– Возвращайся, – сказал я. – Все равно у ментов рейд, не стоит в вагоне торчать, глаза мозолить.

– Да я посижу в вагоне хотя бы для того, чтобы цистерны не вскрыли, – сказал Николай.

– Если получится забрать с собой хоть одну из девушек, – шепнул я напарнику, – я тебе ее приведу.

– Нет, эти, я думаю, в вагон не пойдут, – с сомнением в голосе сказал Николай и исчез в темноте.

Под глуховатый звон наполненных стаканов я познакомился с остальными членами компании. Высокий атлет оказался членом сборной Москвы и молодежной Союза по водному поло, звали его Андрей; красавца-брюнета, игравшего на гитаре – Славой, третьего парня, ничем особо не примечательного – Игорем, а четвертый, пока мы с Яной ходили за вином, ушел домой, из-за чего остался для меня безымянным. Несколько полноватую, или, точнее сказать, рельефно сложенную девушку, сидевшую рядом с гитаристом, звали Лариса, а последнюю из трех девушек – Еленой. Она – Елена – была заметно старше Ларисы и Яночки, позже она сама сказала мне, что ей 26, зато от своих подруг она отличалась изящным сложением и красивым с утонченными чертами интеллигентки лицом. Судя по ее разговору и манерам, она была, в отличие от всех прочих, весьма развита и начитанна. Казалось, она случайно забрела сюда, на танцплощадку, и к остальным, собравшимся здесь, никакого отношения не имеет. Мне даже в какое-то мгновение почудилось, что я уже где-то встречал Елену раньше, но, подумав немного, отбросил эту мысль – мало ли в мире похожих людей, вот и она похожа на кого-то…

– Это что, портвейн? – спросил Игорь, сделав первый глоток из своего стакана.

– Портвейн, портвейн, – подтвердил я и, указывая на Андрея, шутливо продекламировал: – Будешь пить портвейна сок, будешь строен и высок.

Все рассмеялись и выпили.

Я наливал (привычное дело), стаканы ходили по кругу, и мне, стиснув зубы, тоже пришлось пить эту бодягу, называемую вином, которое изготовляют из смеси плохого качества спирта, плохо отфильтрованного или же бракованного вина, воды и пищевой краски. Портвейн обжигал горло, и я подумал с усмешкой: «Сам же попросил не разбавлять, а жаль – с водой он гораздо легче пьется». Наполняя стаканы по третьему кругу, я заметил, что присутствующие пьянеют буквально на глазах, причем парни гораздо быстрее девушек.

«Наверное, это вино у них, как мы выражаемся, наложилось на вчерашние дрожжи» – подумал я, пропуская свою очередь, на что, впрочем, никто внимания не обратил. К тому времени, когда мы опустошили вторую банку, даже Андрюша – ватерполист, был близок к «ауту», не говоря уже об остальных.

Незаметно наступил вечер, сумерки опустились на окрестности, однако свет мощных фонарей, падающий на танцплощадку с прожекторной вышки, расположенной неподалеку, достаточно хорошо освещал место нашего базирования. Мы спели хором несколько песен под гитару; затем Лариса, подсев ко мне, стала расспрашивать о молдавских ансамблях и о солистах, так как Яна, видимо, уже успела шепнуть ребятам, что я из Молдавии. При этом, кстати сказать, мои собеседники проявили такие солидные познания о музыкальных новинках, в том числе молдавских, легко перечисляя названия групп, а также имена и фамилии музыкантов, что мне оставалось только помалкивать или поддакивать, слушая их, – сам я, к своему стыду, знал гораздо меньше.

Елена, вступив в наш разговор, легко подхватила тему и рассказала несколько пикантных историй из жизни молдавских музыкантов из известных всей стране ВИА, а когда я спросил ее, откуда она так хорошо знает предмет, девушка рассказала, что интересовалась этим, когда два года тому назад со своими сокурсниками по институту была со стройотрядом на практике в МССР.

– А в каком городе вы тогда работали? – спросил я.

– Жили мы в глухом селе, а работали то ли в Кабуле, то ли в Кагуле, на местном консервном заводе, теперь название этого города точно уже и не припомню, – засмеялась она, назвав, таким образом, мой родной город.

– Ага, есть такой, – подтвердил я, улыбнувшись, но не стал уточнять, лишь добавил, что он расположен на самом юге, на границе с Румынией.

– Вот-вот, – радостно подтвердила она, – мы жили в палаточном городке почти у самой границы.

Мы вместе покивали, вспоминая каждый о своем, и меня вдруг захватил какой-то непонятный азарт: мне почему-то захотелось познакомиться сегодня поближе именно с этой дамочкой – Леночкой.

Вскоре нас с Яной отправили за вином и во второй раз, хотя, по моему мнению, все уже были нагружены сверх меры. Дорогой мне даже пришлось девушку поддерживать, так как ноги ее заплетались, выписывая замысловатые кренделя, при этом Яночка неестественно смеялась, словно кудахтала.

Знакомые уже нам проводники поблагодарили за сухое вино, которое им доставил Николай, наполнили нам банку, принесенную с собой, а взамен второй – пустой, дали-таки полиэтиленовую крышку.

Вернувшись на танцплощадку, мы обнаружили оставленных нами ребят уже в полуобморочном состоянии, всех, за исключением Игоря, который ушел домой, чему я даже обрадовался: теперь нас было три на три, то есть, при подобном раскладе я мог надеяться, что одна из девушек как бы предназначалась в этот вечер мне.

Когда наша шестерка с большими усилиями собралась в кружок, Лариса во всеуслышание объявила, что мы отправляемся к ней домой. После этого мы выбрались на шоссе и, разбившись попарно, чтобы дорогой поддерживать друг друга, потопали в сторону жилого массива, который светился огнями километрах в двух-трех впереди нас.

– Сколько же нам понадобится времени, чтобы добраться до твоего дома? – спросил я Ларису.

– С полчаса, я уже ходила отсюда несколько раз, – ответила она, а когда я с сомнением покачал головой, добавила неуверенно: – А может и час.

Я с сомнением оглядел нашу «команду». Лариса, ухватив под руку, вела за собой уже совсем никакого Славика; циклоп Андрей при ходьбе опирался на хрупкую Леночку (?!) – из-за чего их дуэт во время ходьбы напоминал эдакий гигантский циркуль; Яночка обеими руками вцепилась в мой локоть и практически висела на нем. В таком состоянии и таким темпом нам никогда не добраться до цели, решил я: или сил не хватит, или еще, чего доброго, милиция по дороге перехватит.

Я крикнул, чтобы все остановились и собрались в кучку, так как мы уже умудрились растянуться шагов на двадцать, а сам стал взмахами руки останавливать проезжающие машины.

– Ты что, Савва? – сказала Лариса, поравнявшись со мной. – Пустяшное это дело. Отсюда до моего дома попросят трояк, а у нас на всех и рубля не наберется.

Я терпеливо махал рукой, но водители, словно сговорившись, объезжали нас стороной – видимо, наша компания не внушала им доверия. Наконец одна машина – «волга» с шашечками на дверцах остановилась, и водитель в форменной фуражке высунулся из окна:

– Ну!..

– Нам на улицу Мо…ую, – сказала Лариса, называя свой адрес.

– Три рубля, – сказал водитель. – Но я могу взять только четверых, придется, если вам это подходит, делать два рейса.

– Шеф, возьми шесть рублей, – вмешался я в его расчеты, – и всех отвезешь одним разом (большая часть нашей с Николаем выручки находилась в данный момент у меня в кармане).

– Хорошо, садитесь, только поаккуратней! – подумав несколько секунд, согласился таксист, после чего мы погрузились в машину. За 10 минут добравшись до места, мы вошли в подъезд дома, где жила Лариса, и тем же манером попытались штурмовать лифт (ехать нам надо было на последний, то ли девятый, то ли десятый этаж). Но с лифтом договориться не удалось, он с лишним грузом не шел, поэтому на этот раз пришлось добираться двумя партиями.

Квартира, в которую мы вошли, оказалась небольшой, 2– Комнатной, стандартной планировки, но это была, поверьте мне, сказочная квартира! Родители Ларисы в настоящий момент работали в какой-то из африканских стран, а их единственная дочь – двадцатилетняя студентка вуза, жила в квартире одна. На стенах обеих комнат и коридора теснились картины, в основном, почему-то, с морскими и лесными пейзажами, а все свободное пространство между ними было заполнено африканскими масками из дерева, кожи, перьев, глины и даже камня. На полу, куда не ступи, стояли разных форм и размеров вазы – от стеклянных до глиняных и металлических, от миниатюрных – всего в несколько сантиметров высотой – до полутораметровых, а какая здесь была радиоаппаратура – фантастика! Просто обалдеть! Ни в одной чековой или валютной «Березке» такой, уж поверьте мне, было не сыскать. Видимо, родители Ларисы везли ее из самой Африки, или еще откуда-нибудь.

Лариса включила огромный музыкальный центр «Пионер», заиграла медленная музыка – божественный «Квин», и прозвучало предложение танцевать. Согласитесь, что это предложение было смешным, ведь практически никто из нашей компании, за исключением меня, не держался на ногах. Славик, взявшийся наливать портвейн из банки в хрустальные бокалы, которые он достал из комода, не справился с этим ответственным делом и повалил бокалы на стол, уронив один из них на пол и разбив его вдребезги. Даже я, более других заинтересованный, чтобы народ был попьянее, понял, что наступил предел.

Елена с Андреем, недолго думая и не расцепляя объятий, удалились в спальню, Лариса застелила в зале диван и укладывала на него что-то бормочущего и по-детски тянущегося к ней руками полуодетого Славика, а Яночка сняла с какой-то антресоли перину и с моей помощью понесла ее на кухню: нам, молоденьким, для уединения отвели это уютное многофункциональное помещение… (ах, сколько замечательных минут в своей жизни я провел на кухнях!.. – и, кстати, не только сидя за столом).

Как только мы погасили в кухне свет, Яночка, оперативно разоблачившись, осталась в костюме Евы, причем на талии у девушки обнаружился узкий кожаный ремешок. Последовав ее примеру, я уже через минуту тоже избавился от вещей. Но не успел я спросить, для чего предназначен этот самый ремешок, как девушка, потянув меня на себя, скрестила ноги над моей спиной и, накинув ремешок на свои щиколотки, затянула его узлом.

«Поистине, век живи и век учись!» – мелькнула у меня мысль и я, склонившись над девушкой, поцеловал ее в шею.

– Только люби меня потихоньку, – шепнула мне Яна, закончив свои манипуляции и укладываясь поудобнее, – я в этом деле недавно, только учусь.

Я начал движения осторожно, как моя партнерша и просила, но вскоре, не сдержавшись, с урчанием набросился на Яночку и уже через минуту-другую «приплыл»: сказалось более чем недельное воздержание. После чего улегся рядом с нею. Моя «ученица», покрутившись на «ложе» минуты две-три, сморилась и мирно засопела. Я был разочарован, ведь даже во вкус войти не успел, но девочка уже спала, не насиловать же ее спящую, и обижаться было не на кого – сам все затеял, сам всех напоил.

Спустя некоторое время я встал и направился в ванную комнату, где, к великой моей радости, в кране обнаружилась горячая вода. Тщательно сполоснув ванну и брызнув на дно какого-то шампуня, я стал ее наполнять. Вскоре, лежа в ванной при выключенном свете, я наслаждался, отмокая в пенной ароматной воде, временами доливая порцию горячей воды, и только что не похрюкивал от удовольствия.

Неожиданно уютная ночная тишина нарушилась приближающимися неуверенными шагами: кто-то, шлепая по полу босиком, направлялся в сторону санузла. Я замер: если кому-то приспичило в туалет, то это в соседнюю дверь, а если в ванную… то это может быть только кто-то из девушек – Лариса или Елена, – не будет же мужик, да еще в таком состоянии, помышлять о купании. Дверь открылась, и в ванную вошла Лариса – я узнал ее в слабеньком свете, пробивавшемся с улицы сквозь окошко из кухни, по рельефной фигуре.

Лариса была неглиже, через руку переброшен халат. Не решившись включить свет (очевидно, не желая нас, спящих в кухне, беспокоить), и теперь, почувствовав, что в ванной кто-то есть, Лариса, высунув руку назад, стала нашаривать выключатель и спросила негромко:

– Кто здесь?

– Это я, Савва, ваш гость, – прошептал я. – Не включай свет, Лорочка.

Лариса, мгновенно прикрывшись халатом, остановилась в дверях.

– А где Яна? – спросила она смущенно, явно намереваясь уйти.

– Спит девочка, – сказал я. – Портвейн ее сморил. А ты заходи, заходи, чего стесняешься? – С этими словами я протянул ей руку. «Если она только что переспала со Славиком, то, вероятнее всего, уйдет, – подумалось мне, – а если между ними ничего не было, то, возможно, останется».

Лариса стояла, обеими руками прижимая к телу халат, словно защищаясь им от меня. Встав и перешагнув через край ванной, я одним движением (борцовским, называемым «перевод») притянул ее и одновременно развернул спиной к себе так, что ее округлые и плотные, как наливные яблочки, груди легли в мои ладони. А бедра, теплые и упругие, соприкоснулись с моими. Губами я уткнулся ей в шею, и то ли зашептал, то ли застонал:

– Лорка, ты такая сладкая, пожалуйста, не уходи, останься со мной…

Девушка сделала несколько молчаливых попыток вырваться, но размеры ванной комнаты не давали простора для борьбы, а я удерживал ее нежно, но крепко.

– Савва, послушай, ну это же… это смешно… – Прошептала она.

– Почему же смешно?

– Я пришла искупаться, а ты…

– Все правильно, я здесь тебя уже давно жду, – сказал я, не давая ей договорить и вновь целуя в затылок. Я целовал ее так какое-то время, потом стал прикусывать зубами. Лариса в моих руках постепенно расслабилась, обмякла, и тогда я развернул ее лицом к себе и крепко поцеловал в губы, после чего отпустил. Девушка швырнула ненужный теперь халат на умывальник и, повернувшись ко мне лицом, смело шагнула в ванну.

– Ну, хорошо… Ты хочешь прямо здесь? – спросила она.

– Да, хочу! – сказал я с восторгом, обнимая и целуя ее, – здесь и сейчас!

Пустив струю воды через рожок душа, я стал нежно обмывать ее тело теплой струей. Это необыкновенное ощущение, когда вы стоите с женщиной под душем, когда ваши руки скользят по ее телу, на мгновенья замирая то там, то здесь, в различных укромных местечках ее тела, а затем внезапно переходят на другие его части. Эта великолепная церемония хороша также для первого знакомства, как вот в нашем с ней случае; при этом наши тела прижимались друг к другу самыми неожиданными местами, и перед моими глазами, под моими ищущими губами попеременно возникали то округлое плечико, то темнеющий твердый сосок, то нежная кожа ее шеи…

Я уже буквально изнемогал от возбуждения, и мы, топчась в ванной, стали искать подходящую для обоих позу, но лицом к лицу ничего не получалось, а задом ко мне девушка стеснялась повернуться. Я шепнул Ларисе, чтобы она подождала минуту и, выскочив из ванной, бросился в зал.

Славик лежал, раскинувшись посреди дивана и, сладко посапывая, спал. При этом он, к моему удивлению, был по-прежнему в одежде, то есть в брюках, правда, без рубашки, в одной майке. Я схватил его в охапку, легко поднял и, перенеся на несколько шагов, положил на ковер и прикрыл большим ворсистым покрывалом, валявшимся рядом с диваном.