Но тот не собирался уходить и уже готов был выдать новую сентенцию, как Зимина неожиданно выручила Клара Ивановна. Она стояла неподалёку, под густой елью, и делала знаки, чтобы он подошёл. Извинившись перед Грязновым, Зимин с удовольствием его оставил.

– Что вам говорил этот начитанный мужлан? – встретила его вопросом Клара Ивановна.

– Да так, всякую «лабуду» молол, – отмахнулся Зимин.

– Ну и бог с ним, Серёженька, я хотела поговорить, вот о чём. Вы довольны новым назначением?

– Доволен? Не знаю. Но профессиональный рост мне не чужд, – похихикал Зимин.

– Жуков вас хвалит, молодой человек, у нас был разговор, он и дальше будет вас поддерживать.

«За что же меня так обласкали, подумал Зимин. Не иначе как полковник Жуков решил взять меня под крылышко».

– Спасибо Клара Ивановна, я оценил.

– Свои люди, сочтёмся, Серёженька, идите к ребятам, а я ещё немного погуляю по лесу, – сказала Клара Ивановна и, декламируя под нос какие – то стихи, медленно удалилась в ельник.

– Зимин! – позвал Сергея Ахметов. – Иди к нам, тут наши ветераны хотят выпить за твоё здоровье.

Ветеранами в отделе уголовного розыска называли двух престарелых капитанов. За глаза их так и именовали – два капитана, как в известной книге. Они оба «сидели» на розыске. У одного из капитанов, была линия работы – «без вести пропавшие», а у другого – «розыск преступников, скрывшихся от следствия». Работа была не пыльная. Знай, анализируй розыскные дела, да рассылай телеграммы, пока не нащупаешь след, а там подключается молодежь и проводит задержание.

Ветераны «сидели» на этой линии давно и уходить на пенсию не торопились. Но профессионалами они были хорошими и если за кого-то брались всерьёз, то уйти от них было невозможно. Один был у них недостаток, по мнению руководства, капитаны были закоренелыми бражниками и от своего образа жизни отказываться не собирались.

Капитаны с красными блаженными лицами и поднятыми стаканами нетерпеливо поджидали Зимина.

– Молодой человек, – начал капитан Зенкин гнусавым голосом, – я не буду плести кружева, как Грязнов, но скажу, где бы ты ни работал, всегда оставайся настоящим опером.

– Это точно, как в песне поётся, – и другой ветеран, капитан Бугаёв, затянул свою любимую песню – «Сержант милиции».

– Ну, вы и вспомнили, ребята, – засмеялся Ахметов. – Это же какая старина, вы бы ещё «марсельезу» спели.

– А, что и споём, – подхватили капитаны дружно.

– Стоп! Потом вместе споём, – успокоил их Ахметов, – не пьяные ещё. Наливай! – скомандовал он Амелину.

И опять чередой пошли тосты и здравницы. Грязнов совсем раскис и пошёл спать в автобус.

– Да, это не наш человек, – проводили его презрительными взглядами капитаны.

– Зимин, тебе задание, – показал Ахметов на бредущего к автобусу нетвердой походкой Грязнова, – поедем обратно, доведешь его до дома и сдашь жене с рук на руки.

– Будет сделано, товарищ подполковник.

– Кстати, Сергей, – вспомнил Ахметов. – Я тебе ещё не успел объявить. Жуков сегодня подписал приказ о создании оперативно-следственной группы по раскрытию серийных убийств в нашем городе. Возглавишь её, подберёшь себе людей и, как говорится, вперёд, а то маньяк совсем распоясался, четыре эпизода уже имеем. Жукова каждый день в обком партии вызывают и требуют немедленно раскрыть. Так, что завтра, дружище, после обеда жду тебя с планом работы и твоими предложениями, – закончил подполковник Ахметов.

– Мальчики, вы что, напились, раз о работе заговорили, – закапризничала Клара Ивановна. – Мы же сюда отдыхать приехали, имейте совесть, налейте даме.

Пьянка затянулась до темноты и только, когда лес принял смутные очертания, а бледная луна коснулась верхушек елей, обалдевшая от укусов комаров компания спешно погрузилась в автобус.

6

Зимину снился сон, как будто звонил его домашний телефон. Нудная трель звонка глубоко проникала в мозг, будоражила спрятанное, где-то там, чувство служебного долга, которое взывало его немедленно проснуться. И он проснулся. Знакомые очертания квартиры вернули его к действительности. Он приподнялся, потемнело в глазах, и закружилась голова. Усилием воли он дотянулся до телефонной трубке и услышал какой-то незнакомый, лающий голос оперативного дежурного Махрова.

– Зимин! Наконец-то! А я думал, что тебя нет дома. Долго спишь, уже десять утра. Давай выходи, к тебе поехал «Уазик» с опергруппой. Два трупа у нас в Шанхае, дружище. Так, что давай, поспеши, – почти умоляюще пробормотал Махров.

Зимин постоял под ледяным душем, пока не проснулся окончательно. Предчувствие непоправимой беды не оставляло его. Выпив чашку горячего кофе, он вышел на улицу ожидать машину. Через десять минут он уже трясся в старом милицейском «Уазике» по дороге в Шанхай вместе с членами опергруппы. Чертовски болела голова, и с каждой кочкой и рытвиной на дороге Зимин жестоко проклинал себя за то, что снова так безобразно напился. Дежурным следователем из прокуратуры оказался вечно ворчащий Иван Иванович Величко, работник старый и заслуженный.

«Вот сегодня он некстати, – подумал Зимин. – Теперь пока весь Шанхай под протокол не опросим, этот следак нас из своих клешней не выпустит, а хотелось бы поскорее всё закончить, принять ванну и отоспаться».

Руки Величко действительно походили на клешни рака – длинные, цепкие с мозолистыми ладонями. Все знали, что коронкой Величко при раскрытии преступлений был подворный или поквартирный обход. Причём Величко требовал опрашивать всех подряд, даже если показания свидетелей не имели отношения к делу. Это часто раздражало Зимина. Однако метод Величко иногда выстреливал зацепками.

Вскоре «Уазик» подъехал к хорошо знакомому бревенчатому дому с деревянными же, чёрными от времени воротами и перекошенным забором из штакетника. У дома стояли люди в милицейской форме, а также несколько человек в гражданской одежде. Рядом со служебной «Волгой» раздраженно топтался полковник Жуков. Он разговаривал с кем – то по рации, вытянув шнур из салона автомобиля. Подполковник Ахметов, прохаживаясь в зад вперёд, нервно курил, внимательно слушая объяснения участкового инспектора капитана милиции Алиева, худого и высокого азербайджанца, туго затянутого в портупею. Зимин, выпрыгнув из уазика, подошёл к Ахметову.

– Зимин, ты подъехал, – обрадовался и одновременно оживился Ахметов, взмахом руки прерывая объяснения участкового. – Сходи, посмотри там, в доме, потом переговорим.

Зимин кивнул и на ватных ногах вошёл в калитку. Поднявшись по скрипучим ступенькам на веранду, он чуть было не поскользнулся на луже запёкшейся

крови. Первый труп он увидел сразу, тело лежало на пороге веранды, закрывая проход в квартиру. Спертый, сладковатый воздух защекотал ноздри. Зимин внезапно чихнул.

«Лыкова», – сразу определил он по комплекции.

Зимин с трудом перешагнул через труп и обернулся. Лыкова лежала на спине, высоко запрокинув голову, и остекленевшими глазами смотрела в потолок. На вытянутой шее в районе кадыка виднелась синяя триангуляционная борозда, а на голове, в коротких светлых волосах, обильно запеклась кровь. Коричневое, не первой свежести платье, было задрано выше колен, открывая худые, жёлтые бёдра со следами застарелых синяков и царапин. По рассказам Лизки, Лыковой часто доставалось от её же собутыльников.

Сразу за Зиминым в проёме двери показались и остальные члены оперативно-следственной группы во главе с Величко. Эксперт-криминалист Булат Каримов, два молодых опера, недавно окончивших школу милиции – Сева Петров и Витя Чичкин, а также Сашка Амелин. Все они не решительно застыли у порога, рассматривая труп Лыковой.

– Давайте сделаем так, – приступил к своим обязанностям Величко. – Наша молодёжь, Петров с Чичкиным, пойдут на подворный обход,

всех свидетелей опрашивать под протокол и аккуратно, а не как «курица лапой», чтобы я над вашими каракулями потом голову не ломал. Задание поняли?

– Так точно, – уныло ответили те разом.

– Давайте, давайте, – напутствовал их Величко, – насмотритесь ещё. А мы, коллеги, поступим так, – обратился он к остальным. – Я устроюсь пока в зале, осмотрю там все и начну писать вводную часть протокола осмотра. Тебе Зимин, достаётся отдельная комната, вероятно спальня, а Амелину – кухня и коридор. Ты, Булат, сам знаешь, что делать, не первый год работаешь.

Эксперт кивнул, прошёл в зал, раскрыл на столе чемодан эксперта-криминалиста, надел резиновые перчатки и стал сосредоточенно готовиться к поиску следов. Зимин, раздвинув давно выцветшую занавеску, очевидно висевшую вместо двери, вошёл в спальню. На старом продавленном диване, в положении лёжа на спине, лежала Лизка, абсолютно обнажённая. Ноги ее были

разведены в стороны, а обе руки связаны над головой белым шнурком. Один глаз у неё был закрыт, а второй, наполовину прищуренный, смотрел прямо на Зимина. На горле, как и у Лыковой, просматривалась триангуляционная борозда.

На мгновение Зимину показалось, что Лизка смотрит на него осмысленно, как бы с укором. По его телу волной пробежали мурашки. Стараясь не смотреть на труп Лизки, Зимин начал осматривать комнату. Обследовать же было особенно и нечего, кроме старого платяного шкафа, да громоздкого комода. Перебирая фотографии в потрёпанных и затёртых альбомах, Зимин с удивлением отметил, что Лыкова в молодости была даже очень симпатичной.

Кроме поношенной одежды и старых лотерейных билетов, аккуратно перетянутых резинкой, он больше ничего не нашёл. Зимин, наконец, решился и подошёл к Лизке поближе – те же худенькие плечи с острыми ключицами, тот же жёлтый от никотина безымянный палец на правой руке. Внимательно присмотревшись, Зимин заметил на правой стороне лица небольшую ссадину.

«Ударил, похоже, левша. Но оставим это для судмедэксперта», – решил Зимин и заглянул на кухню к Амелину.

Амелин копался в мусорном ведре.

– Вот, видишь Серёга, «мусор» в мусоре роется, – пожаловался он Зимину.

– Что поделаешь, Саныч, работа у нас такая, – посочувствовал ему Зимин,

– сами выбрали.

– Это точно, – согласился Амелин. – Какой же это по счёту эпизод – пятый?

– Пятый, пятый и по-прежнему ни зацепок, ни следов. Одни приметы и то сомнительные, – посокрушался Зимин.

– Да, по этим приметам можно пол города посадить, – произнес Амелин.

– Есть след, – услышали они радостный возглас Величко из коридора. – Вот, смотрите на платье у Лыковой, чей-то отпечаток ноги. Каримов, подойди сюда, сделай несколько снимков, – распорядился Величко.

Эксперт начал деловито прилаживать фотовспышку к «Зениту».

– Это след правой ноги, хорошее, кстати, качество, – прокомментировал довольный эксперт. – И рисунок подошвы хорошо просматривается, похоже на

новые кроссовки, но это и не совсем хорошо, не будет видно индивидуальных особенностей.

– Преступник по трупу ходил, что ли, – вслух предположил Зимин. – Постойте, мне кажется, этого следа раньше не было, когда в дом заходили.

– Подождите, мужики, не фотографируйте, – виновато промямлил Амелин. – Это моя нога, – поднял он правую ногу, показывая кроссовок.

– Всё-таки я сниму это для истории, – ехидно рассмеялся Каримов и щёлкнул затвором фотоаппарата, не обращая внимания на укоризненный взгляд Амелина.

– Ты что, Амелин, совсем свихнулся, – не на шутку рассердился Величко.

По его погасшему взору было видно, что он сильно разочарован потерей такой улики.

– Иван Иванович, не смог я перепрыгнуть через неё, – начал оправдываться Амелин. – Вчера новые туфли надел и ноги натёр. Вот и пришлось в кроссовки переобуться. Но всё равно растопырь уже не тот стал.

– Я тебе дам растопырь, – продолжал возмущаться Величко. – А если бы промолчал, представляешь сколько пришлось бы лишней работы сделать.

– Но я же сказал!

– Твоё счастье, Амелин, – медленно остывал Величко, – но всё равно, рапорт я на тебя прокурору напишу. Вы опера совсем обнаглели. И вообще, это плохая примета, Амелин.

– Выговорешник тебе Саныч обеспечен, – похлопал его по плечу Зимин.

– А, может и неполное служебное соответствие, – плеснул керосину, Каримов.

Зимин располагал информацией, что Амелин однажды перешёл дорогу эксперту на любовном фронте, отбив у него симпатичную, разведённую паспортистку.

– Ты ещё, подпевало, – огрызнулся Амелин, – займись лучше своими прямыми обязанностями.

– Ну, что вы, как пацаны, ей богу, – остановил ссору Величко. – Вот закончим дело, потом разбирайтесь, где-нибудь в другом месте. Давайте завершайте, затем соберёмся в зале и напишем протокол. А ты, Амелин, найди двух понятых, вызови труповозку и отправь трупы на вскрытие.

Во второй половине дня в зале собралась вся оперативно-следственная группа. Двое понятых, из соседей, испуганно топтались у порога, ожидая, когда их пригласят.

– Ну что, подведём итоги, – начал Величко. Каримов, что у тебя?

– Предварительно могу сказать одно, следов пальцев рук много, даже есть пригодные к идентификации, кому принадлежат, будем искать. Да, и с трупов отпечатки пальцев тоже снял, – отчитался эксперт. Больше ничего существенного не обнаружил.

– Хорошо, проверишь их по картотеке, потом доложишь, – распорядился Величко.

– Зимин, а чем вы с Амелиным меня порадуете?

– Никаких зацепок, Иван Иванович и орудие преступления не нашли. Чем душили, непонятно. Чем голову Лыковой пробили, тоже не ясно. Начнём пока окружение Лыковой отрабатывать на причастность к убийству, – отчитался Зимин.

– Само, собой, – согласился Величко. – Общалась она в основном с криминальным элементом, поэтому и преступник мог быть из их числа.

– Молодёжь, я смотрю, вы много материала наработали, – обратился к молодым операм Величко. – Зацепки есть?

– Никак нет, – отрапортовал Чичкин, – никто ничего не виде и не слышал.

– Понятно, давайте ваш материал, потом сам почитаю, – забрал у них протоколы Величко.

– Что участковый скажет?

Участковый Алиев достал блокнот, неторопливо полистал его.

– Вот смотрите, – произнес он, тыча пальцем в страницу. – Сторож детского сада, расположенного недалеко от дома Лыковой, показал, что сегодня, примерно в два часа ночи, мимо садика на большой скорости промчался автомобиль марки «Москвич» с будкой.

– И это всё? – спросил Величко.

– Я не знаю, может это и не пригодится, – продолжил участковый, – но, когда «Москвич» проезжал мимо, он издавал такой характерный, дребезжащий звук, как будто у машины прогорел глушитель.

– Это уже интересно и может пригодиться, – рассудил Величко. – Направь этого сторожа завтра ко мне в прокуратуру, я его сам допрошу. И зовите понятых, подписываем протокол и закругляемся.

Зимин подозвал участкового.

– А, где руководство? Почему Ахметов не зашёл? – поинтересовался он.

– Подполковник Ахметов уехал вместе с начальником управления, товарищ майор. Он просил вам передать, как закончите, сразу всей опергруппой ехать в управление, – ответил Алиев.

– Понятно, – с досадой изрёк Зимин.

Назад ехали молча. Зимин проглотил две таблетки аспирина, которые нашёл в автомобильной аптечке и, почувствовав себя гораздо лучше, начал подробно вспоминать свой недавний разговор с Лизкой. А Лизка рассказала, что на днях пришла домой поздно. Дома легла на диван, включила телевизор и уже стала засыпать. Как вдруг, услышала скрип дверцы шифоньера. Лизка взглянула туда и обомлела от ужаса. Из шифоньера, медленно выходил какой-то человек в чёрном тренировочном костюме, надетом на голову капроновом чулке и топором в руках. Лизка, вскрикнув, метнула в него подушку и, подскочив с дивана, нырнула в открытую дверь балкона, а с балкона прямо на растущие внизу кусты акаций. Благо жила она на втором этаже.

Поцарапавшись о кусты, но не чувствуя боли, Лизка рванула в хорошо знакомые, тёмные переулки дворов. Дома она больше не появлялась, боялась. Несколько дней скрывалась у друзей и знакомых. Потом отважилась позвонить Зимину. Было ли убийство Лизки связано с этим странным происшествием или её убили заодно с Лыковой, предстояло разобраться. Зимин решил начальству об этом случае пока не докладывать.

7

«Бес» не находил себе места. Больше всего он не любил две вещи: ждать, пока кто-то решит его судьбу и быть на крючке у «ментов». Но ничего не менялось. Ваха лишь разводил руками и советовал не нагнетать обстановку, а какое-то время переждать. Мало ли, что могло случиться у партнёров. А за это время он постарается что-нибудь выяснить. И «Бес», наконец, решил дать своей бригаде передышку.

За городом сняли дачу с русской баней. Запаслись провизией, спиртным, женщин решили не брать и рано утром на машине рванули на отдых. В утренний час на трассе было пустынно. Медленно выплывавшее из-за горизонта солнце слепило глаза. Сидевший за рулём «Боец», чертыхнувшись, надел тёмные очки. «Бес» опустил козырёк. Машина мчалась на высокой скорости, поднимая с обочин тучи ворон. «Артиллерист», развалившись на заднем сидении «Жигулей», начал рассказывать старые, с бородой анекдоты, но все дружно смеялись.

– «Боец», посматривай в зеркало, – распорядился «Бес» после очередного анекдота. – Надо быть осторожней в свете последних событий.

– Бать, всё чисто.

– Ну, дай бог.

Возле дачи их поджидал седовласый дед с ключами. Пояснив, где и что, он сразу ушёл. Банька из красного кирпича утопала в зарослях вишни на самом краю участка. Из трубы валил сизый дым.

– «Боец», загляни в парилку, а мы с «Артиллеристом» пока стол накроем в предбаннике, – скомандовал «Бес».

– Всё готово, бать, можно заходить, – вернулся довольный «Боец».

– Ну, что, парни, давайте тогда по полстакана и в парилку, – предложил «Бес».

Помощники дружно поддержали. «Артиллерист» быстро разлил водку.

– А, может зря, баб не взяли, – засомневался «Артиллерист».

– Нет, ну их, надоели, – открестился «Бес».

– Я того же мнения, – поддержал своего шефа «Боец».

В парилке «Бес» с «Артиллеристом» начали ожесточённо париться и кряхтеть от удовольствия. «Боец», не выдержав жара, сполз на нижнюю полку, а затем,

окончательно сдавшись, пулей вылетел из парилки в предбанник и прилип к открытому окну, хватая ртом воздух.

– Иди, сынок, отдохни, – рассмеялся вдогонку «Бес».

Неожиданно гулко ударила автоматная очередь. Скатившись с полки, «Артиллерист» осторожно приоткрыл дверь парной. «Боец» лежал на полу предбанника без признаков жизни. Снова ударила автоматная очередь. Пули легко прошили дверь парной, выбили несколько кирпичей из дверного косяка. «Бес» с «Артиллеристом» в ужасе распластались на мокром, скользком полу.

– Как это понимать? – выкрикнул «Бес».

– А, что тут понимать, бать. Это пришли нас убивать. «Бойца» вон, уже убили.

– Потом разберёмся, доставай стволы.

«Артиллерист» быстро расстегнул стоящую в углу брезентовую сумку, с которой никогда не расставался и, достав из нее два «калаша» с откидными прикладами, посмотрел на «Беса».

– Нет, мне дай «тетэшник», – решительно распорядился «Бес».