– Слушаюсь, господин губернатор, я понял вас.

– Помни, после конгресса каперство придётся свернуть, так что у тебя всего два месяца на пополнения наших запасов. Воспользуйся этим.

По прибытию на остров, Биндин провёл собрание с капитанами, приняв программу подготовки экипажей и боевых выходов.

В России под руководством моих офицеров продолжали формироваться караваны. К этому времени я стал владельцем трёх тысяч крестьянских душ, но продолжал докупать ещё. Стала понятна ситуация с вольнонаёмными. Примерно тысяча свободных крестьян, семьсот разночинцев, восемьсот подмастерьев и юношей-учеников изъявили желание податься за лучшей долей. Учитывая, что в среднем семьи имели по десять детей, то на призыв откликнулось всего сто семей, правда, многим детям перевалило за 15 лет. Полки также готовились к длинному переходу. Я забирал на Аляску укомплектованные согласно штатной численности 14, 15, 17, 27 и 28-й полки, то есть 10 тысяч стволов, пять сотен крымских татар Бахит Гирея и столько же горцев Камиль-бея. Также отправиться на новые земли изъявили желание по триста молодых казаков Юдина и Мартынова с семьями, то есть ещё две тысячи. В это время по железной дороге в Санкт-Петербург из Германии стали поступать технические агрегаты.

Сам я работал при Александре, продолжая начатые проверки министерств и ведомств. Кроме этого, написал программу перевооружения армии, включающую в себя постройку заводов и добычу полезных ископаемых для них. Затем коснулся новой тактики и логистики снабжения, униформы, вооружения, строительства парового транспорта и полностью металлических паровых кораблей. Расписал организацию системы начального и профессионального образования. В общем, написал много, но по разделам. Что касалось крепостных, то это был вопрос сложный и за месяц не решаемый. К тому же я не владел юридическими тонкостями этих взаимоотношений.

Всё написанное я объяснял императору, когда он по старой традиции приглашал меня на вечерний чай во дворец. Иногда мы собирались коллективом в лице Милютина, Долгорукова, Брока и Орлова, обсуждая, как России жить дальше. По просьбе Александра на одном из заседаний нашего клуба дал оценку реформам его отца.

– В целом, ваше величество, он встал на правильный путь, но делал все очень медленно. Надо отметить, что большинство начинаний саботировалось помещиками и чиновниками. Вместе с тем Крымская война показала, что под его руководством стана отстала на годы от передовых стран. Чтобы пуститься догонять уходящий поезд, людям нужна свобода от произвола помещиков.

Мне оппонировали.

– Нельзя резко нарушать устои. Свобода – это хорошо, а как бунты начнутся?

– Если люди получат свободу, работу, зарплату, тогда у них появятся планы на жизнь. С чего возникать бунтам? Это сейчас они начнутся. Горлопаны петрашевцы – это лишь первые ласточки. Вскоре появятся более злые люди. Надо готовиться к террору со стороны разночинцев-народовольцев. Когда они войдут в силу – полетят головы градоначальников и губернаторов от бомб и пуль.

– Вы так говорите об этом, словно знаете все наперёд.

– Уважаемый Андрей Васильевич, жизнь идёт, развиваются мысли людей. Забудьте патриархальный прошлый век. Сейчас на дворе середина 19-го века – века развития промышленности, слова и дела. Мои слова вы проверите уже в ближайшие десять лет.

Долгоруков задумался: «Мало того, что пришлось быть военным министром в период проигранной войны, так теперь придётся жандармом работать в период народных бунтов. Эх, не везёт-то как на тихую, но важную должность».

Несмотря на поражение в войне, Рождество в Зимнем дворце отмечалось мощно. Я задал его идею, мол, войну проиграли, но вместе с новым императором в России грядёт рождение новой жизни. Я, Чайкини, Вадимов и Шалмов со спутницами были приглашены на это празднество.

Естественно, в конце декабря прошли предпраздничные награждения. Став майорами, дворянские звания получил ряд полковых командиров, а те, кто уже был дворянином – потомственное или даже титул барона. На героев баталий пролился дождь из наград. Лично мне вручили орден «Святого Георгия» 2 степени и орден «Святого Владимира» 3 степени. Кроме этого я получил чин армейского генерал-лейтенанта и тайного советника в жандармской иерархии. С этого года новым шефом жандармов стал переведённый из военных министров князь Долгоруков.

Когда шло представление гостей императору, я стоял за спиной Александра в числе нескольких особо приближённых дворян. Рядом находились императорские адъютанты барон Шубников и граф Волконцев. Возле меня, держась под руку, стояла Елена Мещерская.

Придворные шушукались.

– Новый фаворит императора.

– Кто?

– Барон Кирк.

– Он же уезжает в Сибирь.

– Но пока-то он здесь.

13 февраля начался Парижский конгресс. Русскую делегацию возглавил князь Алексей Орлов. Император хотел включить и меня, но я отказался, мотивируя тем, что я английский подданный. Так что посидеть на этой пьянке, важно сдвинув брови, мне не удалось. 18 марта был подписан мирный договор. В целом его результаты были неприятными, но терпимыми. Россия возвращала османам захваченные города, получая в обмен Крым. На Чёрном море нам запрещалось иметь военный флот и арсеналы. Так же империя потеряла протекторат над Молдавией и Валахией, отдав Бессарабию и прочую мелочёвку. Орлов вполне справился со своей миссией, после чего перевёлся в сенаторы.

Императору и стране предстояло преодолеть последствия войны. Война привела к расстройству финансовой системы Российской империи. На фоне этого великий князь Константин Николаевич лоббировал продажу Аляски в пользу США, ссылаясь на трудности обороны отдалённых земель. На Кавказе с новой силой вспыхнула война с поддерживаемым иностранцами имамом Шамилем. Однако были и положительные моменты. Война стала толчком к военным и экономическим реформам. В 1857 года издан Высочайший указ о создании первой сети железных дорог Москва-Одесса и Москва-Севастополь.

Став губернатором, автоматически я получил должность сенатора. Пока находился в столице, посетил несколько заседаний Сената. Под монотонные выступления докладчиков отлично выспался вместе с другими почтенными деятелями государства Российского. Зато познакомился со многими представителями высшего света, обсудил с ними погоду, крестьян, кавказское восстание и налоги. За всё время ни одного путного предложения по развитию государства я не услышал.

После заключения мира, русские порты были разблокированы, отчего стало возможным фрахтовать корабли и совершать морские путешествия. Прояснилась общая картина с переселенцами. Я не просто разрешил, а обязал офицеров забирать с собой жён, родителей и детей, у кого они были. С солдатами было сложнее, так как большинство из них изначально являлись несвободными крепостными или государственными крестьянами, а, значит, их семьи были крепостными. Я решил: «Ладно, дождусь отмены крепостничества, а там порешаем».

Парусный бриг весело бежал по холодному Балтийскому морю к тёплой Мадейре. Его капитан вёз приказ эскадре прибыть в Санкт-Петербург. В это время я, заручившись поддержкой императора, финансировал кругосветное плавание двух десятков военных парусников, стоящих на Балтике. Только плыть они должны не просто так, а погрузив на борт станки, имущество, провизию и пассажиров, доставить всё это на Аляску. Я решил высадить основную массу переселенцев не в Ново-Архангельске, а в заливе Кука. Имеено там будет основана новая столица Аляски крепость Санкт-Александровск, названная в честь моего сына и нового императора.

В мае в Питер добрались корабли Биндина. Кроме военных в составе эскадры прибыли четыре парусные шхуны с трюмами, полными специями и древесиной красного дерева. Французские экипажи были живы и управляли своими судами, просто на случай бунта на каждом корабле находилось по двадцать русских моряков. Я почесал голову, решая, как поступить. Россия два месяца назад подписала закон о запрете каперства. В связи с этим вызвал пленных капитанов к себе на беседу.

– Господа, в каких числах, согласно судовым журналам, вы были арестованы моими моряками, а груз и суда конфискованы?

Народ назвал февральские даты.

– Как вы знаете, в это время наши страны находились в состоянии войны, а мирный протокол подписан лишь 17 марта. Сейчас наши страны находятся в мире, поэтому я могу отпустить вас домой, а могу нанять для перевозки людей. Сумма найма вот такая. Домой вы вернётесь с хорошими деньгами. Подумайте и завтра дадите ответ.

– А наши корабли?

– Господа, мои корабли останутся при мне. Я сегодня же зарегистрирую их в российском морском реестре. Могу нанять вас на долгосрочный контракт. Я хорошо плачу, вы будете довольны.

– А куда рейс?

– Петербург-Аляска.

– Далеко, на полгода в море.

– Так и деньги, как за два года.

На следующий день все четыре капитана дали своё согласие. Естественно, что я зарегистрировал трофейные суда как свою собственность, включив в состав эскадры.

Кроме русских военных, которые страшно матерились из-за того, что палубы кораблей были забиты пассажирами, а их суда напоминали не гордость флота, а извозчиков, я нанял голландские и шведские пароходы, чтобы перевести сапёрный полк, восемь тысяч гражданских пассажиров и грузы. Командиром отряда назначил вице-адмирала Балка. Мужик был грамотным, боевым и достаточно молодым человеком, чтобы иметь желание что-либо открывать. Он знал север, командуя Охотским портом, а в среде подчинённых заслужил репутацию строгого, но справедливого начальника. Во время Крымской войны, командуя судами на Кронштадтском рейде, участвовал в обороне крепости.

Балк, капитаны и штурманы судов собрались в кабинете министра Врангеля, где я рассказывал о северном морском пути, рисуя на белых пятнах, покрывающих карту русской Арктики, острова, моря и береговую линию.

– Господин генерал-лейтенант, у нас создалось ощущение, что вы ходили этим маршрутом.

– Именно так, Захар Захарович. Я прошёл его до Архангельска.

– А почему об этом нет сведений в Русском географическом обществе?

– Потому что я с детства был подданным САСШ и ходил под американским флагом. Господа офицеры, я удивляюсь вам. Русский север примерно до устья реки Лена захвачен янки и бриттами, которые чувствуют себя там, словно у себя дома. А вы мне заявляете, что там неизведанные земли. Для вас они неизведанные. Хотя наши моряки, например, капитан Сиверс, задолго до англичанина Джеймса Кука побывали в тех краях. Фердинанд Петрович даже личный остров имеет в Заполярье – остров Врангеля. Почему же вы не можете пройти от Архангельска и исследовать наш север.

– Так ведь нет финансирования экспедиций, нет указаний начальства.

– Я понимаю, что кое-кому не выгодно, чтобы мы, русские, осваивали наши территории. Так что именно вам выпал случай провести исследование морского пути. Прошу помнить, что навигация в тех широтах возможна с конца мая до октября, но многое зависит от наступления холодов. По пути можете делать остановки и скупать у самоедов шкуры оленя, песцов, моржей и медведей, а я дам вам обменный материал: бусы, металлические ножи, пилы, швейные иглы и топоры. Все шкуры очень пригодятся на севере, чтобы ими покрывать яранги переселенцев. С вами поплывут мои интенданты.

В начале июня из порта Санкт-Петербург вышла сотня русских и иностранных судов, которые отправились открывать Северный морской путь. Так же 17-й и 27-й полки прибыли в столицу и, пополнив обоз, пешим порядком ушли на Самару. Благодаря вербовщикам в пути к караванам присоединялись семьи или одинокие искатели приключений. Если полки были привычны к маршу, то гражданские шли медленно, с целой кучей проблем. Военные тыловики помогали им наладить походный быт, так что колонна постепенно втягивалась в ритм похода.

Офицеры беседовали друг с другом:

– А что, господа, бодро идём!

– Это точно! Поначалу казалось, что из губернии год выбираться будем, ан, нет, уже в Самаре. Моисей водил своих последователей по пустыне сорок лет, а нам всего-то семь тысяч вёрст за пару лет одолеть надо.

Вторая группа, состоящая из 14-го и 15-го полков, шести эскадронов горцев и татар, артиллеристов Джунгарской батареи Лаврина и шотландцев Викулса, казаков Мартынова и Юдина в начале мая вышла из Ростова-на-Дону и двинулась к Самаре южным путём. Пушки с ядрами и порохом ещё в январе были погружены на суда и ныне плыли в трюмах северной эскадры.

На юге в командовании произошли некоторые изменения. Лопухин с повышением был отозван в столицу, а командующим ростовского региона был назначен генерал-лейтенант Антоненко. Он отдал приказ капитанам оставшихся пароходов и канонерок перевезти по Дону грузы и гражданских людей до города Калач-на-Дону. Там отряды вновь собирались в колонны и топали к Самаре. За месяц до основного исхода этим же маршрутом были направлены вербовщики, агитирующие народ присоединиться к отряду.

Наконец, я оформил все необходимые документы на своё губернаторство. Своё предложение о покупке земли на Аляске я снял, потому что это стало неактуально, да и деньги таяли со страшной силой. Зато император дал карт-бланш на вербовку людей и вывоз их на Восток. Посетил я морские экипажи в Кронштадте и Санкт-Петербурге, столичный университет, высшее инженерное училище, военно-медицинскую академию, а также ремесленные училища города, соблазняя преподавателей и выпускников хорошей зарплатой. Везде меня сопровождала Елена, которую я вводил в курс дела.

После таких встреч ещё человек пятьсот приняли моё предложение. В итоге у меня появились моряки, гранильщики, инженеры-оптики, стеклодувы, механики, химики, медикусы, металлурги, геологи, маркшейдеры и даже агроном-селекционер из Академии наук по имени Анатолий Тараскин со своей помощницей и супругой Марией. Вместе с ними в путь собирались Делягин и половина сотрудников химической и электротехнической лаборатории. Они подписали контракты на семь лет, включая дорогу, с оговорённой зарплатой, которую я начал выплачивать. Кроме них я забрал всех солдат гатчинских полков, проходивших стажировку на военных заводах и верфях.

Лаборатория продолжала работать, выполняя мои заказы. Делягин, который за прошедшее время оброс приказчиками, помощниками и бухгалтерами, всё держал под контролем, разделив работу по направлениям. Отставной полковник из интендантов Сергей Адольфович Юрьев курировал заказы на военных заводах, бывший армейский интендант Александр Чебанов контролировал фургонное производство и кузнечное дело, разночинцы Ольга Чайкина формировала номенклатуру заказов, Елена Коробова занимались вещевым имуществом, а Ирина Тимофеева и Галина Шевчук вели складской учёт и бухгалтерию.

Когда я был готов, отправился в Нью-Йорк на пяти судах, везущих экипажи для клиперов и завербованный технический персонал.

Через два месяца полки добрались до Самары. Остановившись в пригороде, разбили полевой лагерь на берегу Волги. Люди занимались бытовыми делами, офицеры и каптернамусы отправились на рынки и по торговым лавкам докупать зимнюю обувь и одежду. Лапти крестьян давно развалились, так что пока позволяла погода, народ шёл босиком. Командиры полков отправились к градоначальнику и губернатору доложиться о себе. Оба чиновника, выслушав рассказ о целях каравана, и уловив, что прибывшие не будут их озадачивать, с чувством полного понимания важности миссии отвечали:

– Серьёзное вы дело делаете на благо страны. Обещаем вам, господа военные, полную поддержку.

– Премного благодарны вам, ваше высокопревосходительство.

Прибыла и южная колонна. Каждый день командиры полков с лекарями обходили лагерь. Проверялись военные и гражданские, чтобы вовремя выявить заболевших – не дай Бог холеру или дизентерию подхватят – выкосит весь лагерь. Офицеры совещались.

– Надо до холодов дойти до Омска.

– До Омска хорошо, но слишком мало. От Самары до Кемерево 1700 вёрст. Ежели с гражданскими в день вёрст по двадцать одолеем, то к октябрю дойдём. А там и зазимуем.