Оставлять такое безнаказанным означало новые предательства, и потому разведка ВМФ взялась за дело. Через несколько месяцев означенного субъекта удалось идентифицировать как раз в Которе – он купил небольшой отель на побережье и принимал туристов (обнаглел вконец). Заодно группа наведения установила его связь с албанскими дилерами – он еще и наркотиками приторговывал. Вот уж воистину подонок – он и есть подонок.

План был прост как три рубля. Ночью тихо выкрасть означенного субъекта, переправить его на яхту и уносить ноги. В случае неприятностей разбираться пришлось бы с авиагруппой и группой безопасности одного из русских авианосцев, того, который окажется ближе. Специальный позывной и конверт, который следовало открыть по получении условного сигнала, командирам авианосцев были заблаговременно вручены. Означенный субъект должен был быть переправлен в Севастополь, где и повешен. Если тихо выкрасть не представлялось возможным – катраны должны были просто пристрелить урода, а потом опять-таки уносить ноги. На край, если морской путь отхода будет перекрыт, – у каждого был чистый паспорт и билет на самолет в какой-нибудь русский город с открытой датой: из Цетине только в Киев было три рейса в день.

Но что-то произошло – и предателю еще оставалось немного пожить. Хотя… дураку понятно, что именно произошло. Вон, все ноги уносят от греха…

Пока командир четверки, капитан первого ранга Светляк, он же Светлый, известная личность среди катранов, правил в Адриатику, остальные катраны тоже были заняты своим делом. Саня, он же Александр Машук, занимался оружием. Оно, конечно, было не русским, в операциях за пределами Империи русское оружие использовалось очень редко. Поскольку чего ждать и на что надеяться было непонятно, он выбрал стандартный набор вооружения из числа того, что было в секретном отсеке яхты. Две автоматические винтовки, легкий пулемет и снайперская винтовка. Автоматические винтовки – «беретта», обычные для русских боевых пловцов за рубежом. Полупластиковые (в насыщенной морской солью и приморской среде это очень важно), с керамическим покрытием ствола (приспособлен к длительной стрельбе очередями и меньше ухода требует) – и механизм почти полностью повторяет схему знаменитого Калашникова, почти один в один. Винтовка эта выпускалась большими сериями в шести разных калибрах, но эти были под итало-швейцарский, шестимиллиметровый, горный. Наверное, наилучший выбор – и итальянцы, и швейцарцы живут в горах и знают, что делают, когда выбирают боеприпас.

Пулемет – обычный штурмовой «Миними» под тот же патрон, а вот винтовка была совсем новой, недавно поступившей на ограниченное вооружение. Тяжелый «кольт» под патрон 300 Winchester Magnum. Более мощная, чем любые ее европейские собратья, с титановым ресивером, с емким магазином на четырнадцать патронов и спорной, но обеспечивающей высокую точность системой газоотвода Юджина Стоунера. Она позволяла вести и беглый огонь на дистанции автоматной стрельбы, и делать дальние выстрелы за тысячу метров с использованием тяжелой пули на двести пятьдесят гран, и бороться с бронированными автомобилями, используя тяжелую, бронебойно-зажигательную пулю. Вооруженная таким образом группа могла выполнять самые разные задачи, создавая как плотный огонь на ближней и средней дистанции, так и выборочно поражая цели до полутора тысяч метров. На всякий случай к этому набору был добавлен короткий, в транспортном положении разбирающийся на две части реактивный гранатомет, способный за счет прицела с баллистическим вычислителем сбивать даже вертолеты.

В это же самое время капитан третьего ранга с роскошной фамилией Лермонтов, известный остряк и повеса (среди своих – Поручик Ржевский), занимался подводным средством движения, которое должно было доставить их к берегу и потом обратно на яхту. Ни много ни мало – ту самую лодку с жестким днищем он должен был переоборудовать в небольшую подводную лодку.

Для этого первым делом он притащил на палубу из трюма малопонятный набор труб и начал собирать их одному ему известным образом. Получившееся сооружение – оно напоминало каркас жесткости, как у внедорожников, участвующих в ралли-рейдах и гонках на выносливость, – он присоединил к лодке и намертво закрепил болтами и зажимами.

На этот каркас он навесил рули глубины и рули направления. А также двигатели, позволяющие двигать сей аппарат в водной толще. Двигателей было шесть, и в их качестве использовались немного модифицированные флотскими мастерскими туристические подводные тягачи для дайверов. Присоединенные соответствующим образом к каркасу, они тянули все это сооружение вперед и позволяли маневрировать с их помощью. А при необходимости боевой пловец мог отстегнуть их и использовать в качестве индивидуального транспортного средства, совершенно бесшумного и не дающего пузырей. На всякий случай он поставил на подзарядку все шесть от бортового дизель-генератора.

Тем не менее на таких вот двигателях далеко не уйдешь. Их лодка была хороша тем, что большую часть пути она могла проделать в полупогруженном положении, всего метр под поверхностью и на обычных моторах. Для того чтобы обеспечить возможность подводного хода на обычных лодочных моторах – они снабжались специальными шнорхелями, через которые одновременно и забирался воздух, и отводились выхлопные газы. Двигатели могли работать лишь на две трети мощности, но этого хватало.

Сама лодка также была необычной. Жесткое днище было обычным, а вот половина понтонов при необходимости могла принимать воду, заменяя ей воздух, – таким образом достигалась нейтральная плавучесть лодки. Если же требовалось всплыть – вода быстро вытеснялась опять-таки гениально простым способом: с помощью заряженных аквалангистских баллонов, которые одновременно могли служить и резервом смеси для экипажа. Суть всех этих деталей была в том, что почти каждая из них имела двойное предназначение: никто, например, не подумает, зачем нужен на дорогой яхте запас подводных транспортировщиков или заряженных баллонов для акваланга. Но собранные вместе, эти детали превращали самую обычную лодку в многофункциональное средство доставки, характеристиками не уступающее специализированным малым подводным аппаратам мокрого типа.

Последним штрихом был навигатор в исполнении для дайверов – подводный. Он выведет их к цели.

Пока решался вопрос с оружием и лодкой, третий катран, капитан третьего ранга Вильниченко (среди своих Вилка), занимался самым простым вопросом – вопросом дыхательной смеси. Поскольку они не собирались уходить на глубину, нужды в специальной, обогащенной азотом смеси не было. Это значило, что Вилка заправил все баллоны простым, правда, очищенным, атмосферным воздухом на максимальное давление.

Разобравшись с баллонами, он вышел на палубу. На специализированном дайверском сайте он скачал карту дна и течений в районе цели, отметив знак «частная собственность», – это вызывало еще больше желания посетить означенное место с неофициальным визитом. Затем он скачал обычную спутниковую карту общего доступа и с помощью специальной подпрограммы наложил одну на другую. Примерно прикинул – нужна будет маскировочная сеть, там, где они затопят лодку, глубина около десяти, а прозрачность тут – до тридцати. Нехорошо будет…

Напоследок он зашел на сайт, который вела группа энтузиастов, и посмотрел расположение ударных авианосных группировок ВМФ в зоне Средиземного моря. Оно не радовало…

Хорватия

Генералу Анте Младеновичу было не впервой убегать.

Он не считал это чем-то постыдным или проигрышем, потому что у него давно не было армии, точнее – он давно не был в армии, армия-то у него была. Младенович был стар, циничен, он много повидал на своем веку. В прадеда, деда и отца – в нем было сильнейшее, почти животное желание жить. Именно оно предупреждало его о том, что пора сматывать удочки…

О том, куда направиться, он еще не решил. Латинская Америка… возможно, там его знают, но часто не с лучшей стороны, и там у него много врагов. Африка… нет, Африка не пойдет. Слишком много немцев – а у немцев наверняка теперь будет к нему масса неприятных вопросов. Остается только Индия… да, наверное, это наилучший для него выбор. Англичане умеют быть чрезвычайно забывчивыми, когда им это надо, – все банки и финансовые корпорации, в названии которых есть слово «Гонконг» или «Шанхай», произошли от доходов, связанных с поставками опиума, с наркоторговлей. И владельцев этих компаний принимают в свете и не задают ни единого лишнего вопроса. Деньги половины аристократов Англии сделаны на наркотиках и крови – и ничего. В конце концов, у него белая кожа. И возможность собрать под свое знамя армию наемников в пять тысяч человек в течение одного месяца. Не может быть, чтобы англичане не заинтересовались бы этим. Сам он может купить титул. Граф Бирманский… звучит? Тем более что титул этот, кажется, свободен…

Да, граф Бирманский.

Сейчас возможный будущий граф Бирманский, надев полную полевую форму, занимался тем, что сваливал деньги из огромной сейфовой комнаты у себя в кабинете в мешки. Мешки для мусора. Следовало насыпать денег в мешок, завязать горловину, затем поверх надеть второй мешок и снова завязать. Затем все это следовало положить в прочную сумку или рюкзак – у него было и то и другое – и подготовить к транспортировке.

На столе лежал автомат и разгрузка с торчащими из нее магазинами. Для такого случая у генерала был «козий рог» – так называли автомат «АК» в местах оных. С ним он познакомился еще в Легионе – и не считал необходимым менять его на что-либо.

Едва слышный рокот вертолетных лопастей привлек его, он завязал предпоследний мешок, бухнул его в большой егерский рюкзак. Взял автомат, подошел к окну.

Вертолет был небольшим, обтекаемым, элегантным – словно игрушка, правда, игрушка, стоящая очень дорого. «А109 Аугуста», итальянское производство. Генерал хорошо знал, кто летал на таком вертолете…

На столе рядом с автоматом рубиновым огоньком замигала рация.

– Пропустить, – бросил генерал в рацию.

И занялся последней партией денег. Надо было успеть…

Бывший примас Хорватии, бывший кардинал коллегии кардиналов Римской Католической церкви, кардинал Франко Коперник был напуган. Генерал хорошо это понимал – он, как собака, чувствовал чужой страх…

– Мир тебе, Франко! – поприветствовал он гомосексуального педофила и возможного хорватского претендента на папскую тиару. – Что-то у меня куда-то завалился дозиметр. Случайно не видишь?

– Господь да покарает тебя за твои шутки!

– Как покарал тебя? Хотя нет, тебя-то он не покарал…

– Помолчи! Молчи, не гневи господа!

Выпученные глаза, быстрая речь, нервное, постоянное движение рук. Да он сумасшедший! Генерал хорошо знал Коперника и считал его просто ревностным последователем Святой Церкви. Но теперь он понял, что Коперник – настоящий псих. Как те ребята, которые жгли людей на кострах Инквизиции.

– Мне было видение. Видение!

– Чего…

– Выслушай меня! Сам Господь явился ко мне! Сияющий! В окружении ангелов. И знаешь, что он мне сказал?!

– «Франко, завязывай с кокаином»?

– Нет! Он сказал мне: «Франко! Великое зло поселилось в Ватикане, се, спалю город огнем! Кара Господня! Кара Господня!»

– Ага.

– Он сказал мне: «Франко! Новый Град мой оснуй на политой кровью земле! Там, где любят меня! Там, где помнят меня!»

– Только не у меня дома.

– Аграм! Вот где будет новый храм! Вот где будет…

Коротко хохотнула автоматная очередь, первосвященник упал сначала на колени, а потом – на пол, вперед. В кабинет ворвались вооруженные охранники.

Генерал опустил оружие.

– Убрать, экселленц? – осведомился один из охранников.

– Не надо. Пусть лежит. Разберитесь с остальными. Только вертолет не повредите, он еще пригодится.

– Есть.

Вечер 14 августа 2014 года

Средиземное море

Ударный авианосец «Николай Первый»

– Доброй удачи, пираты!

В этом сумрачном мире всегда желали друг другу только удачи. Но, в отличие от адмиральского салона, здесь, в тесном и душном складе на второй палубе, я был королем, почти равным Его Величеству, хотя так нехорошо говорить. Просто в мире специальных сил я был легендой. Первый офицер флотского спецназа, которому присвоили адмиральское звание. Пусть к тому моменту я был не спецназовцем, а дипломатом, послом, – все равно это ценно, до этого «капитан первого ранга» было потолком. Многие знали, что я с детства знал Его Величество и всегда использовал свою дружбу, когда это было нужно для получения флотом чего-то необходимого. Знали о том, что моему деду в конце концов присвоили звание «генерал-адмирал» – высшее звание на флоте, аналог армейского «фельдмаршал», до дедушки генералом-адмиралом был Александр Колчак^[14]. Знали про мое пребывание на посту Наместника Персидского, как мы усмиряли взбаламученный кровопролитной гражданской войной край. Наконец, знали, что, несмотря на возраст, я вновь был принят на действительную службу для того, чтобы найти и убить генерала Абубакара Тимура, злейшего врага Империи. Только такие заслуги здесь и принимались – и никакие другие…

В помещении, которое наверняка раньше использовалось для хранения боеприпасов, горел насыщенный красный свет. Никакой другой не годился – по причине того, что белый свет может вывести из строя матрицы приборов ночного видения. По потолку гулко бухало: сапоги, цепи техников, цепляющих к палубе самолеты, механики со своими причиндалами, но здесь на это всем было плевать. На одной стороне летучими мышами распластались армированные комбинезоны для подводного плавания, у другой стены в рядок было составлено самое разнообразное оружие. «Морские котики» лежали на спальных мешках, читали на экранах наладонников или что-то писали там же…

– Адмирал на палубе, встать! – запоздало заорал кто-то.

Через пару секунд передо мной стоял небольшой строй молодых, но много повидавших людей.

– Вольно, пираты.

– Вольно! Рады вас видеть, господин вице-адмирал!

– Я тоже рад вас видеть. Все целы?

– Так точно!

– Боевые задачи?

– Пока – давить на массу.

– Вот это хорошо…

Я поманил пальцем командира – того самого сибирского паренька, группа которого неплохо отработала на Сицилии, выручила меня из большой переделки. Отошли в сторону.

– Группа боеготова?

– Так точно.

– Знаешь, что в Риме произошло?

– Так точно, доводили… – насторожился парень.

Им нельзя врать. Вообще своим солдатам нельзя врать, но этим – в особенности. Они умны. Они как морские пехотинцы, только очень умные. Они умеют анализировать информацию и делать выводы, потому что именно этим и приходится заниматься за линией фронта, на тысячу километров от своих. И они четко чувствуют ложь, как и все достаточно честные люди. Врать им нельзя…

– За этим как-то стоят немцы. Я сам не знаю как, но стоят. Один урод из них приказал меня списать как ненужного свидетеля, и если бы не другой немец, честный человек, меня бы не было в живых. Сейчас они заметают следы, прикрывают свою ж…

Даже при таком свете было видно, как нехорошо прищурился «тюлень».

– Так вот почему они так заворошились…

– Да. Есть один человек, который может много знать. Очень много знать про все это. Может, есть и другие, но я знаю только этого. Немцы захотят его похитить или убрать. Они уже обвинили нас в том, что мы выпустили из рук ядерные материалы в Персии, скрыли от международного сообщества незаконные ядерные исследования и то, к чему они привели. Они могут потребовать международного суда над нами и выплаты значительных компенсаций за нанесенный вред. А нам только этого не хватало сейчас. Этот человек не может не знать, что произошло. И он – неподалеку от нас.

– Где конкретно?

– За Рагузой, самая граница Монтенегро. Я говорю вам это потому, что хочу высадиться там. Вместе с небольшой группой. Но, возможно, придется столкнуться с немцами. С превосходящими силами немцев.

– Немцев… А мы готовы, господин вице-адмирал. Только скажите. Немцы так немцы…

Авианосная группа «Барбароссы»

ТДК «Бавария»

– Господа, внимание…

Ответственный за планирование оперативный офицер хлопнул в ладоши. На «Баварии» был поднят штандарт командующего эскадрой, старший по званию эскадры, коммодор^[15], барон Людвиг фон унд цу Зинненберг прибыл на «Баварию» для оперативного совещания. «Бавария», в отличие от «Барбароссы», была спущена на воду всего шесть лет назад, и у нее был намного лучше оснащенный оперативный центр. Так что совещание было уместно провести именно здесь, а не на «Баварии», построенной еще под самолеты с взлетной массой 10–12 тонн.

Все собрались вокруг стола. Стол представлял собой экран, причем экран, которым можно было управлять мануально, руками. Как коммуникатор, только с экраном четыре метра на два.

– Господа, последние снимки цели. Как видите, активное движение.

На экране и в самом деле было видно активное движение охраны. Это была запись, полученная с беспилотника.

– Они могут смотаться в любой момент, – сказал один из офицеров.

– Господа, я вижу вертолет. Мы можем вывести его из строя? – поинтересовался капитан, коснувшись соответствующего места на экране, чтобы увеличить.

– Можем, герр коммодор. Беспилотник вооружен.

– Тогда они уйдут на машинах, – сказал Ирлмайер, – прямо сейчас. Удар по вертолетной площадке – и они уже в пути. Мы никогда их не найдем. Надо направить подразделение десанта прямо сейчас.

– Площадка не зачищена. Там могут быть ракетные установки. Это территория третьей страны, у нас нет приказа…

– Господа… – Ирлмайер старался сдерживаться, но получалось плохо. – Я, генерал-лейтенант сил полиции, начальник четвертого отдела РСХА, приказываю вам провести высадку немедленно. В качестве гарантии я намерен лично присутствовать в первом вертолете, который пойдет к цели. Мои полномочия должны быть вам известны. Кто-то не понимает смысла слова «немедленно»?

В русском флоте человека, столь оскорбительным образом посмевшего разговаривать с мореманами, скорее всего, послали бы на три всем известные, особо не стесняясь присутствия командира ударного соединения. Тот факт, что он принадлежал бы… скажем к МВД, лишь прибавило бы презрения – в армии недолюбливали «шпиков» и считали, что сам факт того, что шпики носят офицерские погоны и имеют звания как у них, есть позор военного сословья. Но не в Германии – в Германии было принято подчиняться, а спецслужбы любили, а не презирали, как в России. Все-таки Германия есть Германия.

– БПЛА может остаться у цели и нанести удар, если только мы увидим угрозу для вертолетов, – перевел разговор в деловое русло один из офицеров…

Вертолет…

Это был «мессершмит», лицензионный русский «Сикорский», способный перевозить шестьдесят бойцов со всем снаряжением на расстояние в полторы тысячи километров без дозаправки. Рабочая лошадка специальных сил и военно-морских соединений, намного превосходящий по популярности «CH-46 Боинг-Пясецкий»^[16], – эти вертолеты всегда оказывались там, где начиналось полное дерьмо. Они вывозили беженцев в безопасную зону, доставляли к цели ударные отряды морской пехоты, перевозили бронетранспортеры и гаубицы. Морские пехотинцы звали его «тюлень», в Рейхсвере – «старая тетушка». Вот и сейчас морские пехотинцы с «Баварии», многим из которых не было и двадцати пяти, привычно готовились к бою, обмениваясь всякими шуточками. В отличие от них Ирлмайеру было совсем не смешно.

Чертовы ублюдки – откуда у них бомба? Они что – подорвали сами себя? Господи, поверить невозможно…

В кармане задергался телефон, необычный – спутниковый. Ирлмайер посмотрел – Хайсслер! Чертов сукин сын, нашелся-таки.

– Ирлмайер на связи!

– Герр генерал, это Хайсслер.

– Черт бы тебя побрал, где ты?

– Мы уже в Германии. Путь отхода не сработал.

– Знаю, тут черт-те что творится. В Риме взорвали… неважно. Задание выполнено?

– Не совсем, герр генерал.

– То есть? Что с бароном?

– На том свете…

Хоть что-то хорошее.

– А второй?