3

Проанализировать мне не дали провал, левая колонка ожила нахально:

− Андрей? Рад встрече. Итак, я готов выслушать ответ. Напрасный труд, не таись, я точно знаю.

В комнате присутствовал посторонний запах. Я включил настольную лампу, отыскал ручку. В блокноте чистых листов всё меньше оставалось.

«Продаются отличные колонки с СD-проигрывателем, недорого», − вывела рука.

В дверь позвонили тотчас.

− Кто?

− По объявлению, − донеслось из-за двери.

Элемент совпадения, молниеносной реакции меня тревожил мало. К чудесам привыкать не сложно, знай подоплёку; я впустил соседа. Как врач, он настойчиво, давно и целиком, комплект советовал продать ему. Сегодня хищное торжество его я по фрагментам отмечать не успевал. Вот деньги он достал, швырнул на стол, вот, ликуя, отсоединил колонки, сграбастал аппарат да в дверях споткнулся. Боялся, передумаю.

− Погоди, − я начал.

− Деньги на столе, − обронил сосед, любуясь светильниками в прихожей. Мне стало не по себе. В следующий раз он или кто-то другой отсюда вынесет последнюю лампаду, и тьма заступит в караул.

− Ничто не удивляет?.. Добился своего, проваливай. − Запирая двери на замок, я против воли оглянулся, оценить хотел, как без проигрывателя смотреться будет мой уголок. И, кажется, на этот раз не зря: стены разделились на стволы деревьев, потолок, обои и ковёр в сумеречном беспорядке растворились. В плену осин чернел знакомый дуб, и в его подножьи, на берёзовой колоде поджидал учитель.

Был ему сигнал, сунул он в карман плаща коробочку, − на досуге в шахматы балует, решит мой современник. Я-то знаю, НА ВИРТУАЛЬНЫЕ ПОБЕДЫ МУДРЕЙШИЙ ВРЕМЕНИ НЕ ТРАТИТ.

Не поднимая глаз, подвёл итог мой побратим: «Оперативно. Дальше так пойдёт, от злости посинеет шелкопряд один несчастный».

− Разве не вы пособили, Евгений Васильевич? − Тут меня и осенило: какие шахматы? У него прибор особый, науке современной, скорее, вовсе неизвестный.

− Давай договоримся, раз так вышло. Просто Евгений, хочешь иначе − я не против. Во-вторых, я не при чём. Подпирают сроки, батенька, тебя… Как чувствовал.

− Что со мной связались?

Он отмолчался.

− Евгений Васильевич! Женя, вот увидите, увидишь, я оправдаю… Ну, чем доказать ещё?

Моих слов маловато было, я видел по его лицу.

− Поможет разве одержимость − в хорошем смысле. Либо пути не осилишь и половины, в конце концов, примкнёшь и финишируешь с основной массой обывателей, тех, «кто сам обманываться рад». Вот, кстати, по своим каналам на фирму эту вышел. «Энка-Видео», в центре столицы, офисы дорогущие.

− Знаю, видел.

− Заправляют ею отставники − Николай Кириллович и Никита Константинович, «ЭН КА». Подмяли конкурентов под себя примерно год назад. Теперь ужастики, порно и детективы − их продукция. Под таким прикрытием они работают не только против соискателей, но и всех тех, кому претит порядок существующий вещей. Ищут людей с неординарными способностями, целителей, экстрасенсов и магов, особенно жадных до денег. Считай, кое-кто сидит у нас на хвосте, пусть пока и виртуально. Знаешь… − Евгений-свет явно колебался что-то начинать, и тему параллельную пока затронул. − Знаешь, таких людей я сравниваю с карасями: живут в пруду роскошном, под присмотром, сбежать не могут, поэтому радостно жрут и плодятся, и знать не знают, что однажды станут украшением сковородки.

− Давайте время не терять.

Он здорово помешкал, пока решенье принимал. С колоды как бы нехотя поднялся, приблизился и наложил мне на голову руки. «Что видишь?»

От прикосновения я вздрогнул. Пред взором внутренним стена серо-седая колыхалась; мерзавец некий пелену производил в количестве изрядном, но его старания воли концентратом я прикончил. Спала пелена, и перед очами отчётливо возникла сетка; ячейки стали заполняться жижей, цвета кофейной гущи, с вкрапленьями прожилок непроницаемости липкой. И грянула тоска такая, хоть топись, похлеще во сто крат, чем пятницами одолевает, нашёптывая: «Вот ещё неделька жизни прошуршала, а ты разбогатеть не хочешь. Даже не стремишься».

Не думал с положением мириться: «Нет», − воскликнул я. От закрашивания уцелела кромка верхняя. О том учителю я и поведал.

− Именно столько осталось существовать человечеству в его нынешнем состоянии. Многие попросту не успеют сообразить, как уклад привычный рухнет… Одним словом, каждый получит по заслугам.

Я схватил его руку, ко лбу прижал сильнее:

− Города превращаются в гниющие свалки, там за лучшие места воюют: животные, насекомые и люди… Летающие тарелки! Кого позвали, те бегут, чтобы места занять быстрее.

− Те, кто внедрен в человечество и отбывал свои уроки.

− А вот другие, прячутся в лесу.

− Те, кто нашёл язык с Природой. Дальше.

− Танцы, в движениях почти нет человеческого: клыки, копыта. Э, да там и рогатые артисты по сцене скачут. За столиками пируют, сорят деньгами, похваляются неправедной добычей. Музыка оборвалась, свет гаснет, вопли, точно посетителей ломтями нарезают.

Учитель выждал. Я сильнее прижал его ладонь.

− Сельские жители меня интересуют, − пояснил он.

Наверное, Евгений не понимал, что сюжетов выбор не от меня зависит. Несколько непонятных сцен с пришельцами, кто небольшими отрядами спускался на планету, вносил поправки в вяло текущие события и возвращался на борт корабля-матки. Одна из сцен происходила в помещении Избиркома, − пришельцы изменили окончательный итог голосования… Лишь затем, честное слово, показали сельчан.

− Ну, эти всегда в заботах, у них ничего не меняется. Хотя… они, по-моему, даже счастливы. Они радуются?! − Я отвёл руку и побратиму заглянул в лицо: − Это гипноз?

Он покачал головой, отрицая. Таким серьёзным я его ещё не видел.

− Кажется, я понимаю. Мы встретились, чтобы каждый получил толчок… Выходит, теперь я у тебя кое-чему подучиться должен.

− Чему? − Я едва не задохнулся. И уже без его руки, разглядел новую сетку, её ячейки быстро заполнялись изумрудным цветом… квадратики с золотой и серебрянной каймой. Чуть погодя, спросил я: − Больше всего чего боитесь вы, Евгений Васильевич?

Он, не задумываясь, ответил:

− Электричества. Как и в прошлой жизни, не преодолел опаски − голою рукой по проводу, что с виду безобиден.

Обрадовался, что преимущество имею, всего на миг себя со стороны увидел, и устыдился: губы расплываться стали в поучительной улыбке.

− С этим проще. − На сей раз я умышлено запрет нарушил, настырно оглянулся, подробности хватая взглядом и мелкие штрихи. Цельную картину покрыла сеть ячеек в виде шестигранников, на уровне головы пошло вылущивание краски… шестигранники осыпались пыльцою, обнаруживая слабо освещённое пространство за собой. Собственно говоря, я был готов встретить нечто подобное, а повстречав, опешил простодушно. Учитель не торопил, остановился сзади и ожидал, пока я привыкал, пока осваивал возможности своего канала. Это был первый канал между мирами, который открылся под давлением обстоятельств, − догадка промелькнула. Сквозь марево прихожей светильники пробились, из таких же шестигранников сложились.

Паяльник звонко щелкал, нагреваясь. После девственного воздуха, запахи в комнате невыносимыми казались. Евгения сидящим в кресле я нашёл.

− Отыскать попробуй динамики и микрофоны.

− Да здесь их не один десяток.

Я бокорезы протянул ему.

− Возьми и по проводу откусывай, по одному.

− Я…

− Евгений! Соседних контактов если не коснёшься, простейшая операция эта никому не причинит вреда.

В комнате вдруг стало невыразимо душно, точно выкатали воздух.

− Андрей! Я шуток не люблю и не понимаю! − зазвучал знакомый голос, вслед за испытательным щелчком. − Иными средствами воспользуемся мы, Андруша. Не делай глупостей. − Голос становился гораздо тише, орудовали бокорезы всё смелее. − Ты сделаешь большущую ошибку… − и замолк на веки. Лёгкой поступью, в невесомом платьи вошла в покои Тишина, у полки с телефоном задержалась.

− Не возражаешь? − уточнил Евгений.

− Смелее!

Вошёл во вкус, похаживал ученик мой от стены к стене и клацал инструментом возбужденно. Я бросил старых проводов моток ему, с признательностью он подарок принял. Я призадумался. Выходит, ему дозволено ходить туда-сюда, при этом он из комнаты не исчезает. Мне же, стоит дёрнуть головой, и прости-прощай…

На кухне ожил телевизор:

− И это далеко не последнее наше средство, поверь, − стращал старческий голос. − Мы сами спрашивать нагрянем, по всей строгости закона, и тогда кому-то станет не до смеха.

Воротилась снова Тишина, закинула изящно ногу на ногу. Паяльник − и тот затаил дыхание. Евгений выглянул из кухни, почище электронно-лучевой трубы сияя.

− Надеюсь, вилку вытащить из розетки догадался… мой ученик?

− Иначе б он не дотянул до клумбы.

− Это лишнее. Уборщица следствие затеет.

− Так это… я спущусь и соберу.

Одного его мне не хотелось отпускать.

− Вместе пойдём.

Евгений Васильевич выглянул из дверей подъезда, буркнул «чисто». Мне же показалось, что во дворе субботник набирает темп: метёлки и лопаты в куче, и агитацией за труд ударный разит из каждого куста, звенят стаканы, женский смех.

Дом обошли мы, вспугнули задремавшую ненароком кошку, не там и не тогда залёгшую на кротовьей шахте. Знакомой клумбы не узнать, точно «Четвёртые сутки пылают станицы…» Цветы изрядно пострадали, и за их гибель мне неловко стало. Над повреждённым корпусом склонился я, будучи уверен: не способен мёртвый телевизор ни грозить, ни в любви признаться, однако почти тотчас отступил на шаг.

«Предупреждал ведь: отделаться от нас будет не так-то просто. Когда я доберусь до вас, умоетесь кровавыми слезами, с-су…» − Нечто неуловимое случилось следом, я словно очнулся.

В карман мудрейший сунул, разумеется, бокорезы. Именно с этой минуты с ними он почти не расставался, а я с тех пор уверовал в существование магов, колдунов и прочей недюди. Подспудно понимая, силам какого толка технические разработки служат, прислушивался к размышленьям вслух: «Я их ясно вижу. Они направились к машине, надеются нас застать и тёпленькими спеленать».

− Когда противник оснащён технически по дёсна, противопоставить что-то можно ль?

− Меня система зажигания привлекает очень. Позволь. − Ударил по карману он, инструмент поймал ковбоя американского не хуже. Не знай, в стороне какой находится та фирма, то ещё б посомневался. Целился Евгений в направлении верном, воздух дважды секанул. Входил во вкус он, преисполнялся гордостью за то, что средь неотложных схваток нашёл просвет и в деле старом жирную, наконец, поставил точку.

− И ни одной машины не поймают, − сказал он, вперив взор в незримый окуляр. − Не поймают, пока держу я пальцы в кулаке. Ну что ж, с этим фактом как будто разобрались. Перед возвращением на тропу чего бы ты хотел?

− Слегка вооружиться. И прихватить продукты.

− Первое ни к чему. Мечтаешь, чтобы подкинули работы ратной? Получишь оную в объёме полном, с утра до поздней ночи атаку за атакой будешь отражать. НЕ СТАНЕМ УПОДОБЛЯТЬСЯ ВОИНАМ НЕПОБЕДИМЫМ, КОГО ОДНАЖДЫ ВСЁ РАВНО ПРИДУТ И ПОБЕДЯТ. «Другим путём пойдём мы», коль не возражаешь. Что до продуктов, то… не припомню: разве до сих пор мы что-нибудь таскали в рюкзаках? − Отсутствующим взглядом Евгений контроливал пространство; так трудящийся страны Советов на границе двух держав рвался в трубу магистральную заглянуть. − Впрочем, хлеба прихвати. Поспеши, пока шагов ответных аквариум этот не предпринял.

Я в магазин проворно заскочил. Продуктами здесь не пахло, да с пустыми я не ушёл руками. Во втором подкараулил случай: на миг всего, пока ждал сдачу, невероятным образом проник в сознание ужаснейшего человека. Старик, от бесконечных выговоров и нареканий кто устал чертовски, кому пред Родиной долг неоплатный суповым набором перекрыл дыханье в глотке, только что для себя решил: «Ладно, с этими ещё разделаюсь. Пусть хлебца сладкого отведают другие». − Скулил так разочаровавшийся в службе пёс, кто в адрес шефа за стаканчиком гранёным желчь извергал не раз. «Генерал проворовался, теперь отдел с ног на голову перевернули и трясут; суровые порядки из небытия воспряли. Зубастый прокурор у следователей вместо кислорода, судья ж, терпение теряя, поджидает отступных. Князь службы волостной возвёл хибару посреди деревни, так дорожники кладут асфальт до самых автоматических ворот; все жить хотят, и ЭТО называют жизнью. Прогнила насмерть и смердит система, пора менять подход и метод. Разогнать − нет дела проще, но лекарей-провидцев, ясновидящих, телепортаторов и контактёров из масс рядовых, благонадёжных граждан вычленить разве участковые способны?» − Как-то отстранённо перебирал колоду фактов старикан; на его веку случались партии получше. Рыба крупная из неможных рук выскальзывала поголовно, а вот с заносчивыми пескарями он совладает как-нибудь. Условие такое старик сам выговорил для себя, чтобы напоследок браво навыком салютовать… Вот только руководство проклинал, но датчики присылать сигналы стали, − на второй план отошла обида. Двух сенситивов сразу сдать − как выйти в чемпионы, и на заслуженный покой: все ягоды-грибы твои, со спинингом на бережку кроссворд «мотыль-бутыль» тянуть-ворчать да побасенки рабоче-крестьянские разоблачать. Что скажет про себя? Родной завод, от воплей первых пятилеток до последнего звонка, − кто опровергнет? И чем особым отличаются слуг льготы от привилегий работяг? Всё равно, как командир приводит новобранца в магазин, просит показать подушки. «По-моему, вот эта лучше. Заверните». − Ликует новобранец: из рук генералиссимуса отхватил награду! И уже не может да и не смеет видеть, что простые смертные такие же квартиры получают, что их не вынимают из постелей по ночам отстаивать честь отчизны в лице патрона, в заведении питейном через край хватившего в который раз уж…

Впереди маячила спина Евгения, и я его почти нагнал. Он будто пальцами ощупывал дорогу, как вкопанный, остановился, повернул навстречу. Средь небоскрёбов дышится иначе, громоздкие предметы просто подавляют.

− Домой к тебе нельзя. Засада. Других участников облавы не могу нащупать, это флегматики до мозга костей. Один старик излучает хлесткие мыслеобразы, аж в глазах рябит. Быть может, из потомственных…

Обывателей застал врасплох рёв двигателей. Промчалась мимо нас мотоциклистов тройка.

− Вот про мотоциклы не подумал, минус мне.

− Как быть дальше? Хочу сказать, другого канала у меня в заначке нет.

− Я думаю. − Евгений сделал над собой усилие, чтобы не повысить голос. Дисциплинирует до чрезвычайности. Меня, однако, забавная посетила мысль: вот будет смеху, когда рюкзак заметит он… Евгений-свет у перекрёстка повернул обратно. «Проскочили», − обронил. Надо же, триста шагов каких-то, а вот поди ж ты, не даётся сразу. Высматривал учитель признаки канала, меня в неведении оставляя полном. По его примеру, местность изучать собрался я, освободившись от примет реальности, известной с детства: они только сбивают с толку. И, представьте, обнаружил столько невидимых на первый взгляд подробностей, что к выводу пришёл: я бы и сам сумел найти, будь времени у нас поболе. И уж совсем некстати закружилась голова. Свою задачу город исполнял исправно; задымлённость, вопль обезглавленных садов, прохожих вереницы − тусклых и погасших, рекламы повсеместно штампы, щепки фраз, крик неоправданный и подлость иному пятачка не оставляли. То ли дело там, − сам не заметил, как отстал, ну и ладно: мои шараханья мудрейшего пусть не сбивают с курса; у каждого свой арсенал, свои привычки.

Кучка людей выскользнула из-за киоска, пристроилась Евгению в тылы. Неладное почуял я, но изменить что-либо был не в силах. Крик лишь усугубит положение, и простого проще засветиться самому… Как говорит Евгений? «НЕ МОЖЕШЬ СИТУАЦИИ ПОПРАВИТЬ – НЕ СУЙСЯ». Вот послание отправить − этому-то учитель обучил.

Сконцентрировался, вылепил из плоскостей киоска тележку-самоход с единственным словечком «Сзади». Оранжевыми буквы получились, от иных искрило так, что одежда может вспыхнуть. Взглядом и с достаточным разгоном, я подтолкнул тележку, сам поразился, как слушается выставленных ладоней, точно рулей, она. И понеслась тележка, живо поглощая расстояние… Перед столкновением её с преследователями, позицию избрал я в очереди у киоска. Как только в плоть земную врезался таран на скорости изрядной, кучка развалилась вазой, на осколки. Старик и двое молодых, подтянутых ребят озирались дико, будто что-то разглядеть могли. Единственное слово старика заставило собраться их, чтобы решающий бросок предпринять.

Хлоп − а «муха»-то умчалась. Во-первых, опыта ей не занимать. Во-вторых, день наш пришёл, и он задался. Я обеспокоился: Евгения на самом деле нет нигде. Зато загонщики получили − каждый в меру собственных талантов. Старик ближайшего помощника пнул ногой, в выражениях нисколько не стесняясь, другой пощёчины отведал. Смысл сказанного предельно ясен, полагаю; сам слышать я не мог, и не советую другим.

Но вот они подались в сторону мою. Было предчувствие, встреча неизбежна; на себя попробовал со стороны взглянуть, − как есть взведённая пружина. Спокойно, говорю себе, расслабься. В БОЙ НЕ ВСТУПИВ, СДАВАТЬ ПОЗИЦИИ И ГЛУПО, О ОПАСНО. Меня в лицо ищейка вряд ли знает, а голос изменить по ходу дела дело плёвое. Тут же возразил себе: «В век фотоаппаратов? Не для того ль тотальной слежки создана система − от обрезанья пуповины и пелёнок мокрых до удара молотком по крышке гроба?»

Они вновь угодили под тележку, обратная восторжествовала связь. Весточка от мудрейшего оказалась побогаче; внеся в ряды подразделения беспорядок, воробышком она спорхнула да самоозвучилась магнитофонно: «Найдите мне второго, он где-то здесь».

Рядовому обывателю уподобиться пришлось: склонился я к окошку, пачку сигарет спросил.

− Каких?

− Гм-м… Любых, что подешевле.

Слыхали б псы слова мои, несказанно подарку были б рады. КОЛЬ ОБРАЗ СОЗДАЁШЬ, СООТВЕТСТВУЙ МАКСИМАЛЬНО.

− Странно слышать, − киоскерша призналась.

− Да не курю я вообще. С девушкой повздорил. Сейчас пойду − напьюсь ещё.

− Понятно, − говорит она, протягивая сдачу. − Желаю вам помириться. А вот пить не стоит, это никому ещё не помогло.

Нас окружают правильные речи. Её послушать − выходит, курите мальчики, ей кровь из носа выручка нужна, в противном случае уволят.

Старик занял очередь за мной, в один вдох оглядел с головы до ног. А я не мог сдвинуться с места, просто колдовство какое-то.

− «Данхилла» две. Как дела, Мироновна? Всё тихо?

Они знакомы, осенило. Как осенило, так и прояснило: карточка нагрудная у представителя ведомства любого, бейдж именуется.

Продавец высмотрела меня между журналов:

− У меня-то порядок, а вот у юноши беда на сердечном фронте. Напиться хочет.

С правом эксклюзивным повернулся старец, обнаружил жёлто-коричневые зубы:

− Самое первое лекарство, поверь моему опыту. Я б с удовольствием составил компанию, да занят. Увы, даже в выходной день. − Он прикидывал, получится ли из меня мишень для поучений. − У стариков полно дел, это ложь, будто они изнывают от безделия. Как звать?

Так бьют подвздох.

Горластая мамаша с балкона крикнула: «Алёша!»

− Алексей, − выплюнул торопливо я.

Он прищурил хитрые глаза.

− Андрея знаешь? Где-то в этих домах он живёт.

− Двоих даже… совершенно никчемные ребята.

Старик придерживался иного мнения:

− Не скажи, не скажи. Как у вас всё просто: ярлыков навешать − глазом моргнуть не успеешь.

− А вас как?

Две серые молнии меня прошили наскозь.

− Зачем тебе? Дедушка − не девушка. Внуков, правда, не нажил… да и семью не… Послушай, а что это я с тобой откровенничаю? Живёшь где?