– Как ни странно, говорит. Заповедник для тех, чья жизнь удалась. Был там однажды в гостях. Ну тогда поезжай на такси.

Я задумалась. Почему бы и нет, на самом деле? В конце концов, часто ли удается встретиться с институтскими приятелями? Мужу, конечно, не понравится мое запоздалое возвращение домой… Но ведь не факт, что он сам придет рано. Денис нередко возвращается ближе к одиннадцати. Наверняка я буду дома до его прихода.

– Ну хорошо. Машина все равно на стоянке возле клиники, за нее волноваться не приходится. Я только позвоню няне, попрошу, чтобы она самостоятельно уложила детей.

Пока я инструктировала няню, Филипп посматривал на меня с дружелюбным любопытством.

– Дети, няня, квартира на Береговой, любимая работа в классной клинике… Ты врач высшей категории?

– Да. Но, пока дети маленькие, работаю только два дня в неделю.

На лице Филиппа отразилось явное удивление.

– В студенческие годы карьеристкой была как раз ты. И вдруг – два раза в неделю.

Я поняла, что слегка разочаровала его своими скромными амбициями, и это меня почему-то задело.

– Ситуация временная. Еще год, максимум два – и начну работать в полную силу. А пока и мужу, и мне так спокойнее.

– Ну отлично. Тебе, похоже, удалось построить идеальную жизнь.

– Идеал недостижим, ты же знаешь, но я изо всех сил к нему стремлюсь.

– Для тебя вполне может оказаться достижимым. – Рассмеялся Филипп. – Сколько у тебя детей?

– Двое, одному – шесть, второму – четыре.

– Не такие уж и маленькие. Ты с ними до школы собираешься сидеть?

– Посмотрим.

– А муж тоже врач?

Я покачала головой.

– Начальник службы безопасности крупного торгового холдинга.

– Любопытно. Где пересеклись ваши пути?

– В аэропорту.

– Похоже на приключение. Вы ровесники?

– Он старше меня на двенадцать лет. А ты женат?

Филипп, успевший заказать два бокала вина, поблагодарил официантку широкой улыбкой. Она нежно улыбалась в ответ, вглядываясь в его лицо туманным взглядом, и не спешила уходить. Дождавшись, пока девушка все же найдет в себе силы переключиться на других клиентов, он поднял бокал и осторожно прикоснулся им к моему.

– Рад тебя видеть, Данька! Ты всегда привносишь светлое аполлоническое начало в дионисийский хаос моих будней.

– Какая неожиданная торжественности речи. Раньше за тобой такого…

Но заметив ироничные искорки в его взгляде, я расхохоталась.

– Да ну тебя! Так ты не ответил на мой вопрос: ты женат?

Филипп беззаботно отмахнулся.

– Был когда-то. Но мы развелись два года назад, по ее инициативе.

– А дети есть?

– Сын, живет с мамой.

– И сколько ему?

– Четыре года.

Филипп непринужденно перевел разговор на что-то другое, а я не делала попыток удержать его на теме личной жизни. Отголоски этой истории доносились до меня через общих знакомых. Его фраза о дионисийском хаосе была не такой уж и шуткой. Филипп, каким я его знала по Сеченовке и по рассказам его друзей, всегда любил безбашенный образ жизни. Буйные студенческие вечеринки чередовались с экстремальными похождениями в какой-то глуши. Мало какая женщина способна разделить с ним его интересы. Но и работе он умел отдаваться с головой, мог сутками не выходить из клиники и не думать ни о чем, кроме очередного интересного случая. С такой работой и хобби времени у него оставалось немного, и он целиком посвящал его женщинам. Филипп влюблялся страстно, но ненадолго, а его жизненный путь был усыпан разбитыми сердцами. К счастью для меня, легкая студенческая влюбленность в Филиппа не переросла во всепоглощающую страсть, но кто-то менее осторожный должен был попасться в ловушку. Наверное, девушка забеременела, и Филипп – человек по сути своей порядочный – на ней женился. Женился, но образ жизни менять не собирался и семьянином не стал. Девушка держалась, сколько могла, но потом ей, видимо, все надоело. Возможно, она просто хотела припугнуть его разводом, рассчитывая удержать с помощью ребенка, а он с благодарностью ухватился за опрометчивый шантаж.

– Эй, Дань, ты где? В мыслях уже дома? – Донесся до меня голос Филиппа.

– Что?.. Извини, задумалась.

– Я так и понял: взгляд у тебя подозрительно затуманился. – Усмехнулся он. – Я говорю, медицинская технология, способная раз за разом провоцировать стремительные аутоиммунные заболевания, должна быть просто революционной, как бы извращенно это ни звучало. Сама подумай: вот как можно до такой степени взбудоражить иммунную систему, чтобы она растерзала организм буквально за несколько дней?

– Но ведь анафилактический шок…

– Это не одно и то же. – Настойчиво перебил меня Филипп. – Анафилаксия – немедленная спонтанная аллергическая реакция, причем совершенно непредсказуемая. Кстати, и ее-то спровоцировать намеренно можно лишь в случае, если у человека уже был прецедент, и ты точно знаешь, какой агент ее вызвал. У каждого человека свои триггеры, и чем можно добиться таких… ммм… устойчивых результатов, я понятия не имею.

– А я тем более: никогда не была сильна в иммунологии, в институте она прошла мимо меня. – Бросив взгляд на часы, я засуетилась. – Фил, мне пора.

– Конечно. Вызывай такси, а я пока расплачусь. И спасибо за спонтанность.

Он, конечно, имел в виду нашу спонтанно организованную встречу, но фраза мне почему-то польстила. Услышав слов «счет», юная официантка погрустнела. А когда мы встали из-за стола, проводила нас недоумевающим взглядом. Двухметровый Филипп возвышался над моими ста шестьюдесятью пятью сантиметрами, как монументальная статуя Аполлона над глиняной амфорой, и хотя он шел, соизмеряя свои шаги с моими, мне все равно казалось, что я суетливо семеню по гладкому полу. Филипп дождался такси и на прощание по-дружески прикоснулся губами к моей щеке. От него пахло чем-то горьковато-свежим, и мне вдруг вспомнилась летняя степь в Поволжье, куда я каждый год ездила к бабушке на каникулы. От Филиппа пахло свободой и летом. Я прекрасно понимала и его несчастную жену, и погрустневшую официантку, и множество других женщин, в чьей жизни он появлялся хотя бы на несколько минут.

* * *

Добравшись, наконец, домой, я обнаружила, что мне сочно не повезло: Денис редко возвращался домой раньше меня, но именно в тот вечер уже был дома. Я поспешно ринулась на кухню и засуетилась с ужином, а Денис устроился за кухонным столом и некоторое время молчал, бросая на меня испытующие взгляды.

– Как-то ты поздновато сегодня. – Произнес он нейтральным тоном.

– Встретились ненадолго с коллегой, нужно было обсудить рабочие моменты. Я, вроде, не засиделась. Думала, успею приготовить ужин к твоему приезду.

Поймав себя на попытках оправдаться, я закусила губу: оправдания лишь подчеркивали его власть над собой.

– Могла бы предупредить заранее о своих планах на вечер.

– Да не было у меня никаких планов! Все получилось спонтанно.

– Бывает. – Денис пожал плечами и добавил небрежно, глядя мимо меня в окно. —

А коллега – мужчина или женщина?

– Денис, ну какая разница? Говорю же, обсуждали профессиональный вопрос.

– И все же?

– Коллега – мужчина, бывший однокурсник. – Я тут же пожалела о том, что сказала: Денис откровенно не любил мое, как он считал, бурное институтское прошлое. Мы познакомились с ним намного позже, и он понятия не имел, каким это прошлое было на самом деле. Но Денис всегда с раздражением относился к тому, что не мог контролировать. Я представила себе его реакцию, если бы он лично знал Филиппа, и мысленно вздохнула с облегчением. Вообще Денис был прекрасным мужем, но склонность к безосновательной ревности сильно осложняла мне жизнь.

– И что же это был за срочный вопрос?

– Тебе правда интересно знать? Окей. Он иммунолог, хотел узнать, не сталкивались ли мы в клинике со случаями острых аутоиммунных заболеваний неясной этиологии. Удовлетворен?

– А почему он именно в твоей клинике искал эти случаи?

– Да не в моей! Во всех клиниках, одной за другой. Он собирает статистику.

Кое-как мне удалось закончить тему, грозящую потенциальной ссорой, и переключить внимание на его собственный день. Тем не менее, настроение испортилось, и я с облегчением вздохнула, когда настало время ложиться спать. В постели наши ссоры с Денисом обычно затихали, так случилось и на этот раз. Вскоре мой муж погрузился в безмятежный сон, но мне заснуть не удавалось. Привстав на локте, я долго рассматривала знакомые черты и размышляла о том, как причудливо может смешиваться в человеке хорошее и плохое. Денис был надежным, заботливым и сексуальным, любил наших мальчишек, наш дом и равнодушно относился к загульным вечеринкам. Он много работал и стремился к тому, чтобы наша жизнь была максимально комфортной. Но беспричинная ревность и вспышки гнева с каждым годом тяготили меня все больше. Я никогда не давала для них повода, однако попытки оправдаться за несовершенные проступки почему-то вошли у меня в привычку.

Осторожно выбравшись из-под одеяла, я прокралась к двери, бесшумно прикрыла ее за собой и вздохнула с облегчением: пусть я не высплюсь и проведу завтрашний день в туманном мареве, но зато сейчас у меня есть пара часов наедине с собой. Заварив новую порцию мгновенно проясняющего мозг Даржилинга, я переместилась в гостиную, забралась с ногами на диван и открыла ноутбук.

Филипп

Хотя Данька не сказала ничего принципиально нового, встреча с ней вызвала во мне прилив энергии. Она изменилась с тех пор, как я видел ее последний раз: похудела, подтянулась, от природы мягкие черты лица заострились – и ей это шло. Данина одежда производила впечатление стильной и дорогой, а в ушах поблескивали красивые камни, очень похожие на бриллианты. Я не видел ее машину, но не сомневался, что она тоже элегантная и дорогая. Похоже, серьезный Данькин муж-безопасник ее любит и опекает. Это, впрочем, неудивительно: наверняка многие хотели бы оказаться на его месте. В свои тридцать с небольшим лет она успела больше, чем многим удается сделать за всю жизнь. И уж точно больше, чем удалось мне.

Я вдруг по-новому взглянул на свое спартанское жилище, которое до недавнего времени меня вполне устраивало. Казалось бы, какие потребности могут быть у человека, который семьдесят процентов своего времени проводит на работе, а еще двадцать – в походах и восхождениях? И все же… Сначала спина напомнила мне, что спальное место могло быть и поудобнее. Затем уверенная, излучающая благополучие Данька заставила задуматься, все ли я в своей жизни делаю правильно. Я достаточно амбициозен, но до сих пор мои амбиции были направлены, в основном, на практическую медицину. Возможно, пора подумать о научной работе и публикациях в хороших журналах, а в перспективе – о том, чтобы дорасти до завотделением. Тогда мне не придется выбирать между новым снаряжением и новым матрасом. Успешное исследование темы странной аутоиммунной «эпидемии» вполне может в этом помочь.

Вот только как к нему подступиться? Мне явно не хватало научной глубины знания темы, и чем дольше я раздумывал, тем яснее осознавал: нужно поговорить с кем-то, кто понимает природу аутоиммунных заболеваний лучше меня. Врач я, допустим, неплохой, но врачи – это токари от биологии. Нужно найти ученого-иммунолога, который подскажет, в каком направлении думать. Я открыл в телефоне список контактов и принялся медленно листать его, буква за буквой.

* * *

Когда Данька позвонила через два дня, ее голос вибрировал от возбуждения.

– Привет, Филипп, я, кажется, нашла кое-что интересное!

– Новых пациентов с аутоиммункой?

– Нет, другое. Хотя, возможно, мои находки никак не связаны с эпидемией аутоиммунки.

– Какие находки?

– Давай не по телефону: я на работе сейчас, и ты, наверное, тоже. И вообще хочу тебе кое-что показать.

– Можешь сегодня вечером? До завтра я не дотяну: взорвусь от любопытства.

Данька хмыкнула на другом конце телефонной реальности.

– Я тоже не дотяну. В том же кафе устроит тебя?

– Вполне. Только я приду не один.

– В смысле?..

– Мне нужна научная консультация ученого-иммунолога. Серега, мой приятель-походник и выпускник биофака, порекомендовал своего бывшего однокурсника. Он аспирант, работает в Институте молекулярной биологии. Мы договорились на сегодня, но раз все так удачно складывается, встретимся втроем и устроим мозговой штурм.

– Ну если ты уверен… – В голосе Даньки звучало сомнение.

– Не сомневайся! – Заверил я ее. – По отзывам друга, этот парень гений. За один вечер освоишь годовой курс иммунологии, которая, как ты сама сказала, в институте прошла мимо тебя.

– Ладно, убедил. – Сдалась Данька.

* * *

Вечер был настолько теплым, что я без колебаний устроился за столиком на веранде. Переглядываясь с хорошенькой официанткой, я невольно впитывал звуки и запахи весеннего города. Черт, как бы здорово было на выходные закатиться в поход! Но непреклонный Паша запретил мне даже думать о походах на ближайшую пару месяцев. И как мне отдыхать теперь? Жизнь без хорошей физической нагрузки на природе – не жизнь. Размышляя над неудачным стечением обстоятельств, я отвлекся от созерцания входа. Внезапно надо мной вдруг нависла долговязая фигура.

– Филипп? Я Марк.

Я поднял глаза: перед столиком стоял высокий молодой человек, темноволосый и очень худой. Цепкий взгляд карих глаз из-за толстых стекол очков придавал его лицу серьезно-интеллектуальное выражение. Едва увидев Марка, я понял, что буду верить каждому его слову: он выглядел как будущий нобелевский лауреат. Его очевидная молодость странным образом контрастировала со строгими чертами лица и упрямо сжатым ртом. Я вылез из-за столика и протянул ему руку.

– Марк, спасибо за готовность помочь. Моей компетенции не хватает для понимания ситуации. Кстати, может перейдем на «ты»?

Застенчивая улыбка совершенно преобразила серьезно-интеллектуальное лицо, и сразу стало очевидно: будущая звезда иммунологии скромна и стеснительна.

– Давайте на «ты», с удовольствием. Сергей мне коротко описал проблему. Вы врач-иммунолог и столкнулись с какой-то загадочной болезнью на работе, так?

Не успел я ответить, как на веранде появилась Даня… Она и в прошлый раз выглядела интересно, но сегодня была так хороша, что я не сразу узнал ее. Ей удивительно шло ее красное платье, частично скрытое под джинсовой курткой.

Я повернулся к Марку, чтобы представить ему Даньку, и обнаружил, он неотступно следует за ней взглядом. Выражение лица будущей звезды иммунологии не оставляло сомнений, что красное платье произвело впечатление не только на меня. Я помахал ей рукой и, когда она подошла к нашему столику (Марк вскочил, едва не опрокинув стул), со всей серьезностью представил их друг другу. Данька с улыбкой протянула Марку руку, и тот пролепетал робкое приветствие. Однако тонкая кисть с длинными пальцами долго не отпускала компактную Данькину ладонь.

Впрочем, краснел и заикался Марк недолго: как только мы заговорили о деле, всю его застенчивость как рукой сняло. Он вновь стал восходящей звездой науки, а для меня настала очередь таращиться на него с приоткрытым ртом.