно, с испанцами мы решили дружить и это хорошо, но пронырливая мордочка нашего дорогого падре меня конкретно задолбала. Почему-то он, как появляется, так и норовит сунуть нос в мастерскую. Последний раз он меня едва не застукал за переделкой котозавровского ИЖ-18 в помповик. К счастью, ружье было разобрано, и он не понял, что это не совсем обычный для этих времен агрегат. Так что прошу, в качестве превентивной меры, ставить нас в известность, когда этот любопытствующий иезуит шляется по форту. Правда, это полумера. По-хорошему, надо бы перенести наш научно-технический центр подальше от любопытных глаз. Тем более что местечко мы еще до визита наглов присмотрели. Недалеко от моста через Лососевую, который мы летом соорудили для автобуса – кстати, мостик так и стоит – ниже по течению есть интересный обрывчик с водопадом. А параллельно берегу в сотне метров идет скальная гряда, образуя удобную, даже не знаю как назвать, долинку или каньончик. В общем, с одной стороны скалы, с другой река, и довольно узкий проход в несколько метров шириной. Такое вот естественное укрепление образуется. С другой стороны берег обрывистый и высокий, с реки не влезешь. Надо только внимательно эту гряду облазить на предмет возможных путей забраться туда и порушить их, сколько возможно. Тогда блокгауз в проходе поставить и хрен кто пройдет, пока у защитников патроны не кончатся. Из минусов – возможность обстрела с противоположного берега, но там больше трехсот метров получается. А штуцеры в этих краях не очень распространены. Впрочем, забор вдоль берега лишним не будет. Обзор стрелкам и наблюдателям перекроет и от пуль защитит. Так что предлагаю эту идею обдумать. Кстати, в этой гряде пара пещерок есть неплохих, можно будет и машины из подземных капониров туда перегнать. Стояние во влажных землянках им явно на пользу не идет, особенно, когда осенью подтапливать начало. Хорошо еще, мы гаражи замаскировали под пороховой склад, туда падре не суется. Да и вход под надзором все время.

Ну и еще немного вкусного. Котяра, будь добр, пошарь в углу за шкафом, там ружбайка стоит, – принимаю протянутый «ствол». – Спасибо. Итак, коллеги, перед вами бывшее английское армейское ружье «Браун Бесс». Бывшее в обоих смыслах. Мы обратили внимание, что калибр ствола у англичан практически соответствует нашему двенадцатому. Разница чуть больше полмиллиметра. При использовании обтюрирующего пыжа, или пули с мягкой юбкой, будет стрелять нормально боеприпасами для двенадцатого калибра. Вариации на тему «диаболо» оказались вполне осуществимыми. В качестве модели пули взяли увеличенную пропорционально пневматическую «Кросман Премьер», у меня их полбанки завалялось. Немного поиграли с формой, траекторию держит. Пулелейку под нее сделали. Пока одну, но ничто не мешает повторить. Ну и самое приятное: нам удалось сделать затворную группу в стиле «спрингфилда» Альбини-Баранова и «берданки» номер раз. Прикидывали варианты с откидным затвором вбок и вперед-вверх. Последний несколько сложнее в реализации и требует больше металла, но удобней и скорострельней. Думали также над вариантом с продольно скользящим затвором, но это еще более металлоемко, к тому же, требуется масса токарных работ, изготовления труб и не позволяет использовать штатный курковый механизм. Там как бы и изготовление новой ложи вылезает. В общем, несмотря на кажущуюся простоту, получается слишком сложно. В итоге получился слегка доработанный «спрингфилд», – откинул затвор, вложил пустую гильзу, продемонстрировал работу механизма. – От английской «Бесс» используется ствол и УСМ, меняется только курок. Казенник обрезаем, слегка разворачиваем патронник под нашу гильзу. Пробный отстрел вот этого экземпляра показал, что до ста метров кучность приемлемая, грудная мишень поражается надежно. До ста пятидесяти можно уверенно стрелять по ростовой. Дальше наша пуля начинает кувыркаться. Круглой пулей результат ничем не отличается от обычного ружья – восемьдесят – сто метров по ростовой мишени, кучность чуть выше за счет более стабильного заряда. Два десятка патронов лежат в мастерской, не потащил сюда специально, иначе все дружно рванем пострелять. Готовых ружей на данный момент два, третье на подходе. К концу недели доделаем и его. Рабочих рук не хватает катастрофически, иначе бы процесс поставили на поток. У нас больше трех сотен трофейных ружей на складе лежит, не считая тех, что индейцам раздали. Кстати, есть предложение армейские «стволы» попридержать, а на подарки или торговлю использовать в первую очередь нестандарт. А то я нашел на складе четыре ружбайки, у которых калибр совсем не такой. Напомню, что у наглов два основных калибра: «мушкетный», примерно девятнадцать и три десятых миллиметра, что очень близко к двенадцатому, и «штуцерный», шестнадцать и восемь, который четко соответствует шестнадцатому. Штуцеров мы взяли немного, меньше полусотни, их пока не переделываем. Как только отладим технологию гильз под двенадцатый калибр, легко поставим на поток и шестнадцатый. Тогда очередь и до штуцеров дойдет. Получим четыре десятка с хвостиком вполне приличных винтовок.

Зануда

Когда в одном из докладов проскочило слово – «пироксилин» – над собравшимися поднялась лимонно-желтая ладонь. Потом начала дергаться. Потом появилась пегая рожа, в которой наблюдатель, мысленно пририсовавший усы и брови, опознал бы меня. Появилась и исчезла, утянутая вниз соседями. Дядя Саша, заметив волнение, попросил «уважаемых химиков» немного потерпеть и клятвенно пообещал дать слово сразу же после уважаемого Динго.

Когда очередь дошла до успехов химических наук, я вылетел в центр комнаты, как пробка из бутылки с теплым шампанским. И возопил:

– Коллеги! Прошу при мне слова «пироксилин» не употреблять! – и потом, уже более спокойно. – Мы многое сделали. Научились делать кислотоупорную посуду, получаем хлеб промышленности – серную кислоту, наладили лесохимическое производство и, благодаря уважаемому Всеславу, коксохимическое. Но, – тут мой голос опять возвысился, – до пироксилина нам как до Китая раком!

Объяснюсь. Пироксилин, с точки зрения химика – кошмар, горючий и взрывчатый кошмар. Исходное сырье – полимер нестандартизированного состава. Свойства получаемого вещества плавно меняются в зависимости от количества нитрогрупп. Продукт требует промывки и органических растворителей для формования. Далее, чистый пироксилин нестабилен, склонен к окислению с разогреванием и может самовоспламениться. А чем его стабилизировать – мы знаем очень приблизительно. Делаем ставку на другой вариант. Так называемый зеленый порох. В химическом отношении он представляет собой смесь калийной селитры и пикриновой кислоты. Тоже не подарок, но, по крайней мере, фенол у нас есть. Впрочем, из-за пироксилина я забежал вперед. Пройдусь по порядку.

Основная химия. Налажено производство поваренной соли, поташа, соды, едкого натра, серной кислоты. Масштабы – единицы килограммов в месяц. Узкое место – сырье, в сернокислотном производстве и на солеварнях – топливо. Подготовлено производство бертолетовой соли, хлорной извести, фосфора. Узкие места – электроэнергия, рабочие руки. На станки и электролизер одновременно электричества не хватает, и оставить его на ночь так просто нельзя, надо следить. Спички мы уже сделали.

По лесохимии – построена печь для сухой перегонки с шестью ретортами периодического действия. Сейчас процесс оптимизирован под получение фенолов. Можем получать их в сумме до пятидесяти килограмм в месяц. Креозота – в шесть раз больше. Фенолы, напомню, это не только карболка, но и красители, – при этих словах показываю собравшимся ярко-желтые руки, – и взрывчатые вещества, как основные, так и инициирующие.

По коксохимии. Слава Богу, – эти слова произношу торжественно и с чувством, – уголь оказался коксующимся. Строим первую, опытную или, лучше сказать, лабораторную коксовую батарею. Будет как настоящая – с горячим дутьем и регенераторами. Предусмотрен сбор всего-всего-всего, и аммиачной воды и коксового газа.

Фармахимия. Заявки на йод, карболовую кислоту, креозот удовлетворяются полностью и стабильно. Про хлорную известь я уже говорил – нужен квалифицированный помощник для ночных дежурств. Спирта для медицины тоже хватает. Другое дело – стабильной работы ректификационной колонны мы пока не добились, полученный продукт можно пить, можно на руки лить, но до химически чистого ректификата нам еще далеко.

По порохам и взрывчатым веществам. Научились делать гремучую ртуть и стифнат свинца, в ближайших планах – снаряжение и испытание капсюлей. Также мы наработали около восьмисот граммов пикриновой и стифниновой кислот и отрабатываем рецептуру и технологию зеленого пороха. Узкое место – нитраты. Селитренницам еще много месяцев зреть, гуано в обозримой окрестности не наблюдается, пока для экспериментов расходуем порох. Коллеги, с азотом у нас проблемы!

– Таким образом, штамповку капсюлей возобновляем? – встрял с вопросом Динго, заставив меня страдальчески скривиться.

– Умоляю, не торопите. Мы только начали эксперименты. Пока даже статистики по осечкам нет. А еще надо будет проверить стабильность при хранении. Капсюль – это же самая сложная часть патрона! И самая важная. Нам ведь не нужны осечки при стрельбе и взрывы при хранении?! – выслушав одобрительный гул, я продолжил: – Это о свершениях. Теперь о проблемах. Самая важная из них – острейший дефицит азотсодержащего сырья. Атмосферный азот улавливать мы пока не можем. Пробуем цианамидный метод, другие – не выходит. По крайней мере, в заметных масштабах. Поэтому прошу подумать над поисками в обозримых окрестностях гуано. До Чили и чилийской селитры нам, конечно, далеко, но ведь и в здешнем климате птичий помет может накапливаться и высыхать.