5

Аста молчала, разглядывая паркет под ногами. Полковник Хижук выстукивал костяшками по подоконнику какой-то мотив и смотрел в окно. Потом встал, принялся шагать по кабинету, размахивая руками и бормоча что-то под нос. Наконец он резко остановился перед ней, одёрнул китель и злобно спросил:

– Смысл в этом был? Хоть какой-то?

– Был, – твёрдо ответила она. – Он все знал. Капитан поделился.

– Хорошо… – процедил Хижук. – Не прокололась?

– Чисто русский вариант. Водка, белая горячка… – Аста покрутила пуговицу пальто. – Трусы пузырями, а по улице ходил – бабы засматривались… Дорого одевался…

– А что это ты сама на него засмотрелась?

– Так…

– И ты не бомжом выглядишь. Хоть одна отечественная вещь на тебе есть? Китайского хлама тоже нет!

– Работа позволяет.

– Работа… Твою самодеятельность на этом поприще за пятилетку не разгрести.

Хижук подхватил со стола блокнот Козлова и подбросил его на ладони.

– Кем ты себя возомнила?

– Я умею. Училась.

– А я ведь приказывал! – он смотрел на неё зверем. – Если бы я знал, какой мощный пласт своей инициативы ты скрываешь от меня, то…

– Что? – Аста продолжала хмуро смотреть в пол.

– А то, – Хижук изобразил жест висельника. – Стоит тут, благоухает и скалится. Забыла, где твоё место? Напомнить?

– Прежде, чем вы снова начнёте на меня орать, напомню я – у меня всегда при себе оружие. И не надо нравоучений перед поездкой. Критические дни, знаете ли, и все такое. Понимаете, товарищ полковник?

Аста постаралась, чтобы голос прозвучал бесстрастно, хотя все внутри сжалось и сердце бешено запрыгало в груди.

Хижук быстро отступил на несколько шагов – от неожиданного накатившегося страха забыл, что с оружием сюда охрана бы никого не пропустила. Крякнул и даже не рискнул по привычке её обозвать. Подумал, что следует пока попридержать эпитеты, а то ещё ненароком накроит из него эта мразь заготовок по собственным лекалам. Женские дни у неё, видите ли. С некоторых пор это вынужденное партнёрство стало его напрягать, и он будет счастлив, когда все закончится и капитана Таболич спустят в унитаз. Давно надо было прислушаться к прозрачному намёку председателя госбезопасности.

– Язык прикуси, – буркнул он.

– Слушаюсь, – она вытянулась.

Полковник подозрительно посмотрел на её руки. «Интересно, – прикинул он, – а что у неё в голове делается на самом деле?».

– Ладно, – Хижук повернулся спиной. – Смотри мне, а то совсем берега в субординации потеряла. Пароль не забудь. И аналитика я тебе предоставлю. Пообщаетесь. Все равно тебе в поезде делать нечего. О деле думай. Наградами от него для всех нас пахнет, как от подвига.

Она поморщилась – ей совсем не хотелось совершить подвиг. Героизм никогда не тревожил её своим зудом, и где-то в дальнем уголке мозга, в той зоне, которая называется «совесть», внезапно возникло острое, всепоглощающее желание бросить все и исчезнуть из этой страны. Она отмахнулась от этой мысли, как от мокрого снега за стеклом. Затем хлопнула дверью, так и не сказав ни слова.

Полковник потянулся к телефону.

– Сука! – он со всей силы врезал кулаком по столу и принялся набирать номер. – Я тебе припомню…. Критические дни…

«Курьеры, курьеры, курьеры…» выстукивали колеса вагона.

Аста нарисовала на листе блокнота вереницу кругов. Вписала в каждый имя. Проставила стрелки там, где связь явно прослеживалась. Задумалась, просто черкая карандашом вопросительные знаки вокруг кружочка, обозначенного «Хромой».

Потом схема на бумаге сыграла роль снотворного. Но она ещё долго ворочалась, держа этот листок в памяти; сопоставляла, как работают сотрудники других спецслужб; вспоминала старичка-психолога на курсах, который пытался раскрепостить её сознание, и который раскрывал перед ней философию профессии. Она даже видела титульный лист его диссертации, но из двух десятков слов не понимала и половины, поэтому твёрдо верила в его компетентность. Этот сухонький доктор наук учил её думать, как сапёр, чувствовать, как тонкая жилка растяжки, и жить, будто в голове тикает таймер. Второй таймер для неё был лишним – избавиться бы от своих часов в голове. Но в одном Аста была категорически с ним не согласна – она до смерти боялась привыкнуть испытывать оргазм от убийства.

В кармане пальто над головой требовательно загудел виброзвонок. Она протянула руку к телефону и взглянула на высветившийся номер – от неё требовали отчёт. Она сбросила звонок, положила телефон на столик и вновь улеглась. Спала она мало – хорошо, если часа по четыре, иногда теряя представление о дне и ночи. Могла она иногда позволить себе подремать хоть несколько часов, или не могла? Решила, что могла…

Мобильный завибрировал неожиданно звонко и вырвал из полудрёмы. Она вздрогнула и лихорадочно принялась вспоминать, в каком кармане телефон. Потом увидела его на столике. Протянула руку. Затем бросила взгляд за стекло между занавесками – снег сменился дождём, а поезд замедлял ход, втягиваясь на станцию. Она угрюмо всматривалась в мутную кисею водяной взвеси между станционными фонарями. Спать хотелось до одури, и она битый час искала удобное положение между подушек, пока не задремала, а тут этот звонок.

– Слушаю.

– Форт-Бойярд.

Она выдохнула что-то невнятное в ответ, и тут же проснулась окончательно. Кодовая фраза не требовала отзыва.

– Что выяснили?

– Значащей информации немного…

Голос прервался. В динамике шипело и потрескивало. Она соображала, как бы надёжнее прижать телефон к уху, чтобы не менять удобное положение спины.

– Эй, почему заминка? – буркнула она.

– Технические неувязки… – незнакомый собеседник чертыхнулся. – Зашифрованный канал. Что вас интересует конкретно?

– Все. В основном – перемещения, адреса и контакты.

– Сколько у меня времени?

– Три, может быть, четыре часа.

– Я и сам шутник, но этого категорически недостаточно. Могу предоставить через две недели, минимум полторы. Бумаг в этой разработке вагон и маленькая тележка. И ключа от шифра у меня нет.

– Я слишком долго действую вслепую, чтобы ждать неделями. Ответ отрицательный.

Ей показалось, что неизвестный сотрудник из управления нахмурил лоб, выругался и послал её подальше. Но он помолчал несколько секунд и сказал:

– Информация будет далеко неполной. Практически, её нет, от слова совсем.

– Давайте все, что знаете сами, – недовольно сказала она и зевнула. – Все, что есть. Через три часа остальное.

– С ума сойти, – заворчал он. – Навскидку – есть одна зацепка… Давно это было… По агентурному каналу в Сирии.

– Давно – не считается. Но выкладывайте.

– Кайра.

Аста тут же вспомнила эту молодую женщину со странной причёской и татуированным скорпионом над левой ключицей. И этой даме было наплевать на всех и каждого в лагере подготовки боевиков «Хезболлах» в Ливане. «Ха! – сказала она тогда и отсалютовала бутылкой. – Я тебя помню, но не уважаю. Ты должна была сама прикончить мистера Тайсона и сплясать на его трупе». Ей даже сошло с рук убийство французского военного советника, что попытался её изнасиловать. Кайра имела вес – это точно. И, оказывается, она могла быть на короткой ноге с Хромым.

Она хмыкнула и подумала, что на двести процентов была права, когда год назад заявила Хижуку, что начинать надо было сразу с Ближнего Востока. Но её никогда не слушали. Никто! И полковник упёрся. Интересно, что у него в Европе? Любовница, деньги, хоромы на побережье? Или он так боится сунуть нос в страну, где годами не прекращается война? Скорее, последнее.

– Она связана с Бейрутом. Я как раз недавно пытался проанализировать график её перемещений.

– И что?

– Я не готов сделать вывод, – сказал он, – но там, где она появляется, обязательно кто-то сдохнет. Обязательно. Она, как ангел смерти. И с ней что-то нечисто.

– Не надо оккультизма. Конкретнее.

– Никакой системы в её маршрутах нет. Но есть один городишко, где она бывает чаще всего. Вот там после её визита никто ещё не умирал.

– Приезжает к мужчине?

– К врачу.

– У Кайры проблемы со здоровьем? Не верю.

– Вы её знаете лично?

– Знакома, – после непродолжительного раздумья сказала она, – но никак не ожидала услышать упоминание о ней в связке с Хромым.

– Зачем я тогда все это говорю? – голос в телефоне прозвучал заинтересованно и ошарашено одновременно.

– Вы не встречали мужчину врача?

– При чём здесь это?

Аста, казалось, не услышала вопрос. Под сердцем кольнула застарелая обида, и она стиснула пальцы на подушке.

– Среди врачей они тоже есть, – тихо сказала она. – Поверьте, редкостные сволочи. Так что с ним?

– Ему под шестьдесят. Не слишком старый, конечно, но никакого интимного интереса.

– Уверены?

– Сейчас ни в чём нельзя быть уверенным. Мир сошёл с ума… Хотя на мой вкус – лучше бы это была его медсестра, – он хохотнул. – Она заслуживает внимания. Такая аппетитная на фото, что…

– Хватит лирики! – она оборвала его грубо и требовательно. – Ваш вкус меня не интересует.

Тот почувствовал, что ей абсолютно не по нраву такая манера общения, и понял, что сейчас нужно выдать сжатую информацию. Его игривый тон задел Асту не на шутку – о её неистовой ярости и скверном характере он слышал. И его голос мгновенно стал серьёзным.

– У меня есть занимательное предположение по этому врачу.

– Не тяните.

– Хорошо… – он словно махнул рукой, отметая сомнения. – Вывод такой – он был в Сирии, когда отозвали Кужеля. Потом он же практиковал по женской части в Анголе у «врачей без границ». А потом появился и в Афганистане по линии Красного Креста. Заметьте, всегда одновременно с генералом. Правда, тот ещё не был в этом звании… Думаю, он появлялся и здесь, но это только сейчас пришло мне в голову. Надо поискать в отчётах оперативников из аэропорта и с вокзалов. Этого мало?

– Не знаю, – задумчиво ответила Аста, – но соглашусь – здесь что-то нечисто. Мне надо подумать…

– Мне тоже, – согласился он. – Может, что-то ещё придёт на ум до утра. Все равно ночью документы мне никто не выдаст. Мы не продвинутые американцы из ФБР – всё в бумаге. По памяти ведь приходится. Поработаю ещё с вашим блокнотом. Отзвоню позднее.

Она начала дремать, когда мобильник вновь потребовал внимания.

– Есть новости, – тот же собеседник начал сходу, словно они и не прерывались. – Сириец Латиф.

– Он сюда каким боком? Ничего лучше не нашлось, чем напоминать мне об этой дряни посреди ночи?

– Кроме него были и другие. Однако все сразу же отказались от сотрудничества. Без объяснения причин.