Глава 20. Пунт

Глаза Мэйлинн широко распахнулись. Тело её изогнулось дугой, а из груди вырвался хриплый выдох пополам с беззвучным криком. Зрачки были расширены так, словно она находилась в темноте.

– Очнулась! Кол! Она очнулась!!! – раздался восторженный крик Бина.

Мэйлинн очумело озиралась по сторонам. Она лежала в каком-то полузакрытом фургоне на ворохе тряпья. Судя по мерному покачиванию, фургон двигался по вполне приличной дороге. Впереди маячила спина Бина, который правил лошадьми. Точнее, сейчас он бросил вожжи и с обожанием смотрел на лирру. Раздался цокот копыт, а вслед за ним голос:

– Что, проснулась, соня? – вслед за этим показалась голова Кола, который перегнулся с седла и заглянул в фургон.

– Вроде того, – выдохнула, садясь, Мэйлинн. Перед её взором до сих пор стояло подземелье, клубящийся туман и светящийся проем выхода. И всё ещё звучал в ушах жуткий, отчаянный рёв Симмера.

– Тяжко было? Да останови ты повозку! – прикрикнул Кол на Бина. – Я сейчас из седла выпаду!

Бин поспешно ухватил вожжи и потянул их на себя, заставляя лошадей встать.

– Тяжко, – согласилась Мэйлинн. Кол вскочил в фургон, на ходу свинчивая крышку с фляги и протягивая его лирре. – О, вот за это спасибо!

Мэйлинн жадно припала губами к горлышку и, захлёбываясь, стала глотать воду. Вода текла по её подбородку на грудь, но лирре было всё равно. А Бин снова горько подумал о том, почему Кол всегда лучше знает, что нужно Мэйлинн, тогда как он только и может, что таращиться на неё и восторженно вопить.

– Сколько я была в отключке? – почти опорожнив фляжку, спросила Мэйлинн.

– Больше двух дней, – ответил Кол.

– Так мы уже…

– В Пунте.

– А что это за фургон? И что вообще случилось? Расскажите мне, а? Только сначала дайте чего-нибудь съесть, пока я не напала на наших лошадей.

– Один момент! – Кол вынырнул наружу и меньше чем через минуту вернулся снова. – Я привязал свою лошадь к фургону. Давай, дружище, двигай дальше, а я пока покормлю нашу принцессу.

Бин хлопнул вожжами по крупу лошади, и та двинулась в путь. Кол, между тем, достал походную сумку Мэйлинн и извлёк из неё свежий ароматный пшеничный каравай, какую-то жирную копчёную рыбину и кусок жареного мяса, завёрнутые в плотную бумагу, яблоки и бутыль молока. Последнему лирра особенно обрадовалась – она обожала молоко.

– Ничего себе! Вот это пир! – восхитилась она.

– Да, у нас теперь так всегда! – ухмыльнулся Кол. – Вкусно кушаем, ночуем только в хороших гостиницах. Да и передвигаемся, как видишь, с комфортом. Я же говорил – только бы добраться до Пунта!

– Ну так расскажите, что там было после того, как я отключилась? – не стыдясь говорить с набитым ртом, попросила Мэйлинн.

***

Они скакали всю ночь, последовавшую после нападения гоблинов. Тревожность всё росла. То и дело то Бин, то Кол вскидывались, словно слыша отвратительные визги тварей, посланных в погоню. Возможно, эти звуки и не были плодом их воображения, поскольку гоблинов в округе вполне могло быть предостаточно. Но это были обычные гоблины – лишённые разума двуногие животные. Без довлеющей воли Симмера они были абсолютно не опасны для наших друзей, а Симмер не мог вот так вот быстро и на таком расстоянии подчинить достаточную для поимки стаю.

Рассвет принёс некоторое облегчение. По крайней мере, беглецы перестали бояться, что на них нападут незаметно. Кроме того, за ночь они покрыли вполне приличное расстояние, оказавшись достаточно далеко от озера. Конечно, дорийские кобылки, хотя и были вполне достойными животинами, но тягаться в скорости и выносливости с саррассанцами не могли. Анурские горы уже доминировали над окружающей местностью. Очевидно, до перевала оставалось совсем немного.

Каким бы мягким и текучим ни был аллюр лошадей, каким бы удобным ни было седло, но почти восемь часов верхом могли доконать и более опытного наездника, нежели Бин. Да и Кол, которому приходилось скакать вовсе без седла, сейчас держался лишь усилием воли. Было видно, как на его лице перекатываются желваки, как он мученически закатывает глаза и стискивает зубы. Иногда сквозь них прорывались даже стоны, хотя Кол старался держаться молодцом. И продолжал крепко прижимать лирру к себе, хотя было понятно, чего ему это стоило. Наверное, мышцы на его руке одеревенели не меньше, чем на заднице. Естественно, что последние часы приятели ехали в гробовом молчании.

Как только стало достаточно светло, чтобы видеть на полмили вокруг, Кол скомандовал привал. Бину пришлось помочь ему спустить Мэйлинн на землю, поскольку его руки затекли и онемели. Также Бину пришлось помочь спуститься и самому Колу. Тот же, едва коснувшись земли, рухнул и долго лежал, не шевелясь. Затем с мучительными стонами он стал потихоньку распрямлять занемевшие члены.

Бин, как мог, поухаживал за недвижимым другом и Мэйлинн. Он приготовил кой-какой завтрак, который не хотелось есть ни ему, ни Колу. Он аккуратно обтёр лошадей, хотя расседлать их не было ни сил, ни желания. Да и делать долгий привал они не собирались. Тем не менее, пришлось задержаться на несколько часов. Кол утверждал, что до перевала осталось не более четырёх часов хода, так что к вечеру они вполне могли успеть не только достичь гор, но и перевалить через них.

– Я умру… – не открывая глаз, простонал Кол.

– За неё можно умереть, – тихо, но так, чтобы услышал Кол, пробормотал Бин. Он теперь тоже лежал на земле, раскинув руки, и наслаждался минутами покоя.

– Да? – протянул Кол, не делая при этом ни одного движения. – А что ж ты сам тогда такой несчастный? Где же твой энтузиазм по поводу твоих страданий во имя принцессы Мэйлинн?

– Если бы мне не было так лень встать, я бы дал тебе в морду, – лениво проговорил Бин.

– Вот в этом-то всё и дело, – непонятно к чему пробормотал Кол. Через минуту послышался его лёгкий храп. Бывший центурион спал без задних ног.

Бину больше всего хотелось последовать его примеру, но он опасался гоблинов. Кроме того, подумал он, вот она – возможность поступить по-мужски, защитить любимую девушку. Поэтому Бин кое-как сел, скрестив ноги, и принялся смотреть по сторонам, выглядывая, не колыхнутся ли где кусты. Однако вскоре это ему надоело, и тогда он стал смотреть на Мэйлинн.

Сейчас ей было, кажется, уже лучше. Движение глазных яблок всё ещё выдавало беспокойство её сна, но хоть нижняя челюсть больше не колотилась о верхнюю.

А она похудела, – вдруг заметил Бин. Осунулась. Немытые несколько дней волосы свалялись в сосульки. Но именно сейчас она казалась Бину даже прекраснее, чем в первый день их знакомства. Он был уверен, что увидь он её в распрекрасном вечернем платье, вроде того, в котором щеголяла её подружка Олива, тщательно вымытую и надушенную, с модно уложенной причёской и осыпанную драгоценностями, – она не показалась бы ему столь восхитительной как сейчас, в этом запылённом сером дорожном костюме.

Всё-таки легко Колу говорить «забудь её», а вот как это сделать?.. С внезапной резью в солнечном сплетении Бин подумал, а что будет, когда их путешествие закончится? Неужели они больше не увидятся?.. Или он всё-таки наберётся смелости и скажет ей о своих чувствах, и предложит провести вместе остаток жизни? Его жизни, – с горечью подумал Бин. Нет, Кол, конечно же, абсолютно прав – нельзя быть таким эгоистом… Бин вздохнул, и на секунду закрыл глаза…

Когда он их открыл, солнце уже перевалило за полдень. Вокруг была тишина, нарушаемая лишь птицами и насекомыми. Можно было бы, конечно, жестоко корить себя за то, что не удержался и заснул, но Бин изменился за время путешествия. Он понимал, что отдых был ему необходим, а раз ничего страшного не произошло, то, значит, всё это было только к лучшему. Но теперь уж наверняка пора будить Кола.

– Эй, приятель, давай-ка просыпайся, – он стал расталкивать ворчащего и бормочущего друга. – Прошло много времени, и нам уже пора, если мы хотим до вечера добраться к перевалу.

Кол наконец открыл глаза:

– Сколько сейчас времени?

– Не знаю, – честно признался Бин. – Часа два пополудни, может чуть больше…

– Ты что? Зачем позволил мне столько дрыхнуть? А как сам-то?.. – Кол взглянул в заспанное лицо Бина и всё понял. – А, понятно… Хорош часовой…

Бин пытался было оправдываться, но Кол лишь махнул рукой. На самом деле, он не был сердит, скорее даже наоборот. То, что Бин нуждался в отдыхе, было очевидно.

– Ну что, будем обедать? – спросил Кол обречённым голосом.

– Что-то не хочется, – пробубнил в ответ Бин.

– Ну вот и мне не хочется. Значит, давай двигать дальше. Лошади хорошо отдохнули, так что можно будет сейчас немного подогнать их, чтобы достичь перевала как можно скорее. А там уж останется не больше полутора-двух часов, и мы окажемся по ту сторону Анурских гор. И никакой Симмер нас там не достанет!

– Мне нравится план, – улыбнулся Бин, подавая приятелю руку. Тот, кряхтя, кое-как поднялся.

– Когда это всё закончится, ни за что в жизни больше не сяду на лошадь! – пообещал себе Кол. В этот раз он уже не столь изящно взобрался на своего коня. Он подвёл его к невысокому валуну, обросшему мхом, влез на него и уже затем кое-как взгромоздился на лошадь. Затем они вдвоём с большим трудом втащили и Мэйлинн, которая всё ещё пребывала без сознания.

После того как Бин занял своё место в седле, они пустили лошадей быстрой рысью – Кол не рисковал уходить в галоп, боясь не удержаться на крупе лошади без седла. Они снова двигались на восток.

Анурские горы надвинулись как-то стремительно. Ещё недавно казалось, что они где-то там, а вот уже они закрыли собой половину неба.

– Добрались, – выдохнул Кол, утирая пот со лба. Путь занял у них чуть больше двух часов.

Переход через перевал был несложен. Танийский перевал в самом высоком месте не достигал и шестисот футов. Кавалькада двигалась по хорошо утоптанной, широкой дороге сначала постепенно вверх, а затем – так же плавно вниз. Дорога почти не петляла – Танийский перевал был словно прореха в плотном ряду зубов Анурского хребта.