Широкое использование коррупционных методов управления во всех сферах экономической и социальной деятельности, в общественной жизни привело к тому, что стало невозможно понять, где просчеты правительства, а где наглое казнокрадство, где объективные экономические трудности, а где беспардонное ограбление населения, где неплатежи по хозяйственным договорам вызваны непоступлением средств, а где стремлением прокручивать удерживаемые деньги.

Корррупция – это феномен политический. Поскольку государство пользуется коррупционными методами управления – насильственные займы, обязательные в сталинское время, реквизиции, лишение населения сбережений, инфляция, невыплата зарплаты без компенсации и другие применяемые властью способы обворовывания людей, коррупция в той или иной мере становится государственной политикой. Такая политическая деятельность государства, как правотворчество, неразрывно связана с коррупцией, ибо включает в себя лоббирование для проталкивания или, наоборот, торможения тех или иных законопроектов – во многих случаях, если не в большинстве, далеко не бескорыстное. Скажем, в петербургском Законодательном собрании голос депутата стоит от двух до десяти тысяч долларов, в Государственной думе – несравнимо дороже. Подкуп кандидатом в депутаты избирателей тоже, безусловно, коррупция, хотя и в особой форме – подкупается не чиновник, а население.

Наконец, борьба с коррупцией – всегда политика, потому что эта борьба используется не столько для искоренения взяточничества и казнокрадства, сколько для компрометации политических противников и конкурентов, «война компроматов» становится непременным элементом политических игр. Поэтому, исследуя проблему коррупции, нельзя не затронуть вопросов, кажущихся, на первый взгляд, чисто политическими.

Коррупция – это еще и кровь. Потрясшие российское общество убийства общественных деятелей, журналистов, банкиров, унесший множество жизней взрыв на Котляковском кладбище, наконец Чеченская война – все это тесно связано с коррупцией, вызвано борьбой за грязные деньги. Потому преступления и остаются нераскрытыми. Коррупция их покрывает.

Пресса, радио, телевидение внушают населению, что коррупция была испокон веков, что она органически присуща русскому народу и всегда будет с ним. В период эпидемии люди перестают стесняться своей болезни, и больное общество перестало стесняться коррупции. Уголовная этика в посткоммунистическом государстве стала нормой поведения. Ее не скрывают, ею бравируют. «Брать или не брать – так вопрос сегодня не стоит. Брать, и как можно больше, стало правилом» – это название очерка, напечатанного в «Известиях». «Рабочий пульс страны сегодня измеряется взятками. Берут не ежедневно, а ежечасно», – утверждает другая центральная газета, сохраняющая в заголовке ордена за коммунистическое одурманивание молодежи. Влияние средств массовой информации известно, а уж если они опираются на определенные факты, то придать им характер всеобщности совсем нетрудно, и люди воспринимают коррупцию как обыденное явление повседневной жизни, более того – как ее необходимый элемент.

Некий публицист сравнил коррупцию с аппендиксом: «…удовольствия никакого, а вырезать страшно, потому что часть организма». Что коррупция – часть государственного организма, это верно, это образная перефразировка мысли Бакунина. А вот что удовольствия никакого – с этим, пожалуй, никак нельзя согласиться. Кабы его не было, то «вырезали» бы коррупцию, как вырезают воспалившийся аппендикс. Потому-то все многократные попытки хирургическим путем избавиться от коррупции, которые предпринимались на протяжении веков, не приносили успеха. Разве что заглушали боль на короткий промежуток времени.

Так ли все это? Если так, то почему общество пришло к такой жизни? В какой мере язва коррупции поразила общество, и поддается ли болезнь лечению? И надо ли вообще бороться с коррупцией? Ведь убирать грязь – более эффективно, чем бороться за чистоту. Может быть, надо не создавать бесчисленные комиссии и штабы с бюрократическим аппаратом, апартаментами и «Мерседесами», а просто не мешать профессионалам делать свое дело? Да и законы, может быть, надо издавать прежде всего не в интересах чиновников, а в интересах производства и населения?

Чтобы найти ответы на эти волнующие общество вопросы, нужно заглянуть в прошлое и, по возможности, непредвзято проанализировать настоящее. Должен заранее сказать читателю, что в своих размышлениях я пользуюсь сравнительно-историческим методом и исхожу из того, что исторический процесс в своем спиральном развитии обладает некоторой повторяемостью, обусловленной генетической связью поколений. Она обеспечивает сохранение социальной психологии народа, и перемены в ней всегда отстают от изменений в социально-экономической сфере.

В своих поисках мне пришлось столкнуться с множеством нелицеприятных фактов – такова тема, тут уж ничего не поделаешь. И если придется говорить о неприглядных моментах в биографиях тех или иных известных деятелей прошлого и настоящего, хотелось бы обратить внимание читателя на то, что человек многогранен и биография каждого такого деятеля не исчерпывается отрицательными моментами. Но и умалчивать о них – значит приукрашивать факты и ставить историю на службу идеологии и политике. Тому же, кто хочет видеть отечественную историю если не в розовых тонах, то как сплошное героическое повествование, советую отложить в сторону эту книгу.

Достаточно политиков и писателей, готовых по конъюнктурным соображениям клеймить наше неприглядное настоящее и противопоставлять его прекрасному прошлому – «России, которую мы потеряли». Одни тоскуют по монархии, другие – по Советскому Союзу, третьи причудливо сочетают свою тоску по тому и другому, ибо находят и в старой России, и в СССР имперское и державное начало. Плача по безвозвратно ушедшему прошлому, они считают только себя патриотами и готовы упрекать тех своих, пускай даже великих, соотечественников, кто посмел приоткрыть завесу над неприглядной стороной российской действительности.

Недавний кинорежиссер, а ныне амбициозный политик, депутат Государственной думы Станислав Говорухин коснулся известной характеристики состояния общества, данной Николаем Михайловичем Карамзиным, – «крадут», и бросил историку упрек: «Если Карамзин наблюдает за нами с того света, как он, должно быть, клянет себя за свое былое остроумие. Людям, которых он так ненавидел при жизни, сам дал в руки оружие. Веский аргумент при споре. Слово, сказанное в раздражении, разного рода шаромыжники быстренько превратили в свидетельство эпохи». Впрочем, Карамзина депутат готов простить: все-таки классик и к тому же болезненно переживал неполадки в отечестве. Он уверяет, что только люди, ненавидящие Россию, повторяют: «Всегда воровали». А вот были, дескать, времена, когда не воровали или во всяком случае не так воровали. Не так, как в нынешнее время, разумеется.

Обычный человек просто любит свою родину. Для «патриота» любовь к родине – профессия. «Изо всех спекуляций самая доступная и оттого самая распространенная и пагубная – спекуляция патриотизмом, бойчее всего распродается любовь к родине – во все времена этот товар нарасхват» – это слова крупнейшего русского писателя Виктора Астафьева.

Решительно отвергаю всякую попытку монополизировать любовь к родине. А жулье? Оно всегда найдет себе любое оправдание, социальной психологии известны такие механизмы, как рационализация и нейтрализация, с помощью которых люди нейтрализуют в своем сознании безнравственные и противозаконные поступки и находят оправдание даже самым тяжким преступлениям, и если не слова Карамзина, то найдутся какие-либо другие, ведь в истории можно найти всевозможные примеры. В этой связи не могу не обратиться к другому нашему классику, младшему современнику историка Петру Яковлевичу Чаадаеву. Он считал, что «прекрасная вещь – любовь к отечеству, но есть нечто еще более прекрасное – это любовь к истине». За эту любовь Николай I запретил ему писать и объявил умалишенным. И тогда он написал «Апологию сумасшедшего», и в этой рукописи, оставшейся неизвестной его современникам, мы читаем:

«Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, со склоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если хорошо понимает ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной. Я люблю мое отечество, как Петр Великий научил меня любить его. Мне чужд, признаюсь, этот блаженный патриотизм, этот патриотизм лени, который умудряется все видеть в розовом свете и носится со своими иллюзиями».

«Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». Обоснование для приглашения варягов, доведенное до нас из глубины веков Нестором-летописцем, было сформулировано в IX веке, и эта многогранная формула всегда оставалась актуальной для Древней Руси, царской России, Советского Союза и остается таковой для новой России. Не было времен, когда порядок был таков, что не воровали, когда чиновники не занимались поборами. А «так» или «не так» – это понятие относительное. Каждый отрезок истории имеет свои особенности: что кажется незначительным и мелким в одно время, приобретает большое значение в другое. И наоборот.

«Россия в каком-то смысле вся – страна воров, страна преступников… У нас рынок, но это рынок взяточничества: государственные чиновники продают привилегии за взятки» – так характеризует состояние государства и нынешнего общества в своем интервью, данном компьютерному журналу «Интеллектуальный капитал» в Нью-Йорке осенью 1996 года, претендент на пост главы государства Александр Лебедь.

Но если «За державу обидно», как озаглавил свою книгу Лебедь, если Говорухина, автора книги «Страна воров», оскорбляет сказанное почти два века назад о России слово «крадут», очевидно, что и обида и раздражение носят чисто политический характер и никакого отношения к подлинному патриотизму не имеют. Их задача была наклеить определенный ярлык именно на современную Россию. В стране, действительно, воруют, несомненно, берут взятки. Но никто еще не доказал, что больше, чем в те времена, когда не было гласности. Чиновники всегда, с древнейших времен разворовывали казну и торговали привилегиями. Давно замечено, что коррупция во всех своих видах, в частности воровство и взяточничество, особенно расцветает в периоды всяческих смут, ломок, перестроек, революций, когда во властные структуры проникают представители теневого бизнеса, когда идет передел и перезахват собственности, когда наряду с кризисом и неустойчивостью власти разрушаются старые нравственные ценности и еще не сформировались новые.

По подсчетам английских экспертов, ежегодно в мире на взятки расходуется до 80 миллиардов долларов. Их получают государственные чиновники самых различных уровней, а взяткодателями в основном выступают представители компаний, чаще всего дающих взятки для реализации своих интересов в развивающихся странах. За взятки обеспечивается заключение выгодных контрактов и проведение нужных экспертиз, создаются препятствия конкурентам для доступа к государственным заказам и т. п. Взяточничество широко распространено не только в развивающихся странах, но и в странах рыночной экономики. Скандалы, связанные с разоблачениями финансовых махинаций, затрагивают всемирно известные корпорации, такие как «Фольксваген», «Опель», «Дженерал Моторс» и «Фиат». Уровень коррупции в Китае, по международным рейтингам, выше, чем в России, близок к российскому этот уровень в Италии, Испании и Турции. Китайская, итальянская и американская мафии мощнее российской. Но почему-то не слышно, чтобы государственные деятели этих стран называли свое отечество страной воров. В России это стало возможным, потому что борьба с коррупцией подменена политической борьбой, а политическая борьба прикрыта видимостью борьбы с коррупцией.

Во все времена в России были люди, честно служившие и государству и народу. К сожалению, их было не так много и они подчас выглядели на общем фоне белыми воронами. Странным казался своим сослуживцам управляющий Санкт-Петербургской таможней Александр Радищев – он не брал взяток; удивлял придворных честностью и правдоискательством сенатор Иван Лопухин; специально в надворные судьи, чтобы судить по закону и совести, пошел будущий декабрист Иван Пущин; примером высокой нравственности для всех юристов по сей день остается Анатолий Федорович Кони. Честные чиновники, пытавшиеся бороться с коррупцией, служили и в советской системе. Таким был заместитель Генерального прокурора СССР Виктор Васильевич Найденов. В Питере четверть века проработал районным прокурором скрупулезно честный человек Игорь Борисович Горский; в рамках закона служа режиму, он сумел сделать много добра людям. Немало по-настоящему честных людей и в наше нелегкое время.

В своих размышлениях о прошлом и настоящем мы исходим из того, что все кажущиеся очевидными утверждения о коррумпированности общества в большой мере отражают наши пристрастия (прежде всего политические). Наш разум не в состоянии охватить все проявления человеческой деятельности в целом, и, вырывая одно из явлений, он невольно, в соответствии с убеждениями и пристрастиями, искажает его. Я приглашаю читателя в путешествие во времени на российской бричке по бездорожью взяточничества и коррупции. Это – путешествие в историю и в настоящее. Путь нелегок, часто мучителен – впереди идеологические ухабы и ямы. Потому неизбежны поломки и падения. Но чем лучше мы будем знать прошлое, тем более верными будут наши представления о настоящем, тем надежнее мы сможем судить и о будущем.