– Как ваше высокопреосвященство собирается поступить с этим письмом? Тайком вернуть его на место? Или монсеньор прикажет мне составить другой текст, противоположный по смыслу, написать его почерком Анны, а затем перехватить гонца и совершить обратную подмену?
– Ни то, ни другое, друг мой, – задумчиво ответил Ришелье. – Даже если та пустышка, которую утром повезут в Дампьер вместо настоящего письма, разозлит получателя, ответным шагом может стать только повторный вопрос Анне. Герцогине де Шеврез придется поручить доставку письма проверенному человеку, коего еще следует найти и подготовить. А это – время, и оно будет играть на нашей стороне.
Отец Жозеф еще раз поклонился и вышел.
Теперь мне тоже нечего было здесь делать, и потому я поспешил удалиться.
Уже находясь в предутреннем весеннем небе, я ощутил выплеск Силы – где-то позади открылся Светлый портал. С высоты не было понятно, где именно – на Королевской площади или чуть поодаль. Возможно, к Марион Делорм захаживают не только знатные вельможи из числа людей? А может быть, один из особняков принадлежит Иному, который нечасто там появляется или слишком хорошо маскируется?
Или просто Пресветлый коннетабль решил внезапно проверить, как несет свою службу на темных улочках парижский Ночной Дозор.
Церковный колокол давно уже пробил три раза, и тем не менее мэтр Мишель, хозяин гостиницы «Лилия и крест», находился сейчас не в своей постели под пуховым одеялом, а внизу, в пустом трапезном зале. Он был заранее предупрежден о позднем визите одного странного завсегдатая. Тощий бледный господин из благородных время от времени заказывал то каплуна, то зайца, то молочного поросенка, то барашка. Однако хозяину можно было не беспокоиться о готовке жаркого: вся тушка, щедро оплаченная, оставалась у него и шла следующим вечером на ужин постояльцам «Лилии и креста». Господину же требовалась лишь кровь, теплая кровь только что убитого животного. Он рассказывал, что язычники из-за моря, откуда испанцы, по слухам, привозили много золота, верят, будто, выпивая теплые соки зверя, ты обретаешь самые лучшие его качества: просыпаешься с рассветом, сразу же становясь бодрым, петляешь среди деревьев так, что ни один враг не сумеет прицелиться в тебя из аркебузы, и так далее, и тому подобное. Чудные они, эти язычники! Что может быть лучше для укрепления сил и духа, чем хороший кусок прожаренного мяса и бутылочка доброго вина?
Однако мэтр Мишель предпочитал помалкивать об этом посетителе и не обсуждать его предпочтения в еде ни с кем, включая самого господина. Разумная предосторожность еще никогда никому не вредила, а у хозяина гостиницы был большой опыт по части того, о чем следует молчать, чтобы себе же не сделать хуже.
Он успел поспать после того, как отужинавшие гости разбрелись по комнатам, но к назначенному часу, не снимая ночного колпака, спустился из своей спальни вниз и теперь дремал за столом, положив голову на руки. Но стоило только скрипнуть входной двери, как он тут же подхватился и, кланяясь, засеменил к щедрому господину. Тот задумчиво кивнул и скинул на услужливо подставленные руки тяжелый плащ, а сам прошел на привычное место, за стол в углу. Привычным же движением он повесил снятую шляпу на шпингалет ближайшего окна, дабы снаружи никто не смог случайно увидеть, что за человек сидит в «Лилии и кресте» в столь поздний час (или, если хотите, в столь ранний) и, самое главное, что он пьет.
Мэтр Мишель скрылся в чулане рядом с дверью в кухню; сперва оттуда раздалось беспокойное куриное квохтанье, а следом за ним – тупой удар топора и звук льющейся в кувшин тонкой пульсирующей струйки. Потом последовал второй удар, и напоследок – третий. Ноздри де Бреку (а это, разумеется, был он) раздулись. Через несколько мгновений хозяин поставил перед ночным гостем полный кувшин, заботливо прикрытый полотенцем. Кивнув, барон достал из кармана пару монет, кинул их на стол и движением заостренной бородки отправил мэтра Мишеля с глаз долой.
Он успел сделать два больших и медленных глотка, два раза сосательный мешок на горле набух и опал, но уже третий глоток был прерван шумом возле входа, а затем в «Лилию и крест» вошла уже знакомая нам троица. Первым появился крайне недовольный юноша в охотничьем костюме. Сердито сбросив с плеча увесистый тюк, он сказал де Бреку:
– Мне нужен слуга!
– У тебя уже есть один, – внимательно глядя на вошедших, возразил барон.
– Я помню! – взвился юноша. – А вот ты, кажется, забыл, что он сейчас, как и все остальные слуги, прохлаждается в поместье, в твоем фамильном замке! Черт бы побрал эту секретность, заставляющую нас путешествовать без сопровождения! Так что я повторяю: мне нужен слуга, здесь и сейчас, чтобы таскать все эти вещи!
– Но когда мы вернемся, – снова возразил барон, – что ты станешь делать со вторым?
– Сожрет! – коротко ответил вместо юноши Малыш и весело рассмеялся над собственной незатейливой шуткой.
Юноша попытался испепелить его взглядом глубоко посаженных черных глаз, но Малыш, не обращая на него внимания, уже нагнулся, чтобы скинуть с плеч другой баул. Он и Лёлю – оба на сей раз были уже не в одних только плащах, а в недорогих, но добротно пошитых камзолах и одинаковых штанах из буйволовой кожи. У всех троих на перевязях висели шпаги.
– Что случилось, Лёлю? – обратился де Бреку к самому старшему. – Почему вы оказались здесь?
– Тебя ищут. Ищут так хорошо, что раскрыли наше временное убежище.
– Была драка?
– Нет, обошлось. Но далее оставаться в убежище смысла не было. К тому же я решил, что тебе может понадобиться наша помощь.
– Ночной Дозор?
– Оба Дозора.
Барон задумался. Вот как! Никаких серьезных нарушений Договора за ним не числилось, его вообще целый месяц не было в Париже, и значит – все дело в том, ради чего он посетил салон мадам Рамбуйе.
– Что у тебя здесь? – неотрывно глядя на кувшин и при этом брезгливо морщась, спросил юноша. – Куриная кровь?
– Глотни, – посоветовал де Бреку. – Помогает.
– Когда-нибудь я припомню тебе вчерашнюю субретку! – сверкнув глазами, пообещал юноша, но кувшин взял.
– А для нас найдется тут чего-нибудь? – осведомился Малыш. – Где хозяин? Спит?
– Не стоит его будить. Вон в том чулане должны лежать три-четыре черные курицы, которые при жизни носили эту кровь в себе. Кровь еще не остыла, стало быть, и куры – почти как живые. Вам должно хватить на двоих.
Малыш скептически хмыкнул, но послушно отправился искать обескровленные тушки.
Однако как следует подкрепиться им не удалось – в гостиницу пожаловали новые лица. Впрочем, некоторые из них были знакомы де Бреку: Фюмэ и Бриссара он видел не далее как прошлым вечером, а Эжена Ля Мюрэна – накануне, в окрестностях Фонтенбло. Еще несколько пришедших (часть из них осталась на улице, чтобы следить за дверьми и окнами) также были дозорными разных мастей.
Светлый Фюмэ допустил ошибку, ворвавшись в трапезный зал с обнаженной шпагой в руке. Тоненький юноша-охотник среагировал мгновенно, его клинок молниеносно выскочил из ножен и, описав в воздухе короткую дугу, с лязгом врезался под рукоятку шпаги противника. Эффект был как от удара кувалдой: проделав перед носом Фюмэ сложный кульбит, его собственное оружие взмыло вверх и воткнулось острием в закопченный потолок. Малыш и Лёлю, готовясь к обращению, одинаково набычились и угрожающе заворчали. В ладонях дозорных, сверкая и потрескивая, начали формироваться атакующие заклятия.
– Прекратить! – крикнул Николя Бриссар, который, вероятно, был старшим в дежурном карауле Темных. – Нам только резни тут не хватало! Напоминаю, господа, что мы имеем дело с благородным Иным. – Николя сделал поклон в сторону де Бреку, который невозмутимо потягивал густой бордовый напиток из кувшина. – Уверен, мы сумеем обойтись без крайних мер.
Барон жестом показал своим бойцам, чтобы те не предпринимали пока агрессивных действий и отошли подальше от дозорных.
– Чем обязан, господа? – ровным голосом спросил он.
Взбешенный Фюмэ, с трудом выдернувший свою шпагу из потолочной балки, со злостью прошипел:
– И ты еще спрашиваешь, кровосос?!
– Ну же! – Бриссар успокаивающим жестом выставил руки ладонями вперед. – Не будем ссориться, мэтр Фюмэ! Неужели мы не сможем договориться, не используя взаимных оскорблений?
– Правильно ли я понимаю, мэтр Бриссар, что Дневной Дозор готов забыть о нынешнем временном союзе и вступиться за преступников? – вздернул подбородок Ля Мюрэн.
– Все наши договоренности в силе, милостивый государь. А преступники или нет – это следует для начала выяснить. Месье де Бреку, вы ведь не будете против, если мы зададим вам несколько вопросов?
– Разумеется, сударь, спрашивайте, – ободрил Бриссара барон. – Мне уже и самому любопытно, чем вызван такой переполох среди гвардейцев наших уважаемых коннетаблей! Постойте-ка…
Де Бреку привстал из-за стола и, вытянув шею, посмотрел за спины толпящимся в зале Светлым и Темным. По ступенькам лестницы в дальнем углу трапезной спускался со второго этажа хозяин «Лилии и креста», услышавший шум внизу. Его полуприкрытые и красные от недосыпа глаза вдруг превратились в суповые миски – так сильно удивило его количество людей, собравшихся посреди ночи на первом этаже его гостиницы.
– Тс-с! – сквозь зубы просвистел де Бреку. – Все хорошо!
– Все хорошо, – будто зачарованный повторил мэтр Мишель, останавливаясь и осоловело таращась на тощего бледного завсегдатая.
– Здесь ничего не происходит. Можно идти спать, – подсказал ему барон.
– Здесь ничего не происходит, – согласился хозяин. – Можно идти спать…
– Ну, вот теперь – порядок, задавайте свои вопросы, – удовлетворенно кивнул вампир.
– Мы не так давно уже имели счастье видеться с вами, господин барон, – нараспев протянул Николя Бриссар, взяв тем самым на себя функцию благодушного дознавателя. – Вы ведь помните, сударь, где и при каких обстоятельствах это произошло?
– Безусловно. Мы случайно встретились в салоне мадам Рамбуйе, в гостиной, где некий наглец читал свои бездарные стишки.
– Так ли случайна была наша встреча, месье де Бреку? – с легким укором спросил Темный.
– А-а! Вы делаете признание? Вы хотите сказать, что неспроста оказались в том доме? Вы признаетесь в том, что подговорили Трувера повздорить со мной? То-то я был удивлен: на глазах двух дозорных вампир обсуждает с человеком дуэль, а эти господа и ухом не ведут, вместо того чтобы вмешаться и остановить скандал! Фюмэ, разве не ваша прямая обязанность оберегать обычных людей от подобных стычек? Но вы смолчали! Теперь мне все понятно! Вы сами это подстроили!
– Милостивый государь, вы неверно истолковали мой вопрос! – перепугался Бриссар. – Никто никого не подговаривал!
– О, я вам не верю, не верю! – трагично приложив запястье ко лбу, взвыл де Бреку. – Какое коварство, какое лицемерие! О! Теперь все погибло, вы погубили меня, господа!
– Да что же это такое?! – раздался из-за спин голос с явным провансальским акцентом. – Вы разве не видите, что этот негодяй смеется над нами?!
– Ля Мюрэн! – встрепенулся барон. – Я узнаю ваш голос! И теперь происходящее становится для меня все более и более очевидным. Сначала вы пытались схватить меня в Фонтенбло, придумав для этого немыслимый, смехотворный предлог. Не получилось там – вы принялись интриговать против меня в Париже!
– Фонтенбло? – переспросил кто-то. – А что вы делали в Фонтенбло?
– Дрался на дуэли, – охотно откликнулся де Бреку.
– Не слишком ли часто господин барон дерется на дуэлях с обычными людьми? – с издевкой осведомился Ля Мюрэн.
– Не чаще, чем меня принуждают к этому! – тут же парировал де Бреку. – И теперь я не без оснований подозреваю, что и та дуэль тоже была подстроена вашими доблестными Дозорами!
– Да постойте вы! – взмолился Николя Бриссар, видя, как разговор все дальше и дальше уходит от нужного направления. – Забудьте о дуэлях! Я вообще не о том веду речь!
– О чем же? Выражайтесь яснее!
– Какую цель вы преследовали, придя в салон? Какое поручение выполняли?
– Поручение? – Де Бреку придал озадаченности своему бледному лицу. – Ну что вы, Бриссар! Я удовлетворял собственное любопытство.
– Вот как! И в чем же оно заключалось?
– Известно ли вам, месье дозорный, что род дю Плесси, включая все его побочные ветви, издревле славится поэтическими талантами? Мы все поэты, месье, пусть даже не каждый из нас признается в этом. Читали ли вы когда-нибудь комедии и сонеты, написанные в молодости его высокопреосвященством кардиналом Ришелье? Нет? Очень жаль! Я, возможно, не так хорош и усерден в своем служении Эвтерпе и Эрато, как мой родственник, но даже черствому сердцу вампира не чуждо волшебное стихосложение, дарящее дивные эмоции как в процессе творения, так и после. Однако не так давно мне стало известно, что эти новомодные вуатюры и малербы, эти рифмоплеты, коих ныне кличут поэтами, произвели настоящую революцию в столь милом жанре, выпестованном веками и гениями, – в жанре любовной оды. Вот я и направил свои стопы к салону несравненной Артенис, возжелав, с позволения сказать, припасть к источнику. И что же? Чем угостили меня? Чем попотчевали? Сатирическими уличными памфлетами, господа! Бездарными и унизительными! Вы только послушайте!..
Бриссар, нахмурившийся и крепко задумавшийся при упоминании Ришелье, теперь замахал руками, дабы остановить разошедшегося вампира:
– Да постойте вы, господин барон! Мы с Фюмэ были свидетелями этой ситуации, не стоит пересказывать ее нам всем еще раз!
– Как вам будет угодно, – пожал плечами де Бреку и с видом оскорбленной добродетели вздернул подбородок. – Вы спросили, что я делал в салоне, – я вам ответил.
Дозорные переглянулись.
– Видите ли, господин барон, – заговорил Светлый Фюмэ, стараясь держать себя в руках после недавней гневной вспышки, – мы с мэтром Бриссаром не являемся знатоками и ценителями высокого стиля. И потому – не секрет, что в салон мы пришли совсем по другому поводу. Думается мне, что вы… хм… слегка лукавите, не называя нам истинной причины своего появления в особняке Рамбуйе. Не станете же вы утверждать, что вам ничего не известно о документе, который хранился в кармане одного юноши? О документе, который исчез сразу после вашего ухода!
– Так-так! – оживился де Бреку и потер ладони. – Обожаю подобные истории! Досадно, что мне пришлось все это пропустить, но… Продолжайте, мэтр Фюмэ! Я уже горю нетерпением узнать, что же было дальше!
Светлый Ля Мюрэн отчетливо фыркнул от негодования.
– Дальше? – сердито переспросил Фюмэ. – Мы надеялись, это вы расскажете нам, что было дальше! Как вы исхитрились подменить документ? Где он сейчас? При вас?
Де Бреку поднялся с места, обескураженно посмотрел по очереди на каждого из своего небольшого отряда, затем вновь обернулся к дозорным караулам и растерянно развел руками, да так и застыл в нелепой позе.
– Я, господа? Я подменил? Я?! – с изумлением спросил он. – Да как бы я смог это проделать, если, по вашему утверждению, документ исчез после моего ухода?
– Не придирайтесь к словам! – снова вскипел Фюмэ. – Вы прекрасно поняли, что я имел в виду! Вы могли похитить это послание и унести с собой, а пропажу – вернее, подмену, – мы обнаружили только после того, как вы изволили покинуть салон Рамбуйе!
– О, уверяю вас, я ничего не похищал! Я даже близко не подходил к юноше – и вы должны были видеть все это, поскольку, как я успел заметить, пристально наблюдали сквозь Полумрак за мной и друг за другом! – Тут он снова застыл, будто только сейчас ему пришла в голову поразительная мысль. – Постойте-ка, господа… А ведь, кроме нас, в салоне Иных не было! Уж не хотите ли вы сказать, что вас провел кто-то из обычных людей? Кто-то утащил письмо из-под самого носа наших доблестных дозорных, пока они таращились друг на друга! Ай-ай-ай! Ведь в этом документе наверняка было нечто важное! Возможно, государственная тайна!
Толпа дозорных зароптала; Ля Мюрэн, побагровев, потянулся к эфесу шпаги и прошипел:
– Клянусь честью…
– Вот! – Де Бреку, перебив на полуслове, указал на Ля Мюрэна пальцем. – Отличная мысль! Давайте клясться! Я и Бриссар – Тьмой, Фюмэ и вы, Ля Мюрэн, – Светом. Просто для разнообразия. А то все болтаем и болтаем… Хоть развлечемся!
Гвардейцев из обоих Дозоров заметно смущало то, с какой развязностью ведет себя вампир. Либо он действительно не причастен к краже письма, либо уверен, что сможет уйти безнаказанным. Да, он силен, и он не один – и пусть троица сопровождающих барона низших Темных не выглядит слишком уж внушительной в сравнении с объединившими свои дежурные караулы дозорными, однако никому не хотелось рисковать понапрасну. Вдруг выяснится, что обвинения Фюмэ и Бриссара против де Бреку беспочвенны и бездоказательны? Одно дело – найти и арестовать виновного, другое дело – назначить виноватым крайне неудобного во всех отношениях вампира, который к тому же состоит на службе у самого кардинала. Не то чтобы последний факт имел какое-то решающее значение, все-таки у Иных была своя иерархия. Но Ришелье был в Париже реальной силой, не считаться с которой было нельзя.
Изначально, пару лет назад, когда де Бреку со своей свитой объявился в столице, его обязанностью считалась охрана кардинала. Сколько бы ни говорил Ришелье о количестве недоброжелателей, о возможных покушениях и тайных заговорах против его персоны, Людовик XIII считал, что королевских мушкетеров вполне достаточно, чтобы защитить и самого короля, и первого министра. Такое положение вещей не устраивало его высокопреосвященство, вот и вынужден он был нанять в качестве телохранителей своего дальнего родственника с приятелями. Платил он им, разумеется, из собственного кармана, а не из королевской казны. И какое-то время личный эскорт, состоящий из двух вампиров и двух оборотней, исправно следовал за Ришелье всюду, куда бы он ни направлялся, – иногда явно, у всех на виду, иногда скрытно, вызывая некоторую панику у Ночного Дозора.
Светлый и Темный коннетабли Парижа, обсудив происходящее, пришли к выводу, что Ришелье имеет право нанимать на службу кого угодно, лишь бы этот кто-то не распространял свое знание о существовании Иных, не вмешивался в политику государства и не влиял на решения первого министра и его приближенных. Правда, вскоре члены маленького отряда стали встречаться дозорным караулам в тех местах, где вроде бы не должны были находиться, – их видели то в Савойе, то в Орлеане, то под Ла-Рошелью, то есть там, где охрана Ришелье точно не требовалась, поскольку сам он в это же время пребывал в Париже. Не нужно быть мудрецом, чтобы сообразить: теперь эти Иные не только заботятся о безопасности и благополучии своего господина, но и выполняют различные тайные поручения. Однако при этом они ни разу не были пойманы на нарушении Великого Договора – может быть, слишком хорошо заметали следы, а может, и впрямь действовали вполне законными методами. Да и их наниматель до сей поры не выказывал своей осведомленности в том, что ему известно о нечеловеческих способностях телохранителей и о существовании Дозоров. Возможно, действительно даже не догадывался.
Какие уж надежды были связаны с Ришелье у обоих коннетаблей, какие планы они строили, какие ставки делали на эту фигуру – не понять. Но вот так арестуешь сейчас этого подозрительного вампира и его шайку, а на кардинала в это время произойдет покушение – и парижские Дозоры придется формировать заново, потому что Пресветлый и Претемный снесут головы всем гвардейцам без разбору. А значит, надо было обладать первостатейными доказательствами вины, чтобы задержать этих подозреваемых. Которые, к слову, без боя сдаваться не станут.
О проекте
О подписке