9

Быстро взяв себя в руки от неожиданной встречи, я натягиваю на лицо выражение снисхождения.

– Могу сбацать «Собачий вальс» в обмен на возвращение домой. Как тебе сделка?

– М-м-м… – Котов трет подбородок, делая вид, что обдумывает предложение. – Пожалуй, нет. Мои слуховые рецепторы слишком утончены для такой банальщины.

– Правда? То есть, если я загляну в твой плейлист, то обнаружу там шедевры мировой классики и отсутствие хип-хоп-фекалий про горы бабла, тусовки в Сан-Тропе и течных сучек?

– А разве музыкальный вкус непременно подразумевает приверженность к классике? Откуда такой перфекционизм?

– На мне кожаная юбка и розовые меховые тапки, – фыркаю я, глядя себе под ноги. – Всерьёз считаешь меня перфекционисткой?

– Да, я заметил, что ты не слишком старалась принарядиться вместе с остальными.

Его приглушённый смех заставляет меня заулыбаться.

– За это утро я исчерпала свой годовой лимит битвы за красоту и теперь месяц не планирую причёсываться.

– Боюсь, это будет серьёзным нарушением контракта. – Котов щурится. – Тебе действительно нравится эпатировать окружающих или это часть имиджа для шоу?

Я устало возвожу глаза к потолку.

– Да что вы все заладили про этот имидж? Как ты правильно заметил, я просто не ссу от тебя кипятком и хочу домой.

– Так ещё только один съёмочный день прошёл. Всё может измениться.

– Что, например? То, что мне вдруг понравится жить в комнате с толпой незнакомых людей, каждый день задыхаясь от парфюмерной вони и тупых разговоров?

– Нет-а, – на лице Котова появляется озорная улыбка. – То, что со временем ты сможешь по достоинству оценить главный приз.

– Я плохо читала контракт, – иронизирую я. – Там ещё айпад обещали?

– Ты такая шутница.

Вздохнув, я облокачиваюсь на крышку рояля.

– Слушай, нет ни единого шанса, что я примкну к стаду твоих обожательниц. Даже став победительницей шоу, чего, мы оба знаем, не будет, я не смогу правдоподобно разыграть восторг. Истинные достижения я представляю по-другому.

– И всё-таки я не ошибся насчёт тебя, – медленно изрекает Котов после паузы. – Ты душная снобка с раздутым эго, забывшая, что такое получать удовольствие от жизни.

Я издевательски кривлюсь.

– Это тебе IQ в сто двадцать баллов нашептало?

– В сто двадцать один балл, – поправляет Котов. – Ты, наверное, не в курсе, но в вопросе, кого из участниц оставить на проекте, а кого нет, моё мнение является решающим. Так что наберись терпения и учись получать удовольствие от новой обстановки. Пока тебе удаётся так профессионально меня бесить, будешь торчать на этом шоу до талого.

– Ходить со мной на свидания и послушно открывать рот, если в ресторане мне вдруг вздумается угостить тебя устрицей.

– Бедолага-а, – изумлённо тяну я, моргая без остановки. – Как же тебе хреново без тренировок. Совсем не знаешь, куда себя деть, да?

– Ты, блядь, даже представить себе не можешь, – цедит Котов, переводя взгляд на мои тапочки.

Я хочу сказать, что могу и ещё как, но вовремя прикусываю язык. Откровенничать с хромоногим тираном, вообразившим себя вершителем чужих судеб, – плохая идея.

– Тогда будь готов, что, пихая моллюска мне в рот, рискуешь остаться без пальцев.

Угрюмое выражение моментально слетает с лица Котова, уступая место ослепительной улыбке.

– Будь спокойна, малышка. Я всегда успеваю вытащить.

Я смотрю на него с недоумением.

– А что, часто приходится? Или кормить женщин с ложки – твоё внефутбольное хобби?

Теперь Котов выглядит озадаченным.

– Слушай, а сколько тебе лет?

– У женщин не принято такое спрашивать, – огрызаюсь я. – Не заставляй меня звонить Инге и поднимать твоё досье. Девятнадцать?

– Мне двадцать два.

– Двадцать два – это, конечно, не девятнадцать, – тянет он задумчиво.

Я смотрю на него с сочувствием.

– Всё же про IQ выше среднего ты наврал.

– Ты же не девственница? – неожиданно спрашивает Котов, проигнорировав мою пику.

– Что за идиотские вопросы? – бормочу я, с досадой ощущая, как вспыхивают щёки. – Во-первых, это не твоё дело, во-вторых, это дело вообще не твоё.

– Да чего ты так засмущалась?

Звёздный жених с любопытством изучает моё пылающее лицо.

– Ну пусть не девственница, но мужчин у тебя точно было немного. Максимум два.

– Это ты по расстоянию между носом и верхней губой определил?

– Я такое сразу чувствую, – самодовольно изрекает он, вызывая стойкое желание снять тапок и хорошенько настучать ему по лбу.

– А давай-ка я перехвачу эстафетную палочку и тоже поведаю свои первые впечатления, – ядовито цежу я, смерив его взглядом. – Никто из тренеров не делал на тебя ставку. Природные данные у тебя средние, так что ты из кожи вон лез, чтобы пробиться в большой спорт. Уйти из него для тебя равносильно потере смысла жизни. На часах восемь вечера, а ты до сих пор торчишь здесь, беседуя с той, кто тебя бесит. Потому что даже это куда лучше, чем вернуться домой и остаться наедине с мыслями о том, что твоей спортивной карьере конец и максимум, что тебе светит – это шарахаться по второсортным шоу и сниматься в рекламе.

В повисшей тишине отчётливо слышен скрежет стираемой зубной эмали.

Под ложечкой неприятно сосёт.

И почему мой язык вечно прёт впереди мозгов?

Судя по пятнам, проступившим на щеках Котова, теперь он из вредности заставит меня торчать здесь до финала.

– Отличный получился разговор! – голос Егора-Игоря заставляет меня обернуться и уставиться на направленные на нас камеры. – Полный огня и противостояния! Столько искренности и задора! Тег «от ненависти до любви»… Зрители такое обожают! Артём, можно тебя на пару слов?

Глядя, как Котов, прихрамывая, плетётся к двери, я мысленно насылаю на него артрит.

То есть, всё это время Котов знал, что нас снимает камера, и намеренно расспрашивал меня о девственности?

Вот же говнюк.

10

Артём

– Ну как тебе первый съёмочный день, Тёма?

Рука Егора на моём плече и его тон заботливого бати заставляют меня поморщиться. Терпеть не могу, когда меня обнимают мужики, и тем более, когда они по-пидорски зовут меня Тёмой.

– Заебался улыбаться, – буркаю я. – Сейчас домой поеду.

– Ох, предчувствую, этот выпуск станет бомбой! Материал горячий, диалоги острые…

– «С каким животным ты себя ассоциируешь» – это острый диалог, по-твоему? – иронизирую, снимая с себя его ладонь. – Я до конца осознал, какую херню несу, только когда сказал её вслух.

– Это тебе только кажется, что херня. Ты же видел, участницы в восторге.

– Они были бы в восторге, даже если бы я достал член и стал мочиться на стены. И в восторге, кстати, не все.

– Ты про номер три говоришь? – на лице Егора появляется плотоядная улыбка. – Как уж там её… Есения?

Я киваю. Мысленно я зову её козой и никак иначе.

– Да пусть девчонка немного похорохорится, Тём. Для рейтингов это только плюс. Всем надоело смотреть на сборище Барби в приталенных платьях. А эта дерзкая номер три – настоящий взрыв. Она исчезнет, когда надоест тебе и зрителю, а пока понаблюдаем за ней, окей? – Егор успокаивающе хлопает меня по плечу, словно решение оставить Есению на шоу принадлежит именно ему.

– Она так взбесила меня сейчас, что я уже не уверен, что это хорошая идея, – ворчу я.

– Ты здесь царь и бог, Артём. Можно усложнить ей жизнь, натравив остальных участниц. Например, пустить слух, что номер три обманом инициировала встречу с тобой…

Я раздражённо кривлюсь.

– Я похож на того, кто будет мстить девчонке? Окстись.

– Это обычная в нашем мире профдеформация… – улыбнувшись, Егор виновато разводит руками. – Выжимать рейтинги из любого сюжетного поворота.

– Придумай что-нибудь другое. И, кстати, почему участницы постоянно бухают?

– Шампанское здесь только для того, чтобы снять волнение и помочь им вести себя раскованно.

– Короче, чтобы они не стеснялись выглядеть идиотками и делали шоу, – заключаю я.

Егор выставляет вперёд указательные пальцы.

– Бинго!

– Кристинке пить не давайте. Она после расставания со своим хером в загул ушла и едва в клинику не загремела.

– Ты так за неё переживаешь. Это любовь – не иначе.

Поймав себя на мысли, что искренности в его словах столько же, сколько в воплях участниц, растроганных моей приветственной речью, я смотрю на часы.

Половина девятого.

Коза права: я здесь слишком задержался.

– Я Кристину на шоу спецом подтянул, чтобы она снова в ящике засветилась. Мы оба из Мухосранска, в одном дворе росли. – Я протягиваю Егору ладонь. – Поехал я. Пришли видео, как смонтируете.

– Артём!

Я оборачиваюсь.

– Следующий эпизод – это индивидуальные встречи с участницами. Уже решил, кого пригласишь на свидание первой?

Я пожимаю плечами, хотя ответ уже знаю.

Первой я планирую выгулять дерзкую козу и до отказа напичкать её устрицами.

– Может, первой принесём в жертву девственницу? – на лице Егора играет мудацкая улыбка.

Я хмурюсь.

– Ты о чём?

– Ты понял. – Он подмигивает. – В выходные вся страна будет задаваться вопросом, сорвёт ли знаменитый футболист этот непорочный цветочек.

11

– Да, я год практикую интервальное голодание и чувствую себя прекрасно.

Попавшая в бедро косметичка заставляет меня поднять глаза и уставиться на Карину.

– Прости, я тебя не заметила, – она фальшиво округляет глаза. – Просто ты вся такая… серая…

Из серого на мне только спортивные шаровары, а это значит, что королева пожелтевших подмышек снова нашла повод меня задеть. Никак не может смириться, что не каждая обитательница гламурной общаги носит боевой раскрас в девять утра.

– У тебя снова несварение? – я сочувственно оглядываю её с ног до головы. – В доме полно свободных туалетов. Может, сходишь отрыгнуть желчь?

– Всем понятно, что тебя держат на шоу по чьей-то просьбе, – голос экзотичной красавицы звенит обвинением. – Но имей в виду, что твоя тактика долго не будет работать.

– Если называть тактикой умение не блевать из-за слабого вестибулярного аппарата, то здесь против меня ни у кого нет шансов.

Недоумение, написанное на лице Карины и двух её подружек-горгулий, заставляет меня ухмыльнуться.

– Много незнакомых слов, да? Ну ничего. Погуглишь, когда вылетишь из шоу.

Неизвестно, сколько времени мы могли бы кусать друг друга, если бы в гостиной не появилась Инга.

За секунды завладев вниманием присутствующих, она с видом стервы-преподавательницы озвучивает завтрашнее расписание: ранний завтрак, имиджевые интервью, встречи с психологом.

Я давлю зевок. Какая скучища.

– Есения.

Её взгляд из-под кошачьей оправы очков устремляется на меня.

По комнате проносится волна возмущённого шёпота, и куча неприязненных взглядов как один впиваются в меня.

Я нехотя отлепляюсь от дивана. С каких пор я стала такой востребованной?

– Шампанское не пила, скандалов не затевала, любовь к футболу не обрела, – шутливо рапортую я, коснувшись виска ладонью.

– Очень жаль, – сухо произносит женщина. – И раз уж тебе совсем нечем заняться, предлагаю заглянуть к визажисту. Ты договор читала? Мы снимаем сказку о любви, а не документалку о ядерной катастрофе.

– Как скажете, шеф, – весело отзываюсь я. – Люблю людей с чувством юмора.

– А я их терпеть не могу. Твой сарказм – это пикантная приправа в сладком бульоне, но советую не переборщить. На индивидуальных интервью постарайся не облажаться.

– Если бы я ещё понимала, что в вашем понимании «не облажаться».

– Ты прекрасно всё понимаешь, – отрезает Инга. – Продолжай быть крысой в окружении белок. В этом твоя фишка.

– Надеюсь, никто не ждёт, что я начну гадить по углам и грызть мебель?

– Ты снова перебарщиваешь. – Она холодно щурится. – То, что Артём купился на твою ершистость, не значит, что я в любой момент не дам пендаля твоей круглой заднице.

– А за комплимент спасибо! – Я с преувеличенным восторгом округляю рот. – Десятиминутная планка творит чудеса.

Припечатав меня неприязненным взглядом, Инга разворачивается на своих сучьих лакированных шпильках и уходит.

Я смотрю ей в спину, с упоением молясь о спасительном пендале, который отправит меня домой.

– Получила указания от злой мачехи?

Я поворачиваюсь, с настороженностью глядя на Лику, обладательницу тюльпана номер два.

По её доброжелательной улыбке сразу и не скажешь, что она пришла кидаться беличьими какашками.

– Вроде того, – я возвращаю ей улыбку, устав от имиджа злой оголодавшей крысы. – Напомнила, что моё лицо без косметики – это моветон, и нужно полюбиться зрителю.

– Я и сама успела устать от этой театральной постановки. Камеры всё записывают. – Лика быстро оглядывается. – Постоянно нужно следить, чтобы бока не вывалились и чтобы лишнего не ляпнуть. С другой стороны, любое слово может быть вырезано и использовано против тебя на благо рейтингов. Так чего напрягаться?

– Начинаю понимать, почему здесь каждый день торчит психолог, – смеюсь я, проникаясь симпатией к сестре по оружию.

– Ну, тебе бояться нечего. Я слышала, что говорил Егор. Ты понравишься зрителю.

– Вот те девчонки, – Лика кивает в сторону столпившихся возле Кристины, – все кости тебе перемыли. Так что это точно успех.

Сплетничают, что ты проект продюсеров шоу и тебе подсказывают, как себя вести, чтобы вызвать интерес.

Я прыскаю.

– Это глупости. Вот увидишь, что я провалю сегодняшнее интервью и уеду домой.

– Будет очень жаль, если так случится. Ты здесь единственная настоящая.

– Спасибо.

Я смотрю на неё с признательностью.

Приятно знать, что на шоу есть те, с кем можно поговорить без опасения захлебнуться ядом.

– Если тебе понадобятся консилер или хайлайтер – обращайся, – продолжает Лика. – Моя кровать находится по соседству.

– Понятия не имею, о чём ты, но если что – непременно обращусь. Со своей стороны могу предложить тебе Кубик Рубика.

Интересует ли мою новую приятельницу интеллектуальные развлечения, узнать не удаётся, потому что в гостиной появляется Игорь-Егор.

– Дамы!

Он хлопает в ладоши так оглушительно, что чувствительные белки от неожиданности могли запросто сходить под себя.

– Небольшое объявление.