– Тома, я не сходу. Я давно на тебя обратил внимание. Ещё там в парикмахерской. Когда ты меня первый раз стригла. Уже тогда ты мне понравилась. Я просто, не стал форсировать события. Хотел сначала, чтобы ты привыкла ко мне. А уже потом действовать.

– Удивительный вещи ты сейчас говоришь. Но почему-то в них мне хочется верить, – улыбнувшись, сказала она.

– Ой, Томка… Какая ж ты недоверчивая.

– Да, уже не девочка! Лапшой меня не покорить.

– Ещё молодая, но уже не дура, – улыбка коснулась его тонких губ.

– Ах, так! – и в его сторону полетела подушка.

Он увернулся и, схватив Тому, завалил на спину. А когда окончательно подавил сопротивление, стал, соблазняя целовать в губы. В шею. Затем переместился ниже. И поцелуи посыпались на грудь, живот. Опустился к ногам. К коленям, ступням.

***

На работу Тома опоздала.

Надежда сразу заметила, что её работодатель сегодня молчалива и чаще улыбается. Но о причинах, повлекших это изменение, спросить не решилась. Не настолько большими подругами они были, чтобы в душу лезть.

К вечеру Тома стала нервничать и чаще смотреть на часы.

– Тома, может, я сама подежурю? – как бы случайно спросила Надежда, заметившая терзания Томы. – Клиентов сегодня мы вряд ли высидим, а тебе после вчерашнего наплыва, наверняка, нужно отдохнуть. Ты иди, не переживай. Я справлюсь.

На удивление Надежды, Тома быстро согласилась и через минуту выскочила из парикмахерской. Взбежала по лестнице и оказалась напротив двери в свою квартиру. Остановившись, отдышалась и достала ключи. Но они ей не пригодились. Поскольку дверь не была закрыта на ключ. Толкнув дверь, Тома вошла и, предвкушая желанную встречу, стала красться по собственной квартире, ключи от которой вручила Диме ещё утром. Вручила не навсегда. Только чтоб смог попасть сегодня. Никаких планов на жизнь. Только обстоятельства вынудили её передать Диме ключи. Ведь ему нужно было как-то попасть к ней в квартиру, пока она была на работе.

Но почему-то предательская мысль, что у Димы в кармане ключи от её квартиры, грели душу Томы.

Дима спокойно работал на кухне. Как и обещал, ремонтировал кран. Затаившись у дверей, Тома залюбовалась его четкими размеренными движениями.

– Ты решила пораньше вернуться?

Его спокойный голос напугал Тому. Она вздрогнула.

– Я ещё не закончил. Буквально минут пять и будет готово, – всё так же стоя к ней спиной произнёс Дима.

– У тебя, глаза на затылке? – растеряно спросила Тома.

– У меня есть уши и нос.

– Ладно уши, понять могу. А нос тут причём?

– Томка… ты пахнешь сексом, – спокойно произнёс Дима и повернулся к ней.

От такой откровенности по телу Томы прошла горячая волна. Она не смогла найти слов, чтобы ему ответить. Так и стояла, неотрывно смотря, как он вытирает руки и подходит к ней. Ещё секунда и она в его объятьях. Его руки безраздельно властвуют над ней. А губы дарят нежность поцелуя.

Когда её руки потянулись к одежде Димы, он прервал поцелуй и попросил:

– Мне нужно искупаться после работы. Жди меня в ванной. Я подойду к тебе через пару минут. Нет, через одну. Воду в душе сделай потеплее.

Вместо ответа она кивнула и поспешила исполнять просьбу.

Люба приедет только завтра. А значит и эту ночь они позволят себе всё. Никто им не помешает. Даже сомнения свои Тома, завязав в узелок, убрала в самый дальний уголок сундука терзаний.

«Мой он!

Только мой!

Раз со мной эту ночь, значит мой».

***

Теперь по вторникам Тома не выходила из квартиры. Выходной она предпочитала проводить, в основном, в постели. И хотя, за целый день, она успевала накормить своего голодного мужчину не только собой, но и более традиционными в кулинарном искусстве блюдами, основное время они всё же, не покидали постель. Даже когда просто разговаривали обо всём, предпочитали это делать лёжа на простынях.

Люба приходила с учёбы только к вечеру. Поэтому у Димы и Томы было достаточно времени, чтобы насладиться друг другом. На работу по вторникам он теперь тоже не ходил. Тома поинтересовалась, не будет ли у него проблем из-за прогулов, но Дима просил не думать об этом.

Звал к себе на квартиру. Но Тома не решалась. Боялась там столкнуться с его сестрой. Предсказать поведение Любы она ещё хоть как-то могла, а нежданная встреча с его сестрой её ужасно пугала.

Так они и жили.

Всю неделю множество СМС-ок и изредка звонки. А по вторникам безрассудное и невообразимое наслаждение от близости.

Несколько раз Дима караулил Тому глубокими вечерами на выходе из парикмахерской. А дождавшись, когда она выключит свет и выйдет, чтобы закрыть на ключ дверь, запихивал её обратно. Он прикрывал дверь и, не включая свет, тащил в дальний угол парикмахерской. И там, прижав к стене, всем своим телом показывал, как он по ней соскучился.

Было немного неудобно, но они закрывали глаза на это. И наслаждались этими драгоценными минутами. Но каждый раз Тома просила больше так не делать и не приходить в парикмахерскую. Дима покорно соглашался, что так вести себя нельзя, но проходил день, другой и он опять перед закрытием парикмахерской приходил, чтобы пожелать ей «Спокойной ночи».

Ключи от квартиры Томы остались у Димы. Она о них даже разговор не заводила. Спустя пару недель, Люба стала догадываться, что у Томы кто-то появился. С тех пор, как бы случайно, стала звонить перед приходом домой. Под различными предлогами, предупреждая о своём возвращении. А потом, так и вовсе стала задерживаться по вторникам в библиотеке или у подруг. Чаще у Веры. Ведь у Веры была «хата на отвязе». И можно было громко слушать музыку, гоняя её через музыкальный центр брата Веры. Его же не было дома. Он же был на работе, как думала его сестра. Как думали все. Кроме тех, кто знал правду. Но их было немного. Только Тома и сам Дима. Они умело сохраняли свой секрет. Хотя Дима неоднократно предлагал легализоваться. Однако Тома умоляла этого не делать. Дима, нехотя соглашался. И они продолжали скрывать свои отношения.

Апрель

Забеременеть в самый короткий срок не удалось. И хотя Дима не спрашивал о наличии последствий их близких отношений, Тома периодически покупала тесты на беременность. И каждый раз она не знала, чего больше в её желаниях.

«А вдруг Дима со мной только до тех пор, пока не сделал меня беременной?

Ну, мало ли…

Кто знает, что у него на уме?»

Тома, во всяком случае, ещё не разобралась. Парень он положительный. Это факт. Неагрессивный, хотя и весьма импульсивный. Здравомыслящий. В меру. Поскольку безрассудства в нём столько, сколько и страсти. А её много. Работящий и тут без оговорок.

Но была в нём какая-то стена, за которую, он не пускал.

Умалчивал о своих родителях, о своих предыдущих отношениях с девушками. Как будто человек из ниоткуда. Без прошлого. Без ошибок и раскаянья. А о жизни Томы расспрашивал регулярно. Узнавал, почему детей нет? Не делала ли аборты? Но как-то всё это он спрашивал вскользь и Тома, ничего не тая, рассказывала обо всём.

Да, и не было у неё ничего такого, о чём хотелось утаить.

Детей не родила, потому что не успевала в браке сжиться с мужьями. Противозачаточными особо не увлекалась. Заболеваний, препятствующих зачатию, нет. Здоровая. Просто так получилось, что к тридцати годам не родила.

– Но родить ты хочешь?

– Да, Дима, хочу. Ты об этом уже спрашивал.

– Тома, может, всё же обвенчаемся?

– Вот пристал! Зачем тебе это?

– Хочу, чтоб ты была моей.

– Я и так твоя.

– Спасибо, – он улыбнулся и поцеловал Тому в губы.

– Дим, а ты…

Тома в сотый раз просила себя молчать. Но сегодня почему-то была глуха к себе и всё же задала мучивший её вопрос:

– У тебя же кроме меня никого нет?

Его удивил вопрос. Он сел у Томы в ногах и пристально посмотрев в её глаза, признался;

– Тома, ты единственная женщина, с которой я хочу быть. С которой мне хорошо. Которой я доверяю… И ещё, я не знаю, как сказать, но… я тебя люблю. Я чувствую, ты боишься этих слов, но это правда. Я тебя люблю. И очень хочу, чтобы у нас была семья. Чтобы ты была мне женой не только по вторникам, но и в остальные дни недели. Я хочу, чтобы мы жили вместе. В моей квартире. В квартире, которую я снимаю. Своего жилья у меня пока нет. Но пусть тебя это не тревожит. Я в любой момент могу взять кредит и купить однокомнатную квартиру.

Это признание Тому шокировало. Она слышала каждое слово, и они вполне логично складывались в предложения. Но принять их, как сказанные именно ей, она не могла. Хотела, но не могла. Ей что-то мешало.

– А как же Вера, Дим? Где она будет жить? Можно, конечно, её к Любе, сюда переселить. Но захочет ли она жить в одной комнате с другим человеком? И пусть даже подругой. А вдруг не уживутся?

– Вера? Ну, да… с ней будет проблема.

– Может, пока всё оставим как есть?

– Если честно, не хочу. Хочу по утрам просыпаться с тобой в одной постели, как тогда, в первые две ночи… Мне тебя мало, только раз в неделю. Забеги в парикмахерскую на полчаса хоть и спасают меня, но не считаются. В конце концов, ты меня доведёшь до того, что я буду приходить к тебе в парикмахерскую перед закрытием каждый вечер. И тогда ты сама взвоешь от тоски, что остаёшься без постели со мной. Подумай.

– Ты же из-за этих неудобств, не начнёшь искать приключений на стороне?

– О чём ты только думаешь, Тома!? Как ты вообще могла такое подумать? – резко возмутился Дима.

– Ну, я подумала, что мужчины обычно не любят трудности и поэтому…

– Лучше не договаривай! А то я начну думать, что ты не такая умная, как мне казалось.

– А я тебе давно говорила, что я дур…

Дима не дал ей возможности произнести это слово до конца. Он накрыл её губы поцелуем и стал щекотать, играя по её ребрам, как по клавишам рояля. Она вырывалась и взвизгивала сквозь смех. Поцелуй в губы сорвался, но его губы продолжали целовать её в шею.

***

Но в конце месяца, в пятницу под вечер, Тома получила СМС-ку с номера Димы:

«Помоги».

И всё. Больше ни слова. Она испугалась. Набрала его номер. Не ответил. Тогда позвонила Любе.

– Алло, Любочка, как твои дела? Ты где?

– Привет! Мы с девчонками сейчас у Машки. Через пару часиков буду дома. Что-нибудь случилось?

– Нет, нет. Всё нормально. Я просто хотела узнать, как у тебя дела? А как ты домой добираться будешь? Вера с тобой? Это я к тому спрашиваю, что она же недалеко от нас живёт и тебе будет компания, когда ты будешь возвращаться домой. Я беспокоюсь за тебя.

– Тома, не переживай! Здесь все, и Вера в том числе. К тому же, Даниил вызвался нас проводить домой.

– Даниил… Это хорошо. А вы с Верой из-за него не подерётесь? Он один, а вас двое.

– Нет! Он же её ухажер. Они меня просто проводят до квартиры, а потом уже отправятся к ней домой. Да и там ничего такого не будет. Вера же с братом живёт. А он у неё строгий. Даниилу башку свернёт, если что. Да и нет промеж них этого самого «если что». Не переживай! У нас всё хорошо. Мы себя прилично ведём. Ещё пару часиков и я в целости и сохранности буду дома.

– Ладно, извини, если напрягаю. Ты же знаешь, я молчать не могу. Я ж тебя люблю.

– Я тебя тоже. Томочка, у тебя всё нормально? А то у тебя голос такой, что не знаю, что и думать. Ты со своим, что ли поссорилась?

– С кем!?

– Да ладно тебе прикидываться, что не поняла меня! Чего скрывать? Обычное дело. Тем более ты уже далеко не девочка, сама говорила. И насколько я помню, даже замужем была.

– Люба!

– А что я такого сказала? Я ж наоборот тебя поддерживаю. Что б ты не стеснялась своих отношений. Кто он? Долго будешь ещё его скрывать? Не бойся, отбивать не буду, – Люба думала, что успокаивает, но её слова только сильнее сжимали сердце в груди Томы. – Приводи его завтра. Познакомь, наконец. Выходите из подполья!

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Он женат?

– Нет!

– Чего ты тогда его скрываешь? Он внешне как? Симпатичный или у него шрам через «всю морду лица»?

– Люба, не придумывай! Всё у него нормально. И вообще это не телефонный разговор!

– А это мне нравится! Позже вернёмся к этому разговору. До встречи!

Тома успела сказать «Пока» и убрала телефон в карман брюк. Надо было действовать. И быстро. Через пару минут она выскочила из квартиры, через пять входила в подъезд Димы. Ещё чуть-чуть и она на пятом этаже. А дальше, включив объёмное мышление, выбрала квартиру. Позвонила в дверной звонок.

Никакой реакции со стороны тех, кто мог там находиться.

Позвонила ещё раз Диме на телефон. Гудки и всё. Он не ответил. Психуя, на себя, Тома решила уйти. Но потом зачем-то потянулась к дверной ручке и обнаружила, что можно беспрепятственно войти в квартиру.

Но зайти отваги не хватало.

– Дима!

В ответ тишина.

– Дима! Ты дома?

Ещё почему-то хотелось крикнуть: «ты один?» Но она сдержалась. Глубоко вздохнула и вошла.

«Была, не была! Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас».

Но ужаса не было.

Тихо, мирно. И чисто. Прошла на кухню. Заглянула в комнату Веры. Никого. В другую… И испугалась.

На диване лежал Дима. Один. Лежал на животе. Одетый. Но что-то всё равно, сильно напрягало. Тома мельком осмотрела комнату и обнаружила на столике и под ним использованные шприцы и ещё какую-то дрянь. Тома отшатнулась и хотела тут же уйти. Уже отступила спиной к двери, но неожиданно рука Димы соскользнула с дивана и повисла.

«А вдруг ему нужна помощь?

Если это передозировка, он может умереть. И пусть это последнее, что я для него сделаю, но я ему помогу».

Тома подошла ближе и, не зная, что в таких случаях делают, проверила его температуру. Лоб влажный. И холодный. Проверять реакцию зрачков на свет она не стала.

“Может, проверить пульс? А какой в этом смысл?”

Она достала телефон и позвонила в «Скорую». Зная специфическое отношение к наркоманам, решила сказать полуправду:

– Я зашла к подруге по делу, но её не было дома. Однако в квартире обнаружила её брата. Без сознания. Приезжайте поскорей!

– Диктуйте адрес!

Немного растерявшись, Тома всё же назвала адрес. И не имея больше сил быть рядом с Димой, выскочила из квартиры. Отдышалась на лестничной площадке и пошла, встречать бригаду «Скорой».

***

– Девушка, успокойтесь! Всё с ним будет нормально. Немного отлежится и будет бегать не хуже прежнего, – успокаивал Тому пожилой мужчина в белом халате.

– Куда бегать? – спросила она, путаясь в мыслях.

– Может, ещё и Вам успокоительное вколоть?

– Ничего мне не надо! – резко сказала Тома и гневно посмотрела на мужчину.

– Как пожелаете. А-то, его тут сколько хотите, – указал он на стол.

– Кого?

– Успокоительного, – начинал терять терпение врач.

– То есть, как успокоительное?

– Успокоительное, обезболивающее и противовоспалительное. Парень видимо не знал, что ему поможет и ширнул в себя всё. Благо хоть колол внутримышечно. Ну, что… забирать его я не вижу смысла. Он не в обмороке, а просто спит. Глубокий сон. Мы его можем разбудить, но повторюсь, смысла в этом нет. Пусть лучше отсыпается. У парня видимо действительно были сильные боли. Но определить с точностью, их природу, – мужчина покрутил поднятую с пола пустую ампулу, – я не могу. «Диклофенак», в основном при ревматических заболеваниях используют, хотя могут и при травмах. Где он работает?

– На стройке, – растерянно произнесла Тома.

– А, ну тогда скорей всего он мог там получить либо банальную травму, либо, что зачастую страшнее, просто надорвался. Ну, так как девушка, будем подписывать отказ от госпитализации или мы его забираем? А Вы ему кто? Родственница? А-то отказ только родственники могут подписать.

– Сестра, – машинально сказала Тома, сама не понимая до конца, что говорит.

– Тогда оформляем отказ?

Дима врачу был не интересен. И Тома испугалась, что сейчас его увезут неизвестно куда. И неизвестно, как к нему там отнесутся. Но ей четко представилось, как ему будет холодно лежать на кушетке, почему-то именно в коридоре. Она была уверена, что для него место в палате не найдётся. И ещё она подумала, что не знает, как себя вести, объясняя Вере, куда делся её брат.

– А с ним точно будет все в порядке, если вы уедите? – всё же уточнила Тома.

– Через пару часиков, Вы сами в этом убедитесь. Давайте его паспорт и полис.

Тома поняла, что попала в сложную ситуацию. Она досчитала до трёх и полезла в карман своей куртки. Достала кошелёк и извлекла из него тысячную купюру, а после незаметно для остальных из бригады, положила деньги в карман тому, кто хотел от неё получить данные паспорта и полиса Димы.

– Может быть, Вы обойдётесь без его документов?

В её сторону посмотрели уставшие глаза полные недоумения. Тома не растерялась и доложила ещё столько же и туда же.

– Хорошо, я всё понял. Всего доброго, берегите брата. Будить его сейчас не надо. Ребята пошли!

Но когда бригада «Скорой» ушла, Тома осознала, что сегодняшняя ночь у неё будет сложной. Она прошла на кухню, но осваиваться на ней не решилась. И чай для себя готовить не стала. Вернулась в комнату, присела в кресло и поймала себя на мысли, что совершенно не доверяет Диме. И что ей стыдно, за то, что она ему не доверяет.

«Он хороший.

Самый лучший.

А я его чуть не предала из-за своей мнительности. Хорошо, что ещё мои заблуждения ему не навредили».

Тома встала и подошла к окну. Ей хотелось посмотреть из его окна на свои собственные окна. Отдёрнула шторы и облокотилась на подоконник…

Далеко. Ничего не разглядеть. Выпрямилась и, хотела уже поправить шторы, как неожиданно увидела в углу подоконника, за кактусом, мощную подзорную трубу.

«Не поняла…»

Взяла трубу, настроила её и посмотрела в окно. Изображение прыгало, но всё равно можно было в весьма точных подробностях увидеть, что происходит в доме напротив. Тома метнула гневный взгляд на спящего Диму и вернулась к своей находке.

«Парикмахерская. А это окна моей квартиры. И если руки перестанут трястись, то можно увидеть, даже какие цветочки на обоях у меня на кухне.

Ах! Какое неожиданное открытие. Неожиданное… и неприятное.

Может, вылить ему на голову холодной воды и заставить дать объяснения? Жестоко? Вот уж нет!»

Она вернула подзорную трубу на место, при этом болезненно зацепила уродливый кактус своей рукой. На руке сразу появились белые царапины. Крови не было. Но возникшая резкая боль была, как от контакта с кислотой. Выругавшись, дополнительно ещё и на кактус, Тома пошла на кухню, чтобы вымыть свою пострадавшую конечность.

Горячая вода частично сняла боль. Но не боль душевную. Было неприятно осознавать, что за ней следили.

«А может, он не следил?

Ну, может, не за мной конкретно?

В конце концов, не я ли хотела купить себе бинокль? И, кстати, для этой же самой цели.

Пожалуй, да, подзорная труба, это не причина его казнить.

Да, даже если он и следил, что в этом такого? Наоборот это даже…»

Слово «прикольно» не совсем подходило, но было наиболее близко к тому, что теперь было у Томы на душе.

«И всё же, если он следил именно за мной, то зачем? Может, просто присматривался ко мне?

А что он мог увидеть такого, что было бы мне неприятно осознавать, что он видел?

По квартире голой я не разгуливаю. Мужиков, если его самого не считать, в квартиру не приглашаю. Даже когда ко мне приезжал Эдик в прошлом году, я сама к нему спускалась… Тогда, правда, можно было увидеть, как Эдик, встретив у машины, целовал меня в губы. Но это зрелище длилось доли секунд, к тому же, на тот момент у нас с Димой вообще ничего не было.

Тогда, что ещё он мог такого видеть?»