Глава 19. Гончая Симмера

Глаза никак не хотели открываться. Всё тело словно существовало отдельно от разума – не удавалось пошевелить даже мизинцем. Варан пришёл в себя несколько минут назад, но до сих пор никак не мог понять – где он и когда. Вместо памяти была чёрная дыра. И Варан просто лежал, давая себе время.

Постепенно из черноты стали кристаллизовываться обрывки воспоминаний. Поначалу это были робкие фрагменты, словно небольшие камешки, осыпающиеся со склона – сначала один, затем несколько… А потом на него камнепадом обрушились события последнего времени. Точнее, он не мог сказать, как давно всё это было, и сколько он был без сознания. Но он вспомнил всё, что с ним произошло, вплоть до кинжала, который этот щенок метнул ему в спину. Вот уж, поистине: милосердие – удел слабых и дураков.

Что ж, значит он всё-таки жив. Или так выглядят чертоги Асса? Однако же, что-то подсказывало Варану, что он ещё не до конца умер. А это значило, что есть шанс побороться. Но для этого нужно как-то открыть эти проклятые глаза…

Это было сложно. Сложно возвращать контроль над телом, которого едва не лишился. Но Варан с детства привык к сложностям. Так что, сделав невероятное усилие, он приподнял веки. Однако, легче от этого не стало – вокруг по-прежнему была темнота. Какая-то странная, лоснящаяся тьма разливалась вокруг него. А ещё Варан чувствовал странный запах. Пахло какой-то одновременно гниловатой и свежей сыростью, словно он лежал на берегу озера. Сомнений не оставалось – он находится у озера Симмер. Как он здесь оказался, и, главное, зачем – всё это станет известно в своё время. Пока же нужно встать.

С ощущением тела возвращалась боль. Ноющая, тянущая боль в спине, там, куда пришёлся удар кинжала, такая же ноющая, но более сильная боль в сломанной кости. Болел распухший, едва помещавшийся во рту язык. Да, в общем-то, болело всё. Но Варан сейчас радовался этой боли, потому что она давала ощущение жизни. И ощущение тела. Кажется, он уже готов был взять контроль над телом в свои руки и постараться подняться.

Варану удалось приподнять голову, и… Голова окунулась в холодную воду. От неожиданности Варан отпрянул, но так и не ударился затылком о землю. Потому что не было никакой земли. И тут охотник вдруг понял, что он не лежит. Он, непонятно каким образом, висит над самой поверхностью озера лицом вниз. Но, что удивительно, даже капли воды с его лица сейчас ползли вверх, словно бы он лежал на спине.

– Я вижу, ты очнулся, – раздался голос. Он словно шёл из глубины.

– Кто ты? – дрожащими, непослушными губами спросил Варан. А может быть, он лишь подумал это, не вымолвив ни слова.

– Я – Симмер, хозяин этих земель. Но для тебя важнее будет узнать, что я тот, кто спас тебе жизнь.

– Ты спас мне жизнь?.. – тупо повторил Варан. Ему не как не удавалось обуздать пляшущие в голове мысли.

– Ты был мёртв. Но я успел перехватить твою душу, поскольку я повелеваю всем в этих местах. Затем мои гоблины принесли твоё тело… И вот – ты снова жив.

Какое-то время Варан просто молчал, собирая мысли в порядок. Значит, он был мёртв и воскрес?

– Я благодарю тебя, Симмер, – наконец ответил он. – Твоя услуга неоценима, и…

– Моя услуга имеет совершенно конкретную цену, – перебил голос. – Ты должен выполнить для меня одно задание.

– Какое задание? – напрягся Варан.

– Ты должен захватить лирру, за которой охотишься, и доставить её ко мне.

– Но, если ты многое обо мне знаешь, то должен знать также и то, что я охочусь на лирру, чтобы передать её моим работодателям, – помолчав, заговорил Варан, взвешивая каждое слово. – Я не могу выполнить твоё задание, не провалив другого. А я не привык к этому.

– Ты уже провалил своё задание, – спокойно возразил голос. – Ты умер. Мёртвые не способны никого поймать. Так что у тебя больше нет никакого задания.

– Подобные рассуждения недостойны истинного мастера, – проговорил Варан. – У меня есть задание, которое необходимо выполнить. Это не обсуждается. Если ты не можешь этого принять, то лучше будет сразу отнять у меня жизнь.

– Хорошо, – без тени гнева или раздражения заговорил Симмер. – Давай попробуем поговорить без всех этих красивых жестов. Ты – мастер Теней. Я знаю, что ты храбр, и что у тебя есть свой кодекс чести, но честь – маска слабых. Ею они пытаются прикрыться от внезапных ударов тех, кто сильнее. Создают какие-то искусственные препоны и надеются, что другие станут их придерживаться. Словно дети, которые закрывают глаза ладонями и убеждают себя, что чудовище из-под кровати их больше не видит. Сильные плевали на честь! Сильные делают то, что им вздумается, потому что они – сильные. Потому что им плевать, что о них думают другие. Ты – сильный. Неужели ты хочешь всю свою жизнь выполнять чужие приказы и жить на подачки? Или ты хочешь быть хозяином себе и всему миру? Что ждёт тебя дальше? Ты сам это прекрасно знаешь. Пройдёт ещё какое-то время, и ты станешь мастером седьмого круга. И тогда вся твоя жизнь будет состоять из вонючей тёмной комнаты и вороха бумаг. Ты будешь на вершине, но ты будешь заперт на ней. Неужели тебе этого хочется?

Варан внимательно слушал Симмера, и, против своей воли, осознавал, что тот прав. Кроме того, он понемногу адаптировался к сложившейся ситуации, и она уже не казалась ему чересчур ужасной или сверхъестественной. Он понимал, что разговаривает с великой магической сущностью, но это беспокоило его куда меньше, чем можно было бы ожидать.

– А что можешь предложить ты? – глухо спросил он.

– Стать хозяином. Стать властелином. Повелителем этого мира! – голос говорил всё громче и настойчивее.

– Это – слова, – скривился Варан. – Ты говоришь мне о могуществе и владении миром, а сам скрываешься в этих болотах.

– Справедливые слова, и мне они нравятся, – ответил Симмер. – Вижу, что я в тебе не ошибся. Ты действительно силен и бесстрашен. Но у меня есть, что тебе ответить. Скажи, ты слышал когда-нибудь о Драонне?

– Нет, я никогда не слышал этого имени, – проговорил Варан.

– И неудивительно, ведь он жил много тысяч лет назад. Но зато ты наверняка слышал о его внуке – Гурре.

– Если это – тот самый Гурр…

– Это тот самый Гурр. Император Тондрона. А его дедом был Драонн, основатель империи чёрных магов. И история этого Драонна весьма занятная. Тебе будет полезно выслушать её.

– Я всегда был не прочь узнать что-то новое, – ответил Варан. – Тем более, не уверен, что у меня есть особенный выбор.

– Более семи тысяч лет назад корабли Паэтты достигли Эллора, – игнорируя сарказм Варана, продолжил Симмер. – В то время на Паэтте стояли государства, чьи названия сейчас уже забыты. Это были могучие империи, которые постоянно сражались между собой за новые земли. Одной из таких империй была Кидуа. Сейчас это сравнительно небольшое государство, а много раньше именно им принадлежала бо́льшая часть земель западного Латиона. В древней Кидуе, как и сейчас, очень тесно жили между собой люди и лирры. Но в то время между ними была война.

Лирры были куда могущественнее людей, но их было значительно меньше. Поэтому они повсеместно отступали, уходя в глухие лесистые места, в надежде, что люди оставят их в покое. Однако тогдашние правители людей поклялись истребить племя лирр, и люди не знали пощады. Именно тогда лирры стали заниматься изысканиями, которые позднее привели к возникновению Школы Наэлирро. Они искали способы, как можно пробудить магию во всех лиррах без исключения, а не только в некоторых. Да, в то время магини среди лирр появлялись так же нечасто, как и среди людей. Причём многие из них не выдерживали пробуждения и погибали в муках.

Одним из лиррийских принцев тогда был Драонн. Его земли лежали на севере Кидуи. Когда люди пришли, чтобы уничтожить его семью и его подданных, Драонн дал бой. В этом бою погибла его жена, а также дочь, которая сама была магиней. Драонн с остатками своих воинов сел на корабль и отплыл на запад в надежде, что однажды он вернётся и отомстит.

Его корабль благополучно миновал Загадочный океан и пристал к новым берегам. Лирры создали поселение на берегу. Постепенно они стали уходить всё дальше на запад в поисках добычи. Драонн, который был сам не свой с момента, как увидел гибель своей семьи, вёл себя не как принц. Он отделился от своего народа и жил отшельником, добывая пропитание охотой. Вскоре остальные лирры перестали даже пытаться вернуть его в общину.

А Драонн забредал всё дальше на запад, туда, куда не добирались другие охотники. И там, в скалистых горах Эллора, он встретил Бараканда. Точнее, это Бараканд приманил Драонна к себе.

– Бараканд – это тоже озеро? – спросил Варан.

– Нет, Бараканд – не озеро, – ответил Симмер. – В вашем мире Бараканд выглядит огромным чёрным орлом. Бараканд спустился к Драонну и заговорил с ним. И Драонн остался жить в горах, внимая мудрости Бараканда. И именно Бараканд сделал так, что Драонн первым и последним из мужчин-лирр сумел ощутить возмущение. То есть, он стал магом. Единственным лиррийским магом, так как Бараканд сказал ему, что ни с кем другим никогда этого повторить не удастся.

Став магом, величайшим из всех, Драонн вернулся к своему народу, чтобы призвать их к себе. Но бо́льшая часть лирр в ужасе отшатнулась от Драонна, точнее, от того, кем он стал. Они были слишком слабы и пугливы, и не могли оценить величия Бараканда. Тогда Драонн позволил им уплыть назад, на Паэтту. Остальные же лирры (их осталось всего двенадцать, среди которых была лишь одна женщина), отправились вглубь Эллора, поближе к обиталищу Бараканда.

Бараканд не мог сделать их магами так же, как и Драонна, но у него были другие методы. Он изъял души лирр и долгими десятилетиями преобразовывал их самыми страшными и жестокими методами. По сути, он лишил их сущности лирр, они превратились в демонов. Тогда он вернул души в тела. Так возникли Двенадцать Герцогов, которые помогали Драонну создавать собственную империю. Земли Эллора были совершенно безлюдны – там не жили никакие разумные существа. Но Драонн и Герцоги, с помощью Бараканда, стали творить гомункулов, которые и стали их подданными.

Так возникла империя Тондрон. В месте, где находится гнездо Бараканда, была основана столица империи Оф. В огромном чёрном замке, высеченном в цельной скале высотою в две тысячи футов, – той самой скале, на которой Бараканд тысячелетия назад свил своё гнездо, – воссел император Драонн. И правил империей около трёх тысяч лет. Затем императором стал Баун, его сын, а после него – Гурр.

– А откуда же у него взялся сын? – полюбопытствовал Варан. – Или он женился на той Герцогине?

– Герцогиня – всего лишь демон, помещённый в мёртвое, по сути, тело. От лирры в ней ничего не осталось. И она не могла родить. Нет, гораздо позже, когда жители Паэтты стали понемногу заселять восточное побережье Эллора, подручные Драонна стали похищать для него женщин из числа лирр, людей и даже гномов. Правда, почти все они погибали. Значительная часть умирала ещё во время зачатия, другие – на первых же неделях беременности. Редко кому удавалось доносить ребёнка до родов, и лишь одна женщина из племени людей смогла родить. Точнее, ребёнка достали из уже мёртвого тела. Так на свет появился Баун-полукровка, и так же, спустя пару тысяч лет, родился Гурр, кстати, тоже от человеческой женщины. Уверен, что сейчас и он пытается родить себе наследника, но пока всё тщетно. Найти подходящий сосуд – дело не одного тысячелетия.

– Так, по-твоему, лирра – и есть этот сосуд?

– Нет, что ты! – ответил Симмер. – Может быть, она и стала бы идеальным сосудом, но я ни за что не подарю её Гурру и Бараканду. Я надеюсь, что лирра станет моим Драонном. Она – уникальна, в ней есть особый дар.

– А меня, стало быть, ты хочешь сделать Герцогом при ней? – саркастически спросил Варан. – Вынешь мне душу, и превратишь в демона?

– Это не потребуется. Ты ведь – человек. Пойми, люди в магическом плане совсем не похожи на лирр. Лирры – они как застывшая глина. Может быть, это – великолепная ваза, может быть – просто комок у дороги. Но они уже застыли, их не переделать. Люди – как сырая глина. Из них можно лепить что угодно. Я сделаю тебя магом, не вынимая твоей души. И ты будешь сотни лет жить при Мэйлинн. А ваши потомки будут править всей Паэттой.

– Ничего себе, куда ты хватил! – усмехнулся Варан. – Потомки…

– Да, потомки, – повторил Симмер. – Ты станешь основателем новой великой династии, перед которой затрепещет даже сам Гурр.

– А ты, стало быть, подомнёшь под себя Бараканда?

– Конечно, нам двоим будет тесно в этом мире. Кроме того, его золотое время уже позади.

– А если я откажусь? – спросил Варан.

– А ты откажешься?

– Нет, – неожиданно для самого себя ответил бывший охотник за головами.

– Я так и думал, – удовлетворённо отозвался Симмер. – Я бы сказал, что твоё появление тут стало счастливой случайностью, но мы оба знаем, что совпадений не бывает.

– И когда мне выдвигаться? – спросил Варан. – Мы теряем время.

– Сначала мне нужно восстановить твоё тело. В таком состоянии ты не сможешь пройти и мили. Кроме того, Мэйлинн уже довольно далеко отсюда. Скоро они покинут Симмерские болота. Но ты – охотник за головами. Ты – лучшая гончая этого мира. Ты найдёшь их след. Теперь, когда они считают тебя мёртвым, они вновь будут вести себя непредусмотрительно.

– Тогда я отправлюсь, как только смогу.

– Конечно, – подтвердил Симмер. – И вот ещё что. Я знаю, что ты – сложный человек, и в будущем, оказавшись вдали от меня, ты можешь изменить условия нашего договора. Поэтому я подстраховался. Твоя душа запечатана в теле особой руной. Эта руна сгорит в первый день зимы, и тогда ты умрёшь. Если, конечно, до тех пор не доставишь мне лирру. Обрати внимание, насколько я щедр. Я даю тебе больше трёх месяцев. Это более, чем тебе нужно.

– Я ценю это, – буркнул Варан. Действительно, ему приходила уже в голову мысль, что сейчас главное – выбраться отсюда, а там посмотрим.

– Ну вот и замечательно. А теперь мне потребуется несколько дней, чтобы поставить тебя на ноги. Так что – давай, засыпай…

***

Глаза никак не хотели открываться. Снова то же полное ощущение отсутствия собственного тела, и тот же запах озёрной воды. Кроме того – лёгкое шуршание тростника вокруг. Однако, на этот раз возвращение ощущения тела не сопровождалось болью. Точнее, боль была, но по ощущениям это была скорее боль уставших мышц, чем боль сломанных костей и проткнутых внутренностей. Такое пробуждение нравилось Варану определённо больше.

Глаза открылись. Не сразу и не вдруг, не без усилий, но открылись. И причина этого тяжкого открывания стала ясна. Варан лежал, погруженный в грязь. В прямом смысле – с головой. Точнее, его лицо находилось на поверхности, но и оно было обмазано жирным, пахнущим тиной и гнилью илом. С отвращением Варан понял, что этим же илом забит и его рот. Он стал отплёвываться, и вдруг понял, что язык больше не болит. Точнее, почти совсем не болит.

Варан постарался вырваться из грязевого плена, но не преуспел. Сил и так было немного, а ил держал очень цепко. Дёрнувшись раз, другой, и не добившись видимых успехов, он даже слегка забеспокоился. Стало очевидно, что ему не выбраться из этой грязевой ловушки. Однако Варан тут же подумал, что вряд ли Симмер стал бы заморачиваться с его оживлением и лечением только для того, чтобы забальзамировать его заживо в прибрежном глее.

И действительно – почти сразу появилось четверо гоблинов, которые принялись деловито его раскапывать.

– Ты же не думал, что я оставлю тебя здесь умирать! – прямо в голове раздался голос Симмера. – Эта грязь нужна была, чтобы исцелить тебя. Заметь, что прошло всего три дня, но ты уже сейчас можешь пользоваться своей правой рукой. А ещё через неделю и вовсе ничто не напомнит тебе о травме.

– Спасибо, – сплёвывая грязь, прохрипел Варан.

– Вот! Видишь, ты уже вполне сносно владеешь языком, а ведь он у тебя буквально болтался на ниточках. Теперь войди в мои воды, омойся, и будешь готов к путешествию.

Варан так и сделал. Он осторожно и медленно вошёл в холодную неподвижную воду – казалось, она расходится перед ним и тут же смыкается, словно это и не вода, а какая-то гораздо более вязкая субстанция. Зайдя по грудь, Варан задержал воздух и несколько раз присел, окунувшись с головой. Что-то необычное было в этой воде – она наполняла его силами, снимала боль и усталость, делала мысли более простыми и лёгкими.

Выходить из чудесной купели не хотелось, но Варан всё же вышел. Вода стекала с него тягучими струями.

– Отлично. Теперь ты готов. Увы, мои гоблины слишком глупы, чтобы поймать для тебя лошадь, а твоих лошадей увели спутники Мэйлинн, так что до перевала придётся идти пешком. Силы, которую ты впитал сейчас, тебе хватит, чтобы идти без остановок всю ночь и весь следующий день. Немного пищи есть в мешке, который лежит неподалёку от тебя. Но главное – я нашёл твой меч.

– Добрая новость, – ответил Варан, наклоняясь, и поднимая клинок. Обтерев его о рукав, он сунул его в ножны, которые так и оставались висеть у него за спиной. – Ну что ж, долгие проводы – лишние слёзы. Я отправляюсь.

– Отправляйся. И помни, что через несколько дней начнётся осень, а за нею придёт зима.

– Лучшее напутствие, которое я слышал, – пробормотал Варан, пробираясь через прибрежные заросли. – Я вот-вот расплачусь. Да, дружище Окорок, ввязались мы с тобой в историю!

Варан прекрасно помнил лёгкую улыбку Окорока, кровавое пятно, расплывающееся на его одежде, но привычка брала своё. Собственно, Окорок и раньше не отвечал, так что и сейчас ему будет не в тягость быть собеседником Варана. Странно, но Варан почти не чувствовал горечи по поводу утраты друга. Ему постоянно казалось, что стоит сейчас обернуться, и он увидит каменное лицо здоровяка. Закрадывалось лишь лёгкое сожаление, что Симмер не догадался захватить заодно и его душу, пока та топталась у ворот Ассовых чертогов. Ну да дарёному коню в зубы не смотрят, как говорится. Сам жив – и то хорошо. Хотя, конечно, конь бы сейчас был очень кстати.

Варан быстрым шагом двигался на юго-восток. Каким-то чутьём он ощущал, где расположен тракт. Вполне вероятно, в этом была заслуга примолкшего Симмера. Ладно, сейчас главное – выбраться на дорогу. Затем просто идти до перевала. А уж там – Варан в этом не сомневался, – он легко разыщет следы беглецов. Хотя, конечно, было бы неплохо разыскать и их самих, да побыстрее.

Варан почти физически ощущал, как где-то в его внутренностях медленно истаивает руна, державшая на привязи его душу. Не стоит отчаиваться – у него есть целых три месяца. За это время можно обрыскать всё Загорье и вернуться обратно. Только бы добраться до Пунта. Золота и серебра у Варана хватает, благо кошель остался при нём. Он снова – идеальная гончая, которая вот-вот выйдет на след. И нет такого следа, который бы простыл достаточно, чтобы мастер Варан его не унюхал.