– Что?! – удивилась дочка.

– Да, прямо как съесть миллион какашек! – рассмеялся Фрэнк.

– Я вас не знаю, – отвернувшись, улыбнулась Неган.

Фрэнк лишь пожал плечами, а Гелла рассмеялась ещё больше.

– Но это всё не главное, – Фрэнк опустился с кресла на подушки, на которых лежала Гелла, крутя в руках калейдоскоп, и положил руку ей на грудь, – самое главное для шамана – иметь смелое сердце, которое не смотря ни на что верит в свой путь и никогда не сворачивает с него!

33. Харт отрезал кусочек индейки и положил её себе рот, неспешно пожевав полминуты, он поднял глаза на собеседницу.

– Правда? – поднял он одну бровь, – а чем же тогда занимаются солдаты Империи?

Гелла сжалась в пружину – в её голове мелькали образы, готовые вылететь пулями в голову Императора, – но она понимала, что, возможно, ещё ситуация может развернуться в совершенно ином направлении, а потому не стоит совершать поспешных действий.

– Каждый из них, за исключением меньшинства, превращается в дикого зверя – это не то, что должно происходить в мире. Я считаю, в наших силах поменять это. Вы как Император должны остановить ту бойню, что сейчас происходит в землях утконоса! Это наш долг! Долг как жителей великой Империи! И долг как людей!

Харт не мигая смотрел на Геллу, затем взял салфетку и вытер рот – я понимаю, это ужасная трагедия для всех нас без исключения, – он прикрыл глаза – однако, превращение в зверя необходимо, когда твой враг сам – чудовище. Если мы будем мягкосердечными то…

– Но ведь никакого чудовища нет! – выкрикнула журналистка, не в силах себя контролировать, – вся злоба находилась внутри солдат, и этому способствует та свобода, которую вы им дали!

– Правда? – вновь поднял на Геллу ничего не выражающие глаза Харт, – но разве свобода – это плохо?

34. Гелла как зомби следовала за шатающейся фигурой Комманданте.

– Ко мне! – заорал он, выйдя на улицу и волоча за волосы находящуюся в бреду девушку, вслед за которой тянулся чёрный след от её крови.

В этот момент перед ним выстроился отряд его солдат.

– Соберите всех этих скотов в их «храме», – командир хищно улыбнулся. Солдаты рассыпались по посёлку, и через десять минут всё небольшое население оказалось под тростниковой крышей центральной постройки.

– Вываливайте! – скомандовал военный, – в центре постройки солдаты начали сбрасывать рукописи, принадлежавшие жителям деревни, их ритуальные наряды, склянки с отварами, необходимые для проведения инициации, и даже игрушки детей.

– А теперь, – важно вышагав к этой горе предметов, надменно обратился комманданте к напуганным жителям, – я спрашиваю вас, лиловозадые, – что это такое?!

Повисло молчание, мужчина нахмурился и, вытащив пистолет, направил его на ребёнка, – ещё раз спрашиваю, что это?!

– Наши… стараясь не расплакаться от ужаса, – заговорила мать ребёнка, – наши ритуальные …

– Ритуальные, а?! – расхохотался капитан, – это даже не религия! Это дерьмо! Хотите я докажу вам, а?!

Гелла стояла, не веря своим глазам, наблюдая за тем, как комманданте залез на кучу этих вещей и, приспустив штаны, стал вываливать на них содержимое желудка.

– Вот! – расхохотался он, – это дерьмо! Видите?! А?! Я не слышу!! – он наставил пистолет на мальчика. – Я не!.. – оборвался он на полуслове.

– Что тут происходит? – раздался властный голос из–за спины Геллы. Она тут же обернулась, позади неё стоял подтянутый человек с короткими седыми волосами, который грозно возвышался, казалось, не только над ней, но и над всеми остальными. Она увидела на его груди гигантское кроваво-красное сердце.

– Господин командор, – ошарашено проговорил полуголый военный, судорожно натягивая штаны, в которые лились неостановимые помои.

Тот, к кому он обращался, повторил вопрос: – Что тут происходит?

В голове Геллы заиграла мелодия надежды, возможно, сейчас всё будет кончено. Это же ведь не просто обыкновенный имперец, а один из избранных героев, командор и…

– Почему эти фиолетовые обезьяны всё ещё живы? – недовольно хмыкнул он.

Геллу как молнией ударило.

– Господин командор, – начал оправдываться капитан, – дело в том, что наши солдаты очень устали, вот они и захотели немножко…

– Так, ускорьтесь. Даю вам 5 минут, и чтобы тут камня на камне не осталось, – с этим словами командор удалился. Гелла стояла, не в состоянии пошевелиться: «Что делать? Бежать за ним? Просить помощи? Это смешно, нет… это просто безумие, так не бывает!».

– Слышали, оборванцы?! – проорал комманданте? Берите своё и сваливаем!

Часть солдат осталась держать мужчин на мушке, а часть двинулась к девушкам, которые начали верещать, когда солдаты стали срывать с них одежду.

– Не хотят, сэр! – недовольно пожаловался солдат, съездив девушке по лицу кулаком.

– Это потому, что у вас силёнок маловато! Ладно, начните с их самцов, а потом уже и эти суки подтянутся.

Солдаты нацелили автоматы на мужчин, и часть из них обошла сзади согнутых жителей деревни, начав их раздевать. Один из мужчин, не выдержав и издав боевой клич, прыгнул на мучителя, но тут же получил очередь в спину. Девушки закричали, комманданте расхохотался: «Да, давайте! Покажите, кто тут настоящие мужчины! Эти убогие или солдаты Империи!».

Гелла, будто бы словив злобу только что убитого индейца, сама издав нечеловечий рык, бросилась на солдат, но тут же подкосилась и свалилась во тьму.

Открыв глаза, Гелла поморщилась от головокружения, и, попробовав рукой прощупать пульсирующий участок боли, поняла, что голова её перевязана. Встав с кровати, девушка, пошатываясь, направилась к двери. Она тут же распахнулась перед ней. На пороге стоял молодой имперец, который отдал ей честь.

– Госпоже Гелле велено немедленно явиться в распоряжение коммандора…

Гелла не слушала его больше, тело её обомлело, и она, как облако, подгоняемое ветром, проследовала вслед за солдатом через лабиринты коридоров к кабинету вышестоящего чина.

– Входите, – раздался скрипучий голос, когда имперец постучал в дверь. После перекидываний формальностями журналистка осталась сидеть напротив командора, глядя перед собой и не видя в нем и толики человеческого.

– Как ваше состояние? – поинтересовался мужчина.

– Как видите, – бесстрастно ответила Гелла.

– Это хорошо, – выдавил из себя подобие улыбки военный. Он открыл ящик стола и, порывшись, извлёк из него пачку бумаг, которые приземлились прямо перед Геллой.

– Ваша командировка подошла к концу, – заключил командор, пододвигая кипу бумаг, – вам повезло, что вы возвращаетесь домой невредимой, почти. Вы помните, что произошло?

Гелла уставилась на него, не понимая, держат ли он её за дуру, или командор сам не дружит с головой.

– О, тогда я напомню, видимо вас всё-таки сильно приложили.

– Твои же солдаты, – пронеслось в голове Геллы.

– На мирное поселение к югу от базы было совершено нападение группировки вооружённых шаманов. При проведении спецоперации по ликвидации и освобождению заложников, – продолжил командор, – группа, состоящая из 15 шаманов, была устранена. Но в ходе операции шаманами-агрессорами были сожжены заживо все жители поселка…

Гелла почувствовала, как воздух вокруг неё давит ей на мозг, проникая чрез кожу и череп.

– Таким образом, доблесть наших солдат спасла вам жизнь, когда вас оглушил один из шаманов с помощью своей магии. Всё это есть в предоставленном отчёте. – Командор пододвинул папку с бумагами ближе к Гелле. – Можете ознакомиться с ними по дороге, вас уже ожидает транспорт, который доставит вас обратно в Империю.

– Но ведь, – Гелла не выдержала, – там не было никаких шаманов! Никакой магии, вы спятили?! Там был комманданте и вы, вы же!..

– Всё в отчёте, я же сказал, – не меняя безразличного тона, перебил её командор, – вы просто устали. Конечно, пережить такой стресс после встречи с шаманами! Они и разум ваш могли прополоскать как следует! Но вы не волнуйтесь! Это пройдёт.

Гелла как во сне покинула кабинет и через несколько часов уже летела на вертолёте обратно в империю. Тотальная, чудовищная ложь душила её, сдавливая горло. Как же так? Это место, эти люди… Чему теперь верить? Гелла была в катастрофическом ступоре. Богиня, подскажи, помоги…

35. – Я не знаю, Гел, – можно я так тебя называть буду?

– Арчи, конечно, можно, – выдохнула Гелла.

– Ну вот и славненько.

– Наверное, я слишком эгоистична.

– Почему?

– Я заставляю переживать тебя все эти вещи…

– Да брось ты! Нельзя оставлять работу недоделанной!

– Думаешь, это работа? – удивилась Гелла.

– Ну, могу назвать это проработкой воспоминаний. В любом случае, это деятельность, направленная на получение какого-то результата, так?

– Думаю, да.

– Так почему бы нам не послать всё это подальше и не открыть новую главу? Начать создавать её заново, несмотря на всё, что с нами произошло? А? Тогда и цель не нужна, мы просто будем наслаждаться процессом написания истории!

– Извини, но я так не могу. Пока не могу…

– Да? А когда сможешь?

– Не притворяйся, Арчи. Ты сам прекрасно знаешь, когда!

– Может, в тот самый момент, когда ты воззвала ко мне в вертолёте, и я не ответил тебе?

– Хм, если ты готов принять на себя и эту ответственную роль, то да. Значит, ты помнишь, что было и после этого?

– О да, ты страшно разозлилась.

– Да?

– Ага, и поклялась наказать каждого преступника до последнего…

– Что такое?

– Или же не всех? – прищурился Арчибальд.

– Но я ведь не знала тогда… – Гелла закрыла глаза и улыбнулась – о Нём….

36. – Что мы тут делаем, Майкл?

– Ждём, – мрачно отозвался сослуживец, уткнувшись в руль автомобиля и наблюдая за толпой, собравшейся у Колизея.

– Спасибо за пояснение! А то я не заметил! Я спрашиваю, чего именно мы ждём, а? Не знаю, как ты, а я уже восьмые сутки без сна! Если я и дальше буду сидеть на стимуляторах, то, когда усну, Майки, ты окажешься без напарника, задумывался об этом?

– Брук, приказ Кранка – быть здесь. К тому же, мы не единственные, кого управление послало сюда.

– Я в курсе! Это меня и раздражает! На кой чёрт тут столько агентов собирать?!

– Для безопасности.

– Безопасности? Да тут же целый парад! Половина военных имперцев, причем, элита! А ты за них беспокоишься.

– Я не знаю в чем смысл всего этого, – мрачно отозвался Майкл, – просто у меня плохое предчувствие. Тем более, у нас приказ.

– Господи, какой же ты зануда, да что тут может произой…

Машину и все близлежащие дома встряхнуло, выбив не одну сотню окон ударной волной. Пытаясь не потерять сознание от вибрации, Майкл смотрел вперед, с ужасом наблюдая, как над стадионом поднимается демонический зелёный вихрь.

– Господи, – выдавил из себя Брук, вжавшись в спинку сидения.

Через несколько минут двое агентов отряда Сердца уже были в эпицентре событий, в круговороте из пожарных машин, военных транспортёров, вертолётов скорой помощи. Брук метался вместе с другими членами отряда по территории, собирал информацию, налаживал кооперацию с прибывшими имперцами, чтобы они помогали выжившим сослуживцам и их семьям покинуть горящий Колизей.

Майкл же стоял полностью отстранённый, в ушах стоял звон, но не от взрыва, а от густоты пространства, что скрутило его тело. В рамках своей оперативной деятельности Майклу приходилось сталкиваться со смертями, с гнусными преступлениями, которые мог выдумать, казалось, только мозг очень изощрённого сценариста криминальных фильмов, однако, которые на поверку оборачивались жестокой реальностью. Но даже эти эпизоды не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. В какой-то момент, в подтверждение тому, что миром взаправду управляло некое злое божество, часть стадиона обвалилась, погребя заживо тех, кто ещё мог остаться в живых. Пыль с грязью моментально вздыбились и накрыли всех находящихся поблизости. Майкл стоял, зажмурив глаза и закрыв руками лицо. Все горе, весь ужас и непонимание людей, которые по чьей-то злой воле оказались в эпицентре трагедии, материализовались в этот режущий вихрь из пыли, в которую превратились чьи-то судьбы. И сквозь него Майкл услышал плач, всхлипы. Сначала он подумал, что его воображение играет с ним злую шутку, но затем, несмотря на этот буран ненависти, он распахнул глаза, а возможно агент смотрел даже вовсе не ими, а тем, что билось в его грудной клетке, и увидел на руинах Колизея женщину. Она возвышалась над ураганом. Майкл никак не мог понять, мерещится это ему или происходит на самом деле. Женщина рыдала, прижимая к груди мальчика лет десяти, в военной фуражке имперца, ниже живота ребёнка ничего не было, взрыв поедал всех, не глядя на возраст. Она сильно сжимала его руками. Майкл чувствовал, что женщина понимала, что уже ничего не может сделать для своего ребёнка, она молча убаюкивала его, чтобы ребёнку легче было забыться вечным сном. В следующий момент женщина, будучи спокойной, затряслась, подняв голову вверх взрыва, а затем её голос перерос в рокот, сотрясший землю, а пыль, которая хаотично летела, заставил принять форму спирали. Майкл и женщина находились теперь в центре урагана из скорби, который оглушал и парализовал всё тело. Майкла трясло, он смотрел на женщину и не представлял, как ей помочь, как унять её горе, но тут он заметил и другое – женщина не рыдала, это был крик, крик, полный гнева, который трансформировался в сгущённое фиолетовое проклятие, которое проникало во всё вокруг. Ничто не могло помочь этой женщине, ни ей, ни тысячам других. Она понимала это, как никто, ведь ни одна живая душа не хотела услышать её плач, и тогда она трансформировала всё своё отчаяние в силу, которая должна была смести всё то, что причиняет боль ей и миллионам других людей. Майкл схватился за своё сердце. Он чувствовал, как рука его проходит сквозь кожу, мясо, ломает кости и хватается за него. Он чувствовал, как его сердце покрывается этим лиловым проклятием. И каждый человек в мире тоже, осознавал он этого или нет. Майкл не мог винить эту женщину за такой сомнительный дар, однако он был благодарен судьбе, что оказался именно в этой точке мироздания в этот тягостный, но в то же время поворотный момент в истории. Ему претила мысль, что всё это могло произойти с ним или с кем-либо другим, однако урок, который он вынесет отсюда, был куда ценнее – даже если человек находится в неведении, он все равно часть мира, часть этого огромного живого сердца, которое состоит из тысяч других сердец, и когда хотя бы одно из них плачет, мир не должен быть счастлив! Просто не может себе этого позволить, пока другие корчатся от бессилия что-либо изменить! Вторым уроком Майкла было то, что он был в этом осознании не одинок, на таком же расстоянии от женщины, только с другой стороны, стояла молодая девушка, которая так же держалась за своё сердце, и Майкл знал, что она чувствовала то же самое, что и он! Кто же, кто же ты?..

Майкл очнулся ото сна, точнее, от воспоминания того рокового дня, когда был совершён поджог шаманами Колизея, и он точно знал, почему именно сейчас он прожил события десятилетней давности. Тот силуэт молодой девушки, который он видел, это была она… Майкл был абсолютно в этом уверен, он начал лихорадочно разбирать бумаги, которые ему предоставил Кранк, и он увидел наконец её фотографию, которую не единожды встречал в газетных публикациях за последние годы. Это была Гелла, та, что Майкл был уверен, знала правду о шаманах, та, которая тоже видела богиню-мать, и та, которую ему поручили убить.

37. – Как интересно, – вскинул одну бровь Харт, – вы так изящно приравняли свободу к убийствам. Хотя я слышал мнение, что именно тоталитаризм ведет к бесконтрольным расправам.

– Вам это лучше знать, – парировала Гелла.

– Отнюдь, – улыбнулся Харт, подняв бокал.

– Пожалуй, пропущу, – отвергла его предложение девушка.

– Ваше здоровье, – пригубив бокал, заключил Харт, – замечательно, не находите?

– Что именно?