Когда я вернулся за Ларисой, она вытиралась, поставив свою рельефную ножку на край ванной. Отбросив полотенце в сторону, я подхватил ее на руки и, не чувствуя веса, понес в комнату, где нас ожидал свободный теперь диван. Лариса приняла меня легко и доверчиво, и мы тотчас же предались любви, разгоряченные жаркими объятиями и поцелуями в ванной. Она быстро кончила и, задыхаясь, прошептала:

– Савва, остановись, я больше не могу… Меня будто током бьет по оголенным нервам…

– Подожди, я сейчас… тоже, – прерывисто дыша, отозвался я. – Еще чуть-чуть, еще секунда…

Когда я оторвался от нее, она в благодарность стала целовать меня, затем, после паузы, вдруг спросила:

– Постой, а где Славик?

– Да вон же он, – ответил я, указывая на темнеющее возвышение на полу около стола. – Не волнуйся, с ним все в порядке, даже отсюда слышно, как он сопит.

– Нехорошо как-то… на полу. Отнеси его… – зашептала Лариса, – в другое место, ну… хотя бы к Янке, что ли.

– Конечно– Конечно, – ответил я. – Я так и сделаю.

– Спасибо, милый… – проворковала Лариса и, не договорив, повернулась на бок и уснула.

Я прижался к ней покрепче и, укрывшись до подбородка одеялом, тоже собрался спать. Но даже теперь, ощущая рядом с собой горячее тело женщины, только что любившей меня, я почему-то чувствовал себя неудовлетворенным. Да и сон не шел… В чем же дело? Ах да, ну конечно же!.. Елена! Лишь теперь только я понял, вернее, признался себе в том, кто именно не давал мне покоя! Елена! Вот о ком я думал весь этот вечер, занимаясь любовью с этими девочками… вот о ком мечтал.

Бесшумно выбравшись из постели, я на цыпочках направился в спальню. Ага, вот они, голубки – Елена и Андрей! Спят. Одетые. Во, блин, вот дают мужики! С такими классными бабами – и одетые!

Я пробрался на кухню, и, еле отыскав их в куче одежды, натянул на себя трусы и тут же вернулся, – для того, что я задумал, костюм не требовался. Елена спала, плотно прижавшись к стене, вернее, Андрей ее туда буквально вжал, и теперь, навалившись на нее всем своим громадным телом, спал, храпя как паровоз. Я судорожно вздохнул. Надо было что-то предпринимать. Ведь задавит девочку, циклопище!

Я осторожно потянул его за руку, чтобы отодвинуть от Елены, или хотя бы развернуть этого бугая навзничь. Он, всхрапнув, отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Я едва успел отпрянуть. Если бы он своей рукой, больше похожей на кувалду, попал бы случайно мне в челюсть, то я, не помышляя больше о Елене, валялся бы сейчас рядом с их кроватью в глубоком нокауте.

Я обвел взглядом комнату и не нашел ничего более подходящего для самозащиты, как хрустальная пепельница в виде морской раковины не меньше чем в килограмм весом. Я взял ее со стола и покачал в руке, приноравливаясь. Треснуть, что ли, этой самой пепельницей Андрюшу по башке, чтобы он отключился, а затем стащить его с дивана? И тогда никаких проблем, путь к Елене свободен. А вдруг я его этим ударом убью? Нет, такой вариант не годится…

Я нащупал Ленкину ногу и ущипнул ее через джинсы, но она только буркнула что-то сквозь сон и потянула, поджала ногу под себя.

Что же делать? Я был почти в отчаянии. А ведь цель так близка…

В какой-то момент Андрей вздохнул и повернулся в мою сторону всем своим массивным телом. Я замер. Теперь он не храпел, и мне даже показалось, что он смотрит на меня! Притвориться, что ли, как это делают ниндзя в голливудских кинофильмах, креслом или кактусом? Несколько секунд я не дышал, занеся над его головой пепельницу. Но Андрей вздохнул и опять захрапел. А рядом с ним лежала такая близкая… такая желанная… и по-прежнему недостижимая Елена. Я должен был действовать! Не замечая прохлады пола, на котором я стоял босиком и, отгоняя мысль о том, что вот же, совсем рядом, в соседней комнате лежит женщина, которая в любую секунду распахнет для меня свои объятия, я опять отправился на кухню, поднял на руки спящую Яночку (она при этом даже не сбилась с дыхания) отнес ее в зал и положил рядом с Ларисой, а затем, не очень вежливо подняв с пола, примостил туда же Славика. Полюбовался на них. Великолепная троица! Ах, если бы я мог так же легко справиться с Андреем!

Я вернулся в спальню, в отчаянии ухватил Елену за обе руки и потянул на себя. Вначале ее тело поехало ко мне, потом надломилось в талии и Елена резко села на диване, при этом мы едва не столкнулись головами. В следующую секунду я увидел ее бешеные от возмущения глаза и мгновенно прижал свои губы к ее губам, не давая девушке крикнуть, затем рывком поднял ее на ноги. Она уперлась обеими руками мне в грудь, но я продолжал сжимать ее в своих объятиях. Наконец она сумела вырваться, и сразу же:

– Ты что, с ума сошел? Ненормальный какой-то!

– Леночка! – взмолился я. – Конечно же, я сошел с ума, но прости меня, я не мог по-другому. – Я оглянулся на спящего Андрея. – Пойдем, я тебе все объясню.

– Куда пойдем, сумасшедший? Разбудил среди ночи…

– Пойдем на кухню. Только на два слова, и я тебя отпущу, умоляю!

Елена, косясь на Андрея, сделала несколько неверных шагов, затем пошла впереди меня. Даже в таком виде – сонном и нетрезвом, она была грациозна, словно пантера.

– Это для кого здесь постелено? – спросила она, входя в кухню и ступая ногами на перину.

– Для нас с тобой! – твердо ответил я.

– Хм. Занятно. Принеси мне воды попить, – сказала она, выходя их кухни и открывая дверь в ванную. – Только обязательно холодной!

Когда я вошел с кружкой воды, она стояла в ванной, поливая себя из душевого рожка. Не испытывая передо мной никакого стеснения при включенном свете (жажда, очевидно, была сильнее), Лена схватила кружку и осушила ее одним залпом.

– Принеси еще, – сказала она. – А еще лучше, сделай мне, пожалуйста, кофе.

Я принес еще воды, невольно задержав на ней, обнаженной, свой взгляд, и тогда она брызнула на меня из рожка водой:

– Уходи же, наконец! И без кофе не возвращайся. – Однако тон ее заметно смягчился, что меня ужасно обрадовало.

Я обшарил всю кухню, прежде чем обнаружил банку индийского кофе, спрятавшуюся на подоконнике среди цветов в горшках; на газовой плите уже закипал чайник. Вскоре две большие чашки крепчайшего ароматного напитка стояли на кухонном столе – я тоже в эту минуту нуждался в кофе. Елена вошла на кухню уже в халате, оставленном Ларисой в ванной, и я невольно улыбнулся, подумав о преемственности людей и их вещей. При этом свои вещи Елена держала в руке. Бросив их на стул, она взяла чашку в обе руки и поднесла ко рту.

– Осторожно, горячий! – предостерег я.

– Я люблю именно такой! – сказала она и тут же сделала глоток. Ее лицо расплылось в блаженстве.

Я протянул руку к выключателю и погасил свет, кофе мы допивали в темноте. Затем Елена красивым жестом сбросила с себя халат, опустилась на перину и заявила:

– Так вот знай, Савва: я тебя совершенно не хочу! – Она устроилась на перине поудобнее, и призывно протянула ко мне руки. – Это будет насилие над беззащитной девушкой.

– И более того: это будет сладчайшее в мире насилие! – воскликнул я, развернул ее к себе спиной и незамедлительно впился губами в ее бархатную шейку чуть пониже уха, пальцами рук в это время подбираясь к сосочкам грудей. – Берегись же, я буду безжалостен!

Елена задышала глубже и чаще. Тогда я постепенно перебрался к ее ягодицам и стал массировать их легкими круговыми движениями, постепенно усиливая нажим. Она начала легонько постанывать. Мои шаловливые пальцы, переместившись к внутренней части бедра, ласково касались ее нежной плоти, доводя девушку до экстаза.

– Садист! – выдохнула, почти вскрикнула она. – Ну, не мучай меня, иди же скорее ко мне!

– Я тебя совершенно не хочу, – прошептал я, переворачивая ее на спину и немедленно входя в нее, восхитительно трепещущую от желания, – ты сама меня заставила.

Елена приподнялась, изогнувшись, и без слов впилась в мой рот долгим проникающим французским поцелуем.

Яна, юная девочка, конечно, не могла мне дать подобных ощущений. Даже Лариса, с ее великолепным и чувственным телом, так не возбуждала меня. Я обладал в эту минуту именно той, которой мне недоставало, той, о которой мечтал, находясь на развалинах танцплощадки, и – о, боже! – это она сейчас билась в моих руках, истекая от томления и любовной страсти, а я с удовольствием слушал ее стоны и вскрики, не боясь в эту минуту ничего и никого, даже появления циклопоподобного Андрюши.

Была уже глубокая ночь, когда мы одновременно забылись в сладкой полудреме.

А проснулся я, когда уже совсем рассвело; оттого, что чьи-то ноги то и дело толкались в перину, мешая мне спать. Часы в кухонной стенке у плиты, когда я повернул голову в ее сторону, показывали 10.30. Я приподнялся в постели. Елены рядом со мной не было. Лишь Лариса находилась на кухне, она, нагнувшись, ковырялась в недрах холодильника. Увидев, что я поднялся, она улыбнулась мне своей милой улыбкой. Я, воровато оглядевшись по сторонам, подошел, поцеловал ее в щечку и спросил:

– «Твой» еще спит?

– Какое там, он спать не может, его колотит с похмелья, словно осиновый лист. Да уж все, кроме тебя, встали.

Я собрал свои вещи, разбросанные по полу, выглянул в коридор, убедился, что там никого нет, и шмыгнул в ванную комнату – сполоснуться и одеться. Когда я десятью минутами позже оттуда выходил, меня у самой двери перехватила Яночка: подойдя вплотную, она вставила свою ладошку за пояс моих брюк.

– Савва, у тебя случайно не найдется пары рублей, мы бы пошли, пивка попили, а? – Она заискивающе заглянула мне в глаза.

– Найдется, моя радость! – сказал я. – Конечно, найдется. Командуй общий сбор.

Минутой позже из комнат подтянулись «мены» – Андрей и Славик – рожи помятые, взгляды потухшие, движения замедленные. Они вяло пожали мне руку, приветствуя как старого знакомого. Но не их я ждал, не их мечтал увидеть…

Елена вошла в кухню последней – красивая, надменная, холодная… совсем чужая, губы сжаты, взгляд колючий – не подступись! Глядя на нее, я даже засомневался, что именно ее тело мои руки сжимали в любовных объятиях всего пару часов тому назад.

Пятью минутами позднее мы покинули квартиру. Проехали «зайцами» две или три остановки троллейбусом и вышли у огромного пивного павильона, внутри и вокруг которого копошились словно муравьи в муравейнике, сотни и сотни людей, по большей части, естественно, томимые жаждой мужчины. Здесь, в этом чудесном месте, пиво, – этот замечательный универсальный похмельный напиток, – лилось рекой. Тут было бутылочное и разливное; у стойки и в автоматах; светлое и темное; нормальной температуры и холодное – на любой вкус. Пей, не хочу. Лица моих компаньонов просветлели, они ускорили шаг, но когда до вожделенного входа оставалось сделать всего по паре шагов, дорогу нам преградила какая-то молодая беременная женщина, ведущая за руку малыша трех или четырех лет. Она остановилась перед Славиком и со словами: «Ну, и где же ты шлялся всю ночь, сволочь?» наотмашь влепила ему увесистую пощечину.

– Жена! – выдохнула Яна, машинально прижавшись ко мне.

Увидев, что женщина отпустила ручку ребенка и собирается закатить пощечину и Ларисе, находившейся рядом со Славой, я подскочил и поймал ее уже занесенную для удара руку.

– Извините, мадам, – сказал я мягко, оттесняя Ларису своим телом в сторону на безопасную дистанцию, – я думаю, что здесь произошло какое-то недоразумение.

– Какое еще недоразумение? – вскричала женщина, вырывая руку. – Мне еще неделю назад говорили, что он путается с какой-то блондинкой. Вот с этой сукой, стало быть. – Голос женщины стал надрывно-истерическим и поднялся на еще более высокую ноту.

– Вы знаете… – продолжил я, поднимая обе руки, словно сдаваясь, – я, в общем, лицо незаинтересованное, поэтому могу лишь сказать, что я был с этими ребятами с самого вечера и до сих пор, и девушка эта – моя, а этот… – брезгливо сморщившись (мне это было нетрудно сделать), я указал на Славика, – приклеился к нам десять минут назад на троллейбусной остановке.

На лице женщины, перекошенном мукой, выступили красные пятна, и я поспешил продолжить:

– Да вы не волнуйтесь так, я обещал ему бокал пива поставить, а после этого вы его можете хоть убить! – Затем, после небольшой паузы я, попытавшись ей улыбнуться, добавил: – Пойдемте и вы с нами, чего уж теперь.

Наша команда, приободрившись от моих слов, вновь зашевелилась и двинулась внутрь павильона, обходя растерянную женщину и Славика, который с виноватым выражением на физиономии продолжал стоять рядом с женой.

– Я беру тебе два пива, – обернулся я к нему, – подтягивайся. – И пошагал за остальными. Пробравшись к стойке, я нахально, без очереди, заказал сразу 15 бокалов светлого, которое мы тут же унесли за свободный столик в углу зала, затем сам сел чуть обособленно, сбоку, и внимательно, поочередно оглядел всю нашу «сборную». Яна, держа бокал двумя руками, хлебала пиво словно школьница компот. Ее взгляд, несколько затуманенный, изредка останавливающийся на мне, ничего не выражал. Что ж, юность эгоистична. Я для этой девочки случайный, транзитный пассажир, так, эпизод, почти незаметная веха в ее жизни. Лариса, когда я поглядел на нее, мне еле заметно улыбнулась; она должна была быть мне благодарна хотя бы за то, что не схлопотала несколько минут тому назад по физиономии. Андрей, прижав к себе одной лапищей Елену, другой держал бокал, который казался в его руке стаканом, и медленно цедил из него. Ленка из-под его руки, словно цыпленок из-под крыла курицы, глядела в белый свет холодно и равнодушно, хотя мне показалось, что она еле заметно кивнула в тот момент, когда я на нее поглядел, и глаза ее на мгновение блеснули.

– Еще возьмем пива, братва? – спросил я у компании, еле справившись с одним бокалом.

– Хватит, хватит! Спасибо! – загудели все разом.

– Ну, тогда я побежал, друзья, дела зовут, – сказал я, вставая, и ловким движением вложил в нагрудный карманчик Яночки пять рублей. Затем я зачем-то пожал руку Андрею. Потом добавил: – Надеюсь, что мне когда-нибудь еще посчастливится найти вас на том самом месте, где и вчера.

Все три девушки после этих слов энергично замахали мне руками – и я почувствовал при этом, чего уж греха таить, настоящее блаженство. Минуту спустя, выскочив из пивной, я бегом отправился к стоянке такси.

* * *

К станции Бескудниково я подъехал, когда на часах было одиннадцать тридцать утра. С вершины небольшого холма моему взгляду открылось огромное пространство, на котором находились казавшиеся маленькими, словно игрушечными, вагоны, которых тут были тысячи и тысячи. Они выглядели бусинками, нанизанными на нити. В растерянности я вглядывался в их ряды, пытаясь «вычислить» среди них свой «спец», и тут мне повезло: Николай, каким-то образом увидев меня с довольно большого расстояния, поднял руку и стал ею махать, чтобы мне было легче ориентироваться. Попутно по некоторым признакам я отметил, что наш состав стоит полностью сформированный и готовый на отправку. Бросившись в нужном направлении, я десятью минутами позже уже поднимался в вагон и с радостью приветствовал Николая, при этом сам вагон показался мне каким-то незнакомым и даже нереальным, словно я не ехал в нем целую неделю. Поставив на тлеющую плиту чайник, и подбросив в нее дровишек, я стал рассказывать Николаю о своем ночном приключении, а спустя некоторое время наш состав тронулся, взяв курс на Мытищи.