Уилл на поезде отправился в штаб-квартиру Отдела роботеров. В вагоне было пятьдесят ярко-жёлтых эргономичных кресел. Сорок девять пустовало. Обычная ситуация на Галатее. Уилл никогда не видел целиком заполненный вагон.
Уилл не был дома уже несколько недель, и потому жадно всматривался в окрестности. За окном под густо-синим небом до горизонта расстилалась равнина, засыпанная масляного цвета галькой. И до горизонта же шли прямыми рядами круглые бассейны с парящей зеленоватой водой. За бассейнами ухаживали роботы, покрытые чёрным мехом. Ещё недавно бассейнов не было. Наверняка они – очередная отчаянная попытка Группы терраформирования не допустить краха зарождающейся галатеанской экологии.
Взгляд путался в столбах влажного воздуха над водой. Поезд беззвучно несся мимо. Однообразность убаюкивала, отвлекала от мыслей о грядущем общении с начальством.
Уилл побыл дома всего день и не ожидал, что возвращаться придётся так скоро. Очевидно, дело посчитали серьёзным.
Полёт домой оказался не безоблачным. Франц написал и выложил в свободный доступ отчёт, где утверждал, что при правильной реакции роботера СОП обеспечил бы поражение всех прерывателей. Ложное утверждение, но его трудно опровергнуть целиком. Франц перестал разговаривать с Уиллом.
Капитан Кляйн отказался комментировать происходящее. Уилл сдал свой отчёт и больше не общался с капитаном. Затем последовала неделя волнений, и вот настало время узнать, что же капитан думает по поводу самоуправства своего роботера. А Уиллу совсем не хотелось узнавать капитанское мнение.
Неподчинение прямому приказу – это не шутки. Хотя флот Галатеи был, наверное, самым снисходительным и открытым для инициативы флотом в человеческой истории, приказы воспринимались как нечто священное и нерушимое. Если начальство и простит самоуправство – а Уилл не сомневался в том, что простит, – то формальное взыскание неизбежно. Вопрос, какое?
Но ведь так несправедливо! Если выгонят и на этот раз, будет уже третий перевод. Ни один капитан не захочет взять Уилла Куно-Моне. Его переведут на работы по эвакуации, на загрузку ковчегов, и отправят с планеты вместе с детьми и стариками; а земляне тем временем собирают силы, чтобы уничтожить весь мир Уилла. Перспектива трудно переносимая.
На Галатее знали, что происходит с захваченными колониями. После капитуляции следует массовое убийство. Уничтожают всех генетически модифицированных. Большинство – сжигают заживо солдатские банды. Земные десантники славились плохой дисциплиной. Уилл не хотел спасаться вместе с немощными, когда такое происходит с родным домом.
Уилл поёрзал на сиденье и принялся считать на пальцах в двоичной системе от нуля до тысячи двадцати трёх и назад. Хороший способ успокоиться и убить время. Уилл частенько прибегал к нему.
Наконец вагон замедлился, скользя между сверкающими трубами и пилонами на въезде в Персеверанс. Как и большинство городов Галатеи, Персеверанс был, в сущности, длинной траншеей, закрытой низким пузырём ударопрочного пластика. Уилл ехал между многоэтажными домами с обширными террасами и променадами из модифицированного стекла. Их так загромождала мебель и всевозможные вещи, что трудно было сказать, где кончается одна квартира и начинается другая.
Надо всем витала атмосфера временности, неприкаянности, привычная обитателям Галатеи: словно бы завтра придётся срочно уезжать и уже не возвращаться. Некрашеные стены, лёгкие ширмы. Всё ценное можно быстро упаковать и погрузить на транспорт.
А чего ещё ожидать, когда в любой момент нагрянет беда? Она всегда неподалёку. Война – лишь еще одна неприятность в долгой череде. Люди шутили насчёт того, что война, по крайней мере, бедствие внешнее, а не возникшее на родной почве. Попытки терраформировать Галатею нередко приводили к полномасштабным катастрофам.
Поезд мягко въехал на станцию. Ну вот, настало время получать по шее. Вагон остановился, Уилл встал и пошёл к двери.
– Это ваша остановка? – угодливо спросил поезд, посылая сигнал прямо в сенсориум роботера. – Именно сюда вы попросили доставить вас?
Конечно, поезд уже знал ответ. Он просто хотел поговорить. Как и все публичные СОПы, он наслаждался редкой возможностью прямого электронного контакта с роботером. Обычно Уилл потакал машинным слабостям. Но сегодня не было настроения.
Уилл послал короткое сообщение: «Да, спасибо» и вышел навстречу тёплому искусственному ветру.
От платформы до штаба – недлинный путь по заботливо ухоженному саду, покрывавшему дно траншеи. Уилл шёл извилистой тропкой между экзотическими кактусами и суккулентами, предназначенными в один прекрасный день прижиться на поверхности планеты, затем поднялся по широким ступеням и ступил в просторное открытое фойе. Когда Уилл пересекал эту широченную площадку с полом из полированного песчаника, пара роботов-чистильщиков, выглядящих большими мохнатыми жуками, послала приветствия.
– Привет, управитель Уилл! Привет! Ты поиграешь с нами? Мы любим играть!
Уилл послал им электронный эквивалент улыбки и добавил: «Попозже». В лифте по пути наверх приёмный СОП сообщил: «Уилл, добро пожаловать».
Правильный чёткий английский, мягкий женский голос, вежливость, предупредительность и прохладная официальность.
– Коммандер Рис-Нойес сейчас занят, но вскоре освободится и примет вас. Не хотите подождать в кают-компании?
– Да, конечно, – ответил Уилл и вздохнул.
Лифт затормозил, открылась дверь. Кают-компания, официально называемая «Рекреационное помещение роботеров», представляла собой большую комнату со стенами из песчаника и широким открытым балконом вместо одной стены. С отражателей на другой стороне городского каньона лился золотистый свет, рождавший причудливые тени на мохнатом пурпурном ковре.
В кают-компании – с дюжину роботеров, все в мятой корабельной униформе. Кое-кто сидит сам по себе, но большинство – в кругу, с жировыми контактами, тянущимися от шеи к шее, словно толстые белые макаронины.
На посторонний взгляд – ни дать ни взять сцена из дома умалишённых. Роботеры либо застыли, будто камни, либо медленно покачиваются. Почти все молчат, пара мурлычет под нос в такт музыке, слышимой только им. Никто не пытается поглядеть другому в лицо. Но на Уилла обрушился невыносимый галдёж. В сенсориум хлынуло множество посланий с требованиями поделиться памятью.
– Что случилось?
– Франц – ублюдок!
– Где твои логи?
– Расскажи нам всё!
Типичное роботерское приветствие. Уилла заметили, как только он вошёл в здание, и тут же загрузили все доступные данные. Культура роботеров насквозь честная, искренняя, любопытная и полностью лишённая понятия о такте. Хоть ты вбивай вежливость в СОП, толку мало – роботеры постоянно лазят в головы друг другу. Бо́льшую интимность трудно представить.
Уилл ожидал просьбы. Роботеры всегда хотели свежих новостей о своих собратьях, потому он заранее приготовил подредактированную версию своих впечатлений и загрузил во флотскую базу данных. Теперь он просто перебросил иконку с адресом в общий доступ. В его личном пространстве место для общего доступа выглядело как комната, выходившая на газон и похожая на ту, в которой прошло детство Уилла.
– Здесь всё, что у меня есть, – оповестил Уилл, и увидел, как замерцала иконка – множество жадных разумов потянулось к ней и поспешило загрузить.
Он пересёк кают-компанию и уселся у окна, посмотреть на спокойные улицы Персеверанс. Внизу прошла парочка, мужчина с женщиной. За ними ковылял грузовой бот, покрытый жёлтой тактильной шерстью.
Пришло сообщение: «Присоединяйся к игре». С ним – пакет памяти. Он раскрылся и показал подобие шахмат, где каждая фигура строила свою стратегию и все двигались одновременно. Уилл мгновенно усвоил правила.
Игроки соединили разумы – оттого и прицепили жировые. Все роботеры поддерживают связь с глобальной сетью Галатеи, но для глубокого соединения нужен прямой контакт.
– У нас игра выходит неровная, – сказали ему. – Присоединяйся, поможешь.
– Спасибо, нет, – ответил Уилл.
Ему не слишком хотелось отвлекаться. Остальные послали ему мысленный эквивалент виноватой улыбки и вернулись к своему головоломному подобию шахмат. Честно говоря, роботеры и не ожидали, что Уилл присоединится. Большинство считало его чудаком. А он их – надоедливыми занудами. Он никогда не старался проникнуться духом роботерской культуры, ощущая в ней плотную, давящую фальшь, обязанность чересчур тесного контакта, буквально выворачивания души наизнанку, но одновременно и эмоциональную отстранённость. Ведь если подумать, телепатия человеку не свойственна. Роботеры приспосабливаются как могут.
Проблема ещё и в том, что мозг роботеров генетически изменён для лучшей совместимости с операционными СОП. Первые роботеры были полными аутистами. Следующее поколение вышло куда нормальнее, но до полной нормальности большинству было далеко. Даже теперь лишь считанные единицы – Уилл в их числе – не страдали от аутизма. Для большинства роботеров дружба – это всего лишь тесное сотрудничество в работе. А Уилл предпочитал обычное общение с обычными людьми, пытаясь игнорировать огромный провал между их сознанием и разумом роботера.
Уилл глядел на город и пытался представить реакцию коммандера. Как убедить его в своей правоте? Уилл сделал то, что посчитал правильным. Разве во Флоте не поощряется разумное, осмысленное исполнение приказов?
Тишину изредка прерывали взрывы хохота. Смеялись одновременно все игроки. Умолкали тоже одновременно. Это раздражало и отвлекало. Соседство с другими роботерами часто злило Уилла. И заставляло думать о том, что же Галатея сделала со своей культурой. Как быть с немалой группой людей, уже не совместимых с привычным человеческим обществом? Понятно, зачем их создали – от отчаяния и беспомощности. Но легче оттого не становилось.
Четверть века назад галатеанские учёные открыли «предел Нэг-Блэка» – фундаментальное ограничение мощности и миниатюризации. Любая молекулярная технология при определенном уровне распадалась на протеины и становилась бесполезной. Предел положил конец человеческим мечтам о миниатюризации техники, и заодно о величайшей мечте Галатеи: лёгкому терраформированию.
Оно оказалось исключительно трудным. Первые поселенцы запустили процесс, который уже нельзя было останавливать. Печальный опыт убедил: если закрыть работы, атмосфера далеко не сразу вернётся в исходное состояние. Последует эпоха жутких ураганов. Придётся эвакуировать всю планету.
Оттого пришлось вернуться к знакомой проверенной технологии, позволившей отправиться к звёздам и заселить планеты: к робототехнике. Но роботы были велики и неуклюжи, их требовалось много, и возникла потребность координировать тысячи машин, работающих одновременно, задействованных в самом сложном и затратном проекте человеческой истории. Нормальные люди не справились бы – и потому галатеане вывели новую породу людей. И Уилла в том числе.
Обучая и воспитывая роботеров, им внушали, что они спасители планеты. Но, по опыту Уилла, относились к ним не совсем так. Один из самых стойких предрассудков человеческого общества – предубеждение против социально ущербных людей. Уилл всю жизнь упирался в него. Как только люди узнавали, что Уилл – роботер, отношение менялось раз и навсегда – и не важно, что он вполне мог уживаться с нормальными людьми. Они начинали разговаривать медленней, громче, глядели сверху вниз. Ведь их модификации были личными, оплаченными из своего кармана, а модификации Уилла – дешёвый государственный стандарт. Франц – типичный пример подобного высокомерия.
Наконец пришло сообщение:
«Коммандер Рис-Нойес ожидает вас».
Уилл встал и заставил себя идти к лифту. К горлу подкатил тошный ком. Спустя тридцать секунд роботер стоял перед дверью высокого начальства.
Офис – необъятный пустой зал, занимающий весь верхний этаж. В углу – одинокий канцелярский стол с рабочей консолью и старомодным книжным шкафом. В другом углу – стол для совещаний, вокруг него – аккуратно придвинутые стулья. Между столами – огромный узорчатый золотистый ковёр. Кроме них, во всем зале только два предмета: мягкие коричневые кресла на балконе. В одном Роберт Рис-Нойес. Он любил, чтобы роботеры звали его «Боб». Обширный, мощный как медведь, Боб, всегда носивший одно и тоже: шорты и бледно-зелёную тенниску с эмблемой флота. Он часто улыбался и предпочитал дружеский, неофициальный разговор. Но сегодня Боб не улыбался.
– Привет, Уилл. Садись.
Он указал на пустое кресло.
Уилл собрался с духом и пошёл через золотистую мягкую пустыню.
Боб – добродушный, весёлый, благожелательный. И чертовски опасный человек. Наполовину офицер, наполовину психиатр, он заведовал всем, что во флоте касалось роботеров. Родители модифицировали его, усилив память и способность сопереживать. Боб хорошо использовал оба дара, приобретя энциклопедические познания в неврологии, психиатрии и истории роботеров. Как и большинство представителей среднего класса Галатеи, он был гениален.
Уилл подошёл, пожал протянутую руку. И не удержался, глянул в сторону. С балкона открывался фантастический вид: террасные сады походили на рисовые поля из земного исторического фильма.
– Уилл, да садись ты.
Роботер опустился в кресло. Как удобно. Нечеловечески уютно. Где-то на Галатее живёт гениальный дизайнер кресел.
Боб уселся, сложил руки, сцепил пальцы.
– Ладно, давай прямо к делу. Как я слышал, ты не подчинился своему эксперту и взялся менять СОП прямо в бою. Это правда?
– Да, сэр, – сухо подтвердил Уилл.
Боб махнул рукой.
– Не хочу слышать здесь никаких «сэр». Это между нами, ладно?
Уилл неохотно кивнул.
– Эксперт Лёнг, мягко говоря, на тебя разозлился. Он подал официальную жалобу и непрестанно ворчит с самого приземления. Говорит, не может работать с тобой. И не станет, так вот. Мол, если ты сомневался насчёт СОП, мог бы посоветоваться, а не лезть сам.
Уилл нахмурился. Когда, скажите на милость, было советоваться? Посреди битвы, когда счёт на секунды?
– Твой капитан тоже не шибко счастлив. По уставу Кляйн обязан доложить о нарушении приказа. Помимо устава, Кляйн не хочет больше слышать ни об этом деле, ни о тебе.
– Знаю, это звучит не слишком гуманно, но… – заговорил Уилл.
Боб поднял руку.
– Погоди, дай мне закончить. Хм, в общем, если посмотреть с другой стороны, твой отчёт подтверждает правильность твоего решения. Похоже, ты и в самом деле спас жизни всех на «Аслане» и «Фениксе», включая адмирала Брайанта. Он видел твою модель и лично вступился за тебя, прося о снисхождении.
Боб замолчал, чтобы лучше дошёл смысл сказанного. Уилл чуть не подпрыгнул. Сам адмирал! Надо же, как разлетелось известие. Значит, дела не так уж плохи!
И тут Боб вздохнул.
– Уилл, зачем ты завербовался во флот? – тихо спросил он.
– Конечно, чтобы помочь в войне с землянами, – тут же ответил Уилл и покраснел.
Правда, да, но не вся. Уилл завербовался ещё и потому, что ненавидел свою жизнь. Его родили для терраформирования, для борьбы с постоянно возникающими экологическими проблемами, для жизни в общежитиях роботеров и постоянного чтения отчетов памяти тех, с кем Уилл не мог и не хотел общаться. Спокойное, предсказуемое, душное существование.
Детская мечта: стать звёздным капитаном. Но Уиллу уже много раз говорили: работа капитана – не для роботеров. Даже если бы он умел понимать и организовывать людей, особые роботерское таланты отчаянно необходимы дома.
Но Уилл не бросил мечту. В свободное время он конструировал разумные, гибкие, способные к самосовершенствованию СОПы. Если уж нельзя стать обычным капитаном, отчего не создать команду искусственных разумов для корабля, который сможет пилотировать один роботер?
Амбициозным проектам помешала война. Законы занятости изменились. Уиллу уже исполнилось двадцать, и он сразу завербовался во флот – к большому огорчению родителей. Пятью годами позже роботеры не стали ближе к капитанскому креслу, но, по крайней мере, Уиллу не пришлось заниматься терраформированием.
– Уилл, ты – самый крутой из всех роботеров, которых я знаю, – сказал Боб и покачал головой. – Но ты же и самый упрямый. Со всех трёх кораблей, где ты служил, характеристики одинаковые: отлично работает, но не выполняет приказы.
– Я выполняю приказы. Но лишь разумные.
– Видишь? Вот оно, то самое. Разве ты не понимаешь, каким ненадёжным типом выглядишь? Твоя карьера висела на волоске. Надо было хотя бы проинформировать Франца. А ещё лучше и капитану скинуть сообщение. Меньше было бы паники. А если бы выяснилось, что ты зря затеял всю бучу, – конец твоей карьере во флоте.
– Но ведь не зря, – указал Уилл.
– Я знаю. И, по правде говоря, ты здорово сделал. Ситуация аховая, а ты самое то. В общем, дела такие, что у эксперта Лёнга будет служебное расследование, и, скорее всего, перевод в охрану комет из облака Оорта.
Уилла новость удивила. Он не хотел навредить Францу, хотя и не любил его.
– Тебе никакое дисциплинарное взыскание не грозит, – сообщил Боб. – Флот не имеет привычки наказывать за хорошие поступки. Однако проблема остаётся.
Боб снова сцепил пальцы, глянул исподлобья на роботера.
– Мы не можем оставить тебя на «Фениксе». Так что новый перевод.
Уилл похолодел.
– Да не бойся, – быстро добавил Боб. – Это даже, можно сказать, повышение. Я перевожу тебя на «Ариэль».
– «Ариэль»?!
Боб кивнул.
Уилл не верил своим ушам. Знаменитый корабль! Разведчик класса «Москит», один из лучших флотских софт-диверсантов, притом самый быстрый. Вся команда – профессионалы экстракласса, капитан слывёт гением. Все знают капитана Барона. В кают-компаниях флота о его подвигах ходили легенды.
Уилл не смел и мечтать о таком. Подобное назначение – воистину венец флотской карьеры роботера.
– Им нужен роботер, и, честно говоря, ты – единственная доступная кандидатура. Если бы не твой психопрофиль, ты подходил бы по всем статьям. Команда маленькая, им нужен инициативный человек, не боящийся искать решений для неожиданных новых задач. Но должен предупредить: эта работа совсем не похожа на твои прежние. Ты – единственный роботер на борту. А значит, отвечаешь за все их СОПы. И субординация для тебя там – в приоритете. Игра на очень высокие ставки. Если нарушишь правила – вылетишь из флота навсегда, если, конечно, флот ещё останется к тому времени. Хуже того, придётся модифицировать твои микромашины.
Понятно, всё серьёзно. Модификация – штука опасная, ведь будут копаться в нейронах, соединяющих мозг с машинным интерфейсом. Но что такое этот риск по сравнению с опасностью зажариться в гамма-лучах?
– Ну, что думаешь? – спросил Боб. – Честно с тобой обошёлся флот?
Уилл с энтузиазмом кивнул.
– Так точно, сэр! В смысле, Боб. Спасибо. Я даже и не знаю, что сказать.
– Тогда молчи, – посоветовал Боб и хлопнул себя по коленям. – Ну, у тебя впереди много дел. Так что не смею задерживать.
Он проводил ошарашенного Уилла до лифта.
– СОП приёмной даст тебе доступ к необходимому служебному инфо, включая файлы памяти, и сообщит, когда и куда прибыть. Боюсь, у тебя остались всего сутки отпуска, потом – очередной нейросервис и апдейт. «Ариэль» отбывает на задание.
У роботера пошла кругом голова. Боб осторожно подтолкнул его к двери и помахал напоследок.
– Удачи. Тебе она понадобится.
Дверь закрылась, скрыв добродушное, но странно встревоженное лицо коммандера на фоне золотистого света, отражённого от стен каньона.
О проекте
О подписке