– Трудно объяснить. Симона была племянницей моего соседа. Когда она только появилась у меня, ей был пятнадцать лет. Сначала Симона просто позировала мне, примеряла наряды, принимала разные позы. Она была очень гибкая, грациозная. А я учился изображать движение тела, складки одежды. И это длилось долго, пролетали месяцы. Я обнаружил, что передо мной не озорная девочка, а взрослая женщина, когда она впервые сказала, что хочет позировать обнаженной. Ей было уже семнадцать лет. Я сначала не хотел и слышать об этом, но потом сдался. Тело, его движения, я научился фиксировать, но с лицом у меня были постоянно неудачи. И однажды Симона дерзко заявила мне, что я не люблю ее, поэтому у меня ничего не получается. Передо мной стояла в тот момент не просто обнаженная натурщица – пылкая молодая итальянка, всем своим видом предлагавшая себя. Я замахал руками, убежал от нее, заперся в своей спальне. Но потом человеческая натура взяла свое, мы стали любовниками, когда ей исполнилось восемнадцать.

– И чем кончилось дело?

Джон принужденно улыбнулся:

– Через два дома от меня жил у соседа молодой парень, работник. Симона убежала с ним во Флоренцию. Ей как раз исполнилось девятнадцать, я подарил ей на день рождения прелестный гарнитур: кольцо с крупной шпинелью, серьги с мелкими бриллиантами и короткая подвеска, завершавшаяся внизу небольшой шпинелью. На мой взгляд, гарнитур очень соответствовал ее внешности. Сосед потом сказал мне, что они продали гарнитур. Прожили эти деньги за полгода и уехали куда-то далеко.

– И вы не пытались найти Симону?

– Нет, зачем? Я был для нее слишком стар – мне было почти пятьдесят.

В зале среди картин, на большинстве которых изображены молодые женщины, Натали нашла большую картину с улыбающейся Симоной, держащей в руках пунцовую розу. На указательном пальце держащей розу руки выделялось кольцо с ярким красным камнем. Джон объяснил:

– Я рисовал по памяти, рисовал долго, хотелось сохранить память о ней, в том виде, какой она была в девятнадцать лет.

К моему удивлению, картину с моей Мари, стоящей у цветущего гранатового дерева, Джон не показал.

Вечером Джон рассказал историю своей находки жилы с черными опалами. Так подробно я ее не слышал раньше:

– После того, как мы с Владом сбежали с судна старого контрабандиста, пути наши разошлись. Он сменил несколько кораблей, стремился в Париж, и я его понимаю, знаю, что его туда влекло; я устроился на корабль, шедший с грузом сельхозмашин в Австралию. Две недели бездельничал в Аделаиде, пока не истратил почти все деньги. Познакомился в баре с пожилым мужиком. Билл – бывший моряк – застрял в Австралии лет пять тому назад, копал опалы в Лайтинг Ридж, это к северо-западу от Аделаиды; кое-что накопал, но все пропил за полгода. Теперь снова собирается туда же, в Лайтинг Ридж.

Уговорил меня-глупого работать вместе. Немного денег осталось, добрались, оплатили лицензию, пытаемся продолжать тоннель, который когда-то начал копать Билл. Именно в нем он нашел свои опалы. Нашел, а потом жила пропала, растворилась в окружающей породе. Знал бы заранее – ни за что не согласился бы заниматься этим. На поверхности жара, ни ветерка. Мы все время проводили в этой норе, которую Билл называет тоннелем. И днюем, и ночуем, так как там не так жарко. Выходим на поверхность только затем, чтобы сходить в поселок, купить жратву и воду. На выпивку денег не хватало. Мы уже совсем было отчаялись, но попались несколько мелких опалов, удалось расплатиться с долгами, купить провизии и несколько бутылок поганой выпивки. И снова – только пустая порода. Первым сдался Билл. Вернее, стало отказывать сердце. Пришлось отправить его в миссионерскую больницу. Там он и умер.

Если бы у меня были деньги, я сразу же удрал бы в Аделаиду, нанялся бы на корабль – и прощай Австралия. Но денег на дорогу не было, я продолжал в отчаянии копать проклятый тоннель. Хорошо, что в лавке мне не отказали в кредите – помнил хозяин, что со старыми долгами расплатились. И однажды, не смейтесь, пожалуйста, когда я просто волком взвыл в своей норе, мне привиделся голос: «Копай вправо». – Да, привиделся, а не послышался. Не могло там быть никакого голоса, на сотни метров вокруг никого не было. Я с отчаяния стал копать куда-то вправо. И через метр пошла та порода, в которой бывают опалы.

Не представляете, что я почувствовал, когда отбил породу с первого большого опала. Черный! То есть не совсем черный, только частично. Я вылез из тоннеля, со страхом оглядываюсь – никого. Разглядываю камень, кручу его перед глазами, ведь не полностью оббил породу, – играет. Играет, черт возьми! Это же деньги, большие деньги! Теперь мне хватит на проезд до Аделаиды. Тогда я еще не представлял, что будет позже. А позже – успокоился, долблю породу. И снова выбиваю не пустой камень. Откладываю в сторону, долблю бессистемно. Потом успокоился, рассматриваю, куда идет жила. Много дней работал, уже автоматически откладывал хорошие куски породы – потом обобью их. В поселке ничего не показал. Через несколько дней, когда пошла только пустая порода, собрался с силами, оббил заготовленное, упаковал драгоценные находки, вышел в поселок. Продал пару небольших камней, расплатился с хозяином лавки, нанял машину до ближайшего городка, потом уехал в Аделаиду. Дальше не интересно.

А утром мы распрощались с Джоном, я, как всегда, пригласил его погостить в Париже или в Бургундии. Отвез Натали в аэропорт Перетола, пожелал успешного пути и отправился в Милан.

Натали

11.06.2022. Вечером в день приезда к Джону, когда разошлись по комнатам, пыталась понять, что я, как и почему делаю. Все-таки у меня слабый характер: меня легко уговорить. Еще вчера, когда мой старичок предлагал погостить у какого-то его друга, я внутренне смеялась над его предложением. Куда, зачем ехать? И согласилась. Почему? Как настойчиво он предлагал мне сначала вылетать из Флоренции, а потом уговаривал остаться во Флоренции на пару дней. Старичок, явно, интересуется мной. Возможно, он даже и не понимает это. А мне – приятно ли мне, что мной кто-то интересуется? Наверное, да. И все равно я не поддалась бы на уговоры, не будь звонка Лесси. Действительно, пусть они сами разбираются в своих отношениях. Пусть Лесси поймет, что такое совместная жизнь с мужчиной. Наверное, я радовалась бы ее разочарованию в этом не нашедшем пока своего места в мире ребенке. Хотя, какой он ребенок? Роберт, когда мы женились, был моложе парня Лесси, а я в ее возрасте уже родила. Впрочем, теперь дети женятся значительно позднее. Может быть, это и правильно.

Ладно, с Лесси все понятно. Но как мне относиться к моему старичку. Впрочем, у него имя имеется – Владимир – странное имя, непривычное. Джон называет его Влад. Наверное, и я могла бы так его называть. Да старик ли он? Вчера дорогой из Рима в Пизу ни разу не выказал усталость. Да он еще говорил, что проехал Германию и пол Италии до Рима.

Попыталась по дороге разговорить Владимира, понять, что он из себя представляет. Вроде самостоятельный, то есть финансово независим. Домик в Париже, даже если он маленький, это не двуспальная квартира, в которой мы живем с Лесси. Да еще и домик в Бургундии. Хорошие, кстати, там места, была однажды в Дижоне, работала с пожилым автором над его мемуарами. Он прокатил меня по окрестностям. И не задавака: издал несколько книг, сам над ними и собой посмеивается. Пытаюсь сформировать мнение о нем, как о мужчине: рост где-то за сто семьдесят сантиметров, брюшко не слишком выпирает, но уже наметилось, волосы почти седые – не красит, глаза спокойные, глядит уверенно.

Что это я все о нем и о нем? Рассматриваю, как претендента? Зачем я ему нужна? Мужики все больше на молоденьких заглядываются. А Джон, приятель Влада, – чудной мужчина. Мощный, его даже старичком назвать странно было бы. На прогулке все время шел легко и свободно, чувствуется, обошел все окрестности, знает их. И готовит сам, весьма неплохо. Наверное, в жизни через многое пришлось пройти. Судя по его рассказу о бегстве из провинциального городка, у него твердый характер. Не так просто удрать от невесты почти из-под венца. Да еще и от богатой невесты.

Как только они подружились с Владом? Такие разные… Может быть, потому что один – русский, другой – американец. И оба прошли путь от безденежья юности до обеспеченной старости. Что-то я об их обеспеченности все время вспоминаю. Из-за нашего с Лесси финансового положения? Неправда, у нас все нормально. Заказов я, несмотря на трудности, все время добиваюсь, хватает нам на жизнь. А огромные дома, где можно затеряться, нам совсем не нужны. И вообще, пора спать.

12.06.2022. Весь день прошел под знаком рассказов Джона о былом. Чувствуется, что любит и умеет рассказывать. Относительно его отношений с Симоной трудно что-то сказать. Осуждать, сочувствовать – обычная история отношений людей, относящихся к разным поколениям. Осторожность зрелости и импульсивность молодости. Нравятся ли мне его бесконечные портреты? Пожалуй, нет. В большинстве картин не чувствуется естественность, непринужденность модели, хотя девушкам и женщинам Джона нельзя отказать в привлекательности. По этому признаку он их наверняка и отбирал, если не льстил. В общем – ничего нет неожиданного, того, что вызывает интерес публики. Но он ведь и не рисует для продажи, рисует для себя, развлекается своим умением создать на полотне жизнь, пусть даже искусственную.

А вечерний рассказ о поисках опалов в Австралии? Можно ли всему верить? Да, вероятно, опалы он нашел, иначе откуда бы у него деньги на покупку виллы в Тоскане, на жизнь без финансовых забот. Но обстоятельства… Умеет хорошо говорить, преподнести факты или фантазии очень правдоподобно. Но мне ли упрекать его в чем-то. Пыталась ли я резко менять свою, нашу с Лесси, жизнь. Пыталась ли сама писать, пусть не большую литературу, так журнальные или газетные статейки, продаться за приличные гонорары. Даже не пыталась. Хотела бы я жить на такой вилле, без забот о завтрашнем дне? Смешно даже спрашивать… но ценой чего?

Джон

11.06.2022. Странное превращение Влада. Никогда не видел его после смерти Мари, заботящимся о женщине. Деньги, которыми он снабжал Изабеллу, не были проявлением заботы – простая плата за умелые ласки. Может быть, даже и чрезмерная, но гарантирующая хорошее отношение, спокойствие, возможность на пару дней прервать однообразие жизни. Вряд ли секс был в отношениях с Изабеллой определяющим. А тут готов ни свет ни заря срываться с места, уговаривать женщину отдохнуть в незнакомом доме.

А Натали? Чем она привлекла моего Влада? Обычная хорошо сохранившаяся женщина средних лет – таких пруд пруди во Флоренции, Риме или Париже. Чем? Спокойствием, уверенностью в себе, равнодушием, кажется не показным, к материальным благам? А мне она нравится? Вроде нет. Но кому это важно. И вообще, я обычно интересуюсь женщинами до 32 лет. Иного не было ни разу.

Чем развлекать гостей? С Владом было бы все проще – мясо на угольях, хорошая бутылка на столе. Сегодня отделался прогулками, рассказами о моем винограднике. Завтра придется вынуть что-то из моего прошлого.

12.06.2022. Да, потрепался вволю. Посматривал на Влада, как он реагирует. Нормально, не посмеивается. Только потом, когда Натали ушла спать, спросил:

– Тебе действительно что-то померещилось в тоннеле?

– Нет, конечно. Для красного словца ляпнул. На самом деле бил, крушил из последних сил. И молился. Не знаю, кому молился, я ведь, в отличие от тебя, атеист. Но в такой ситуации станешь молиться: хоть Господу, хоть дьяволу.

Хорошо, что про Симону Влад не заикался. Не съязвил, что от ее дядюшки пришлось откупаться.