– У нас, у болгар, нет традиции есть хлеб с мясом, у нас хлеб обычно делают сладкий или лепешками. Есть хлеб с мясом я научился у вас.

– Евгений рассказывал, – неопределенно ответил я.

Суджук и в самом деле был очень вкусный

– Евгений рассказал вам про мое дело? – спросил генерал.

– Местами, скажем так.

– Простите?

Я мысленно сделал себе замечание – за границей наш сленг вряд ли поймут.

– Рассказал, но, возможно, не все. В свою очередь – вы знаете, что интересует меня?

– Да, американцы…

– Вам что-либо известно?

– Боюсь, ничего, за исключением того, что они пропали примерно в тех же местах, где пропадали и мои агенты. Думаю, те люди, которые находятся там, не хотят, чтобы кто-то знал про них много, понимаете, да?

– Что с ними могло произойти?

– Все, что угодно, – вздохнул генерал. – Видите ли…

– Александр.

– Александр… В Болгарии сейчас ситуация очень… – Он пощелкал пальцами, подбирая слово, – непростая, да… Наша страна больше не принадлежит нам, мы – часть Евросоюза. Из полиции, из служб безопасности изгоняются все профессионалы, особенно те, кто учился в Советском Союзе или России… они считаются… ненадежными, да. Большая часть из тех, что пришли, имеют за плечами курс в шесть месяцев в международном полицейском колледже… и еще стажировку. В России я учился полицейскому делу пять лет. Нам запрещено вести работу среди опасных этнических групп, потому что это… недемократично. Вы видели цыганские кварталы, Александр?

Я отрицательно покачал головой, потом, спохватившись, что у болгар это означает «да», просто кивнул.

– Экономика Болгарии в плохом состоянии, – продолжал генерал, – ничего не работает, люди уезжают. Многие из тех, кто уволен из милиции и органов безопасности, встали на преступный путь…

Я вспомнил Пламена – интересно, знает ли его генерал. Еще смешно… украинцы проводят одну люстрацию за другой… интересно, а они что думают, куда денутся уволенные менты и «безопасники», тем более такие, которых не увольнять, а расстреливать надо…

– …В Болгарию хлынули беженцы, а цыгане, которых раньше заставляли работать, встали на антисоциальный путь. Они занимают целые кварталы в городах, есть даже в Софии. Приезжают из деревень, селятся в городах, чтобы заниматься воровством, попрошайничеством, проституцией. Селятся в многоэтажки. На первом этаже обычно проламывают стены и делают конюшню. Мусор выкидывают прямо в окна, он там до второго-третьего этажа. Разбирают и продают угнанные машины, воруют детей…

Генерал говорил с болью в голосе, было видно, что ему действительно не все равно, что происходит с его страной. И правительство Болгарии явно ошиблось, уволив его: найти в наши дни неравнодушного человека большая удача. Но все его слова ни на шаг не приближали меня к разгадке исчезновения коммандера Сикерда.

– Господин генерал, я должен найти у вас одного человека.

– Да, конечно. Я делаю все, что могу, в милиции… полиции у меня еще остались друзья. Но мы не нашли следов вашего человека ни в одной из гостиниц. Это значит, он, скорее всего, поселился где-то нелегально, заплатил наличными. Если человек сам не хочет, чтобы его нашли, это сложно сделать. Кроме того, в нашей стране есть американские военные базы…

– Он выделяется тем, что не знает болгарского языка. И он может быть связан с наркомафией, – выдал я часть информации.

– С наркомафией? – заинтересовался генерал. – Какой?

– С албанской.

– Плохие люди. Всегда были плохие. – Генерал вытащил блокнот и, сделав запись, добавил: – Будем искать, спасибо, что сказали.

– Теперь ваша очередь.

Генерал вытащил из блокнота фотографию и подал ее мне:

– Генерал Драгомир Стоянов.

Я смотрел на фотографию… явно из личного дела. Генерал был суше в кости, иранский, скорее всего, тип. Выделялись седые усы при черных волосах. Выглядел он импозантно, если бы я не знал, кто это, принял бы за иранца или турка.

– Кто он?

– На сегодняшний день – министр.

– Кто он вам? – заподозрив неладное, спросил я.

Генерал долго молчал, перед тем как ответить.

– Генерал Стоянов был человеком, который учил меня. Генерал Стоянов назвал мое имя, когда шла речь об отправке молодых милиционеров на учебу в СССР. Он тогда не был генералом, и он, и я… как это называется… отвечали за порядок в городе.

– Патруль.

– Да, патруль. Я всегда считал его своим отцом в милиции. Вот почему я никак не могу понять, каким образом он мог принять ислам.

– Может, это не так? Может… – Я осекся – как сказать, чтобы не обидеть генерала, – и продолжил: – Может, он действовал… из политических соображений?

Вместо ответа генерал протянул мне еще одну фотографию, на ней был запечатлен человек, которому перерезали горло.

– Это было несколько лет назад. Я был начальником второго спецотдела МВД Болгарии, занимался секретной работой, понимаете?

– Агенты… понимаю.

– Да. Агенты. Этот человек… он был мусульманином и моим агентом. Я работал с ним сам… знал, что в Болгарию проникают опасные люди из Югославии… очень опасные люди, Александр. Много оружия. Как думаете, какая страна производит больше всего опиумного мака?

– Афганистан?

– Нет, Турция. В Турции семьдесят тысяч фермеров выращивают опиумный мак легально. Именно турки вывели сорта мака, которые позволяют получить в несколько раз больше наркотика, чем обычный природный мак. Они экспортируют все это для потребностей лекарственных компаний. Но никто не знает, сколько мака они утаивают и перерабатывают на героин. Все это идет в Европу… через нас и через Украину. Афганистан – мировой враг, американцы воюют с ними, а Турция – друг, они помогают им, чтобы снова были османы.

– Я только что из Турции, – сказал я, чего говорить был не должен.

– Тогда что я говорю… Они хотят вернуться в девятнадцатый век, понимаете? Хотят, чтобы был ислам.

– Мы говорили о Стоянове, – напомнил я.

– Постепенно мой человек поднялся очень высоко в тайной иерархии. В девяносто седьмом Усама бен Ладен приезжал в Боснию, собирались все. Там был и мой человек. У меня есть снимки и записи бен Ладена, которых нет больше ни у кого в мире! И вдруг – его убили. Жестоко убили, видите фотографию?

– Он мог провалиться по тысяче разных причин.

– Да. Но это был не просто агент. Это был… дальний родственник. Я много лет тайно вел расследование…

– Служебное.

– Да. Чтобы понять, что произошло. В конце концов, я решился на эксперимент. Была информация, о которой знали только я и Стоянов. Через два дня исламисты об этом тоже узнали. Человек, которого я якобы должен был арестовать, скрылся.

– Он мог просто испугаться.

– Нет, Александр, не мог. Дело в том, что этот человек не был виновен ни в чем… уголовном. Он не мог испугаться, только если ему не сказали.

– Хорошо, что вы сделали потом?

– Я пришел и спросил.

– Кого?

– Стоянова.

– И что?

– Он все отрицал. А через день меня уволили, якобы за нарушение порядка работы с секретной документацией.

Только большим трудом мне удалось сохранить бесстрастное выражение лица. Вот представьте себе, приходите вы к начальнику и спрашиваете: Сидор Карпыч, а не являетесь ли вы агентом МОССАДа? Ну как? По-моему, после такого шансы сохранить работу становятся просто минимальными.

– Когда это было?

– Два года назад. – Генерал постучал ладонью по капоту: – Да вы угощайтесь…

– Благодарю.

– Как видите, я не бедный человек, я нашел работу… но происходящее не дает мне покоя. Когда меня уволили, многое из того, что произошло – тогда и представить себе было нельзя. Не было ИГ… точнее, они были, но про них никто не знал. Не было расстрелов в Париже, не был взорван ваш самолет над Синаем. А теперь… Болгария стала одним из мест, где через границу с Турцией просачиваются беженцы. Мы не знаем, кто они и что они замышляют. Недавно я был на границе… есть такое село Звездец. Это бывшая военная часть, раньше в военном городке жили цыгане, а теперь цыгане пропали, и там мусульмане. Нас заставляют принимать все больше и больше беженцев. Я – болгарин, как только я вижу их – душа моя кричит о тех временах, когда наш народ находился под оккупацией. А теперь я думаю о том, что, если мой учитель Драгомир Стоянов является тайным сторонником ИГ, нам всем конец. Теперь понимаете, почему это так важно?

Я смотрел генералу в глаза, и мне не нравилось то, что я видел. Дело в том, что любой детектив должен быть психологом, причем намного большим, чем полицейский. У нас нет УПК, и потому нам надо понимать человеческую природу и распознавать ложь лучше, чем это делают полицейские. Бывает, когда человек просто лжет. Бывает, когда у него не все дома.

Бывают состояния, пограничные между адекватностью и неадекватностью. Но я не видел у генерала Иванова ни одного признака, свидетельствующего о его душевном расстройстве или неадекватности. Он был полностью адекватен и беспокоился за свою страну. Вот и все. И он на самом деле верил, что Стоянов принял радикальный ислам. А я должен был что-то делать с этим.

– Стоянов мог продать информацию за деньги?

– Этого не может быть, – энергично закивал головой Иванов. – Мы боролись с мафией. Можно было продаться мафии и стать миллионером, так многие делали. Но он не продался. Он не брал деньги, хотя ему предлагали. Это самое простое оправдание… но нет. Он принял ислам. Отуречился. Другого объяснения нет.

Я помолчал, потом кинул в рот кусочек колбасы и прожевал. Действительно вкусно.

– Мне нужна машина. Неприметная… такая, чтобы не выделялась в потоке. И квартира.

– Будет.

– Бинокль, видеокамера, фотоаппарат с объективом. Телефон, и… знаете, есть такое приложение, чтобы незаметно снимать на ходу. Ноутбук и переходник к нему, ридер для карточек^[1].

– Будет.

– Какие-нибудь документы на мое имя. Чтобы недосматривали.

– Будет. Только фото надо сделать.

– Еще знаете… такие камеры, веб-камеры для наблюдения. Для улицы. И адреса генерала Стоянова. Дом… работа.

– Будет.

– Охрана у генерала большая?

– Три человека. У государства нет денег на охрану.

– Профессионалы?

– Да.

– Хорошо. И пока я проверяю информацию, выясните, куда делись американцы. Я так понимаю, вы это можете.

Генерал покачал головой. На языке болгар, это означало «да».

Информация к размышлению

(Документ подлинный)

В среду на популярном среди россиян болгарском курорте Бургас совершен теракт. Смертник подорвал в местном аэропорту автобус с израильскими туристами, прилетевшими на отдых.

Информация из оцепления приходит крайне скупая и противоречивая. Аэропорт Бургаса по-прежнему блокирован полицией. Туда никого не пускают. Здесь скопилось большое количество пассажиров, которых сейчас автобусами отправляют в близлежащий аэропорт – в Варну. А некоторые отказываются лететь и уезжают своим ходом, например, в Софию.

Известно, что взрыв произошел примерно в 17.30 вечера по местному времени, в 80 метрах от выхода из аэропорта, в крыле прилета – это парковка, где расположены автобусы. Взрыв прогремел в автобусе в тот момент, когда в нем находились 40 израильских туристов, которые прилетели в Болгарию на отдых. Бомба находилась в багажном отсеке автобуса ближе к первой двери.

* * *

ГРАНИЦА БОЛГАРИИ И МАКЕДОНИИ РАЙОН БАНСКО, ПЕРЕХОД ДЕВЕ-БАИР

18 сентября 2016 года

Мы сфотографировались в ателье, на следующий день утром я встретился с охранником генерала на том же месте. Он передал мне удостоверение полицейского сотрудника с моей фотографией, два больших чемодана с аппаратурой и ключи от «Шкоды Октавиа» серого цвета.

Со всем этим я выехал в Банско.

Банско – это популярный в Болгарии и за ее пределами горнолыжный курорт, аналог нашей Красной Поляны или украинского Буковеля. Это самый юго-запад Болгарии, где проходит граница и дорога, ведущая на македонский курортный город Охрид (он на берегу огромного вулканического озера, там очень красиво). Сам Банско осенью – хлебосольнейшее место, все богатство болгарской земли здесь, и оно сопровождается вкуснейшей речной рыбой, которую подают запеченной, лепешками и оливковым маслом. Я не большой любитель речной рыбы – но здесь не остановиться и не отведать просто не мог.

Дорога от Банско до границы вывела меня на переход Деве-Баир – Гюешево. Пограничный переход Деве-Баир был совсем новым, явно построенным за деньги ЕС. Здание с красной черепицей, три огромных флага – ЕС, Болгарии и Македонии, и все это на фоне покрытых лесом гор. Примета нового времени – огромная очередь в сторону Македонии, полиция обыскивает все машины. Ищут беженцев – беженцы и нелегалы никому не нужны. В обратную сторону дорога пустая, редкие машины почти не удостаиваются внимания таможенников. Почему?.. На другой границе болгары повесили плакат специально для беженцев. На нем написано: Добро пожаловать в Болгарию. Нет денег, нет работы, нет будущего. Поворачивайте назад…

Думаю, этими словами можно исчерпать описание судьбы Болгарии после вступления ее в ЕС. В Румынии то же самое, там в парламенте человек в знак протеста бросился с балкона. Из пяти основных стран Восточной Европы успешными оказались две… теперь уже три. Чехословакия разделилась на Чехию и Словакию – но успешны обе. Словакия занимает место мирового лидера по объему выпуска машин на душу населения – дело в том, что там крупный совместный завод малолитражек открыли и еще что-то. А Чехия выпускает, как всегда это делала, оружие, автомобили, тяжелую технику, станки, плюс к этому – пиво и доходы от туризма: Прага один из самых посещаемых городов континента. Успешной с оговорками можно назвать Польшу – хотя в Англии слово «полиш пипл» стало синонимом гастарбайтера, поляки шинкуют капусту и подмывают задницы в больницах по всему западу континента. В Польшу активно вкладывают две страны – Германия и США. Германия по указке США, а США… догадайтесь, зачем? Как только поляки сбросили коммунистическую власть, американцы списали им пятьдесят миллиардов долларов долга. Не отсрочили, не снизили процент – а списали вчистую. И все равно – достаточно приехать в Варшаву, прошвырнуться не по туристическим местам, а по окраинам, чтобы понять: успешность Польши искусственная и зависит от огромной поддержки со всех сторон. Не будет ее – и Польша рухнет.

А вот все остальные страны Восточной Европы… Венгрия, Румыния, Болгария… это весьма мрачное зрелище. Болгары – тихие и незлобливые люди, они постоянно ждут, когда кто-то придет и освободит их. Но ждать в двадцать первом веке придется долго…

Я поставил машину на обочине, носом против направления движения, открыл окно, сидел, смотрел на горы и ждал…

Огромный черный джип с угрожающей хромированной решеткой «кенгурятника», даже не подумав остановиться на границе, на скорости прошел пост, свернул на обочину и остановился, затормозив в метре от моей радиаторной решетки.

Хлопнула дверца. Я тоже вышел.

– Алекс…

– Пламен…

Пацанов привез Пламен, на громадном «Форде». Я его знал по событиям в Косово, он работал на человека, дочь которого я спас из банды наркоторговцев и отморозков. Теперь этот человек был мне должен и знал это.

Мы обнялись. Пламен был все таким же – пожилой, полысевший, в черной кожаной куртке-бандитке и с волчьими глазами. За его спиной мялись мои подопечные – морские пехотинцы, с которыми мы сильно покуролесили в прошлом году в Албании, а недавно сильно умножили число шахидов на пути к Аллаху в Турции.

– Как живешь?

– Нормально живу. Как ты?

– Тоже нормально. Только…

– Что – только?

Пламен тоже был болгарином, выброшенным на помойку, бывший представитель спецслужб, теперь работал на мафию.

– Проблемка у меня есть одна. Знаешь генерала полиции Иванова?

– С ним не договориться, – скривился Пламен.

– Совсем?

– Совсем. Честный, гад. Если он тебе поперек дороги встал, имей в виду – с ним не договориться…

Это и было лучшей для меня рекомендацией.

– Пообедаешь с нами?

– Извини, друг, я спешу. Давай перегружать…

В отличие от меня, пацанов ГРУ отправили по популярному туристическому маршруту через Сербию. Там их встретил хорошо уже им известный Пламен, снарядил оружием (учитывая то, что они отправляли оружие в Африку и на Ближний Восток, проблем с этим не было) и переправил через границу с Болгарией… Он не пожадничал. Три автоматические винтовки и снайперская винтовка, гранатомет, пистолеты. Все – новое, марки Тара. Тара – это македонская фирма, она выпускает малоизвестные до недавнего времени винтовки и пистолеты, похожие на «глок», «вальтер» и «Хеклер-кох» одновременно, а винтовки – как «Хеклер-кох 416» для бедных. На военном рынке они не слишком-то известны – но винтовки Тара, например, были замечены у вьетнамского спецназа, в Ираке и в Сирии. Винтовки с глушителями и оптическими прицелами ACOG. На них была торговая марка Schmeisser – ничего удивительного, фирма продвигает македонские винтовки на гражданский рынок под собственным брендом. Кроме того – пять противотанковых гранатометов типа АТ-4 и три килограмма взрывчатки с различными детонаторами. Вдобавок Пламен дал крупнокалиберную снайперскую винтовку и полуавтоматический гранатомет. Всего этого хватило бы, чтобы начать небольшую войну…

Перекусив всухомятку, мы с трудом погрузились в машину и направились обратно. По пути я рассказал им, с чем придется иметь дело.

– Не верю, – фыркнул Студент.

– Мало ли такого в Чечне было… – заметил Трактор.

– Да, но министр…

– А что министр? Дерьмо всегда вверх всплывает, – подключился к разговору Шпиц. – В Чечне кто маршруты конвоев продавал, Ванька-взводный, что ли. Понятно, что…

– Ну, то, что он берет, это сто пудов.

– Мой источник сказал, что не берет – идейный ваххабит.

– Что он – хоббит? – снова хмыкнул Студент. – Министру-то зачем? Чего ему не хватает в жизни?

– А тем, кто подрывается, им зачем? – спросил до этого молчавший Карлик.

– Как бы то ни было, – сказал я, – план такой – мы берем под контроль министра и его семью. Плотно смотрим, как он, что он. В качестве ответной услуги генерал Иванов занимается пропажей нужного нам человека. Как только этот человек находится – работаем по обстановке. Скорее всего, придется освобождать с боем. Хотя и не факт. Оружие можете списать, за него уплачено.

– Да на фиг нам…

– Не, пригодится, – возразил хозяйственный Трактор, – продадим, если че.

Эта четверка – с моей подачи – уже год с лишним работала частными военными контрактниками. А они за свои деньги покупают и оружие, и боеприпасы, которые совсем не дешево обходятся. В Ираке югославский «Калашников» стоит больше тысячи долларов, М16 – две с половиной, М4 – шесть, если новая. Одна Тара в такой комплектации там уйдет минимум за десятку, если кто-то решит купить…

– Шеф… а контролировать министра внутренних дел… я правильно понял? – осторожно спросил Студент.

– Ага, – кивнул.

– Это для здоровья не вредно?

– Жизнь вообще штука вредная. Заканчивается смертью. Это Болгария – раз. Иванов выдал нам всю схему организации охраны – два. Это все равно кто-то должен сделать – три. Согласитесь, если министр внутренних дел Болгарии – тайный ваххабит, последствия могут быть очень мрачные.

– Это да… – сказал Трактор и получил локтем в бок от соседа…

Информация к размышлению

(Документ подлинный)