Цитаты из книг автора «Александр Архангельский»

(Из проекта акта о Священном Союзе. Согласовано с г-жой Криднер.)

(Из проекта акта о Священном Союзе. Согласовано с г-жой Криднер.)

3) пригласить все державы к признанию этих правил и вступлению в Священный Союз. Все Государи руководствуются заповедями Св. Евангелия.

Устроен прощальный парад с участием полковых священноцерковнослужителей. «Я покидаю Францию, но до своего отъезда хочу публичным актом воздать Богу Отцу и Сыну и Святому Духу хвалу, которой мы обязаны Ему… и призвать народы стать в повиновение Евангелию. Я принес Вам проект этого акта…» (Александр I – г-же Криднер.) Австрия, Россия и Пруссия обязываются 1) пребывать соединенными неразрывными узами братской дружбы… управлять подданными своими в том же духе братства для охранения правды и мира; 2) почитать себя членами единого христианского народа, поставленными Провидением для управления тремя отраслями одного и того же семейства;

Была прямая связь между обострением интереса послевоенного Александра I к фрунту, любовным обустройством военных поселений, экспериментальной реорганизацией Остзеи, Финляндии, Польши – и все нараставшим в его душе страхом перед непредсказуемостью истории. Государственная эстетика компенсировала сердечный разлад.

Наполеон вторично отрекается от престола в пользу сына. Так и вышло, что первым из глобальных послевоенных проектов Александра Павловича стало создание Священного Союза Европейских Государей[219]. Акт «Братского Христианского Союза» подписан будет 14/26 сентября 1815 года, в день Воздвижения; огласят его 25 декабря – на Рождество; такой выбор не мог быть случайным; даты говорят за себя. Чем больший разлад царит в душе человека (особенно если этот человек и сам – царит), тем сильнее его тяга к упорядоченности. Педанты и аккуратисты слишком часто оказываются тайными неврастениками, равно как натуры мистические нередко совмещают порывы за пределы эмпирического опыта с напряженным интересом к муштре и палочной дисциплине.

(от 27 октября 1814) – потрясенный Александр согласился на встречу. Спустя семь месяцев встреча и произошла. Говорила в основном г-жа Криднер. Она развернула перед Александром Павловичем бездну его греховного прошлого, напомнила о тщеславии и гордыне, о временном раскаянии и о постоянном забвении обетов; после утешила, указав на себя как на худшую грешницу, сумевшую, однако, раскаяться и найти «прощение всех своих грехов у подножия креста Христова»; и, наконец, воодушевила рыдающего государя тем, чем он и сам пытался воодушевиться – перспективой глобального переустройства бытия на вечносправедливых началах. Побеседовав с Криднер, Александр Павлович вновь – и окончательно – удостоверился, что одержанная им победа над Наполеоном есть не более чем предварение нового, гораздо более опасного, хотя и мирного сражения на полях европейской политики.

на место материального его воплощения. Россия становилась священным подножием Нового Иерусалима, его имперским предгорием. Без русского царя было не обойтись.

Варвара-Юлия, готовил духовный фундамент грядущего Тысячелетнего царства, указывая на Кавказ, на гору Спасения Арарат как

До 1836-го – начала эры Тысячелетнего царства – ждать оставалось недолго. О поджимающих сроках г-жа Криднер сообщала не только подруге своей, мадам Арман, не только мадам де Сталь; не только многочисленным слушателям по пути из Лифляндии в Баден (1811 год); об этом она намеревалась говорить с самим Наполеоном.