В Болгарии в подпольных исламских школах пропагандируют ваххабизм. В настоящий момент там работают десятки незаконных исламских школ, говорится в заявлении партии «Порядок, законность, справедливость». Они действуют под прикрытием курсов по арабскому языку и менеджменту, но не зарегистрированы, сообщает Православие. БГ. При этом контролю не подлежат ни программы, ни учителя, ни толкование Корана, утверждают в формации, руководимой известным политиком Яне Яневым.

В Сырнице, например, изучается ваххабистская версия ислама, которая в Чечне привела к взрыву религиозного фанатизма и войне. Все эти религиозные школы в Исперихском, Силистренском, Пловдивском районах и в Западных Родопах финансируются в основном исламскими фондами с Ближнего Востока.

Все штаб-квартиры «фондов» и «школ» находятся неподалеку от сел с болгаро-мусульманским населением, это показывает, что грозит радикальная исламизация. Недооценка этих скрытых процессов может привести к тяжелым последствиям, заявляют в партии.

Уже два десятилетия Болгария фигурирует на карте ЦРУ в качестве государства, на территории которого базируются радикальные исламисты и куда направляются средства из арабских фондов под маской социальной и образовательной деятельности.

В связи с этим политический совет партии «Порядок, законность, справедливость» потребовал от компетентных органов принять незамедлительные меры по защите национальной безопасности Республики Болгария.

* * *

СОФИЯ, БОЛГАРИЯ

19–20 сентября 2016 года

Министр внутренних дел Республики Болгария проживал за городом, в своем доме (на особняк или коттедж это никак не тянуло), а работал в центре Софии.

Министерство внутренних дел Болгарии представляло из себя мрачного вида четырехэтажное здание белого цвета, расположенное на узкой улочке Софии напротив какого-то здания постройки начала века. На флагштоке уныло висел флаг Болгарии. И все это напоминало здание ГУВД в каком-нибудь российском городе-миллионнике.

Министр Стоянов ездил на работу на автомобиле «Мерседес-Бенц» черного цвета выпуска где-то конца прошлого десятилетия. У него был один шофер и один телохранитель, больше наблюдения за ним я не заметил, но это не значило, что его не было. Аккуратно «приняв» его на границе городской черты, я довел его до здания министерства и мрачно подумал, что следить за министром внутренних дел – идея не из лучших. Для постановки наблюдения даже за одним объектом требуется профессиональная бригада и как минимум три автомобиля, а лучше пять-шесть. Учитывая, что объект – министр, можно и больше. А нас было всего пятеро, и у нас был ограниченный автомобильный парк. И чужая страна вокруг. Рано или поздно кого-то из нас «срисуют», и это поставит под удар главную нашу миссию – освобождение Сикерда.

Поэтому я решил не рисковать, не ставить постоянно «колеса» за министром, а присмотреться к его семье. Их вряд ли охраняют. Не та страна…

У генерала Стоянова была супруга Иванка, с которой он прожил почти тридцать лет в законном браке, и два ребенка, оба взрослые. Сын Любен и дочь Катя. Сын Любен, как и полагается сыну министра, был бизнесменом, ездил на «Мерседесе» G-класса, а дочь работала в университете, ездила на универсале «Фольксваген Пассат».

Поскольку силы и средства у нас были ограничены, я предположил, что шестидесятилетняя женщина, родившаяся при треклятых коммунистах, вряд ли примет радикальный ислам, и потому следить за ней нет никакого смысла. Значит, мы разделились на две пары: одна должна была следить за сыном министра, другая – за дочерью, еще один человек – в резерве. Даже такая задача была для нас на грани наших сил. Договорились еще, что будем меняться, те, кто сегодня следил за сыном, завтра будут следить за дочерью. Чтобы машины не примелькались…

Сегодня я следил за сыном. Его фирма располагалась в деловом центре «Стандарт» на окраине Софии. Поставив напротив здания лазерный звукосниматель и настроив фильтрацию, я наслаждался реалиями болгарской деловой жизни…

– Че, Павлин, будем скидывать?

– Сейчас?

– Я Михаилу звонил, там уже документы на проверку готовят.

– А че, Михаил тормознуть пока не может?

– Не.

– Почему?

– Недобор в бюджет. Сейчас сказали, всех мести.

– Сука.

– Подождите. А что, если банк кидануть?

– Как?

– Ну, типа у нас отчетность норм, да? Берем кредит на Павлин, потом можно будет скидывать.

– Кто там директор?

– Филипп.

– Какой Филипп?

– Он тупой совсем. Пьет.

– А как кредит будем получать?

– У меня подвязки в банке есть.

– Тогда пробей.

– Да не вопрос…

Господи… какое все родное! Как в России себя чувствуешь…

Вечером я купил новую СИМ-карту и вышел на связь со Слоном. Слон – это мой старый друг и куратор Жека, просто он в свое время начал продвигаться по карьерной лестнице в коридорах Аквариума, а я ушел на оперативную работу, в автономку, скажем так. Но мы по-прежнему доверяли друг другу – другого и быть не могло, ведь мы познакомились в Грозном, тридцать третьего декабря^[2], самого долгого в нашей жизни года…

Тогда у нас не было ноутбуков и скайпа. Он был лейтенантом – и я был им же. У Слона был «Макаров», две обоймы к нему, рация Алинко и одна граната (для себя). Это все, с чем он входил в Грозный. У меня было то же самое.

В тот день, помнится, мы не думали, что выйдем из Грозного. Но мы вышли и с тех пор никогда не теряли друг друга из виду. Поседели, потолстели. И многое поняли – чего не хотелось бы понимать…

Слон выглядел весьма довольным жизнью.

– Как жизнь? – спросил я.

– Только держись. У тебя?

– Нормально.

– Ты встретился с нашим другом?

– Ага.

– И что думаешь?

– То, что фуфло все это.

– Прямо фуфло?

Мы использовали весьма специфический жаргон при общении, чтобы не «запалиться». «Большой брат» следит за всеми.

– Ну, сам подумай, на фиг такому человеку в такие западлянки вступать? Чего ему не хватает?

– Никогда не знаешь, чего ждать от людей.

– Это да. Я за его семьей решил присмотреть.

– А за ним самим?

– Слушай, как ты себе это представляешь? У меня тут только четыре человека, и то – галимое бычье. Если тебе надо конкретно проверить, обратись к нашим местным друзьям. Чем они вообще тут занимаются, за что бабки получают.

– Легче…

– Нет, а что легче? Ты меня зачем сюда кинул?

Я сбавил обороты.

– Про нашего пропавшего кореша есть что-то новое?

– Пока ничего.

– На связь никто не выходил?

– Нет.

– Тогда мне больше нечего сказать.

– Ты бы все-таки не огорчал нашего друга. У нас и так мало друзей осталось.

– Слушай, я тут несколько дней, что я могу успеть сделать? У тебя возможностей куда больше. Упади ему на «хвост», поставь телефон на «прослушку».

– Делаем, что можем. Вообще, если честно, ты там – в резерве. На случай, если наш пропавший кент все-таки проявится и надо будет кардинально решать вопрос. Если нет – тихо уедете, как тихо приехали. А то, что вы делаете, – больше для очистки совести. Ну и… в принципе человека пробить не мешает.

– Так пробивай. Я из-за твоих пробивок в СИЗО не хочу приземлиться.

– Не кипеши. Все будет.

– То-то и оно. Ладно, расход. До связи.

Наблюдение за дочерью генерала так же не принесло ничего нового. Но, в отличие от меня, второй группе удалось поставить «маячок» на «Фольксваген». Я пытался то же проделать с «Мерседесом», но гарантированно – чтобы без запала – сделать это не смог.

Минус мне.

На следующий день мы поменялись местами. Следить за человеком, если на машине «жучок», намного проще – открыл WhatsApp и по карте ведешь. Так, не приближаясь и ничем особо не рискуя, я довел дочь генерала до здания университета, припарковался там, в ларьке купил кое-что перекусить. Так и бездельничал до обеда, а вот после обеда…

После обеда «Фольксваген» двинулся на выезд из города…

Я сначала не понял, а потом, когда мы были уже в предместьях, набрал номер второго экипажа:

– Кто?

– Карлик.

– Ага. Слушай, она за город не ездила вчера?

– Нет, а что?

– Да ничего. Что у вас?

– Пока тихо. Таможенный склад, налоговая…

– Продолжайте…

Мы уже двигались по трассе…

Проехав километров восемьдесят, въехали в какой-то город. Какой? Мне показалось, что российский – обшарпанные исписанные остановки общественного транспорта, раздолбанные троллейбусы «ЗИУ-682», какие-то трубы на арках над дорогой, обмотанные рваной теплоизоляцией, заброшенные корпуса вдали. Сам город раздолбан в хлам, на улицах редкие прохожие и машины, первые этажи частично переделаны под бизнес, только большинство – закрыто и заколочено. О том, что это не Россия, говорит только этажность домов – у нас пять этажей и девять, у болгар – четыре, шесть и восемь.

«Фольксваген» свернул во двор, образованный каре типичных шестиэтажных «хрущоб». Я остановил машину у тротуара, выскочил, бегом добежал до двора – ровно для того, чтобы успеть увидеть, как Катя Стоянова заходит в один из подъездов. Подъезд как подъезд, и лучше там не «светиться»…

Сел обратно в машину, проехал немного дальше и опять встал. Достал лазерный звукосниматель, опустил стекло и начал направлять лазер на стекла по очереди – просто на удачу. Послушал – не то, направил на следующее. Как звучит голос дочери генерала, я знал – позвонил ей и сказал, что ошибся номером.

Восьмой – ничего. Седьмой – ничего.

Повезло на шестом. От того, что я с ходу услышал, мне стало не по себе…

Аузу би-Лляхи мине-ш-шайтани рад-жим, Бисми-Лляхи-р-Рахмани-р-Рахим.

Хвала Аллаху, милостивому и милосердному, Господу миров, которому нет сотоварища, у которого мы просим прощения, ищем спасения от зла наших душ, от зла наших поступков.

Кого Аллах направил, того никто не собьет, а кого Аллах сбил, того никто не направит.

Я свидетельствую, что нет божества, достойного поклонения, кроме Аллаха, я свидетельствую, что Мухаммад – его раб и Посланник.

«О те, которые уверовали, бойтесь Аллаха должным образом и умирайте не иначе как мусульманами».

Ас-саламу алейкум ва рахмату-Ллахи ва баракатуху, дорогие братья и сестры, дорогие братья муджахиды.

Я, ваш брат по религии, Абу Усман, обращаюсь к вам и хочу начать со слов нашего великого Пророка (мир ему и благословения Аллаха): «Кто умер и не сражался, и не имел намерения к сражению, тот умер на одном из видов лицемерия».

Эти слова показывают нам, что джихад является величайшим деянием Ислама, что джихад сегодня становится обязательным для спасения Уммы.

Сегодня, дорогие братья, Умма находится в таком униженном состоянии, в таком бедственном состоянии, что джихад становится обязательным для всех нас. джихад является фард айн.

Я обращаюсь к муджахидам: мы сегодня – авангард джихада, мы сегодня – спасители этой Уммы.

Муджахиды сегодня в первых рядах. Почему? Потому что муджахиды любят Аллаха, любят Его религию и своего Пророка (мир ему и благословения Аллаха).

Я хочу обратиться к братьям всего мира, к братьям Шама и Афганистана, к братьям Кавказа и Пакистана, ко всем муджахидам. Я молю Аллаха за вас. В первую очередь я хочу принести соболезнования в связи с потерями братьев, которые покинули нас.

Мы знаем, что они не погибли, что они живы и получают удел у своего Господа. Мы знаем, что они ждут нашего присоединения в Раю, иншааЛллах. Мы просим Аллаха, чтобы Он дал нам иман и позволил присоединиться к нашим братьям, чтобы Он дал нам степень Шахады в этом джихаде.

Сегодня мы выполняем приказ Аллаха, и мы в авангарде этой Уммы, поэтому я прошу, братья, активизировать джихад, активизировать операции по уничтожению врагов Аллаха.

Также хочу обратиться к братьям мусульманам, которые живут на территориях, оккупированных кяфирам и мусульманских земель, – не забывайте, что и для вас джихад сегодня является священным фард айном. Не забывайте, что мы сегодня одна Умма.

Если сегодня идет джихад в Сирии против врага, который хочет уничтожить Ислам, то и для вас это становится джихадом, для вас это становится фард айн.

Я призываю вас, чтобы вы уничтожали врагов Аллаха, там, где вы находитесь. Я призываю вас, чтобы вы уничтожали врагов там, куда доходят ваши руки, чтобы вы открыли фронты джихада.

Сегодня идет тотальная война. Она не нами была объявлена кяфирам, а кяфиры объявили ее нам. Когда идет тотальная война, не остается мирного населения. Если нам объявили тотальную войну, то Аллах разрешает нам воевать с ними так, как они воюют с нами. Когда они бомбят мусульман, они убивают и стариков, и женщин, и детей. Потому мы имеем сегодня право воевать с ними так, как они воюют с нами. Я призываю вас, воюйте с ними, уничтожайте их, не оставляйте в живых никого из них. Это приказ Аллаха. А мы, как богобоязненные, искренне верующие, должны выполнять приказ Аллаха.

Заканчивая свое обращение к вам, дорогие братья, я хочу сказать, что я являюсь амиром не потому, что я лучше вас. Нет, я хуже вас, но сегодня по воле Аллаха на мне лежит эта ответственность.

Я хочу искренне выразить вам свою любовь, всем тем, кто является искренне верующим в Аллаха и Его религию. Да поможет нам Аллах на этом прямом пути и убережет от тех, кто сбивает с этого пути. Мир вам и милость и благословения Аллаха, дорогие братья!

Аллаху Акбар, Аллаху Акбар, Аллаху Акбар!

Возвращался в Софию я в полном расстройстве духа.

Нет… конечно, я был рад, что вывел еще одну тайную ваххабитку на чистую воду… приходилось, знаете ли, видеть, что они творят. Ужасало другое – скорость и неотвратимость распространения заразы. Такое ощущение, что мы имеем дело с чумой, распространяющейся по городу подобно пожару – и спасения от нее нет…

В городе сделал несколько кругов – не следят ли. Остановился у киоска… там продавали какие-то острые колбаски. Целый день на кофе – только колбасок мне и не хватало…

Уже доедая, я заметил, как напротив припарковался «Мерседес». Мне туда…

Генерал Иванов был одет как будто только что ехал с теннисного корта, – футболка-каскетка черного цвета с буквами FBI, настороженные глаза…

– Как обжились?

– Нормально, – буркнул я. – Как у вас?

Генерал положил на колени кейс, открыл его и, достав фотографию, протянул мне:

– Этот?

Коммандера Сикерда я не так хорошо знал, но на фотографии точно он. Он был снят с помощью длиннофокусного объектива выходящим из самолета…

– Этот.

– Прилетел во Враждебну^[3] первого сентября этого года, рейс из Кутаиси, с пересадкой во Франкфурте.

Я сразу не въехал. Потом дошло.

– Простите… откуда рейс?

– Кутаиси…

Грузия. А там-то он что делал?

– Самолет был полон, – продолжал обстоятельно докладывать генерал, – но мы проверили всех пассажиров. Вместе с ним прилетели вот эти трое.

Еще три фотографии.

– Степан Суворов, Гига Горчеладзе и Антон Сигуа.

– Разрешите?

Фотографии были распечатаны на хорошей, но обычной принтерной бумаге. Я взял и стал медленно перебирать их. Конечно, по виду человека про него ничего не скажешь, но очень похоже на какую-то спецгруппу.