Каковы же причины сталинского геноцида народных фронтовых героев? Вождь желал видеть результат войны как триумф Победы, а не как сотни тысяч «мозоливших глаза» калек в городах и сёлах. Сталин опасался возвращающихся с Запада ветеранов войны, где они обрели человеческое достоинство и потеряли страх. Офицерский состав, приобретя смелость, вырос до «потенциальных декабристов». В народе вернувшиеся военные являлись любимцами, достойными почестей и восхваления. Они затмевали славу «вождя и учителя», «отца народов».

Фото 23. Безымянные могилы героев-калек на кладбище в Валаамском монастыре

Указ Сталина 1948 года о героях-инвалидах останется на вожде ещё одним очередным несмываемым чёрным пятном, показывающим его отношение к человеку.¹²

Такое гнусное его деяние контрастирует с почтительным отношением к увечным заслуженным военным ветеранам в других странах.

Известен огромный комплекс Дома инвалидов с собором почти в центре Парижа (на 5 тысяч человек для жизни с семьями). Аналогичные комплексы в Гринвиче (Англия),

Фото 24. Главный вход действующего Дома армейских ветеранов (инвалидов войны)

Фото 25. Государственный Дом инвалидов в Париже

Праге, Львове. Несколько богаделен для увечных и престарелых воинов существовали в дореволюционное время в Петербурге и Москве.

Власти Советского Союза постоянно скрывали число людских потерь в ВОВ. Ведь военачальники, в том числе Жуков, никогда не думали о солдатах. Так, при Сталине была опубликована явно заниженная цифра 7 млн чел., далее при Хрущёве – 20, при Брежневе – 25, при Горбачеве – 27. Наконец, в феврале 2018 г. в Госдуме уже официально озвучена цифра в 41 млн 979 тыс. Это в 60! раз больше, чем в Первой мировой войне.

* * *

Однако вернёмся в Москву конца 40-х годов. Там снова появилась блатная воровская среда 20–30-х годов. Фраера, блатные, карманники, уркоганы, отсидевшие срока мастерски «ботали по фене». Не чурались их и парни, вернувшиеся с фронта. Эта простая, хлебнувшая горя братва при старой нестандартной планировке домов запросто находила места для сборищ где-нибудь в полутёмных коридорах, полуподвалах, на чердаках. В прокуренно-пивной обстановке ребята впадали в полузабытьё под тюремно-блатные песни, вспоминая потерянную на войне или в тюрьме молодость.

Полстраны сидело, полстраны ждало.
Ярость без предела, ненависть и зло.
Нет страшней удела, чем не знать за что
Из политотдела увезли в авто.¹

На старших равнялась и молодая поросль: «сперва играли в фантики, в пристенок с крохоборами, и вот ушли романтики из подворотен ворами».⁵

На зону молодёжь «пошла» гурьбою,
Кто из детдома, кто от нищеты.
Лгать незачем перед самим собою.
Найди теперь того, с кем будешь ты.¹

Мальчишки, испытавшие невзгоды войны, рано повзрослели. Они созревали в суровой, неприглядной обстановке трудной и напряженной послевоенной жизни.

Все – от нас до почти годовалых
«Толковищу»^** вели до кровянки.
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.
Не досталось им даже по пуле,
В «ремеслухе»^*** живи да тужи,
Ни дерзнуть, ни рискнуть, – но рискнули
Из напильников делать ножи.
И нас, хотя расстрелы не косили,
Но жили мы, поднять не смея глаз. —
Мы тоже дети страшных лет России,
Безвременье вливало водку в нас.⁸

* * *

Зимы 1950-х годов стояли суровее нынешних. Зимний город красовался своей белизной. При ровном климате и отсутствии оттепелей асфальт за зиму покрывался ровным, плотным, утоптанным слоем снега, который убирали редко, да и не везде. Мальчишки любили прокатиться на коньках или просто в валенках по уличному снегу, зацепившись длинным крюком за борт грузовика.

На центральных улицах снег все-таки изредка убирался дворниками. Сначала они скребли его небольшими стальными скребками, получались пластинки, как печенье из уплотнённого снега, а затем это сгребали широкими фанерными лопатами. Помню, как нашу дворничиху задавила машина на проезжей части улицы при такой уборке снега.

Холмистая Москва – не равнинный Петербург, поэтому на шины больших грузовых машин на зиму навешивали цепи.

Снег не убирают – трамбуют, укатывают
Трактора с надрывом и стонами.
Водилы знают – и с цепями на скатах ¹³
По нашим склонам ехать рискованно.¹

Центральное отопление существует главным образом в многоэтажных, бывших доходных домах начала ХХ века. Большинство домов за Садовым кольцом, даже трёхэтажных кирпичных, все ещё отапливается печами, до войны чаще дровами, после войны углём. Печки – русские и голландки. В русских нередко и пищу готовят. Наша комнатная печь служит только для отопления, отделана крупным белым гладким кафелем. Наверху красуются бронзовые блестящие задвижка и заслонка. Самовар, стоит у печи на стальном подносе, разжигается бабушкой сапожком из плотной ткани. Его надевают на патрубок самовара, несколько раз сжимают и разжимают. Затем на самоваре укрепляют патрубок в виде буквы Г, и дым направляется в отверстие задвижки.

Благодаря печному отоплению в помещении повышенная влажность воздуха, поэтому между рамами обычно ставят баночку с солью, гигроскопичность которой препятствует появлению инея на стёклах. Но соль, становясь влажной, теряет своё назначение, и с уличных стёкол начинает течь вода. Для предотвращения луж на подоконники кладут старый чулок, по которому вода стекает в банку на полу.

Нередко в морозы стена, граничащая с улицей, покрывалась инеем, тогда к ней прикладывали продукты, используя как холодильник. Дрова в войну выдавались, как и продукты по карточкам, но этой нормы крайне не хватало. Ездили в окраинные леса. От трамвайного круга пешком до леса. Там собирали ветки, а по железнодорожным шпалам – упавший с вагонов уголь. Всё это перевозили в мешках на детских санках.

Во дворах каждой семье принадлежал сарай с дровами или углём, разным скарбом и даже хламом, ведь отношение к вещам «ну не выбрасывать же, а вдруг пригодится» в то время было не такое, как сейчас. Размеры сарая – мизерные. Входная дверь нередко болталась на ржавых петлях. Каждый хозяин, как хотел, надстраивал и приспосабливал для своих нужд свой сарай. Сараи существовали с незапамятных времён, там, если повезёт, вдруг попадалась какая-нибудь антикварная вещица, залежавшаяся с дореволюционных времён.

Мусор бросали в огромный деревянный ящик с крышкой, обитой жестью. Назывался ящик помойкой. Но мне не довелось видеть, чтобы кем-то они вычищались. Тогда выбрасывать было нечего. Броской упаковки, соблазняющей на приобретение, не существовало. Все ёмкости, как молочные, так и вино-водочные, поступали в оборот многократно. Только теперь мы увидели, что мусор – это тёмная сторона изобилия. Огромное количество мусора – это проблема не только мегаполисов, замусорили даже океан и ближайший космос.

Фото 26. Московский дворик неподалеку от Киевского вокзала

В районах деревянной и даже одно-двухэтажной каменной застройки подчас не было централизованной канализации. В укромном месте где-нибудь в конце двора существовало деревянное строение с выгребной ямой под ним. Так называемые золотарики¹⁴ приезжали время от времени и опускали в неё шланг для очистки. В такие моменты, как по мановению волшебной палочки, захлопывались все расположенные вблизи окна и форточки.

Часто во дворах был слышен свист голубятников, гоняющих своих птиц. Бывший зэк рассказывал, что специально обученные голуби служили почтальонами, доставляющими записки заключённых на волю. Садится такой голубь на подоконник в тюремной камере, к нему приклеивают (выделениями из носа) записку с просьбами и отпускают. Голуби тоже способствовали распространению болезней, ведь тюрьмы являлись рассадниками туберкулёза.

Дворы представляли собой живописный беспорядок. Это был естественный атрибут прежней Москвы. Нынешняя Москва обходится без них и, на мой взгляд, многое от этого теряет. Это было раздолье для детей. А что дома? Теснота и не с кем пообщаться. Дворы служили основным местом обитания детей. Тут и любимая дворняжка, и голубятня, тут и настоящие друзья Сашка, Колян, Серёга.

Если найдётся мяч, то будет круговой волейбол или штандер – игра с замиранием и постепенным выбыванием игроков при вышибании их мячом. А если нет, то чехарда (отмеры), лапта, городки, прятки, салки, качели на длинных верёвках, привязанных кое-где к мощной ветви раскидистого дерева, а кое-где к крепёжной арматуре пожарной лестницы.

Мальчишки часами могли мастерить самокаты и тележки из досок и подшипников (фото 28), устраивали шалаши, где с фонариком читали какие-нибудь страшилки, дощатые смотровые площадки на старых раскидистых деревьях (одна из них долго существовала в Московском районе Ростокино).

Фото 27. Заурядный московский двор в 1950-х годах

Фото 28

Фото 29. «Весна в Москве», 1959. Фотограф Валерий Кругликов

Конечно, самая любимая игра мальчишек всех возрастов – футбол. Если есть желание и команда в – несколько мальчишек, то это самое главное. Остальное – площадка, ворота и мяч – всегда найдутся. Любой крюк, чтоб снять верхнюю одежду, любые четыре камня или кирпича для ворот, подчас и без вратаря. А мяч? Гоняли тряпичным «мячом» или, на худой конец, пустой консервной банкой. Бывало, с негодованием прогоняли «футболистов» жильцы первых этажей за разбитые стекла, но чаще на окнах уже стояли решётки.

Дети, как и взрослые, принимали участие в мероприятиях, провозглашаемых правительством. Делом особой важности в 1950-е годы стало разведение кроликов. Везде развешивались броские агитплакаты, какую выгоду приносит выращивание кроликов на приусадебных участках при минимальных затратах с получением мяса и меха. Почти деликатесное теперь мясо крольчатины тогда стоило почти вдвое дешевле говядины (70 коп. и 1 руб. 20 коп.).

Фото 30. Дети и кролики

«Делом государственной важности» в 1960-70-е годы являлся сбор металлолома (фото 31). Проводимый – из года в год, он стал привычным мероприятием для школьников. Зоркий глаз мальчишек отыскивал всё металлическое, пусть ржавое, мятое, с налипшими остатками цемента – из приямков, подвалов и полуподвалов, за сараями и личными гаражами, с близлежащей стройки, которые тогда зачастую не охраняли. Всё шло «в дело». И это занятие не было какой-либо нагрузкой. Всегда весёлое, азартное, классом на класс, кто больше!

Оценивая это мероприятие с точки зрения взрослого человека, можно сказать, что оно больше имело политическую значимость, чем хозяйственную – воспитать у ребят особое социалистическое отношение к труду.

Очередным «делом государственной важности» в 1970-80-х годах стала экономия древесины по стране за счёт вторичной переработки бумажной массы. И если взрослые приносили большие количества макулатуры (за 20 кг – покупка книги), выстаивая в очередях, чтобы сдать её, то дети превратили мероприятие в весёлое времяпрепровождение.

Фото 31

Фото 32. Сдача макулатуры. Кто больше?!

Фото 33. Детская забава в летний жаркий день

Летом, в 1950-60-х годах, особенно в центре города, Москва имела обыкновение ежедневно «умываться». По утрам поливомоечные машины и дворники из шлангов, не жалея воды, поливают и мостовую, и тротуары, и газоны. А какое это удовольствие и забава для детей в жаркий летний день. О расходе воды и её качестве, как и о чистоте воздуха, никто не задумывается, принимают как само собой разумеющееся. Вода – такая же чистая, как и воздух. Основных загрязнителей воздуха – машин мало. Казалось, что так будет всегда.

Мальчишечьи спокойные игры – это игры в ножички, монеты-расшибалы, в «пушок» со свинцовой вставкой (кто больше раз подбросит «щёчкой» ноги).

Пользовалась успехом игра в колёсико, которым служила обычно жестяная обечайка (обод), чаще от деревянной бочки (фото 34). Мальчишка бежал за колёсиком, удерживая и подталкивая его металлическим прутом. На всяких неровностях оно подпрыгивало, и выигравшим считался тот, кто пробежал более длинный путь без его падения.

Остался в памяти двор, где на свободной площадке перед деревянным домом (у входа на Преображенское кладбище) очень часто играли в лапту то взрослые, то дети.

Фото 34

Зимой катались на коньках или бегали на лыжах (только деревянных) в ближайшем парке. Причём сначала в качестве лыжных креплений служили только ремешки на валенки и за пятку (мягкое крепление), затем уже на ботинки стали применять жёсткие крепления, называемые ротафеллами. Помимо санок особенно с горок катались на таратайках, специально изогнутых толстых стальных прутьях (до 1,5 см) с полозьями для ног и изгибом для рук. Чересчур шустрые парни, будучи на коньках, цеплялись за задний борт грузовика и мчались с ветерком по укатанному машинами уличному снегу.

Фото 35. Наши первые походы на лыжах с креплениями на валенки и безразмерными палками без темляков для рук

Нередко случалось, что какой-нибудь сердобольный и чуткий к детям человек устраивал детишкам во дворе своего дома разные развлечения. Зимой, возможно, был «паровозик», а летом показ диапозитивов или примитивного кино на натянутой простыне.

Фото 36. «Детский паровозик»

С наступлением весны пускали кораблики. Мальчишки заранее мастерили их и выбирали место, где по их задумкам будет хороший ручей.

Девочки чаще всего играли в классики или прыгали через верёвочку (фото 38).

В массовых играх обычно выбирали водящего (воду), один из участников, касаясь ладошкой каждого, скороговоркой произносил считалку, например такую:

На золотом крыльце сидели
Царь, царевич,
Король, королевич,
Сапожник, портной.
Кто ты такой?

Фото 37. Мальчишки и кораблики-это было неразделимо

Фото 38

В конце 1940-х – начале 50-х было повальное увлечение шахматами. Наряду с международными шахматными турнирами на заводах, в различных организациях, в вузах и школах, по районам города устраивались всевозможные блицтурниры, сеансы одновременной игры на нескольких досках. Отец участвовал в городских блицтурнирах, а я, учась во вторую смену, успевал до занятий сыграть партию с мамой.

Фото 39. Наблюдают сеанс одновременной игры с М. Ботвинником (чемпион мира в течение 15 лет)

Школьники увлекались и шашками (фото 40). Возможностью играть теперь в шахматы и шашки на электронных носителях никто не пользуется. Появилось множество виртуальных игр более наглядных визуально и напряженных эмоционально.

Детский велосипед в 40-е годы был редкостью. Отец мне купил, вероятно, трофейный комбинированный (двух- и трёхколёсный) велосипед. Красного цвета с металлическими накладками и надписями на раме, он был очень эффектен. Помню, мама плакала, не зная «как свести концы с концами», ведь отец затратил на него почти всю свою зарплату. Зато я был в почёте. Каждый из ребят со двора жаждал покататься. Установили очерёдность: если один на велике, то другой стоит на задней оси, третий толкает сзади.

Фото 40

Спокойные игры тех времён с несколькими участниками – «Съедобное-несъедобное», «Я садовником родился…», «Тише едешь – дальше будешь», «Испорченный телефон», конечно, кажутся наивными по нынешним меркам. Однако они создавали коллектив, порождали запанибратскую дружбу простых мальчишек и девчонок. Дворовые игры объединяли парней, сплачивали их и даже служили причиной походов двор на двор. В результате кто-нибудь получал фингал под глазом и синяки на ногах при междворовых разборках, но всё это формировало личность мальчишки и черты характера, свойственные настоящему мужчине.

Детям вечно досаден их возраст и быт —
И дрались мы до ссадин, до смертных обид.
Но одежды латали нам матери в срок,
Мы же книги глотали, пьянея от строк.

(В. Высоцкий «Баллада о борьбе»)

Лабиринты непроходных, таких таинственных, со множеством потайных мест дворов представляли интригующий интерес для играющих, как обычно, в войну группами из немцев и наших.

Дворы в центре Москвы запомнились их уникальной жизнью. В нашем доме жила девочка лет 7–8, больная прогерией. Она не играла с нами в детские игры, но часто присутствовала при них. И никто из детей ни разу не позволил себе как-нибудь поиздеваться или даже посмеяться над её старческой внешностью. Дети просто не обращали внимания на её лицо.

В доме напротив жил гермафродит лет 10–12. Периодически он надевал одежду мальчика, но чаще вынужденно юбку девочки, ведь тогда у них не было брюк. Однако в такой одежде сразу проявлялась угловатость её фигуры, несвойственные девочке поведение и необычно шаркающая походка. Дети тоже толерантно принимали его во всех видах.

На Сретенском бульваре, гуляя с бабушкой, появлялась упитанная, но не толстая девочка 3–4 лет в трусиках. И осенью, когда взрослые и сама бабушка уже ходила в пальто, девочку продолжали видеть голенькой. Тогда вслед женщине летели негодующие упрёки: «Дура старая, что же ты над ребёнком издеваешься»!? А мы, дети, знали, что у этой девочки два сердца.

Ходили слухи, что до войны в каком-то из переулков Сретенки играл в футбол со сверстниками Василий Сталин.

В те времена ещё при отсутствии телевидения дети с упоением заигрывались дотемна, точно так же, как в песне более поздних лет, но щемяще-ностальгической и для пятидесятников: