– Коноваленко значит…– задумались на том конце провода. Сердце тревожно забилось в груди Власенко. Сейчас или никогда! В их организации снимали погоны только вместе с головой, уж такая тут была собственная специфика. – И как вы хотите, чтобы наркомат отреагировал на данную информацию?– в голосе собеседника Нестора Петровича послышалась легкая насмешка.

– Я, как ответственный работник, член партии с 1928 года…

– Оставьте, эту ересь для юных пионеров…Организуйте негласное наблюдение за товарищем Коноваленко,– отдал распоряжение неизвестный голос в трубке,– если будет какое-то подозрение, то обязательно сигнализируйте нам, мы примем меры…

В трубке послышались короткие гудки, там, в Москве разъединились, а Власенко так и сидел с телефоном возле уха, пытаясь унять бешено колотящиеся сердце. Ему сегодня несказанно повезло, ведь этот разговор мог закончиться совершенно по-другому. И уже через пару минут из этого кабинета Нестора Петровича вывели бы в наручниках в неизвестном направлении.

Через силу он улыбнулся, глядя пустым взглядом куда-то в простенок.

– Нестор Петрович…– из кабинета Коноваленко вышел немного уставшим, прихрамывающим на правую ногу – болезненный след гражданской войны.

– Слушаю, товарищ майор!– Власенко нацепил на лицо одну из самых своих заискивающих улыбок, вскочил со своего места, внимательный и осторожный.

– На сегодня уже хватит работы,– сообщил ему Андрей Викторович,– мы и без того уже шестнадцать часов не выходили из этого здания, кажется, нам обоим пора отдохнуть. Мою машину к подъезду, а дежурному доложите, что я на телефоне дома. Пойду отосплюсь, хоть немного. Иначе сил совсем не осталось…

– Не бережете вы себя, товарищ майор. Вот Соломон Савельевич все так же…ночь , полночь все за бумагами, да за бумагами…А жить-то когда?– Власенко после сегодняшней маленькой победы не мог не позволить себе эту маленькую шпильку в адрес начальника.

– Спасибо за заботу, Нестор Петрович,– кивнул Коноваленко, поморщившись, прекрасно понимая намек своего личного секретаря, но не подав при этом вида,-как изведем всех преступников и врагов революции, так и отдохнем.

Начальник управления харьковского НКВД медленно вышел из кабинета, наградив Секретаря долгим пронзительным взглядом, который так же был понят именно так, как должно…Мол, мы тоже не лыком шиты, тоже все понимаем…Когда дверь за начальником закрылась, Власенко позволил себе расслабиться. Заискивающая улыбка медленно сползла у него с лица, как весенний тающий снег со стылой земли.

– Ссука…– прошептал зло в пустоту Нестор Петрович, чувствуя, как ненависть к этому человеку растекается у него по груди горячей волной гнева. Коноваленко был очень опасным противником, которого стоило опасаться, в отличие от Мазо, который ему безгранично доверял и которого можно было легко провести на мякине.

Власенко взял трубку, набрав короткий номер отдела негласного наблюдения. Совсем недавно его начальник капитан третьего ранга госбезопасности Пуцко попал в очень неприятную ситуацию с валютными операциями. Все вскрылось, до суда чести он мог не дожить, в НКВД короткий разговор с пятнающими ее честь офицерами, но власти всемогущего Секретаря хватило, чтобы не только замять это дело, но и сохранить за Пуцко его погоны и пост. Он был ему обязан жизнью, а значит, готов выполнить любое поручение Нестора Петровича. Именно этим он и решил воспользоваться.

– На проводе, Пуцко!– после пары длинных гудков капитан отозвался на том конце провода.

– Это Власенко…

– Да, Нестор Петрович.

– В Москве обеспокоены тем, как устроился на новом месте товарищ Коноваленко. Мне только что пришло распоряжение из наркомата проверить нравится ли ему город, нет ли никаких проблем у нашего нового начальника, бытовых, семейных, рабочих…Мало ли что? Человек он новый, с тонкой душевной организацией, первому встречному жаловаться на жизнь не будет… А помочь товарищу в процессе адаптации мы обязаны, как вы считаете, товарищ капитан?

На том конце провода установилось гробовое молчание. Пуцко реально оценивал, чем ему грозит просьба всесильного Секретаря, если негласное наблюдение провалится и все вскроется. Тогда точно придется только лишь стреляться в своем собственном кабинете, следуя примеру Мазо.

– Я…

– Вы, товарищ Пуцко, человек надежный проверенный,– торопливо, не давая опомниться, заговорил Власенко,– сами попадали в разные ситуации неприятные., но сумели доказать, что помыслы ваши чисты, а все поступки направлены на процветание нашего социалистического государства и его жителей…

Сволочной Секретарь все же напомнил, Пуцко, что кое-чем ему тот обязан. Начальник отдела негласного наблюдения тяжело вздохнул, понимая, что, если следовать старинной русской пословице, попал в колесо – пищи, да беги…

– Сегодня же мы посмотрим, что можно сделать…

– Отлично!– обрадовался Власенко.– Это должны быть самые проверенные и надежные товарищи, скажите им, что Родина их не забудет!

ГЛАВА 6

Сумерки сгущались над городом, окутывая Харьков плотным серым покрывалом. В неясном свете фонарей тени вокруг виделись длиннее и более устрашающе. Василий Конопатов шагал домой значительно припозднившись с работы. Мысль о том, что необходимо предупредить о совещании у начальника Кола не давала ему покоя. Только где же его искать-то? На последней хате его не найти. Он сам объявил об этом при последней их встрече. Шурочка для него пройденный этап, как он сам признавался, меняя таких шурочек одну за одной, не оставаясь вместе со своими приближенными больше двух дней на одном месте. Харьков –город большой, ищи свищи его, как ветра в поле…

Особенно остро их связь Василь почувствовал именно сейчас, когда опасность оказаться за решеткой стала наиболее явственна. Теперь назад пути не было, он слишком плотно оказался связан с Колом, слишком сильно впутан в его грязные делишки, а всему виной была Марьяна.

Он с неудовольствием вспомнил свою сестру, которая когда-то очень давно познакомила его с вором, сгинув где-то в очередной пьяной драке, на одной из блат хат, где-то на окраине города. Еще никогда он не думал о ней с такой ненавистью.

– И не страшно тебе гулять по ночным улицам одному, гражданин начальник,– Конопатов ничего не успел толком сообразить. Его тело вдруг отбросило в сторону, рот оказался зажат крепкой мозолистой ладонью, пропахшей табаком-самосадом.

Василь испуганно дернулся, замычал, попытался вырваться, но хватка у неизвестного была почти смертельной.

– Тише, начальник…тише…

– Мммм…

– Чего ты там мычишь?– только сейчас, поняв, что убивать его никто пока не собирается, Василь успокоился, узнав знакомый голос.

– Кол!– воскликнул он, не понимая, то ли радоваться ему, то ли бояться того, что вор сам на него вышел, когда ладонь исчезла с лица, дав возможность глубоко вздохнуть.

– А то кто же…– хватка ослабла, сильным толчком Конопатова выпроводили из подворотни под свет уличных фонарей. Он покачнулся, но сумел удержаться на ногах.

– Я только думал о тебе…

– Отлично! Я тоже надеялся, что ты принесешь в клювике своем обещанную информацию,– самого вора Конопатов не видел. Тот старался держаться в тени подворотни. Видимо, не доверял, то ли по своему странному обыкновению, как всегда перестраховывался.

– Я все узнал!

– Это отличная новость, гражданин начальник, базлай…

– В управление пришла бумага из Москвы…

– Меня не интересуют ваши малявы друг другу!

– Ты не понял!– тороплвио перебил его Конопатов.– своими нападениями вы навели шороха не только в Харькове, это все ушло наверх, и там нешуточно обеспокоены. Пришел однозначный приказ вас поймать…

– Ловилка еще не выросла,– самодовольно хмыкнули в темноте.

– Вами занялись всерьез, а пока ценности госрезерва республики решено переправить в здание Управления, а там, как ты понимаешь миллионы…

– Уже лучше, гражданин начальник! Когда повезут червонцы?

– Ты не понимаешь?!– психанул Василий.– Вас ловят все! Милиция, мы, все! И если вас поймают, то нам обоим вышка! Расстрел! Отдай мою долю и давай расходиться. Валите из республики, куда хотите…

– Ох, какие мы грозные…– в тишине почти пустой улицы, где-то во мраке подворотни оглушительно звонко щелкнул взводимый курок. Почему-то Василь был уверен, что его ствол сейчас был направлен ему в грудь.

– Вы же понимаете, что будет, если вас поймают? Социалистическая собственность в особо крупных размерах… Расстрел! В лучшем случае ГУЛАГ почти пожизненно!

– Нам не привыкать, малыш, к этому…Когда повезут деньги?

Конопатов выдохнул, чувствуя, как подгибаются его коленки. Он не мог стоять! Да, он боялся! Боялся Кола больше всего на свете! И этот страх был не более объясним, как клаустрофобия или еще что-то. Смерть, глупая смерть от рук этого упыря приводила его в ужас.

– Они…Управление готовит облаву, ее исполнение поручено мне…Только после нее повезут деньги. Так сказать, хотят минимизировать риски…

– Отлично, начальник! Просто в цвет…

– Чему ты радуешься, урод!– сорвался Конопатов.– А если во время облавы кого-то из твоих кретинов или тебя самого зацепят? Что тогда?

– Тогда ты застрелишься, мусор, как и положено тебе,– рявкнули в ответ из темноты.

– Я…жить хочу!

– Все хотят, дурачок! А хорошо жить, хотят единицы. За хорошую жизнь бороться надо, поступки совершать! А не ныть и стенать, как баба…

– Что мне делать с облавой?– плечи Конопатов опустился обессиленно вниз, он, как будто, из него вытянули какой-то внутренний стержень. Василь устал бояться, устал бороться и жить в постоянном страхе за свою жизнь.

– Делай свою облаву. Мусорам надо подкинуть тоже чего-то на хлебушек,чтобы они успокоились и спокойно повезли деньги…Вот тогда, мы сможем сорвать самый большой куш, который когда-либо срывали бродяги вроде нас с тобой,– мечтательно причмокнул губами Кол в темноте, но Конопатов настолько ясно и четко представил перед собой его довольное лицо, что его слегка передернуло.

– Не тебя же мне ловить-то?– возмутился Василий. Сердце немного успокоилось в груди. Наступило что-то вроде тупого онемения, как будто плевать ему стало и на свою жизнь, и на только-только начавшуюся карьеру, вообще на все, осталась там, внутри только глубокая сосущая пустота.

– Конечно не меня!– рассмеялись в ответ из темноты.– Кишка тонка меня поймать! Бритву знаешь?

– Какую бритву?

– Б…ть! Не опасную же! Босяк есть один на Кирова, погоняло Бритва…Он иногда промышляет разбоем, а так квартирки чистит зажиточных советских граждан, все нищие под его контролем побираются, вообщем авторитетный человек. Власть имеет…

– Ну…

– Колено гну!– цыкнули разозлено на него из темноты.– Ему в тюрьму резона идти нет, накосячил он перед ворами сильно, недовольны они, а в тюрьме и на пересылках их власть…Так что барахтаться будет до последнего патрона. Обставь все так, будто он кипеш с инкассацией навёл, а я тебе его адресок скину. Только смотри сам под пулю не угоди, Бритва фраер ещё тот…

– Спасибо за заботу,– кивнул нелепо Конопатов.

– Трудись, родной! Всё на благо Родины!– из темноты подворотни засмеялись, уже не особо скрываясь.– Бритва работает на Кирова, но хаза его в посёлке Халтурина. Знаешь где?

Василь кивнул, раздумывая над предложением Кола. Если план вора удастся, то и его ждёт неплохое повышение по службе, плюс уважение товарищей, которое он слегка подрастерял, согласившись на должность секретаря у Власенко, когда тот был у власти. А если выгорит ещё с госрезервом…Что тогда? Тогда останется только бежать? Куда? Союз большой, есть где развернуться, а ещё лучше махнуть в Ленинград, а оттуда через Финский залив к финнам. Говорят, что с деньгами в их капиталистической стране жить можно…Что его тут держит здесь? Да ничего!

Его мысли прервал на самом интересном хриплый голос вора.

– Вот за Немышлей его зазноба и живёт, повезёт пристяжными ещё кого-то возьмёте. Их там много обитают.

– Спасибо,– кивнул Василь.

– Иди уж…Темно на дворе, бандиты бродят…– глумливо заботливым голосом посоветовали ему.

Василь спорить не стал. В голове уже начал складываться план предстоящей операции. Для начала окружить посёлок. Для этого понадобиться милиция и рота НКВД полка охраны. Своим оперсоставом выдвинуться к дому, естественно предложить сдаться. Бритва откажется и тогда…

Что будет тогда думать не хотелось, слишком опасно. Приятнее всего мечтать о том, чем вся эта история может закончится. А новый начальник управления, по слухам, мог не только наказывать, но и выдвигать особо способных, к коим Конопатов себя несомненно относил. Черт с ним с риском, игра стоила свеч!

ГЛАВА 7

Валентина сделал шаг вперёд. Вокруг царила непроницаемая темнота. Лишь под ногами еле заметно светилось пятно бледного света. Она сделала ещё один робкий шажок вперёд, потом ещё один.

– Здесь есть кто-нибудь?– спросила женщина дрожащим от страха голосом. Страх пришёл сразу, как только она оказалась в этом непонятном и жутком коридоре. Со стен капало, было зябко. По коридору, словно в стерео трубе гулял надрывный ледяной ветер. – Здесь есть кто-нибудь?– повторила она свой вопрос.

В ответ оглушительно громко, отталкиваясь от каменных стен звонким эхом, прозвучал чей-то надрывный смех, вызвавший новый приступ мурашек на коже.

– Ответьте!– чуть не расплакалась она, гневно топнув ножкой, которая неожиданно потеряла опору, зависнув на секунды в воздухе, вокруг будто включили прожектор огромной мощности. Мир вспыхнул жёлтым светом, и Валя вдруг поняла, что стоит на узкой тонкой балке, а вниз, куда хватает взгляда простирается непроглядная гнетущая пустота, которая только что была вокруг неё. Женщина сумела удержать равновесие усилием воли, заставив себя не закричать от охватившего её ужаса.

– Ответьте же…– она сделал осторожный шаг вперёд. Женщина почему-то была уверена, что в темноте вокруг кто-то таится и непременно желает ей зла.– Я…

Балка начала трещать по швам. От её цельной основы оторвался сначала небольшой кусок бетона, потома раздался оглушительный треск, и её насквозь прошила длинная глубокая борозда трещины. Балка закачалась, грозя вот-вот рухнуть в черную зовущую пустоту.

– Нееет!– прокричал Валентина, чувствуя, как ноги теряют опору. Тело женщины качнулось из стороны в сторону, готовое рухнуть вниз…И тут она проснулась.

Никакой черноты, никакого коридора и балки не было. Только ее новое жилье…очередная квартира за последние несколько лет карьерного взлёта мужа, очередное наследство от попавших в жернова конторы людей. Как они в ней жили? Были ли счастливы? Любил ли застрелившийся Мазо свою жену? Были ли у них дети? Часто ли гостили друзья?

Валентина встряхнулась, словно сбрасывая с себя остатки кошмара. Спать в спальне предшественника своего мужа она не могла. Ей все время чудилось, что Соломон Мазо и его жена, сгинувшая в лагерях ГУЛАГа наблюдают за ней из-за шторки у окна, слегка посмеиваясь над наивностью новых хозяев. Мол, вы намериваетесь тут задержаться, а, нет, ничего не выйдет…

Женщина устало потёрла глаза, поставив кипятится чайник. Кошмары преследовали её с того момента, как она переступила порог этой квартиры. Осложняло все это ещё и отсутствие мужа, который днями и ночами прибывал на работе. Звонить он ей туда запретил, приходить тем более…Вот и выходило, что выкручиваться надо было самой.

В замке зашуршали, вставляя ключ.

– Господи, Андрей…– они бросилась в прихожую, торопливо щелкая замками.– Андрюша!

– Привет,– хмуро встретил он ее на пороге, так и не найдя нужного ключа.

– Андрюш!– она бросилась ему на шею, еще находясь под впечатлением ужаса ночного кошмара.

– Хватит…хватит, Валентина,– отстранил он ее устало, снимая форменный китель,– что случилось?

– Ты не представляешь какая тут жуткая квартира! Это еще хуже, что была у нас Остоженке в Москве!

– Не преувеличивай, дорогая,– улыбнулся Коноваленко, двигаясь на кухню,– у тебя так каждый раз на новом месте…

– Но…

– Ты лучше скажи, что у нас на ужин?– хмуро осмотрел пустой стол начальник управления НКВД.– Я жутко устал…

– Андрей…

– Ничего, как всегда…

– Андрей!

– Я, пожалуй, посплю пойду…

– Тебе плевать на меня?– возмутилась Валентина, перегородив дорогу своему мужу, направляющемуся в спальню.

– О чем ты?

– А о том, что я уже двенадцать лет бегаю за тобой из города в город, из района в район, а ты делаешь карьеру! Постоянно эти ведомственные дома, сменяющие одни другие, мы несёмся из одной республики в другую и обратно, даже не задерживаясь где-то больше года. И все это время я здесь одна, готовлю тебе поесть и жду…Я все время жду тебя вместе с этой атмосферой могильников, которая витает в этих съемных квартирах!

– По-моему, ты слишком перенервничала…

– Я одна! Слышишь! Одна! Тут не то, что перенервничаешь, тут впору с ума сойти!

– Валя…

– Что, Андрей? Когда ты звал меня замуж, то клялся, что никогда меня не оставишь, будешь заботится обо мне, а в итоге? В итоге наш сын растёт с бабушкой, я, как затворница торчу в квартире, а ты строишь карьеру…

– Я хочу, чтобы вы были счастливы,– вздохнул Коноваленко, понимая, что ссоры не избежать.

– Что-то у тебя не очень-то получается,– хмыкнула Валентина, уступив дорогу мужу в спальню. Так было всегда. Она злилась, ругалась, пыталась бороться, но в итоге карьера всегда побеждала. На глаза накатили слёзы. По щеке сбежала слезинка, потом еще одна и еще. Ей стало душно.

– Извини…– покачал головой Коноваленко, выйдя из кухни.

Что ей его извинения? Будто они могли что-то изменить? Что она видела за все время их долгого брака? Череду квартир? Редкие минуты счастья и внимания, когда родился Глеб?

Валентина вышла замуж первый раз в восемнадцать лет. Её избранником стал близкий друг семьи, который на тот момент показался ей довольно неплохим вариантом. В это время умер отец, ей нужно было на кого-то опереться, иметь опору…И что вышло из этого брака? Ничего…

Спустя пару лет она встретила Андрея. Вариант с безумно, как ей тогда казалось, влюбленным в нее перспективным офицером ЧК, показался ей выходом из их бедственного семейного положения, когда она на своих плечах одна тянуло и престарелую мать, и сестру, которая ещё училась в школе. Любила ли она его? На этот вопрос даже сама Валя не знала ответа. Андрей был надёжным и…И что ещё? Она не понимала. Он смог подарить ей сына, опору, которой ей так не хватало, но измученное долгим ожиданием настоящей яркой, как вспышка любви, сердце требовало чего-то иного, пусть не такого надёжного, но любимого…

Вечное ожидание его с работы, редкие разговоры по душам, недостаток внимания, все это копилось внутри неё долгие годы, превращаясь в неотвратимый снежный ком, застрявший где-то в груди и готовый, как гнойный нарыв прорваться наружу.

Он все время работал…Днями и ночами Коноваленко пропадал в своём НКВД, объясняя ей что строит карьеру, что осталось немного потерпеть и все наладится. Но ничего не налаживалось, он оставался не любимым, а попрежнему лишь надёжным, а вместе с новой должностью в наркомате внутренних дел, исчезал лишний час их уединения, когда они могли быть вместе, наслаждаясь обществом друг друга. Они всё дальше и дальше становились друг от друга. В какой-то момент, даже не обсуждая это, перестав спать вместе. Андрей уходил засветло, приходил поздно ночью, когда Валентина уже спала, и создавалось впечатление, что то, что между ними уже мало напоминает семью, скорее вынужденное сожительство.

Все это, как киноплёнка, пронеслось в голове Валентины, сидящей за столом на огромной неуютной кухне новой квартиры.

– Господи…какая же я дура…– прошептала она, обхватив свою голову руками. Осознание того, что на всех отправных и главных точках своей жизни она повернула не туда оглушило её, будто ударом обухом топора. Захотелось напиться…Просто напиться до умопомрачения, чтобы утолить боль, чтобы забыть все, чтобы исчез этот противный сладковатый запах покойника, который витал по этой чертовой квартире. Захотелось дышать…Она потянулась к форточке, дёрнула на себя, но фрамуга не подалась, закрашенная намертво толстым слоем краски, лишь надрывно скрипнула, сочувствуя одинокой женщине.

– Подышать…– выдохнула Валентина, ослабляя завязки на своей очень дорогой кофточке, привезённой мужем из командировку в Запорожье.– Воздуха…