Глава 5

Вернувшись домой, Сибирцев узнал от жены, что они приглашены на свадьбу. Женщина, с которой Вика вместе работала на складе строительных материалов, выдавала замуж старшую дочь. Событие решено было отметить за городом, на даче у жениха.

Артур встретил новость без особей радости. В последнее время он потерял интерес к многолюдным застольям. Ссылаясь на то, что нет денег на подарки молодым, он попытался уговорить Вику отказаться от приглашения, но супруга оставалась непреклонной.

В пятницу вечером за ними заехали на машине. По пути забрали из детского сада дочь, завезли к бабушке… Выехав на загородную трассу, покатили в сторону чернеющего вдалеке леса.

Через полчаса машина свернула с шоссе на проселочную дорогу, и вскоре впереди замигала огнями деревня. Места эти были Артуру знакомы.

Дача стояла на берегу озера. Они подрулили прямо к калитке. Хозяйка вышла встречать их в наброшенной на плечи дубленке.

– За ужином Сибирцев посетовал, что давно не рыбачил.

– Так сходи к Михалычу, – сказали ему. – Завтра с утра можете половить рыбу. Молодые все равно раньше двух не приедут.

«А что, это мысль!» – загорелся Артур.

Михалыч жил по соседству. Сибирцев хорошо знал его. Во всей деревне не было более удачливого рыбака и охотника.

– О-о! Кто приехал! – обрадовался Михалыч, увидев входящего Артура, – на свадьбу, значит, прибыл?.. А я, вишь, валенками занялся… Надо, думаю, подшить.

Он отложил в сторону шило и дратву.

– Бабка, ну-ко дай чаю!

Из кухни выглянула Анна Тимофеевна, его жена. Близоруко прищурившись, внимательно посмотрела на гостя и, узнав, улыбнулась:

– Артур! Давно нас не навещал… Как живете-то?

– Нормально.

– И, слава Богу!.. Иван вот тоже пишет, что все у них хорошо. Ромка в этом году в школу пошел. Жена, Аля тоже учится, заочно… К лету, может, приедут…

Иван – младший сын Михалыча – жил сейчас в далеком южном городе. Когда-то они с Сибирцевым вместе работали на заводе. Пока Иван не уехал, часто наведывались сюда, на охоту или рыбалку.

Михалычу недавно исполнилось шестьдесят, но выглядел он намного моложе. Был крепок телом, не курил, выпивал в меру. До сих пор оставался штатным охотником коопзверопромхоза. На жизнь зарабатывал лесным промыслом, рыбалкой, сбором лекарственного сырья, заготовкой грибов и ягод.

– Как нынешний сезон? – спросил Артур, разглядывая распятую на стене большую медвежью шкуру.

– Удачно…

– Хорошо он сей год поохотился, – подтвердила Анна Тимофеевна, расставляя на столе чашки. – Медведя с лабаза убил, трех лосей, две рыси в капкан поймал, куниц несколько, да белок много сдал… От коопромхоза ему к юбилею грамоту дали и премию выписали… Ты пей чай-то, остынет… И пироги бери, свежие…

– Спасибо, – улыбнулся Артур, – я только что из-за стола.

– Ничего, ты молодой, тебе сил много надо.

Сибирцев послушно взял кусок румяного пирога с крупными янтарными ягодами морошки, отхлебнул душистого чаю.

– Михалыч, пошли завтра на рыбалку.

– На рыбалку? – хозяин поскреб узловатыми пальцами седой затылок. – Пошли… Хотя не сезон сейчас. Светает поздно, темнеет рано – вялая сейчас рыба, сонная. Вот месяца через два… Но – если хочешь, пойдем. Черви у меня в ведре, в подполье, с осени еще накопаны. Удочки я тебе дам. Амуницию тоже подыщем. Утром заходи – и пойдем… А то оставайся, ночуй у нас…

– Не могу… Нам с женой уже комнату выделили. Неудобно… – Тогда до завтра… Не проспи.

С рассветом они были на озере. Тяжело ступая, шли по заснеженному льду. Вылизанный ветром наст с шорохом проседал под ногами.

Противоположный берег едва угадывался в синеватой дымке. Оттуда, с той стороны, медленно поднималось огромное красное солнце. И по мере того, как оно всходило, бледно-серое холодное небо наливалось яркой, сияющей голубизной.

Вот здесь давай попробуем, – сказал Михалыч, скидывая с плеч фанерный ящик. – Тут подводная гряда. На откосы окунь кормиться выходит.

Сибирцев крутанул ручку ледобура. Остро заточенные лезвия легко прошли сквозь плотный наст и с визгом впились в крепкий озерный лед. Над лункой возник холмик мелкого хрустального крошева.

Досверлив до конца, Артур выдернул ледобур и отдал Михалычу, а сам принялся черпать ледяные осколки. Потом достал короткую зимнюю удочку, насадил червя и опустил снасть в воду.

Долго ждать не пришлось. Чувствительный кивок вздрогнул и согнулся. Артур торопливо подсек, ощутив на том конце слабые толчки… На поверку это оказался мелкий прозрачный ерш. Растопырив все свои колючки, он отчаянно трепыхался на крючке.

Разочарованно вздохнув, Сибирцев вновь забросил снасть. И опять клюнул ершик, величиной чуть больше спички.

«Надо менять место», – подумал Артур.

Он собрался и двинулся вперед. Звал с собой Михалыча, но тот решил пока остаться – вдруг да улыбнется удача?

В поисках рыбного места Сибирцев намотал по озеру несколько километров, просверлил десятка два лунок – и все без толку.

Обессиленный, он уже и не мечтал об улове. Просто сидел и смотрел на неподвижный кивок.

– …у-ур!…ди-и…да-а! – донесся до него голос Михалыча.

Артур оглянулся на крик и среди ослепительно белеющего снега разглядел маленький черный силуэт. Михалыч призывно махал рукой.

Сибирцев поспешил на зов. Еще издали увидел у ног Михалыча больших, трепыхающихся на льду рыбин. Это были окуни: толстобрюхие, полосатые, с красными широкими хвостами и такими же яркими плавниками.

– Хватит бегать зря, – сказал Михалыч. – Садись рядом.

Артур быстро пробурил лунку и забросил удочку.

– Ты поманивай, поманивай помаленьку… Глядишь, какой-нибудь и схватит… – посоветовал ему напарник.

Сибирцев присмотрелся к его плавным, легким движениям и тоже стал поддергивать удилищем, то поднимая, то опуская руку, представляя, как там, на глубине, в такт его движениям играет самодельная мормышка.

Внезапно он ощутил легкий быстрый удар. Словно кто-то щелкнул по кончику короткого удилища. Кивок согнулся, и Артур, потянув, почувствовал на крючке волнующую тяжесть. Стараясь не делать резких движений и в то же время, не давая рыбине слабины, он потихоньку начал выбирать леску. Крепкая японская жилка больно резала ладони.

Наконец в толще воды Сибирцев уловил характерный блеск чешуи. Подтянув добычу к поверхности, он схватил ее свободной рукой за жабры.

– Хоро-о-оший лапоть, – уважительно протянул Михалыч.

И тут же сам склонился над лункой, поднимая с пятиметровой глубины очередного полосатика.

Непослушными, подрагивающими от азарта пальцами Сибирцев торопливо наживил крючок и бросил в воду.

Следующая поклевка была столь же уверенной. И вскоре еще один полосатый разбойник зашлепал алым хвостом по льду.

Окунь брал жадно. Сердце Артура замирало от радости. Краем глаза он видел, что и Михалыч не отстает – машет руками, как ветряная мельница.

Но безудержный клев продолжался недолго. Закончился так же внезапно, как и начался.

Артур достал сигареты, закурил. Смачно затягиваясь горьким дымком, огляделся по сторонам.

На угоре темнели засыпанные снегом деревенские избы. Окна одной из них были крест-накрест забиты досками.

– А чего, Гришка Колонков уехал, что ли, куда? – спросил Сибирцев Михалыча.

– Уехал… На кладбище… Ты что, не слыхал?

– Нет.

– Этой осенью отправились они на охоту: он да еще двое наших мужиков. День отохотились, под вечер остановились на ночлег возле реки. Перед сном решили у костерка чаю попить. Ну, и не только чаю… Выпили, в общем, маленько…Сумерки уж опустились. Сидят они, болтают меж собой. Вдруг слышат: «Кря! Кря!» – вдоль реки утка летит. Ну летит и пусть себе летит… Ружья-то все в избушке… А Гришка, недолго думая, хвать бутылку и – бац! – в утку метнул. И что ты думаешь? Попал! Тут из ружья десять раз промахнешься, а он – бутылкой! Утка – камнем в воду. Не успели мужики глазом моргнуть, как он следом за ней – бултых!.. Так и не вынырнул… Через несколько дней нашли, километра за два ниже по течению… Мужики говорят – это смерть его летела.

Они помолчали. Сибирцева новость потрясла. Он хорошо знал покойного. Это был приветливый, веселый человек. Любая работа спорилась в его ловких руках. Починить ли какой агрегат, сложить ли печь, выстроить ли дом – вся деревня шла к нему за помощью. Он никому не отказывал.

«Был человек – и нету… – вздохнув, подумал Артур. – Как странно… За уткой нырял Гришка Колонков, а из реки потом достали нечто: отвратительного вида, дурно пахнущее, неподвижное… А где же тот белозубый, озорной весельчак? Куда делся? Интересный фокус…»

– Как думаешь, Михалыч, умирать больно?

– А кто его знает? Может больно, может, нет. Это только у покойников узнать можно. А они никогда не расскажут… Недавно родственницу жены схоронили. Ей уже за девятый десяток перевалило, а она до последнего дня за жизнь цеплялась. Уж с постели не встает и под себя ходит, а все еще пожить хочется… Так вот посмотришь – ну нет, до таких годов не дай Бог дожить! А с другой стороны, скажи мне: готовься, мол, завтра помирать – так тоже неохота…

– Самое печальное, что рано или поздно каждому придется проснуться в последний раз, – тихо сказал Сибирцев. – Как подумаешь – мурашки по коже.

Налетел ветер, взметнул снег со льда. По озеру заструилась легкая поземка. Солнце зашло за тучу. Стало холодно и неуютно. Рыбаки переглянулись и начали собираться.

– Много ли поймал? – поинтересовалась у Артура хозяйка.

– Все здесь, – сдержанно ответил Сибирцев, вываливая из полиэтиленового мешка улов в раковину.

Серая пушистая кошка, учуяв рыбный запах, с мяуканьем прибежала из комнаты.

– Хорошо, – похвалила хозяйка. – И крупные все какие…

– Мне Михалыч еще свою рыбу отдал. Говорит – гостям на закуску.

Вошла Вика, в длинном махровом халате. На голове – намотанное чалмой полотенце. Из-под него на лоб выбивалась мокрая темная прядь. Лицо ее было румяным.

Она приложила к щекам Артура горячие ладони.

– Замерз, рыбак?

– Чуть-чуть… – улыбнулся Сибирцев и поцеловал ее.

– Мы в баню сходили, – сказала Вика. – Ты тоже иди, помойся. Только недолго. Скоро уже молодые приедут.

Баня стояла тут же, во дворе. Маленькая, с низким потолком и крохотными мутными окнами.

Входя, Артур больно ударился головой о косяк. Чертыхаясь, оставил в предбаннике одежду, полотенце и полез на полок.

Раскаленные камни дышали жарой. Плеснув на них воды, Сибирцев с наслаждением принялся хлестать себя березовым веником. Горячий воздух обжигал тело и ласкал душу. После нескольких часов на ветру и морозе лучшего и желать было нельзя.

Попарившись, Артур спустился с полка и, опрокинув на себя таз с прохладной водой, вышел в предбанник. Здесь было не так жарко. Он присел на широкую деревянную скамью, откинулся к стене. Приятная истома разлилась по телу.

«Сейчас бы за свадебный стол, водочки выпить, закусить чем-нибудь этаким…» – расслабленно подумал Сибирцев.

Ему вдруг вспомнилась собственная свадьба. Суета, хлопоты, приготовления… Тягостные минуты торжества, ритуальные поцелуи под крики «Горько!», оживленные лица гостей, усталые глаза родителей… Когда все осталось позади, Артур почувствовал себя счастливым. И это ощущение, абсолютного счастья долго не покидало его… Просыпаясь утром, они с Викой не спешили вставать. Лежали, обнявшись, рассказывали друг другу сны, целовались… Если не надо было идти на работу, отправлялись гулять или к кому-нибудь в гости… В ненастные дни они вообще не выходили из дома. Сутками валялись в кровати и совсем не скучали вдвоем… Потом Вика забеременела. Появления ребенка ждали с благоговением. Закупали пеленки, распашонки, думали, как назвать, гадали, кто будет – мальчик или девочка? С рождением дочери беззаботная жизнь закончилась. Артур самоотверженно помогал супруге, чем только мог: стирал, мыл полы и посуду, ходил по магазинам, ночи напролет просиживал возле детской кроватки… Это был нелегкий период. Но когда он закончился, что-то ушло из их отношений. Первым заметил это Артур и очень обеспокоился. Чувствуя, что Вика с каждым днем все больше и больше отдаляется, он пытался вызвать ее на откровенный разговор, но жена каждый раз этого избегала. «Будь проще, – говорила Вика. – зачем все усложнять?». Холодом веяло от ее слов… Артур страдал оттого, что не мог ничего изменить. Может, он что-то делал не так, в чем-то был не прав? Может, надо было вести себя как-то иначе? Никогда раньше Артур не задумывался над этим. Он просто любил…

Молодых встречали хлебом-солью. Мать жениха внесла свежий, только что испеченный каравай.

– Посмотрим, кто будет в доме хозяин?

Народ, толпившийся во дворе, оживленно загудел. Невеста жеманно протянула ручку в белой перчатке, намереваясь отщипнуть кусочек. Тотчас раздались протестующие крики:

– Так не пойдет!.. Зубками, зубками!

Придерживая фату, девушка нагнулась и откусила от каравая. Окружающие оценили ее скромность.

Жених действовал решительнее. Он уверенно вцепился в податливо хрустнувший золотисто-коричневый край и, встряхнув головой, вырвал большой кусок.

Со всех сторон послышалось одобрительное:

– Вот это по-нашему! По-мужски!

– Молодец, парень, дело знает!

– У него, жена вот где будет!..

Молодые отправились в дом. Из толпы в них горстями бросали жито. Так принято, чтобы жизнь удалась. Казалось, что они идут под желтым дождем.

Столы были накрыты. Гости принялись шумно рассаживаться. Раскрасневшийся, видимо, от мороза, тамада произнес первый тост…

Артур и Вика заняли места возле окна, неподалеку от жениха с невестой. Рядом с ними оказался майор-танкист – родственник хозяйки дома. Он был в форме и при всех регалиях.

«Свадебный генерал», – усмехнулся про себя Сибирцев.

Его не радовало это соседство. Майор сидел рядом с Викой… Еще раньше Артур заметил, как он постреливал глазами в ее сторону. И то, что сейчас офицер оказался рядом с его женой, вызывало неприятное чувство. Но куда денешься? Не меняться же местами!

Поначалу гости вели себя скромно. Пили только под руководством тамады. Однако постепенно оживились, заговорили громче, начали наливать самостоятельно.

– Горь-ко! Горь-ко! – все настойчивее скандировали они. Молодые вставали и покорно целовались.

Потом один из гостей, забравшись под стол, снял с ноги у невесты туфлю и стал требовать, чтобы ее наполнили водкой. От него откупились бутылкой коньяка. Довольный, он тут же отпил из горлышка половину и был препровожден в комнату отдыха.

Рыжий парень в клетчатых штанах уверенно растянул потертые меха старенькой гармошки, легко пробежался пальцами по ладам и запел высоким, но сильным голосом протяжную русскую песню. Его поддержали… И вот уже целый хор выводил нечто душевное.

Вика оживленно болтала с военным. Можно было подумать, что не Сибирцев, а он приходится ей мужем.

Артур молча ковырял вилкой салат. Ни есть, ни пить не хотелось.

– Ты чего такой? – наконец обратила она на него внимание.

– Какой?

– Сидишь, как бедный родственник… Чем недоволен?

Артур промолчал… Не хватало еще устроить здесь скандал. Людей смешить.

«Неужели она не понимает, что ведет себя неприлично? – раздраженно подумал Сибирцев, – Если пришла с мужем, то и держи себя соответственно».

Но Вику меньше всего волновали переживания супруга. Она обладала поразительной способностью никогда не чувствовать себя виноватой.

В одной из комнат молодежь организовала танцы. Оттуда доносилась громкая музыка.

– Разрешите пригласить вашу даму? – вежливо поинтересовался майор.

– Если она не против… – кивнул Сибирцев.

Вика не возражала. Они выбрались из-за стола, и пошли туда, где в тесноте и полумраке медленно кружились пары.

Артур проводил их долгим взглядом. На душе было муторно. Из последних сил он пытался сохранить невозмутимость… Ужасно, когда женщина отдает предпочтение другому. Особенно, когда делает это публично. И, к тому же, если эта женщина – твоя жена.

Сибирцев налил себе водки. Только сейчас он заметил, что большинство гостей уже изрядно навеселе. Оставаться трезвым в такой компании было просто невозможно. Уйти? Но идти некуда. Одним словом, выбирать не приходилось… Артур выпил, наспех закусил остывшей картошкой с мясом. Стало как будто легче. Он достал сигареты и вышел в коридор покурить.

Возвращаясь назад, Сибирцев заглянул в комнату, где танцевали разомлевшие от обильной выпивки гости. Среди них, плавно покачиваясь в такт музыке, кружились Вика и офицер. Он что-то шептал ей на ухо, а она, задорно смеясь, откидывала назад голову и встряхивала распущенными волосами.

Артур содрогнулся от ревности.

Он сел за стол, взял большой фужер с остатками клюквенного морса, наполнил его доверху водкой и разом выпил.

Долго сидел неподвижно, погружаясь в хмельную трясину. Ноги стали тяжелыми, в уши словно ваты набили. Как в тумане поплыли перед ним чьи-то лица.

– Эй, ты когда успел набраться? – услышал Артур удивленный голос жены.

– В каком… смысле? – с трудом ворочая языком, произнес он.

Крепкие руки помогли Сибирцеву подняться… Потом его куда-то повели… Идти было трудно. Пол качался и уходил из-под ног.

Не раздеваясь, он упал на кровать. Кто-то помог ему снять ботинки и сунул под голову подушку.

…Артур проснулся от тошноты. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится. Жены рядом не было… Сердце тревожно заколотилось. Он сел на кровати и тут же почувствовал, как пол поднимается, а стены и потолок начинают стремительно вращаться.

Сделав над собой усилие, он встал и пошел к выходу. «На воздух!.. На воздух!» – билось в голове.

Распахнув дверь в сени, Артур увидел обнявшихся – мужчину и женщину. Они целовались… В тусклом свете блеснули золотые погоны майора. Женщину он тоже узнал. Это была Вика.