ГЛАВА 2
«СТАРОЕ КЛАДБИЩЕ»

***Двумя неделями ранее***

Некромантус гостил у своего давнего друга Роланда. Он жил на восточной стороне поселка Измаин, практически у окраины. Наступил вечер, и солнце давно спряталось за горизонтом. Июньская погода была невыносимой. Страшный зной, от которого не было спасения среди дня, изматывал всех. Только когда солнце уходило за горизонт, вечера становились более или менее щадящими для любого живого существа. Если вспомнить, то королевство Фогот давно не видело такой жары. Словно природа сама навлекла на себя адскую силу солнца, и палило с такой силой, что в некоторых местах почва начала расходиться, образуя между собой трещины.

Все обитатели ждали дождя. А он, словно покинул эту часть земли. Создавалось впечатление, будто он опасался чего-то и обходил стороной эти края. Многие боялись за свой урожай. Был огромный шанс, что без дождя все пропадет. Для селян урожай – это жизнь. Поэтому все были на иголках из-за погоды, и их охватывала паника от возможных последствий такого зноя.

Но, несмотря на это, вечером в поселке жизнь оживала. Все потихоньку начинали жизненный цикл. Появлялись люди на улице. Молодежь собиралась своими компаниями во дворах. Старики сидели на лавочках возле домов и о чем-то громко вели дискуссию с соседями. Кто-то работал в собственных садах, так как днем это было сделать невозможно из-за жары. Старались как можно больше принести в ведрах воды. Поливали сад, огород, с надеждой, что это хоть немного поможет росткам не погибнуть.

Некоторые из селян и вовсе не волновались по этому поводу, они просто собирались вечером в гости, кто к друзьям, соседям, кто к родственникам. Впрочем, как и Некромантус, который наведался к другу. У них с Элизабет не было огорода, и они по этому поводу не волновались. Единственное, за чем они следили, это был их небольшой сад, где было несколько яблонь и кустарников с ягодами. Остальное не имело значения, так как алхимик придерживался той мысли, что лучше зарабатывать деньги и покупать все необходимое, чем выращивать и тратить на это свои силы.

Некромантус пришел к Роланду в гости, параллельно занимаясь общим делом. Они вдвоем давно занимались совместной работой, в которую каждый из них приносил свои умения и таланты. Некромантус был одаренным человеком в алхимии и мог сделать любое зелье, противоядие или что-нибудь другое, что могло помочь не только людям, но и другим расам в Аматмеи. Роланд был отличным умельцем в поисках тех, кто нуждался в помощи алхимика. Причем он был лучшим в своем деле. У него всегда были так называемые покупатели, благодаря которым у них постоянно было много работы, а соответственно и доход.

Так они вместе и промышляли общим делом, зарабатывая себе на жизнь, и в то же время, помогая тем, кому это было необходимо. И в этот вечер была встреча не просто для того, чтобы посидеть и поговорить. Алхимик создавал новое зелье, которое заказали из соседнего поселка. Зелье после приготовления должно было помочь одному больному человеку, страдающему от колики в животе. Ни один лекарь не мог ему помочь, поэтому пригодились знания и ум алхимика. Зелье не было сильно сложным, но приготовление его было очень щепетильным. Поэтому нужно было выдержать четко последовательность ингредиентов.

Некромантус занимался своим делом в основном в доме Роланда либо у себя в комнатушке, которая находилась по пути коридора, ведущего к заднему двору. Элизабет слишком была восприимчива к разным запахам, и поэтому алхимик старался не допускать ее к своему делу. С другой стороны, ему у Роланда было интереснее, так как пока он был заморочен зельем, его друг рассказывал об очередных своих похождениях по одному из поселков Фогота на юге.

– И вот представляешь, уже полночь, вокруг сплошная тишина. А темень такая, что не видно в полу метрах никого и ничего, – рассказывал с энтузиазмом Роланд. – И я эту Лиру, или как там ее, пытаюсь обольщать. Естественно, без пару стаканчиков бабушкиной настойки не обошлось. В общем, ты понимаешь.

Некромантус в это время мешал ложкой против часовой стрелки зелье в небольшом чугунном горшке, и, смеясь от рассказа друга, смотрел то на него, то на приготовление. Хотелось успеть увидеть выражение лица Роланда, а в момент рассказа оно было очень смешное. И в то же время не упустить превращение зелья, иначе, придется все переделывать заново.

Роланд в отличие от друга, был более жизнерадостной личностью. Его лицо, его улыбка, они притягивали к себе. Он умел сделать такой образ на лице, что ему поверил бы кто угодно, и более того, влюбить в себя Роланд мог, не прилаживая особых усилий. Что-то было в нем такое особое, и, как правило, это помогало получить, чего хочется. Для него не было девушки, которая не растаяла бы после его слов и ни смогла бы устоять перед его особенным взглядом.

Некромантус знал правду, потому что Роланд стал таким на его глазах. Он долго оттачивал мастерство соблазна, причем это касалось не только внешности, но и выбора одежды. Вкус к стилю у Роланда был, а самое главное, он нашел свой. Его волосы всегда были чистые, аккуратно уложенные. У парикмахера он бывал настолько часто, что ему каждую пятую стрижку делали бесплатно. Русые волосы он всегда оставлял средней длины, при этом уши были открыты, а сзади они немного заходили за пределы шеи. Челка была немного хаотичной, потому что прямая ему не шла.

Голубые глаза пусть и были с виду холодными и слегка хитрыми, он умел с ними совладать и выдавать то, что ему нужно. Рост Роланда был чуть выше Некромантуса на пару сантиметров, и телосложение при этом было не такое худое. Он не был широкоплечим. И все же его плечи были заметнее, чем у Некромантуса. Да и сами руки были мощнее, выделялись мышцы на фоне футболки, чего нельзя сказать об алхимике. Было видно, Роланд следит не только за внешним видом, но и за собственным телом. Впрочем, в этом удивительного ничего нет, ведь он должен быть всегда на высоте.

Даже будучи дома, зная, что гостей, кроме Некромантуса, сегодня не будет, Роланд одет в чистую одежду, в которой ходит на улицу. На его голове порядок, лишь только в голове не совсем. Он готов к любому повороту событий, пусть даже вечер ничего не предвещает.

На задаваемый вопрос: «Зачем?», Роланд отвечал, что это профессиональная издержка. Некромантус, когда слышал эту фразу, всегда смеялся, но в глубине души соглашался с этим высказыванием, понимая, что равных в мастерстве Роланду никого не встречал.

– Роланд, ты, как всегда, без приключений не можешь, особенно, если в них участвует женский пол, – проговорил Некромантус, а на его лице улыбка не сползала. Обычная угрюмость лица куда-то подевалась, когда губы растягивались от положительных эмоций. Алхимик становился совершенно другой личностью, той, которая скрыта внутри него, и ее можно увидеть только, когда заглянешь в глаза. Или же, когда Роланд рассказывал смешные истории.

– Ну, прости Некромантус, я же не такой, как ты, верный муж, я люблю новизну, интригу, – с захватыванием духа говорил Роланд, сидя на диване.

Он развалился по-хозяйски на широкой мягкой мебели. Ноги были закинуты на стеклянный столик, и в полулежащем состоянии Роланд курил свою трубку с приятным запахом табака. Впрочем, этот запах доходил до Некромантуса частично, так как из его котла шли совершенно другие запахи, и они были не так приятны. Такие ароматы перебивали все что угодно своим едким травянистым ярко выраженным привкусом, от чего в горле першило.

Сама комната, как и весь дом полностью олицетворяли своего хозяина. Так называемая холостяцкая берлога. Нельзя сказать, что здесь было грязно, наоборот, Роланд любил чистоту и порядок. Несмотря на то, что женской руки здесь не хватало, все же атмосфера была приятной. В комнате было уютно, вещи не валялись, где попало, как это принято в сугубо мужском доме. Конечно, кое-где можно заметить пыль, причем ее давно никто не вытирал, но это уже было слишком.

Все в комнате сконцентрировано на том самом месте, где вальяжно расположился Роланд. В его понимании диван или кровать считалось основой любого дома. Не зря этот светло-песочного цвета, мягкий, можно сказать огромный, притягивающий к себе диван, стоял именно посредине. Он – первое, что кидалось в глаза, когда оказываешься в зале-спальне. У Роланда две разные комнаты являлись одним целым. Причем сама комната, его когда-то в прошлом детская, осталась в таком состоянии, какой была всегда. Он ничего там не трогал и не менял, впрочем, и заходил туда очень редко.

В зале стоял и его новый шкаф с вещами, он находился позади дивана у стены. Там же разместился и комод, который до сих пор Роланд не знал, чем наполнить. Никаких картин, и всякой чепухи (так это он называл) не было. Вообще, в комнате был минимализм. Не было ничего лишнего, только все необходимое.

Очень часто зал являлся еще и кухней. Роланд мог прямо в камине готовить еду, чтобы не идти на кухню к печке. Все сконцентрировано в этом месте, и стены видели здесь многое, их уже ничем не удивишь. Если бы эти деревянные заштукатуренные вертикальные перегородки могли говорить, наверное, никогда не замолкали.

В этой комнате проходила большая часть жизни Роланда. Здесь выполнялась работа, происходили обеды и ужины, а вечером – страстные ночи до самого утра. И все в одном месте, потому что других Роланд не хотел знать. Не умел он и ни хотел все разделять по общепринятым правилам. Есть одна комната, и она терпит такую жизнь.

Одним из важных моментов комнаты было специально отведенное место для своего друга. Это место находилось на промежутке от стеклянного стола и камина. Стоял старый черный стол, который Роланд забрал с кухни (там он давно не сидел, и уж тем более не ел). Необходимые подручные средства для Некромантуса: табуретка, котел, разные мешалки, флаконы и так далее. Причем это место узаконено на этой территории, и Роланд никогда его не трогал.

Несмотря на свою порывистость в жизни за пределами дома, Роланд внутри очага был консерватором. Можно сказать, классиком. Если что-то появлялось в этой комнате нужное, то оно здесь оставалось нетронутым. Потому что это его жизнь, и порой, она заключена именно среди этих стен.

– Это ты так говоришь, потому что еще не встретил человека, за которого ты готов жизнь отдать, – пытался Некромантус надоумить друга, говоря о высоких речах. Правда, для Роланда, они звучали не так убедительно.

– Жизнь!!?? – С восклицанием прокричал тот и немного приподнялся. Он положил трубку на стол, табак в ней уже выгорел полностью. – Я не собираюсь отдавать свою жизнь за кого-то, кроме тебя.

– А это напрасно, мы ведь друзья, а не семейная пара, – с легкой ноткой сарказма проговорил Некромантус и посмотрел на друга.

– Эх, Некромантус. Ты взрослый человек, а все так же глуп, – глубоко вздохнул Роланд, убрал конечности со стола, а после перекинул ногу на ногу.

– Почему это я глуп? – Возразил алхимик, продолжая мешать жижу внутри котла, а она постоянно норовила выйти за пределы чугунной посудины.

– Потому что ты единственный человек в этой жизни, ради которого я готов умереть. Но за каких-то женщин… – Роланд не стал заканчивать фразу, а перевел тему. – В общем, не перебивай, я же не до конца рассказал тебе, что было дальше.

И Роланд продолжил рассказывать о происходящем того вечера, как он познакомился с Лирой, а в конце концов вроде бы ее звали Лора. Это не главное, как считал Роланд, так как для него жизнь заключалась не в отношениях, любви и жизни вместе с кем-то, а в авантюрах, интригах, новом и мимолетном.

Некромантус иногда задавал себе вопрос, как они смогли стать друзьями, если они настолько разные во всем. Даже в отношении к жизни или людям. Но потом сам себе отвечал, что они друзья не из-за разных взглядов и пониманий, а они друзья, потому что верны друг другу. Они никогда не отрекались друг от друга и приходили на помощь, когда нуждались в ней. А это намного важнее, чем разность понимания жизни и отношение к ней. Их дружба существовала еще с самого детства, задолго до встречи с Элизабет. Пусть Эли и стала для алхимика всем в жизни, чего у него не было никогда. И насколько дружба Роланда и Некромантуса не была бы крепка, отношения с Элизабет – это то, что дополняет общую чашу счастья. И делая из всего этого вывод, алхимик понимал, дружба с Роландом, которая произошла еще в школе, привела к тому, что ум Некромантуса помог ему создавать зелья, а смекалка, разговорчивость и убеждение друга, найти тех, кому это нужно.

Ребята продолжали разговаривать, смеяться и после истории о похождении Роланда перешли к воспоминаниям о прошлом. Они часто вспоминали вдвоем былые времена, о тех золотых моментах, когда они были детьми. Нельзя сказать, что сейчас все плохо или жизнь для них стала угнетением. Нет, это не так. Это другой этап, другое восприятие жизни, это гонка за своим местом под солнцем. И это хорошо, но детство есть детство. И та наивность, относительная беззаботность и вера в чудеса была настолько прекрасна. А тот путь, который они прошли вместе, их обоих сделал пусть не кровными, но сводными братьями точно.

– А помнишь, Некромантус, еще в школе, ты влюбился в ту болтливую девчонку. Как ее звали? – Спрашивал Роланд, а в его глазах горела искра приятных воспоминаний.

– Рема, – немного задумавшись, ответил Некромантус. А сам продолжал стоять над чугунным котелком, но сейчас ничего не делал, а просто ожидал, когда жидкость примет другой цвет. Это будет знак о том, что зелье готовое.

– Да, точно, Рема, – засмеялся Роланд, – как ты по ней сох. Это было нечто.

– Было время, – с тяжестью, но приятным воспоминанием, вздохнул Некромантус, посмотрев куда-то вверх.

– И ты все пытался ей понравиться, но она так на тебя и не обращала внимания, – продолжал Роланд копаться в воспоминаниях, а его глаза излучали искры.

– А ты в отместку за друга, не мог придумать ничего лучше, как снять с нее юбку при всем классе, – с улыбкой на лице, говорил Некромантус, указывая пальцем правой руки на друга.

– Да, – Роланд начал громко смеяться, что по стенам пошел глухой гул. Он словно вернулся в то время. – Вот тогда смеха было!

– Особенно Реме, которая потом возненавидела и тебя, и меня.

– А что она такая деловая, прям цаца. Не обратила внимания на моего лучшего друга, который лучший из всех. Я не мог это так оставить!

– И поэтому решил оставить ее с обнаженным задом.

– Ха-ха, – еще пуще прежнего, начал смеяться Роланд.

– Золотое время было, – заканчивал приготовление зелья Некромантус, а после накрыл крышкой котелок.

– Жаль, что оно прошло. Я бы не против прожить эти дни еще раз, – глаза Роланда продолжали гореть, а мысли летать в прошлом.

– Ты знаешь Роланд, я тоже, – отошел от стола Некромантус и сел в кресло, которое стояло слева от дивана.

Роланд в это время взял со стола трубку из красного дерева (подарок его друга) и поднес ко рту. Потом полез в карман брюк, откуда достал мешочек с табаком. Набил им трубку, взял горящую свечу и аккуратно зажег табак. Пошли большие клубы дыма по комнате, а Роланд одну за другой делал затяжки и быстро выпускал кольца так, что его лицо было скрыто в сером тумане. Роланд насладился приятным вкусом хорошего табака, передал трубку другу и откинулся в диване, чувствуя себя расслабленным. Так они молча сидели, уставившись в потолок. По очереди курили трубку и пускали кольца дыма. Они медленно плыли по воздуху и растворялись у потолка.

Вечер быстро пронесся, и было уже около полуночи. Время позднее, и чтобы не переживала жена Некромантус решил идти домой.

– Ладно, Некромантус, топай, – Роланд нехотя отпускал друга домой, и все же встал вслед за ним. Они подошли к входным дверям. – Передавай Элизабет привет.

– Хорошо, передам, – пожали друг другу руки, а потом крепко обнялись.

– Может, тебя провести? – С насмешкой сказал Роланд.

– Пошутил…

Некромантус открыл двери и вышел в темноту. Роланд помахал напоследок рукой, закрыл за ним дверь. Алхимик спустился по ступеням вниз, и по тропинке, ведущей за пределы забора друга, захлопнул за собой калитку. Он оказался на основной улице, по ней и побрел домой. Путь был не особо длинным. Сам поселок Измаин не был большим. Но из-за непроглядной тьмы ориентир местности ухудшался. Небо было занавешено тяжелыми тучами. Собой они закрыли звезды и луну, этим самым поглотив все во тьме.

«Неужели наконец-то пойдет дождь?» – Задавался вопросом Некромантус, смотря в небо. Он знал насколько это важно для земли и каждого человека. В последнее время Измаин, итак, похож на гневное поселение, пора бы природе услышать желания селян.

В некоторых домах горели свечи, и алхимик был особо благодарен обитателям этих очагов. Благодаря им хоть как-то освещался путь Некромантусу. Он шел не спеша. Его мысли продолжали блуждать в его прошлом. Столько навеянного воспоминаниями заставило его окунуться в прошлое. Алхимик даже не заметил, как повернул совершенно не на ту улицу. Этим путем также можно было добраться домой, но Некромантус избегал этой дороги по возможности. Особенно среди ночи. Но он был поглощен в себе настолько, что не заметил, когда свернул не в ту сторону. Хотя ему было сейчас все равно. Мысли увели его от реальности.

Дорога, по которой шел парень, вела прямиком к старому кладбищу. Оно было немного восточнее его родного дома. Когда дома по улице закончились, а дорога шла только через кладбище, Некромантус очнулся от воспоминаний и понял, что он пошел не по той улице.

Алхимик остановился и подумал, идти ли ему дальше или возвращаться. Как не стыдно признаться, но Некромантус боялся этого кладбища еще с самого детства. Об этом он никому и никогда не говорил, кроме Роланда, чтобы не показаться смешным. Но этот детский страх жил все эти годы с ним. На то было несколько причин. И он не знал до сих пор, какая причина заставила его больше испугаться.

«Хотя нет. Страшнее, однозначно то, что ждало вечером?» – Подумал про себя алхимик, и тут же поймал себя на мысли.

«Почему в первую очередь он вспомнил не про вечер? Вечер вспомнился в его голове попутно»

Хотя какая разница, ведь в тот день он познакомился с самой настоящей жестокостью жизни. Его детские чувства не пожалел никто, и кто в этом виноват, Некромантус даже не представлял.

А все началось именно с этого кладбища. Это был обычный, можно сказать, стандартный маршрут маленького школьника от здания знаний домой. Когда Некромантус шел среди тишины старого кладбища, он напоролся на старшеклассников, которые сыграли с ним в жестокую игру. Причины для этого были не понятны, и лишь с годами Некромантус осознал, почему это произошло. Вот только легче от этого не стало. Жизнь такому не должна учить детей, когда их восприятие мира настолько хрупкое.