4

Я проснулся еще до будильника, посмотрел на часы: стрелки показывали половину пятого утра. Можно было еще полчаса поваляться, но я, пересилив себя, отбросил одеяло и отправился в ванную.

Перед съемкой меня всегда охватывает тревожное чувство. Кажется, что ты ничего не можешь, ничего не умеешь, и все твои попытки что-то создать – это лишь жалкие потуги обмануть самого себя и окружающих.

Подставив лицо горячим струям воды я лихорадочно прокручивал в голове план предстоящего съемочного дня. Все учесть, ничего не забыть… Любая мелочь может обернуться катастрофой. Ведь большая часть денег уже вложена в проект и если что-то пойдет не так, будет весьма и весьма неприятно. Лишний съемочный день я не смогу себе позволить – слишком накладно.

В прихожей у меня висел перекидной настенный календарь. Выходя из ванны, я машинально передвинул красную рамочку передвижного окошка, отметив сегодняшнее число – восьмое октября. Да, подготовительный период затянулся, не успели мы до бабьего лета. Сначала никак не могли выбрать нужный интерьер, потом долго ждали предоплату… В общем, все как обычно.

Я откинул задернутую штору, глянул в окно. В свете уличных фонарей мелким бисером сыпала изморось. Этот вид меня совсем не обрадовал.

«Где же обещанная малооблачная погода без осадков?»

Надо сказать, что мы с Настей две недели мониторили интернет-пространство на предмет подходящей погоды. Я даже платный краткосрочный прогноз по нашему региону в Гидрометцентре заказал. Нам нужен был один только безоблачный день, и он выпадал по расчетам на восьмое число. Другие погодные сайты тоже указывали на этот период. Неужели синоптики ошиблись?

С тяжелым сердцем я вышел во двор, поднял лицо к холодному моросящему небу. Нигде ни одного просвета. Что делать, отменять съемку? Но я решил не торопиться – до рассвета было еще далеко.

Усевшись за руль, я завел машину и поехал на студию. Сбор был назначен на восемь, но мне хотелось приехать первым, чтобы не нарушать давно заведенную традицию.

От «Ленфильма» автобус со съемочной группой отправился на Крестовский остров. Со мной была только небольшая часть – человек десять-двенадцать. Остальные должны были прибыть в условленное место своим ходом.

Всю дорогу я то и дело поглядывал на хмурое черное небо, ожидая увидеть там хотя бы одну звезду. Настя сидела рядом и, прикрыв глаза, слушала музыку через наушники. Она была в голубом спортивном костюме, который специально купила на съемки.

Из актеров только «мама» сейчас была нам нужна. «Папа» и «сын» понадобятся позднее, ближе к вечеру, когда мы начнем снимать сцену в доме. Кстати, на роль мальчика мы все-таки выбрали сына Станислава. Он как нельзя лучше вписался в «семью». При ближайшем рассмотрении у него даже обнаружилось некоторое сходство с «родителями». Да и сам паренек мне понравился – живой, обаятельный, веселый.

Пару дней назад мы вместе с Настей и Николаем, тем самым, который купил квартиру у компании «Моноплит», побывали у мальчика дома. Надо было, чтобы парень хоть немного познакомился с «родителями», нашел с ними общий язык. А то на съемочной площадке времени на притирку не будет. И Максим – так звали паренька, наши ожидания оправдал – достаточно быстро подружился с обоими.

Пока мы добирались до места, вокруг слегка посветлело. Серые предрассветные сумерки сменились густым белесым туманом.

«Только этого еще не хватало» – подумал я, выбираясь из автобуса на маленький асфальтовый пятачок посреди заросшего вековыми дубами парка.

– Пойду, осмотрюсь, – сказал я Насте, – пока остальные не подъехали.

Поеживаясь от утренней свежести и прохлады я, не спеша, брел по узкой аллее, усыпанной мокрой опавшей листвой. Вокруг в предрассветной туманной мгле дремали могучие деревья. Их высокие пышные кроны чуть слышно шелестели над головой. Где-то совсем рядом крякали дикие утки. Не верилось, что этот тихий укромный уголок в окружении рек и каналов находится в городской черте.

Дождь, вроде, перестал моросить, но все равно было неуютно – пасмурно, хмуро, мрачно. И туман, туман… Как тут снимать?

Фары машин тусклыми сполохами озарили туманные заросли, послышалось урчание моторов. Одна машина, вторая, третья… Приехали остальные члены нашей съемочной группы. Надо было идти их встречать и думать, как быть дальше.

Машин было много. Огромный серебристый трейлер, похожий на плацкартный вагон, грузовички поменьше, легковые автомобили – все они едва поместились на небольшом пятачке. Я подошел поближе, окинул взглядом это разномастное шумное хозяйство, и на душе у меня стало еще тоскливей. Куча техники, десятки людей… Все это войско только и ждет твоего сигнала, чтобы начать работу. А ты стоишь, как ежик в тумане и не знаешь, что делать. То ли дать команду выгружаться и приступать к съемке, то ли трубить отбой?

Подошел Аркадий со вторым оператором. Поздоровались.

– Как думаешь, разнесет?

– Надеюсь… – ответил я без особого оптимизма. – Но туман – полдела… Пасмурно, вот в чем беда.

– Да, погода… – вздохнул Аркадий. – Дождя бы сильного не было.

Тяжело топая, подбежал паренек из технической группы.

– Аркаша, подойди к машине, тебя Костя зовет. Там с объективом что-то непонятное.

Мы все вместе пошли к серебристому трейлеру. Возле распахнутых настежь дверей толпился народ. Второй оператор подсадил Аркадия, и он с ходу запрыгнул в освещенное нутро «вагона», под самую завязку набитого разной «киношной» техникой.

Я видел, как бригадир технической группы что-то показывал оператору, тот, молча, кивал, вертел в руках тяжелый объектив. Потом они оба подошли ко мне.

– Ну, что там? – нетерпеливо осведомился я, пребывая в недобром предчувствии.

– Трещина, – сказал Аркадий. – Вот, смотри… В креплении.

– И что теперь делать?

– Лучше заменить.

Константин спрыгнул из фургона на землю.

– Сейчас я быстро слетаю до конторы и обратно, заменю… Извините, что так вышло.

«Начинается, – раздраженно подумал я, – Вот тебе и техника в одних руках, вот тебе и опыт…»

Но делать нечего, без объектива снимать не будешь. Константин фыркнул мотором и умчался, а мы отправились готовить первый кадр.

Все места у нас были присмотрены заранее. Вместе с оператором и художником мы уже выезжали сюда, проводили рекогносцировку. Поэтому Аркадий со знанием дела указал дольщикам, куда укладывать рельсы. Потом техники собрали операторский кран, осветители занялись прожекторами, подогнали генератор. Я только контролировал весь этот процесс, довольный слаженной работой моих подопечных.

Дело пошло, на душе немного полегчало… Тем более, что уже окончательно рассвело и туман начал понемногу рассеиваться. Видимость улучшалась буквально на глазах. Серые мрачные деревья окрасились в желто-красно-зеленые тона, заиграли веселыми красками. В хмуром небе наметились белесые просветы.

– Идем, – сказал я Насте. – Будем кадр выстраивать.

Мы вышли на асфальтовую дорожку. Аркадий со вторым оператором и художником стояли возле тележки с камерой. Рядом курили два дольщика.

– Пробегись, посмотрим… – крикнул Аркадий.

Настя легкой трусцой двинулась по мокрой дорожке.

– Стой! – взмахнул рукой оператор. – Вот здесь конец кадра. Давай на исходную.

Я уселся за раскладной режиссерский столик, передо мной зажегся экран компьютера. Это помощник подключил монитор, чтобы я мог видеть происходящее в кадре. Оставалось только дождаться Константина с объективом, и можно было начинать.

Наконец послышался долгожданный звук мотора. Заляпанный свежей грязью джип лихо влетел на заставленный машинами пятачок, резко развернулся и замер. Из машины выскочил Константин и быстрым шагом направился в нашу сторону. В руках у него был пакет с объективом.

Несколько минут ушло на то, чтобы приладить объектив, настроить камеру и вскоре Аркадий сообщил о готовности.

– Внимание! – сказал я через рупорный горомкоговоритель. – Камера…

– Есть камера! – ответили операторы.

– Работаем!

Настя бодро затрусила по усыпанной листьями дорожке, тележка с камерой и двумя операторами, подталкиваемая дольщиками, мягко поехала рядом.

– Стоп! На исходную… Еще дубль!

Мы отсняли один только общий план, когда к моему столику в сопровождении ассистентки по актерам Карины, подошел невзрачный человек в дорогом кожаном плаще.

– Вот, – сказала Карина, робко указывая на меня. – Вот наш главный.

– Прекрасно, – с какой-то многозначительной зловещей интонацией произнес незнакомец и представился. – Заместитель главы района Мартинсон. С кем имею честь?..

– Здравствуйте, – поднимаясь со стула и выходя ему навстречу, сказал я. – Роберт Стрельцов, режиссер.

Интонация, с которой чиновник начал разговор и его недобрый, колючий взгляд – все это не сулило ничего хорошего. Я внутренне напрягся…

– Что вы здесь делаете? – с ленивым любопытством произнес Мартинсон, в упор, разглядывая меня.

– Рекламный ролик снимаем.

– А разрешение на съемку у вас есть?

Этот простой вопрос вверг меня в ступор. Разрешение?.. Вроде бы что-то такое я Насте поручал, и она даже ездила в администрацию. Но где эта бумажка, и где сама Настя? Я беспомощно огляделся по сторонам.

– Понимаете… Мой администратор…

– Еще раз спрашиваю: есть разрешение здесь снимать?

Я стоял перед ним словно провинившийся школьник и не знал, что ответить.

– Где Настя? Позовите ее, кто-нибудь.

Мартинсон усмехнулся, снял с головы кожаную кепку, пригладил ладонью редкие непослушные волосы, затем снова водрузил головной убор на макушку.

– В общем, заканчивай эту богадельню, – сказал он устало, и как-то даже почти по-дружески. – Даю пятнадцать минут…

Земля зашаталась у меня под ногами. Я почувствовал, как тысячи острых игл впиваются в мое тело.

– Извините, но мы только начали.

– Давай-давай, быстро… Сворачивайтесь.

Это было немыслимо, невероятно… Мы столько дней затратили на подготовку, столько вложили средств, почти ничего еще не сняли – и уезжать? Что я клиенту скажу? Где возьму денег, чтобы оправдать все эти издержки? Катастрофа…

Мартинсон между тем решительно подошел к сидящим неподалеку полицейским, которые приехали вместе с нами.

– А вы что тут делаете?

– Не знаю, нас прислали, – ответил тот, что постарше.

– Помогаете этим самозванцам? Прекрасно! Я еще позвоню в отдел, разберусь, кто вас сюда послал…

Тем же решительным шагом Мартинсон направился к своему автомобилю. Я двинулся следом… Не смотря на то, что чиновник был ниже меня на голову, я едва поспевал за ним.

– Извините, можно вас…

Мартинсон замедлил шаги. Стремясь унять мелкую противную дрожь, я наклонился к его уху.

– А может… Ну, это… Мы как-то сможем это решить?

– Что?

– Я заплачу…

– Нет, и речи быть не может! – он окинул меня презрительным взглядом. – Через пятнадцать минут приедет наряд полиции, я уже дал указание. Так что – поторопитесь.

– Но…

Мартинсон сел в свой черный блестящий автомобиль, громко хлопнул дверцей и уехал. А я остался стоять – оглушенный, потерянный, совершенно разбитый. Холодная и враждебная реальность окружала меня. Я почувствовал себя ничтожным сухим листком, покорно летящим по воле осеннего ветра: неизвестно куда, неизвестно зачем.

Подошла Настя.

– Кто это был?

– Замглавы администрации района. Приказал, чтобы мы убирались.

– Почему?

– Потому… Я же говорил тебе – надо согласовать с администрацией разрешение на съемку.

– Так я согласовала вроде… Позвонила еще потом, уточнила – все сказали в порядке.

– Ну как в порядке? Ты же видишь…

Я не знал, как быть дальше. У кого просить помощи, где искать защиты? Подняв глаза к небу, я мысленно обратился к Богу. Не может быть, чтобы все так нелепо закончилось. Должно же быть у этой ситуации хоть какое-то решение.

– А может, позвонить кому-нибудь? – тихо спросила Настя.

«Кому? Кому позвонить?» – в отчаянии подумал я и тут неожиданно вспомнил: у меня же есть друг, Вадим, полковник ФСБ, между прочим. Когда-то мы служили с ним вместе и теперь поддерживаем отношения. Правда, видимся не так часто.

Я достал мобильный телефон, набрал номер.

– Привет! Говорить можешь?

– Могу, – донесся из телефонной трубки голос моего приятеля. – Как дела?

– Да так… В общем, выручай.

– Что случилось?

– Снимаю ролик на Крестовском. Приехал человек из местной администрации, говорит – уматывайте отсюда, если нет согласования.

– А оно у тебя есть?

– Мой администратор говорит, что есть… Но бумаг никаких в данный момент у меня с собой нету.

– Да-а… – Вадим задумался. – Как фамилия человека? Он представился?

– Мартинсон… Знаешь такого?

– Знаю.

– Можешь что-нибудь сделать?

– Понимаешь, Роберт, командовать здесь я не имею права. Единственное, что могу – отсрочить появление полиции. Два часа тебе хватит?

«Что такое два часа? – отрешенно подумал я. – Даже половину снять не успеем».

– Ладно, Вадим… По большому счету это меня, конечно, не спасет. Но если сможешь отсрочить – давай. А там видно будет.

Возле режиссерской палатки толпился народ. Здесь были оба оператора, художник, гример и еще человек пять из съемочной группы. В их глазах читался немой вопрос: удалось ли договориться? Я, молча сел на стул, устало откинулся на спинку и вытянул ноги. «Два часа… Два часа» – безостановочно крутилось у меня в голове. Я невольно позавидовал всем этим людям. Хорошо им… Скажут работать – будут работать; скажут собирайтесь – соберутся, поедут по домам. И ни о чем душа болеть не будет. Какая красота…

«Если что – машину можно будет продать, – мысленно успокаивал я себя. – Не хватит – возьму кредит в банке. Ничего, как-нибудь вывернемся».

Я провел ладонью по лицу, тяжело вздохнул.

– Ну, что делать будем? – нарушил, наконец, молчание оператор.

– Работать! – ответил я, поднялся и вышел из палатки. – Готовьте кран, свет, Настю подгримируйте. Все на съемочную площадку!

Народ засуетился, забегал; включились огромные мощные прожектора, имитирующие яркий солнечный свет; желтый операторский кран поднялся высоко над деревьями; стальные рельсы легли поперек узкой асфальтовой дорожки.

– Где наша героиня? На исходную!

Настя вышла на очерченный мелом рубеж. С этой точки по команде она должна была начать движение. Операторы, приникнув к камере, доложили о готовности. Я почувствовал прилив веселой злости. Пусть все летит в тартарары, а я все равно буду делать свое дело!

– Работаем!

Настя побежала, операторский кран медленно пополз вверх, увлекая к вершинам деревьев Аркадия со вторым оператором. Я уставился в монитор, наблюдая, как складывается картинка в кадре.

– Стоп! Еще дубль!

Пока Настя возвращалась на исходную, я отлепился от монитора и заметил вдруг странную перемену… Вокруг неожиданно посветлело, краски стали ярче, среди мутной небесной пелены проступили голубые веселые пятна и робкий солнечный луч столбом мерцающего света пробил серое тусклое пространство. Все засияло вокруг, преобразилось; и всем эти перемены пришлись по душе, кроме оператора. Кривясь, как от зубной боли, он принялся вместе с напарником перенастраивать аппаратуру.

Когда все было готово, Настя побежала еще раз. Потом еще… Потом еще и еще… Мы снимали дубль за дублем. Я все время поглядывал на часы, ожидая приезда незваных гостей, но никто пока не появлялся.

Прошел час, другой… Я боялся поверить в чудо.

Мы отработали с операторским краном, пересняли при новом освещении общий план; взяли с рельсами и тележкой все возможные ракурсы бегущей героини. Оставалось только отснять материал с площадки «камервагена» – это, такая, специальная операторская машина, своеобразная камера на колесах.

Сколько километров пробежала Настя за это время – никто не считал. Любой профессиональный бегун уже бы взмолился о пощаде. А Настя стойко терпела все наши притязания. И продолжала работать с улыбкой на лице.

– Как самочувствие? – поинтересовался я.

– Нормально, – ответила Настя, – только сустав что-то разболелся.

– Я понимаю, ты устала, но потерпи еще чуть-чуть. Осталось немного. С машины сейчас тебя снимем – и все… Перерыв не хочу объявлять, вдруг эти товарищи все же приедут.

Настя безропотно согласилась. Может быть потому, что чувствовала за собой какую-то часть вины. Я был ей безмерно благодарен. Так хотелось, побыстрее закончить эту бесконечную карусель.

– Машина готова, – доложил второй оператор.

Ребята подсадили, и я забрался на открытую площадку с установленной на ней камерой. Аркадий пододвинулся, пропуская меня на мое режиссерское место. Второй оператор подсел к нему. Тут же рядом расположились двое из технической группы.

Мы плавно тронулись, Настя побежала за нами следом.

– Ближе, ближе к машине держись! – крикнул Аркадий.

Один из парней-техников взял в руки отражатель, чтобы подсветить ей лицо. Мягкий свет от лайт-диска, придал коже ровный и теплый оттенок. Я невольно залюбовался ею, удовлетворенно отметив про себя, что не ошибся с выбором героини.

– Поработай лицом, Настя… Сейчас будем снимать крупный план.

Она понимающе кивнула. Ей не надо было долго объяснять – вот, что значит настоящий профессионал. В глазах ее появился загадочный блеск, щеки слегка порозовели, черты лица разгладились, стали тоньше и нежнее.

– Молодец, – сказал я, наблюдая за ней через экран монитора. – Пять баллов.

– Только смотри, не зазвезди… – снисходительно отозвался из-за камеры Аркадий.

Настя расплылась в довольной улыбке. Как будто и не было позади этой долгой изнуряющей беготни, усталости.

Я посмотрел на часы – без малого шесть часов прошло, как мы приехали сюда. Слава Богу, отснять все вроде бы успели. Осталось несколько дублей. Теперь если и приедут нас выгонять – уже не страшно.

Рядом с дорожкой я заметил парочку, с любопытством наблюдающую за процессом. На заднем плане они попали в кадр. Пришлось остановиться и попросить их отойти подальше.