Оргпериод

В кабинете у Воронина с чашкой кофе в руке сидел полковник Лядов. А вокруг стола нарезал круги начальник полиции общественной безопасности полковник Глушко. Лица у полковников были такие, как будто только что прослушали речь Левитана об объявлении войны. Лядов показал мне на кресло возле себя и мрачно сказал:

– Слушай. Вопросы потом.

Убрав со стола три маленькие пустые хрустальные рюмки и взяв в руки несколько листов с печатным текстом, полковник Воронин начал излагать суть дела:

– Позавчера, в субботу, под крышей нашего ледового дворца проходил концерт немецкой рок-группы. Для обеспечения правопорядка на это мероприятие были выделены силы и средства из числа подразделений полиции общественной безопасности. В частности, были усилены экипажи машин ППС. Экипаж патрульной машины УАЗ под номером 221, где старший патруля – лейтенант Стариков и водитель-патрульный сержант Иванченко, был усилен младшим сержантом Тищуком. Задачей экипажа патрульной машины 221 было патрулирование по утверждённому маршруту в районе ледового дворца во время концерта, а также после его окончания. На смену заступили в восемнадцать ноль-ноль. За время смены предотвращены три правонарушения, составлено два протокола о правонарушениях, задержано четыре правонарушителя, – закончил читать полковник.

И, отложив бумаги в сторону, продолжил изложение материала уже в собственной интерпретации:

– Экипаж заступил на дежурство в восемнадцать ноль-ноль по московскому. Сменились в два ночи. Ничего необычного. Сдали оружие, спецсредства, расписались в протоколах и по домам. На следующий день, то есть в воскресенье, лейтенанта Старикова находят изувеченным на стройплощадке, недалеко от тренажёрного зала, где он до этого занимался. Ночью того же дня на озере, недалеко от посёлка Чёрные Воды, были обнаружены сержанты того же экипажа – Тищук и Иванченко. Сержант Иванченко от полученных ран, несовместимых с жизнью, скончался по дороге в больницу. А младший сержант Тищук в настоящее время находится в коме. Вот такие у нас с вами серые будни, мать его…

– Скорее выходные, – негромко поправил начальника я.

– Не понял? – переспросил Воронов. И я заметил, как все полковники непонимающе посмотрели в мою сторону.

– ЧП случилось в воскресенье, – попробовал объяснить я, невольно вставая со своего места и вытягиваясь по стойке «смирно».

– А ты молодец, Чапаев. Следишь за ходом мысли. Так вот, это касается лично тебя и твоего экспериментального отдела, мать его. Нет у вас больше ни воскресений, ни других выходных. Мне сказали, что тебя разместили где-то в подсобках возле спортзала? Вот там, на спортивных матах, и спать будете. Объявляю вам казарменное положение. Сроку вам – дв… три дня! Ну, а не справишься… Будем считать, что эксперимент не удался. А, Иван Макарович? – сверкнул глазами в сторону полковника Лядова полковник Воронин.

– Согласен с вами, Николай Петрович. Всё, что нужно вашему отделу для оперативного расследования этого дела, будет предоставлено незамедлительно. Надеюсь, мотивы понятны. Дело резонансное. Наше Управление сейчас не то что через лупу… через телескоп разглядывают. И дело тут не только в чести мундира, – багровея лицом, ответил полковник Лядов.

– Никто не имеет право покушаться на жизнь сотрудников полиции. Даже тогда, когда они не при исполнении. Хорошие ребята были, – понизив голос, произнёс полковник Глушко.

– Да ладно тебе, Витя, остальных хоронить. Двое-то живы. Дело передано старшему следователю по особо важным делам подполковнику юстиции Корниенко Виолетте Юрьевне. Вот тебе её телефоны. Что тебе для начала нужно, Чапаев? – спросил, поднимаясь со своего места, Воронов.

– Четыре стула, – негромко ответил я.

– Опять тебя не понял. Что-то не могу я пока привыкнуть к твоим выкрутасам, Чапаев, – возмущённо бросив на стол очки, психанул полковник.

– Пока прошу об элементарном, товарищ полковник. В кабинетах отдела нет ни одного стула, две электролампочки на три кабинета, ни одного листа бумаги, нет даже карты района. В кабинете на три компьютера, одна розетка в дальнем углу. На казарменное положение согласен, но тогда хоть старый электрочайник дайте, – перечислил я первое, что в голову пришло.

По лицам полковников я понял, что попал в десяточку. Глушко и Лядов достали телефоны и, отвернувшись, начали куда-то названивать. И только Воронин, нажав кнопку на селекторе, тихо, но зло сказал:

– Начальника АХО срочно ко мне. И передай, чтобы мыло и ёршик с собой прихватил, чёрт старый. Оборзел, француз!

Потом, повернувшись ко мне, уже с другим выражением лица спокойно сказал:

– Первый доклад от тебя в девять ноль-ноль, второй – в четырнадцать, третий – в девятнадцать. Если возникнут проблемы, звонишь круглосуточно. Чего стоим, удила жуём? По коням, Чапай!

Коротко сказав: «Есть!» – я побежал вниз, к своим.

* * *

Возле дверей наших кабинетов, откуда ни возьмись, уже суетился народ. Народ был из разных отделов и, как говорится, «от себя отрывали»: чайники, переноски, кофе в открытых пачках, светильники с треснувшими колбами, стаканы и кружки с отбитыми ручками. Даже тостер перегоревший зачем-то приволокли. Заодно знакомились, подкалывали друг друга, ставили на счётчик за долги по сахару. Как говорил мой друг Вася Крепченко, «У ментов на пенсии одна дорога – в цирк!» А из третьей комнаты выносили маты, гимнастических «козлов» и «коней», блины и грифы штанг, гантели и гири разного веса. Дрозд пытался вырвать из рук пожилого прапорщика огромный боксёрский мешок, а лейтенант Лядова волоком перетаскивала в свой кабинет фрагмент шведской стенки. Из наших помещений выносили старые «советские» столы и тумбочки с наотмашь нарисованными инвентарными номерами и заносили новые, современные. Принесли пять кресел на колёсиках и один почти кожаный, почти трон (для кого такая роскошь, было понятно). И всем этим руководил Женя Шароев, показывая, куда нести и как ставить. А на выходе чуть ли карманы не проверял, унижая недоверием прапорщиков и сержантов взвода обеспечения, старший лейтенант Дроздов. Наконец, под занавес пришёл начальник АХО подполковник Тарасенко и, умело руководя двумя прапорщиками, закончил дизайнерское оформление моего кабинета почти новым кожаным диванчиком. Ну и лично передал два «согласованных» портрета в скромных рамках. Через десять минут служивый народ разбежался по своим делам, а Ваня Дроздов, протерев рукавом своего кителя портрет президента, задумчиво спросил:

– Васильич, а куда Вовчиков будем приколачивать?

– Ваня! – стиснув зубы и закрыв глаза руками, простонала Лядова.

– Старший лейтенант Дроздов! – округлил глаза Шароев.

– Ах, оставьте, капитан…

– Дрозд! – покрутив пальцем у виска, замахнулся на коллегу я.

– Портрет Владимира Александровича Колокольцева приладим вот к этой стене, – громко крикнул капитан Шароев, – а Владимира Владимировича Путина – к этой. Здесь свет очень удачно падает.

Смеяться мы пошли в другую комнату. Там я своей команде и рассказал о первом нашем деле.

* * *

Для начала я принял решение прозвонить старшему следователю по особо важным делам подполковнику юстиции Корниенко В.Ю… Нужно было понять, какие основные версии решило отрабатывать следствие, ну и познакомиться с непосредственным руководителем следственной группы.

– Здравствуйте, Виолетта Юрьевна. Разрешите представиться, начальник отдела оперативного розыска УВД майор Чапаев. Хотел бы получить информацию по покушению на убийство сотрудников ППС. Мне поручено под вашим руководством заниматься этим резонансным делом, – мужественным баритоном представился я, жестами приказывая своим коллегам заткнуться.

– Очень приятно, Андрей… Андрей Васильевич. Ну, что же, подъезжайте, оговорим наши совместные действия по этому, как вы правильно выразились, резонансному делу. Я ещё не успела папку с первичными показаниями открыть, а мне уже… сами понимаете. Так что жду вас, – приятно удивив мягкостью тембра, ответила Виолетта Юрьевна.

– Виолетта Юрьевна, у меня к вам встречное предложение. Времени на поиски преступников мне дано по минимуму, а перемещаться по Москве в это время – просто непростительная трата сил, времени и ресурсов. Вы сказали, что у вас есть уже папка с предварительными показаниями и первичными осмотрами мест преступлений, а у меня не то что показаний, у меня даже папки нет. Верите? У нас сегодня первый рабочий день. Вышлите, пожалуйста, на мой электронный адрес всё, что у вас есть, и я начну работать. А я, со своей стороны, обязуюсь держать вас в курсе всех дел, касающихся розыска.

– Обещаете, Андрей Васильевич? – строго спросила «важнячка».

– Как до сих пор неженатому человеку, мне трудно что-то обещать красивой женщине, но, поверьте, таких, как вы, я не обманываю. А если серьёзно, как вы считаете, товарищ подполковник, какая версия должна быть в приоритете? – задал последний вопрос я, вытянув губы в трубочку.

– Думаю, нужно обратить внимание на людей, которых задерживал патруль в ту ночь. Обратить внимание на правомерность задержания, допросить содержащихся под стражей и уже отпущенных после разбирательства, – уверенно ответила старший следователь. – Спасибо, Виолетта Юрьевна, мне очень важно ваше мнение. Адрес электронной почты я уже сбросил, – вильнул хвостиком я.

– И вам… Андрей Васильевич… а вы, правда, не женаты?

– Врать не буду, Виолетта Юрьевна, о моём разводе два с половиной года назад весь Главк частушки сочинял.

Может быть, слышали? «Не ходите, девки, за Чапая! Он всегда на службе, а кровать пустая!» Всего хорошего. Мой статус – убеждённый холостяк.

Во время всего диалога мой личный состав молча пил кофе, хрустел сухариками и гордился сообразительностью своего шефа. Через десять минут все материалы предварительного следствия по делу об убийстве и покушении на убийство сотрудников ППС были на мониторах наших компьютеров. Я решил тут же выдать каждому «сеньке по шапке».

– Ну что, «чапаевцы»? Покажем господам белогвардейцам, как работает отряд имени героя революции? Начинаем прямо сейчас. Сбор в восемнадцать тридцать – здесь, потому как в девятнадцать у меня первый доклад. Слушать внимательно. Дроздов, ты занимаешься нападением на двух сержантов на озере у посёлка Чёрные Воды. Место преступления. Свидетели. Когда, где и кто обнаружил «пепсов»? Результаты вскрытия, если уже есть. Время и причина смерти Тищука. Состояние сержанта Иванченко? Прогнозы врачей? Характер телесных повреждений. Пошёл, Ваня, не задерживайся. Времени в обрез!

Дрозд было рванул со своего места, но потом остановился и с недоумением спросил:

– Ни фига себе объёмчик… Командир, не успею! Это ж в три точки… А на чём, Васильич? Мне «дежурку» дадут?

– Шароев, колёса есть? Отлично! Светлана, ключи от своего «мини» отдай Ивану. Всё, Дрозд, я тебя не вижу, – махнул рукой в сторону двери я.

Подтягивая на ходу падающие с него форменные брюки, Дрозд выбежал в коридор. И пока он бежал, тараня собой кабинетных полицейских, мы ещё не раз слышали эхо голосов:

– Простите… виноват.

– Аккуратней, мужчина в погонах…

– Тю, чёрт… А кто это?

– Чапаевцы какие-то…

Видно, начав заряжаться от меня, Шароев с Лядовой, с нетерпением заёрзали на своих стульях в ожидании указаний, украдкой поглядывая друг на друга.

– Шароев, работаешь со Светланой. Вам выяснить все обстоятельства задержания и по возможности допросить всех задержанных «пенсами» в ту ночь. Я имею в виду в период с восемнадцати часов субботы до двух ночи воскресенья. Кого, за что, как производилось задержание, куда кого повезли? Попробуйте дёрнуть дежуривших в это время в полицейских околотках. В каком состоянии привезли? Были ли жалобы? – набрасывал я вопросы своим сыщикам.

– Андрей Васильевич, а вы и правда верите, что жалобы задержанных кем-то фиксируются? – с удивлением задала вопрос Лядова.

– Я не верю, Света, но вдруг среди циников найдётся «правдоруб», – неуверенно заметил я, прекрасно понимая, что дежурные смены будут стоять «насмерть», но «пепсов» не сдадут.

– Шеф, а можно мы сначала ко мне домой подскочим, я переоденусь. А то как-то… – простонала Светлана, стягивая с шеи кроваво-красный шарфик.

– Ни в коем случае. Не слышу топота копыт, коллеги! Кстати, Евгений, а ты со следователем Корниенко сталкивался? – как бы между прочим поинтересовался я. И после его кивка головой задал наводящий вопрос:

– Ну и как?

На этот вопрос капитан Шароев обнял воздух руками и прочертил ими две полусферы.

– Так, Шароев… У меня два ответа на твою шараду. Снежная баба или жопа! – секунду подумав, предположил я.

– Так и есть, Васильич! – насупив брови, ответил Евгений, не уточняя.

– Так! Почему я вас ещё вижу? Магомедыч, в нашей конной дивизии пешком не ходят! – открыв перед сотрудниками дверь, гаркнул я, уже забыв, о чём спрашивал у Шароева.

Лядова улыбнулась, подтянула свою юбочку-карандаш выше коленок и первой выбежала в коридор. Шароеву это понравилось, и, стараясь не обгонять Светлану, кавказец бодро рванул на выход. Ну а я двинул в направлении нашей районной больницы. Там в травматологии лежал раненый старший экипажа изуродованных «пенсов» лейтенант Стариков. Судя по сегодняшней медицинской справке, Виктор Иванович находился при памяти. А его память ой как нам была нужна.

* * *

Честно говоря, травматологическое отделение в больнице – самое популярное среди сотрудников моей профессии. И людей, работающих там, мы уже воспринимаем не как «докторов айболитов», а как коллег. Взять хотя бы заведующего отделением Михаила Ивановича…

– Извините, а в какой палате можно найти Старикова Виктора? Он к вам в воскресенье поступил, – спросил я у дежурной медсестры, перекладывающей с места на место коробочки с таблетками.

– А чего его искать? – прогудело над головой. – Его уже и без тебя нашли. Здорово, Чапаев!