Но этого не произошло. Майор не произвел ни одного выстрела, даже опустил пистолет, а потом оружие у него выбили. Стрелять было не в кого. Не в ковер же средних размеров, вброшенный ему в кабинет. Тот ловко пролетел мимо и врезался в рабочий стол. Макс снова хотел, было, повернуться к двери, но тут случилось нечто странное. Этот половик должен был осыпаться под стол и там замереть, но не тут-то было. Какой-то злобный плотник Урфин Джюс посыпал на него своим волшебным порошком, как в старой доброй детской книжке Волкова «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». Коврик благополучно ожил и начал бросаться на всех, кого считал причастным в вытирании о себя, благородного, ног.

Если бы не удалось заслониться подвернувшимся стулом, то получил бы Макс по лицу взбесившимся половиком. Пистолет принял на себя хлесткий удар одним из углов «ковра» и отлетел под окно.

Но на этом нелепое противостояние не закончилось. Майор отбивался, как мог, стул скрипел и грозил развалиться по всем своим клееным составляющим. «Ничего», – успокаивал себя Макс. – «Еще три стула в наличии. И одно кресло. Отобьюсь как-нито». Однако «ковер» напирал со всей яростью: он взмывал почти к потолку, сжимался и распрямлялся, как пружина и не настроен был свести поединок вничью.

Максу удалось перехватиться за новый стул, уронив на пол уже потерявшее три ноги седалище. Он решил пойти в наступление и начал бить стулом с двух сторон наотмашь. «Ковер» на это никак не отреагировал: морщился под ударами, отбрасывался назад на полметра, но непременно пытался броситься в атаку снова.

«Черт, он неутомим», – думал Макс, тяжело дыша и мотая головой из стороны в сторону, чтобы пот не заливал глаза. Как назло, оказался он у окна, хотя стремился пробиться к двери, чтобы запереть монстра в кабинете один на один с нехитрой закуской и почти нетронутым коньяком.

Положение складывалось отчаянное: он устал, «половику» – хоть бы хны. Единственный выход был в прыжке в окно. Спиной вперед, продавливая стекла, с третьего этажа. Что там под окном, майор не помнил. Может быть, мягкие кусты, может быть, изгородь, ощетинившаяся в небо остриями жал. Все может быть. Гадский «коврик», впрочем, тоже может прыгнуть за ним. Чего ему опасаться? Парусность большая, спикирует, как белка-летяга.

Макс уже не бил своим, ставшим двуногим, стулом, он просто отпихивал наседающего противника. Чего-то неподготовленным сегодня вышел он на ринг, за что и придется поплатиться. Да и как тут подготовишься? Взбесившиеся «ковры» на дорогах не валяются.

«Хоть бы Юра, что ли пришел!» – подумал майор и внезапно осознал, что стало легче. Сквозь пот было тяжело что-то разглядеть толком, но на стул давление стало определенно меньше. Да что там меньше – его не было совсем. Он смахнул с бровей всю накопившуюся в них жидкость, потом утерся рукавом и со вздохом облегчения блаженно опустился прямо на стол: подлый «ковер» сдувшейся грудой лежал на полу, над ним с клинком наголо стояла давешняя облившаяся кофе девушка. Проткнула, видать, тварь, она и обвалилась.

Чего, опять бить по моему мужскому достоинству пришли? – спросил Макс, все также тяжело дыша.

Девушка плотно закрыла дверь в его кабинет, убрала за спину в ножны диковинный меч, и сказала:

Позвольте представиться: Саша Матросова, сотрудница негосударственного объединения «Дуга». Вы меня простите, ради Бога, я нечаянно.

5. Саша Матросова миллион лет спустя

Метаморфоза была настолько внезапна, что Саша Матросова не могла пошевелиться несколько минут. Она чувствовала, как кофе из любимой дорожной кружки пролился на ее одежду, что позднее, когда высохнет, выразится в пятне. Она не любила неопрятность в гардеробе, к тому же столь стильном. В последнее время Саша привыкла к настоящему качеству и даже изыску, исключив из своего шопинга отечественные «бутики» и «торговые дома». Пошли они все в пень, все равно торгуют тем же китайским барахлом, только по заоблачным ценам.

Кофе оказался не горячим, что также было странным – прошло-то всего ничего, как она вскипятила себе воду, думая попить по дороге. Да и место, где она сейчас была – совсем не дача.

Стены, окна, шторы на окнах, даже стол, на котором она, оказывается, разлеглась, подмяв под себя сумку, где, помимо прочих полезных вещей, покоились клыки странного Куратора – все было насквозь казенным. Отвратительно казенным, как в милиции, или в дежурке железнодорожного вокзала.

То, что на нее воздействовали загадочным психотропным «оружием», привезли в гнездо шпионов и сейчас будут выпытывать щекоткой Тайну третьей планеты – было глупо. Ничего не было. Была дача под Выборгом – теперь цугундер неизвестно где. Пыль везде и полуоткрытая дверь, самым зловещим образом медленно отворившаяся. Если бы в нее всунулся ужасный мертвец типа «зомби» и протянул алчущие живой плоти корявые руки, или, смущенно улыбаясь, стояли Шурик Степченков и Аполлинарий – она бы не удивилась. Но там был длинный мент в форме майора с открытым ртом. Он удивленно осматривал Сашу, задержав свой взгляд на мече, который так и оставался в ножнах за плечами.

Она, извернувшись через голову назад, встала на ноги и быстро огляделась. «Черт, ботва какая-то», – подумала она. – «Зачем я здесь?»

Почему Вы здесь? – словно читая мысли, поинтересовался майор.

Саша ничего отвечать не собиралась, ей нужно было выработать стратегию поведения. А для этого, в первую очередь, понять, где она и что она. Поэтому решение пришло само по себе. Без всяких попыток оправдаться, она ударила прямой ногой любопытному менту под живот. Тот, крайне удивленный и разочарованный, упал обратно в свое помещение, откуда вышел до этого. Саша быстро подвинула ближайший стол, баррикадируя дверь. Смешное препятствие, конечно, но какое уж есть.

Проворно пробежавшись пальцами по клавишам телефонов, обычного и рабочего, она убедилась, что со связью – полный порядок, нету ее. Звонки идут, но, скорее всего, в Нирвану.

Она оценила выход из окна – третий этаж, желательно не прыгать. Зато улица за оградой из колючей проволоки под напряжением в сорок тысяч вольт – вполне Российская. По вывеске на ближайшем доме она прочитала: «Улица Дзержинского» – хорошо, что в сумке небольшой, но мощный бинокль. В наше время посреди городов только вполне определенные здания окружают себя вполне тюремными изгородями с вполне понятными целями.

Тюрьмы разные, колонии и прочее тоже за колючкой. Чтоб никто оттуда не выбрался. Здесь-то какие цели? К чему они готовятся? «Ну, попробуйте сунуться, граждане-людишки!»

Саша поняла, где оказалась, правда, не поняла, в каком городе. Ну а дом должен быть за номером «13». Вот бы она удивилась, если бы оценила всю иронию: этот дом действительно имел адрес «Дзержинского, 13».

Она осторожно приблизилась к двери в коридор. Такое ощущение, если судить по следам пыли, что дверь эта была очень долгое время в открытом положении, лишь совсем недавно прикрывшись. Может, одновременно с ее пробуждением. На ум пришло сравнение со старой доброй книгой Филипа Хосе Фармера «Пробуждение каменного бога». В ней человек очнулся после неизвестного количества лет в неизвестном месте и в неизвестное время. Что-то там случилось с катастрофой.

Черт! Саша даже остановилась. Три недели не было Радуги. Конец света, который предрекали подряд несколько сотен лет, из байки мог стать вполне реальным. Неужели это случилось? Хорошо, что дочку успела к родителям отвезти. Папа с мамой – кремни, они ни Машеньку, ни себя в обиду не дадут.

Саша решила, что первоочередная задача – выбраться отсюда. Надо же, попала в очень неудобное для выхода здание. Лучше бы в театр, на премьеру Виктюка – там из зала исчезнуть можно незамеченной, одной из многих. А еще лучше бы… А еще лучше бы никуда не попасть. Пусть бы все было, как было.

Но выходить как-то надо, потом искать возможность добираться до дома. Стоять можно сколько угодно, скоро тот майор очухается и придет арестовывать.

В коридоре было пустынно, если не считать разные всякие кителя с погонами и без, ботинки-берцы, фуражки с кокардами, и еще какой-то специфический милицейский гардероб, сваленный почему-то прямо посредине прохода. Саша автоматически посмотрела номер помещения, откуда она только что вышла: 312. Тишина стояла полная, только откуда-то снизу доносился еле улавливаемый то ли кашель, то ли лязг. Куда народ-то весь подевался?

Да вообще-то народом здесь и не пахнет. Чины сидят в своих кабинетах, чешут затылки, соображают. Это на третьем этаже, элитном. На втором погоны рангом пониже ждут распоряжений, курят, пишут бумаги, сверяясь с ССП (общечеловеческим) – Сводом Сволочных Правил – строят козни. На первом же всякая сержантская шелупонь изображает рвение и желание. А в доте сидит какой-нибудь дежурный старлей и скучает – телефоны-то не работают. Рядом кроссворд с каракулями, желтый уже от своего великого возраста и не отгаданный. Эрудиции не хватает. Откуда же ей взяться, если в обязанности не входит и не способствует служебному росту?

Через все эти этажи предстояло пройти Саше с сумкой в руке и мечом за плечами. Сюда бы Шурика с его навыками по отводу глаз! Но тот, будучи дежурным по «Дуге», поди, и не заметил ничего. Из их офиса просто так не исчезнуть. Сидит, себе, и изучает кельтское судебное производство.

«Воротник Моранна», к примеру, душил судей, если те выносили несправедливые решения. Но судьи после напяливания на себя божественного «воротничка» заканчивались даже у друидов, а без них – никак. Так древние друидские адвокаты считали. Порешили пойти естественным путем: изобрели «Котел Правды» – сосуд такой из серебра и золота. Ставят его на огонь, заливают водой и сидят ждут. Забулькал кипяточек – руку в него! Да не друидо-судейскую, а несчастную кельтско-гражданскую. Из тех дурачков, кто пришел искать справедливости. «Не боись», – говорит друид в мантии. – «Если ты прав – ничего с тобою не будет. Ну, а не прав – обожжешь свою драгоценную конечность. Тоже ничего страшного – рука тогда тебе больше не понадобится». Или аналогичный метод с «Железом Лухти», только вещую железяку нагревают до белого состояния. То-то Цезарь, который Юлий, потешался. У них-то, римлян – Римское Право.

Ну вас в пень со своим судопроизводством, сказали пикты и бриты. Пошли на север и давай истреблять кельтов. Пригласили ирландцев, те спели «Greensleeves» и увлеклись борьбой. До сих пор борются. «Воротники Моранны» ищут. Почитали бы про Новгородскую Правду, да не ту, что в учебниках истории для пятого класса. А ту, что на сродственном языке для многих кельтов была, только почему-то изданную по грамматическим правилам задолго до Кирилла и Мефодия на берегах Волхова. Какая, нахрен, грамматика у людей, царапающих берестяные грамоты? А такая: если есть письменность – есть правила. Даже у шумеров с их клинописью. На то она и письменность, что ей учат! А вы говорите: Кирилл и Мефодий.

Саша спустилась на второй этаж. У стены поблизости стояла женщина и, закрыв лицо руками, беззвучно рыдала. Только плечи содрогались от плача.

Конечно, можно было просто пройти мимо. Наплачется гражданочка и успокоится. Но оставлять за спиной незнакомку, пусть даже и поглощенную самой собой не хотелось. Чему учат компьютерные игры и фильмы-ужастики? Саша не увлекалась ни тем, ни другим, но представление имела. Не человек это плачет, а твоя судьба. Отвернешься спиной – судьба твоя и решится.

У Вас какие-то проблемы? – спросила она, очень неохотно подойдя ближе. Что поделать, не все поступки приходится совершать, исходя из своих желаний.

Женщина вздрогнула – уж очень бесшумно старалась ступать Саша – оторвала от заплаканного лица руки и проговорила несколько слов на непонятном языке. То ли на чешском, то ли на словацком. Потом конвульсивно вздохнула, как маленький ребенок, и поправилась. Она уже, вероятно, успела понять, где она и что она.

У нас у всех проблемы, – сказала она с характерным для землячки хоккеиста Яромира Ягра произношением. Была женщина не совсем юной, стало быть, застала время обязательного школьного изучения русского языка. – Я пребывала на семинаре в Лувре – и вот я здесь.

Лувр – это Париж, – добавила она поспешно.

Я знаю, – кивнула головой Саша. – Пошли, что ли, на выход?

Да, – согласилась та. – Но внизу много пыльных людей в форме. У них у всех такие зверские лица. Это тюрьма, русский ГУЛАГ. Нам отсюда не выбраться.

А здесь что? – Саша обвела до сих пор остающийся пустынным коридор. – Никого нет?

Я только в одну дверь заглянула – там люди сидят. Тоже в форме. Но они, как в ступоре. Смотрят друг на друга, хлопают глазами и молчат.

Надо идти, совсем скоро эти люди начнут покидать свои рабочие места, тогда нам может несдобровать.

А, может, сдобровать? Вдруг, они помогут? Вдруг, они что-то знают?

Помочь Вам сможет только Ваше посольство, – сказала Саша, приняв решение спуститься на первый этаж по какой-нибудь другой лестнице, максимально далекой от «парадной». Женщина, встреченная ею, потенциальной опасности не представляла. Пусть она сама решает, что делать.

Саша пошла прочь, держась стены. За закрытыми дверями кто-то вяло переговаривался, кто-то хлопал дверцами шкафов, кто-то скрипел стульями. Еще пара минут – и народ потянется из своих кабинетов. Телефоны-то не работают. А информация нужна всем.

Женщина все-таки решилась идти за ней. Уже на лестнице она тронула Сашу за рукав:

Знаете, я по профессии лингвист. Кельтские языки изучаю. Почему-то вспомнился отрывок из эпической поэмы «Битва при Маг Туиред». Вы послушайте, это очень важно. Я и на русском знаю в переводе Шкунаева.

Поразительно, я как раз недавно про этих ваших кельтов размышляла, – обернулась она. – Были ли кельты готами?

Понимаете, какое дело. Кельты – это же не один народ. Это общность народов. И языки у них разные. Культура одна, мифы похожие. Даже Бог был главный. Нет, конечно, имелись и божки рангом пониже. Но сами понимаете, в ранг «святых» тогда не вводили, просто объявлялись «богами» в знак признательности. Та же богиня Дану. Так вот, Богиня войны в этой самой битве говорила:

Не увижу я света, что мил мне.

Весна без цветов,

Скотина без молока,

Женщины без стыда,

Мужи без отваги…

Леса без желудей,

Море бесплодное.

Лживый суд старцев…

Станет каждый предателем,

Каждый мальчик грабителем…

Дурные времена.

Женщина замолчала, ее глаза вновь наполнились слезами. Она печально закивала головой и как-то извиняюще развела руки в стороны.

Это конец света, – сдерживая вновь готовые вырваться рыдания, сказала она. – Мы его заслужили. Очень печально. Мы получили свой Маг Туиред.

Саша не удивилась, только вздохнула. Чуть пожала женщине предплечье и продолжила спускаться вниз. Что же, Рагнарек у каждого свой. Не обязательно быть мертвым, чтобы в нем участвовать. Обязательно – выбрать свою сторону.

Первый этаж бурлил: люди переговаривались, получали из оружейки амуницию и автоматы, пинали в возбуждении стены. Самое время, чтобы предстать пред ними двум достаточно беззащитным женщинам.

Здесь выход был закрыт. В принципе, конечно, можно было попытаться невозмутимо, вежливо раскланиваясь направо-налево, проследовать до вертушки, махнуть ручкой и выйти. Но успешность этой авантюры вызывала большое сомнение. Все равно, что пройти домашнему коту сквозь разлегшуюся на окраине города стаю собак. Может быть, кто-то и не обратит внимания, но их там, заряженных на агрессию, все-таки приличное количество. Кто-нибудь обязательно задаст свой роковой вопрос. В общем, идти прямиком очень не хотелось. А другой дороги из заведения не было.

Саша жестами показала: здесь – каюк, надо двигаться обратно. Выжидать удобный момент, прятаться, записаться на прием к начальнику милиции, в конце концов. К несчастью весь дом оживал.

Они миновали второй этаж, когда с первого раздался крик: «Угроза вторжения на территорию!» Так иногда кричит уличная шпана, не вдаваясь в изящество, но безвариантно по сути – «наших бьют». Сейчас же затопали, одетые в форменную обувь, ноги, захлопали двери и несколько глоток взревели: «На!» Им ответом послужил дикий вопль страха и боли – не только животное, но и человек способен издавать вой безнадежности и отчаянья.

Мимо застывших женщин пробежал пузатый человек, пытающийся на ходу напялить на себя портупею с кобурой. Глаза его горели азартом охотника, мыслями он был в гуще побоища перед входом в управление. На втором этаже двери тоже защелкали замками, выпуская средний руководящий состав.

Саша жестом поторопила исследовательницу кельтов подниматься выше. Она надеялась, что более вальяжное начальство не снизойдет до оголтелого рукопашного боя. Будет советоваться, размышлять, как бы прикрыть свои задницы, примет соответствующие решения и никуда не тронется от прохладных кабинетов, чая и коньяку. Во всяком случае, до тех пор, пока имеет место неразбериха.

Они вышли в коридор, но не совсем в удачное время. Какой-то случайный старший лейтенант, то ли адъютант, то ли просто по служебной необходимости задержавшийся у боссов, вывалился им навстречу. Задача ему была поставлена вполне ясная: выяснить ситуацию. От этого уши и щеки его горели пунцовыми пятнами, глаза блестели, как у нанюхавшегося ацетона подростка. «Ему и страшно и смешно, а босс грозит ему в окно». Служебное рвение занимательно тем, что оно распространяется во все стороны в поисках объекта своего приложения. Две незнакомые женщины с тревожными глазами не могли остаться незамеченными.

Старлей с позаимствованной дубинкой в руках (не будут ему, право слово, выделять личное табельное оружие начальства – пусть свое изымает с оружейки или сейфа) летел к своему служебному росту (или падению – в зависимости от результатов) с низкого старта. Неправильность гражданских лиц без наручников, без сопровождения была очевидна. Они тут лишние. Стало быть – потенциальные злоумышленники.

Старлей, ловко крутанув своей дубинкой в руках, нанес удар ближайшей женщине. К счастью для Саши, это оказалась не она. Она бы тоже не успела никак среагировать, слишком уж малым было расстояние. Ее былая собеседница, дернув головой, на которую пришлась вся агрессия мужчины в форме, даже ничего не сказала. Изо рта у нее потекла струйка крови, глаза закатились куда-то под лоб, и она рухнула на грязный пол.

В следующий миг Саша метнулась к двери с номером 312, слыша за спиной злобный окрик: «Стой, сука!» Она не потеряла голову, она даже не потеряла сумку. Ей нужно было несколько секунд, чтобы достать Пламя, тогда можно было достойно встретить взбесившегося старшего лейтенанта. Тот пытался вбежать следом, подбадривая себя крепким мужским словом, но осекся на полувздохе – ему словно кляп в рот запихали. Саша увернулась от какого-то ковра, брошенного в нее с коридора, тот влажно впечатался в стену.

Достать меч она не успевала, поэтому толчком ноги отодвинула стол, мешавший доступу в другое помещение, и открыла нараспашку дверь. Как она прекрасно помнила, там находился высокий мент, что позволяло ей думать: «Это должно отвлечь лейтенанта». Сама, отступив за шкаф, попыталась спрятаться. Получилось плохо, как в детском саду при игре в прятки.

Секунда миновала, но старлей в проеме не появился. Вообще никто не появился. Только в открытом ею кабинете раздавались звуки какой-то возни. Она огляделась: рядом никого и ничего. Ни человека, ни даже брошенного в нее с тайным умыслом мокрого коврика. Саша выглянула в коридор, уже имея в руке клинок в положении «наголо». Там тоже было пока пустынно. К сожалению, тело несчастной посетительницы Лувра, так и оставшейся лежать у самого выхода на лестницу, уже попадало под категорию «никого нет». Только на полу валялся мешок, коего раньше здесь не было. Мешок не казался пустым. «Просто вечера на хуторе близ Диканьки».