Сириец улыбнулся одним уголком губ и потянулся коробке с сигаретами. Марк с неприязнью проводил глазами его руку и скривился. Приторно-сладкий запах восточного табака он не переносил. Впрочем, он не мог терпеть запах любого табака и мрачно сводил брови в одну линию, когда ему предлагали насладиться настоящей кубинской сигарой – возможность столкнуться с прелестями рака лёгких пугала его больше, чем возможность получить пулю в лоб. Видел, что бывает с курильщиками: кашель с кровью, страшные боли, инъекции наркотика… и это может длиться очень-очень долго… лучше уж сразу в землю. А этот ухоженный собеседник выглядит вполне себе здоровым, выпуская из ноздрей струйки почти бесцветного дыма. Здоровым, моложавым и крепким. Таким уверенным в себе, что хочется разрядить ему в нос всю обойму, представляя, что это сам Франц Витольдович Бубен, в прошлом наёмный убийца и несостоявшийся курьер, а в настоящем – разбойник с большой дороги. К сожалению, до рукояти пистолета, что уютно устроилась в кобуре в сейфе отеля, не меньше десятка кварталов. Да и не стал бы он этого делать.
– Итак, – через пару минут молчания сказал он курильщику, – теперь мы готовы обсудить самое главное. И самое интересное в нашей встрече не то, что теперь необходимо решить: придётся ли нам с Бубеном ходить по улицам, ожидая выстрела из проезжающей мимо машины, или нет. Совсем не то. Наоборот.
Сириец поудобнее расположился на стуле, обратившись в слух. А Гензер тянул время, лихорадочно собираясь с мыслями, и анализировал доступную ему информацию о Латифе, раскладывал все по полочкам, как привык делать всегда, подготавливая себя к любой неприятности. Однако, ничего важного, кроме всем известного факта с его утраченной рукой, припомнить не мог. Когда в крупную игру настойчиво лезет мелкая сошка – это досадная, но незначительная помеха. А вот когда старый недруг, принадлежащий к самым верхам преступного мира, предлагает устранить эту помеху едва ли не из дружеских чувств, то это может озадачить кого угодно. От этого предложения за милю несло дерьмом. Он и приехал сюда, чтобы немедленно урегулировать все вопросы с этим ублюдком… но Креспин… Что-то слишком многим вдруг понадобились именно его услуги. Причём одновременно. А он слишком многим ему обязан, и долги всегда отдаёт сполна. И Марк скрипнул зубами, пряча ярость глубже.
– Вы играете в нарды? – неожиданно спросил он.
– Продолжайте, – бесстрастно кивнул его собеседник.
– Тогда вы знаете, что выстроить блок из шести шашек разрешается только в том случае, если хотя бы одна шашка противника находится перед создаваемой преградой?
– Это всем известно, – скупо улыбнулся тот, понимая, что сказанное сейчас – будет произнесено только для него.
– Осталась первая шашка.
Гензер сдвинул крохотную чашку от кофе к краю стола и растянул жирные щеки в ответной гримасе, напоминающей улыбку ещё меньше, чем оскал старого бульдога.
– С Тешоаром вопрос мы закроем раз и навсегда, и с Латифом, которого, по вашим словам, сейчас можно принять за этот блок, закончит Хромой. Если захочет, конечно, продолжить знакомство. Но в этот раз, я уверен, оно будет гораздо более болезненным для всех, кто станет у него на пути. И станет предупреждением для нашего общего друга.
Он с нажимом произнёс последнее слово, а седой мужчина взял очередную сигарету и сузил глаза.
– Это ваш ответ.
– Я его давно озвучил.
– Вряд ли он им понравится.
– Им?
– Они гораздо опаснее Бубена и свободно перемещаются по миру, а люди склонны иметь семьи, где родственники умирают внезапно.
– Меня сложно напугать.
– Тогда почему вы все-таки пришли?
– Трудно объяснить поступки, право совершать которые ты присвоил себе сам.
– Я попробую понять.
– Если Бубен сможет выстроить и курировать цепочку так, как это делаем мы – прекрасно. Если он сможет сделать больше – значит, докажет, что это место его по праву.
– Когда-то он очень хотел его занять. Сейчас хочет сотрудничества.
– И он по-прежнему уверен, что мы примем его доставку?
– Представьте, да.
– Мы не относимся ни к одной из существующих секретных служб, – Марк поднялся и упёрся тяжёлыми кулаками в стол, нависая над сирийцем, как огромный камень, готовый сорваться с вершины горы. – Наши действия необычны и наши люди не такие, как все. Они работают не на благо своей страны, и шантажировать их, угрожая расправой с семьёй, не имеет смысла – вы и так понимаете, что у людей, подобных нам, нет дома… есть только память о прошлом и жажда мести…
– Я передам, что вы не испугались.
– С чего бы? – Гензер дёрнул плечом, распространяя вокруг резкий запах пота. – Передайте, что мне больше не интересно продолжение этого разговора. Если в этот раз он хочет найти курьера, то все равно с ним никто не рискнёт иметь дела. Даже ради любопытства. У таких, как он не может быть статуса.
Он усмехнулся и столкнул чашку со стола. Сириец взглянул на осколки, задумчиво подёргал себя за ухо и в знак согласия склонил голову.
– Я передам и это.
– Приятного дня, – Марк оттолкнул ногой стул.
– Позволите совет? – спросил его собеседник, раздавив очередной окурок в пепельнице.
Гензер полез в карман рубашки за очками, медленно одел их, и его глаза, за миг до того, как спрятаться за темными стёклами, недобро блеснули.
– Мне редко дают советы. Не по причине моей к ним нетерпимости, а из осторожности.
– И все же, Марк, – мужчина поднялся.
Он так спокойно назвал его по имени, что Гензер не стал его осаживать. Сириец вытянул из кармана банкноту, бросил её на стол и постучал пальцем по кувшину.
– Здесь сейчас все дёшево, – тихим голосом сказал он, – а человеческая жизнь так вообще – стоит меньше стакана воды. Бубен – это даже не вершина айсберга. Он всего лишь крохотный кусочек льда на этой вершине и сделает он лишь то, что ему позволил… некий комитет госбезопасности… Не поворачивайтесь ни к кому спиной, Марк. Она у вас широкая и прикрывает от неприятностей многих. Я буду опечален, если больше не услышу о Хромом.
– А он о вас? – Гензер склонил голову набок.
– Вряд ли. Но если у вас появится возможность передать ему несколько слов от меня, вы сделаете это?
– Это несложно.
– В магазине старого Баржа всегда хороший выбор антиквариата.
– Где это? – небрежно спросил Гензер.
– Бейрут. Армянский квартал. Улица Вердун.
– Я услышал.
Марк нахмурился и задумчиво потёр подбородок – вот сейчас седовласому арабу удалось встревожить его всерьёз. И не просто встревожить – напугать.
– Кто вы? – спросил он.
– Вы невнимательны, – сириец широко улыбнулся и смахнул невидимую пылинку с безукоризненно белого плеча. – Я говорю с вами вместо Бубена.
– И только?
– И только. Примите его доставку ради безопасности многих.
– Пакет передадите вы? – он стиснул зубы и покатал желваки.
– Он будет у меня сразу, как только я получу ваше согласие.
– Запоминайте номер телефона. Там автоответчик. Скажете: «Занавес поднят» и сообщите, где вас найти в течение ближайших суток.
– Я запомнил и… удачи, Марк.
Гензер неторопливо шагал к отелю и пристально разглядывал витрины каждого магазинчика на пути. Внимательно всматривался в отражения прохожих, запоминал их внешность, походку, жесты. В следующей витрине он пытался определить тех, чьё отражение уже видел. Иногда он резко останавливался, сухо кивал в ответ на извинения наткнувшихся на него людей, и обшаривал быстрым взглядом окружающих. Однако никто не пытался избежать его внимания: мужчины не отводили глаз в сторону, женщины не начинали судорожно поправлять платки, а дети не перебегали на другую сторону дороги.
Марк остро чувствовал нарастающую тревогу, невероятно чётко воспринимал усиливающееся напряжение внутри и был уверен, что за ним уже следят, хотя ощущал чьё-то близкое присутствие лишь на уровне подсознания. Он был готов столкнуться с неприятностями с первых же шагов, как расстался со странным сирийцем, и страстно желал, чтобы человек из прикрытия, гарантированного ему Кайрой, так же проникся витающей в воздухе бедой и был начеку. Внезапно он будто споткнулся и на миг застыл – позвоночник ухватили чьи-то холодные узловатые пальцы, сжали на миг и отпустили. В его жизни, полной смертельной опасности, такое уже случалось не раз, и он привык всецело доверять своему чутью. Марк понял, что его вычленили из толпы, просканировали, и осторожно ведут, стараясь пока оставаться незамеченными. Сейчас, более чем когда-либо, он был убеждён, что их действия вызвали неприкрытую ярость у руководства службы, наделённой полномочиями обрывать чужие жизни без раздумий. И её эмиссары, чьё предназначение как раз и заключалось в том, чтобы всячески пресекать деятельность Гензера и ему подобных, находятся где-то рядом.
Людей вокруг становилось все больше, но он сразу выделил в толпе парочку. Невысокий, бритый наголо мужчина, с выпяченным квадратным подбородком, и огромный увалень в армейском берете с удивлённым лицом пациента психиатрической больницы. Квартал назад он уже встречал их отражения в пыльной витрине. Он определил преследователей и сразу понял – это за ним. Только двое? Марк не оглядывался, изредка косил глазом на мчащиеся машины и пытался определить – есть ли с ними кто-то ещё. И неожиданно поймал оценивающий взгляд бородатого продавца сока. На удивление доброжелательный взгляд, прямой и открытый. Тот сунул руку за ворот, поскрёб тонкую шею и заговорщицки подмигнул ему. Марк безразлично подумал, что раз преследователи не пытаются скрыть слежку и, значит, больше не рассматривают его шансы добраться до отеля. Он всунул руки в карман, нащупал за подкладкой сим-карту и продолжил неторопливо шагать к отелю, до которого оставалось три-четыре квартала.
Подошедший к остановке рейсовый автобус вызвал непреодолимое желание впрыгнуть в раскрывшиеся двери. Однако он не сомневался, что эти люди продолжат вести его из какого-нибудь автомобиля цепким взглядом, или бросятся следом за ним. По похожей причине отпадает и такси. Да и случайный автомобиль может оказаться совсем не той машиной, в которую ему следует сесть. Щуплый сириец посоветовал беречь спину, и он не пытался убедить себя в том, что стрелять чем-нибудь так, чтобы его бесчувственное тело упало внутрь на сидение машины, его преследователи не умеют. Иногда, подумал он, встречаются такие уникумы, что предел их возможностей и степень подготовки никто и представить не сможет. Креспин, например.
Он приподнялся на носки, пошарил взглядом поверх голов прохожих, безразлично обходящих его, и решительно направился к ступенькам входа в торговый центр. Сейчас он вольётся в людской водоворот и растворится в нем, выиграет у преследователей несколько секунд, а возможно, сумеет оторваться от них, затеряться в толпе на одном из этажей. Но Марк прекрасно понимал, что с его ростом и весом японского борца скрыться в этом человеческом муравейнике ему некуда. И когда за метр до прозрачных дверей дорогу ему преградил «продавец», он мощным ударом в челюсть отшвырнул его в сторону и шагнул внутрь.
На втором этаже он, не торгуясь, купил мобильный телефон, вставил сим-карту и набрал номер.
На звонок ответили сразу.
– Где ты?! – завопила Кайра.
– Просто слушай и запоминай, – он отмёл дальнейшие расспросы.
Щеку царапнуло, и витрина рядом с ним брызнула веером стеклянных осколков. Он тяжело упал на пол, не отрывая телефон от уха. Следом раздались крики, донёсся приглушенный звук выстрела, больше похожий на хлопок, а затем загрохотал крупный калибр – человек из прикрытия давал ему возможность закончить разговор.
О проекте
О подписке