– Скорее нет, чем да. Человек и так как биологический вид живет необыкновенно долго по меркам его природы. Теплокровные млекопитающие из отряда приматов, к которым, как считает наука, принадлежит человек, исходя из таких наших показателей, как масса тела, частота сердцебиения, скорость пищеварения, должны бы жить максимум сорок – сорок пять лет, а на самом деле мы живем вдвое дольше. Говоря откровенно, загадка – скорее то, почему мы живем так долго, а не почему так мало. Возможно, это как-то связано с высоким уровнем развития человеческого мозга. Что именно вызывает старение организма, тоже до сих пор доподлинно не известно. Лет двадцать назад была очень популярна теория свободных радикалов. Мы дышим кислородом, который является химически агрессивным элементом, окислителем. Часть вдыхаемого нами кислорода остается в организме в виде токсичных элементов – радикалов. То есть человек, почти как металл, как бы ржавеет изнутри с каждым годом. Но потом нашлось много экспериментальных возражений против данной теории, и она ушла на второй план. Сейчас основной гипотезой является генетически запрограммированное старение. Так же как в наших генах заложено развитие из эмбриона в момент зачатия во взрослую особь с пиком всех жизненных функций в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет, в них запрограммировано и постепенное угасание организма после этого пика. Вот только где и как это старение записано в наших генах, мы до сих пор, даже расшифровав весь человеческий геном, понятия не имеем. Ничего похожего на программу самоубийства в геноме человека нет. Ну и, наконец, самая актуальная сейчас теория, хотя догадки об этом были сделаны еще лет сто назад, – это укорочение теломер. В клетках человека есть такой фермент – теломераза. Благодаря ему на концах наших клеток есть очень важные для них «хвостики» – что-то вроде застежки-молнии на куртке. С их помощью клетка закрыта и защищена. К сожалению, при каждом делении длина этих хвостиков уменьшается. К старости теломеров почти не остается, клетки становятся беззащитными и распадаются. К сожалению, самый легкий, казалось бы, путь решения этой проблемы не работает. Если для «омоложения» организма вводить в него фермент теломеразы извне, то клетки человека сразу преобразуются в раковые. Таким методом жизнь человека можно только резко укоротить, а не продлить. Одним словом, чем больше ведущие ученые занимаются проблемой старения, чем глубже проникают в его процессы, тем все более сложными и запутанными эти процессы кажутся. У многих, если честно, после долгих лет исследований руки опускаются.

– А в чем состоит ваша прорывная теория?

– Мы активно исследуем человеческие клетки, а именно – их митохондрии. Это такие сложные энергетические станции внутри клеток, как бы их главные двигатели. Это митохондрии «съедают» почти весь вдыхаемый нами кислород, именно они убыстряют или замедляют обменные процессы внутри клеток. С годами митохондрии как бы выдыхаются, все более вяло и даже безразлично занимаются этой самой регулировкой процессов, из-за чего в клетках постепенно возникают внутренние воспаления, которые затем приводят к дегенеративным процессам. В конечном итоге клетка без достаточного количества энергии перестает делиться и превращается просто в комок биологического мусора. Когда таких клеток в организме накапливается слишком много, человек мгновенно угасает. Внешней причиной смерти при этом может быть что угодно: инфаркт, инсульт, болезнь Альцгеймера, онемение тканей и так далее.

– И вы можете как-то повлиять на этот процесс?

– Да, мы изобрели и уже даже получили положительные результаты испытаний препаратов для омоложения и стимулирования митохондрий. Это не только инъекции – это целая система разных процедур, которые у человека могут занимать от полугода до нескольких лет. Старые подопытные мыши с раком в последней стадии, которые должны были бы умереть в считаные дни, после инъекций препарата в половине случаев полностью вылечиваются, а продолжительность жизни обычных здоровых мышей растет как минимум в два раза. Еще ни один препарат в истории медицины не давал такого ярко выраженного и клинически подтвержденного эффекта.

– Вы запатентовали его?

– Это не так быстро делается. Во-первых, надо тщательно оформить результаты исследований. Затем определить доли заслуги в этом изобретении меня лично, моих ключевых ассистентов и, конечно, сингапурского правительства. Думаю, юридическая часть займет месяца три, не меньше.

– А вы применяете эти препараты на себе? – Вопрос Джека привел Сьюзен в секундное замешательство.

– Вообще-то да. Я очень физически устаю от всей этой работы, и мне необходимо дополнительное восстановление. Мои анализы, которые я сделала на днях, после двухмесячного приема препаратов, показали значительное улучшение состояния моего организма. И это только начало.

– Значит, люди с этим препаратом и вправду начнут жить по двести лет?

– Не знаю. Природа человека невероятно сложна, и мы только приоткрываем первые завесы. Мы можем омолодить клетки, но затем окажется, что природа приготовила нам еще очередную ловушку, не давая отдельной человеческой особи жить слишком долго. Мир устроен так, что поколения должны сменять друг друга. Пожил, завел детей, освободи место на планете – ведь ресурсы Земли далеко не беспредельны. Бессмертие или, скажем, жизнь длиной тысячу лет точно не достижимы – по крайней мере, биологическими методами. Но, с другой стороны, жить счастливо и абсолютно полноценно сто десять – сто двадцать лет, сохраняя здоровье и почти такой же уровень физической и сексуальной энергии, как в молодости, хорошо выглядеть до самого конца – вот это абсолютно реально. Думаю, что уже для наших детей.

Сьюзен вздохнула, улыбнулась и предложила пройти всем внутрь лаборатории. Больше полутора часов она описывала методы исследований, демонстрировала подопытных животных: активных, подвижных, со здоровой светлой лоснящейся шерсткой – ту самую группу возрастных мышей, которая резко помолодела после приема ее препаратов. Но, к некоторому удивлению гостей, методы трехмерного моделирования биологических структур на больших экранах – то, что они, конечно, хотели увидеть больше всего, – она демонстрировать им не стала.

– К сожалению, на этот счет у меня жесткое предписание руководства Биополиса. Последние разработки компьютерного моделирования биопроцессов – это наше самое важное ноу-хау, я дала подписку о полном неразглашении информации из этой области.

В конце встречи Джек попросил Сьюзен поговорить один на один в ее кабинете и рассказал ей о звонке своего отца этим утром и интересе к ее работам со стороны американских фармакологических компаний и банков. Он ожидал увидеть любую реакцию ученой – гнев, просьбу не лезть в чужие дела, холодность, надменность. Но Сьюзен неожиданно взяла долгую паузу, несколько раз прошлась взад-вперед по кабинету и даже (что удивило Джека) нервно закурила электронную сигарету.

– Я знаю об этом. Е-мейлы из Америки скоро обрушат архив моего почтового ящика. Но если бы все было так просто – получаю нужные патенты, регистрирую компанию и продаю ее за миллиард долларов или, не знаю, сколько там они готовы выложить. Во-первых, я шагу не могу ступить без согласования с кураторами из местного Министерства науки. Но даже не это главная проблема. Есть вещь, связанная с этими препаратами, которую западной общественности лучше не знать. Точнее, не о самой этой вещи, а о том, как она проводится. Джек, ты похож на человека, которому можно доверять. Твой отец занимает достаточно высокий пост в JP Morgan, и можно ли с ним проконсультироваться приватно – так, чтобы это не всплыло в прессу?

– Да, конечно, гарантирую вам это.

– В таком случае поговорим снова через несколько дней. Я организую тебе поездку в Таиланд, в крупный медицинский центр, который находится в этой стране. Правда, о нем практически никто не знает. Мы с ним активно сотрудничаем. Можешь взять с собой Шерон – кажется, она хорошая девочка и талантливый биолог. Когда вернетесь, обсудим все более обстоятельно.

Джек сначала хотел ответить, что такая поездка не входит в его планы – у него самого много дел в Сингапуре. Но затем он вспомнил почти умоляющий тон своего отца и лишь спросил:

– Что, мы должны лететь в Бангкок уже завтра?

– Да, сегодня до конца дня я свяжусь с тайскими коллегами, чтобы они встретили вас там.

– Хорошо. Думаю, что Шерон не будет возражать – она любопытная и к тому же, скорее всего, готова выполнить любую вашу просьбу.

Реакция Сьюзен и перспектива внезапной поездки удивили Джека. События развивались как-то уж слишком стремительно. По дороге обратно в отель, пока он размышлял об этом, на его смартфоне последовал вызов по системе скайп: через секунду на экране возникло лицо Ван Куна.

– Добрый день! Сегодня, к счастью, не так жарко, как вчера, будет легче акклиматизироваться. Как вам Сингапур?

– Очень впечатляет, если не сказать больше.

– Спасибо, я рад. Но сегодня вечером ваши впечатления станут еще ярче. Господин премьер-министр приглашает вас на получасовую неформальную встречу. Ему показали запись вашего выступления перед инвесторами, и оно господина Луна очень заинтересовало. Я заеду за вами в полседьмого вечера.

– Нас приглашают вдвоем с Биллом?

– Вы можете рассказать вашему другу о встрече, но господин премьер пока пригласил только вас.

– Хорошо, я буду готов… Конечно, если Билл не будет возражать, – добавил Джек после паузы, но Ван Кун к этому моменту уже отключился.

В гостинице Джек первым делом рассказал о разговоре с чиновником Биллу, но тот, ненавидевший церемонии, ответил, что доверяет Джеку и отпускает его на встречу с этим хитрым китайцем с легким сердцем. Кроме того, Билл помнил о просьбе друга помочь разобраться с арестом Дайаны: выйти на связь с нею он как раз должен был вечером в это же время. Дайана втайне нравилась Биллу, как и многим другим их однокурсникам, еще и поэтому он искренне был готов ей помочь.

До встречи с главой страны оставалась еще пара часов, и Джек решил, что ему нужно соответствовать азиатскому дресс-коду: привычные джинсы и легкая рубашка казались не вполне подходящими данному случаю. Благо далеко ходить было не надо: длинные ряды бутиков с известными брендами одежды находились на подземном уровне отеля – достаточно спуститься на лифте. Покупателей в бутиках почти не было: сезон скидок миновал, а полная стоимость новых коллекций брендов была здесь даже выше, чем на знаменитой модной улице Rodeo Drive в Лос-Анджелесе. Джек решил не смотреть на ценники и выбрал то, что ему понравилось больше всего: изысканный темно-синий пиджак от Zegna с серебристыми пуговицами, отлично севший ему по фигуре, и светлые вельветовые брюки той же марки. Из зеркала в таком виде на Джека смотрел не студент, а холеный и уверенный в себе бизнесмен. Комплект стоил несколько тысяч долларов – таких дорогих вещей Джек себе никогда еще не покупал. Однако события разворачивались так, что мелочиться не приходилось.

Лимузин с Ван Куном за рулем подъехал с точностью до минуты. По дороге, сделав пару комплиментов Джеку по поводу его внешнего вида, чиновник, бывший еще вчера столь общительным и улыбчивым, теперь лишь сосредоточенно молчал.

Встреча с премьером происходила не в правительственном здании, а в небольшом зале для конференций в старейшем отеле города «Раффлз». У дверей отеля и внутри здания дежурили охранники в старинной белой национальной одежде, с высокими, похожими на индийские, головными уборами, что выглядело в ультрасовременном Сингапуре хоть и стильно, но непривычно.

Высокий дресс-код оказался излишним: сам премьер был одет почти по-домашнему: в светло-серые брюки из мягкой ткани и такую же светлую рубашку с короткими рукавами. Тон премьера, непринужденно владевшего английским, казался дружеским и располагающим:

– Хорошо, что вы пришли, Джек. Если бы у нас было больше времени, я бы сначала пригласил вас перекусить внизу, в баре этого отеля. Знаете, это очень уютное и при этом важное историческое место. В баре «Раффлз» подают лучшие в мире легкие алкогольные коктейли по секретным фирменным рецептам. Гости закусывают их отборными фисташковыми орешками, скорлупу от которых принято бросать прямо на пол, образуя кучу мусора. Так делали в этом баре Эрнест Хемингуэй, Джон Кеннеди, Мадонна и сотни других бывавших в нем знаменитостей. Представляете, в самом сердце Сингапура, где даже за выплюнутую на асфальт жвачку полагается огромный штраф, – и такая по-хорошему старомодная, раскрепощенная атмосфера.

До этого момента премьер казался Джеку приятным, интеллигентным человеком солидного возраста, всеми силами желавшим завоевать расположение собеседника. И лишь его буравящий взгляд говорил о том, что это лишь прелюдия к куда более серьезному разговору.

– Джек, я ознакомился с видеозаписью вашей вчерашней встречи почти сразу после того, как она закончилась. Меня заинтересовала ваша презентация. Сегодня утром я запросил мнения наших экспертов в области ИТ, и они ответили, что ваша идея – практически гениальна. Джек, правительству Сингапура нужна эта программа. Мы готовы немедленно заплатить за половинную долю в вашей с Биллом компании тридцать миллионов долларов. Если, конечно, вы раскроете нам все ключи к вашим шифрам и мы убедимся, что все работает надлежащим образом. Это очень щедрое предложение: если вы согласитесь, то очень скоро станете богатыми людьми. А наличие в вашем бизнесе такого солидного, крупного и уважаемого партнера, как правительство Сингапура, только поможет вам: оставшаяся у вас половина акций при размещении на бирже Гонконга или Шанхая взлетит вообще до небес – вы сможете выручить за нее спустя пару-тройку лет, может быть, сотни миллионов. Вы ведь для этого и привезли сюда ваше изобретение: я не вижу никаких причин для вас не согласиться с нашим предложением.

Джек закусил губу. Партнерство пятьдесят на пятьдесят с таким могущественным партнером плюс раскрытие всех секретов и кодов означало практически полную потерю контроля над этим бизнесом. Деньги, конечно, очень привлекательные, но разве только в них было все дело? Они с Биллом в первую очередь хотели изменить мир, подарить свободу всем пользователям высоких технологий, а заодно и больно щелкнуть по носу любым диктаторам. А здесь все получается наоборот: один из таких восточных диктаторов, хоть и в красивом демократическом обличии и с безупречными западными манерами, в эту самую минуту хочет единолично завладеть этой технологией. И, разумеется, совсем не для того, чтобы дать ею пользоваться всем желающим.

– Господин премьер, мы с Биллом приехали в Сингапур, чтобы рассказать инвестиционному сообществу о нашем изобретении, определить дальнейшие перспективы его развития. Вот так с ходу взять и продать его мы пока не собираемся. Спасибо за ваше действительно щедрое предложение. Но я вынужден ответить отказом.

Лицо Луна исказила острая, болезненная гримаса. От искреннего дружелюбия не осталось и следа.

– Подумайте еще раз. Посоветуйтесь с вашим партнером. Мне показалось, что вчера он очень расстроился, что упустил приз в пятьдесят тысяч. Что тогда он скажет о сумме с восемью нулями? У вас есть время завтра до вашего вылета в Бангкок.

– Откуда вы знаете?

Премьер лишь усмехнулся:

– Если бы вы знали о нашей стране чуть-чуть больше, то совсем не удивились бы. Мне даже не понадобилось устраивать лично за вами слежку. Ни для кого не секрет, что в Сингапуре работает единый национальный вычислительный центр, оснащенный целой сетью новейших компьютеров. Все действия каждого гражданина страны, то есть абсолютно все действия – вы понимаете меня как компьютерщик? – обрабатываются и отслеживаются в режиме реального времени. Допустим, мне нужно знать о некоем гражданине Чене. Я нажимаю на кнопку и тут же узнаю, на какую сумму и каких продуктов он купил сегодня в супермаркете себе на ужин, какие дома вечером просматривал телепередачи, кому звонил, о чем говорил, во сколько минут и секунд выключил свет в спальне. То же касается и иностранцев, хотя за обычными туристами особой слежки нет. Так вот я за десять минут до нашей встречи нажал на кнопку вашего досье и увидел, что помощница Сьюзен Макдоннел – прекрасная ученая, кстати, – заказала вам авиабилеты в Таиланд и обратно. Вы вылетаете завтра в полдень. Мое предложение и протянутая дружеская рука действительны только до этого времени, и ни минутой больше. Пожалуйста, обдумайте все как следует.

Аудиенция у премьера была окончена.

Вечером в номере у Билла, предварительно включив телевизор на музыкальном канале на максимальную громкость, Джек тихо и вкратце передал суть разговора своему другу. К счастью, Билл не стал биться в истерике по поводу денег, а лишь сказал, что им и вправду нужно все хорошо обдумать и точно не предпринимать никаких действий наспех. Билл решил полететь вместе с Джеком тем же рейсом в Бангкок. Во-первых, в другой стране они могли бы спокойно все обсудить без прослушки, во-вторых, он не хотел, чтобы на него начали давить, пока он оставался бы в Сингапуре один, без Джека. И, наконец, ему, как и шутила тогда в самолете Шэрон, и вправду нравились миниатюрные, тоненькие и нежные азиатские девушки. А в Таиланде, как известно, они особенно очаровательны.

Поздно вечером, когда Миранда передала ключ для защищенного обмена сообщениями с помощью шифра Дайане, подробности вчерашнего ареста выяснились. Дайана написала: «Я не знаю, были это настоящие сотрудники ФБР или нет. Внешность, манера общения, документы – все вроде бы у них было в порядке. Но меня привезли на допрос в машине с сильно затемненными стеклами в заброшенное непонятное место – это точно не был офис полиции или спецслужб. Они пытались меня запугать: сказали, что я должна следить за тобой и отчитываться обо всем, что ты рассказываешь мне о своей компании и программе. Если я откажусь сотрудничать, то тогда мою учебную визу объявят фальшивой и аннулируют, меня исключат из института и до конца жизни депортируют из США. Кроме того, они что-то намекнули на бизнес моего отца. Я не знаю, кто на самом деле эти люди, мне страшно. Дорогой, но ты знаешь – я тебя не предам».

Джек и Билл, прочтя расшифрованное письмо, переглянулись. Тучи сгущались со всех сторон не по дням, а по часам. Их программа действительно оказалась блестящей научной находкой. Но слишком многие могущественные силы были заинтересованы в том, чтобы она не существовала.