11

Алан

Я смотрю, как Ярослава, без умолку болтая о своем плоскомордом питомце, дожевывает последний кусок пиццы, и ловлю себя на странной мысли о том, что она меня… умиляет, что ли. На влечение к ней как к женщине это ощущение, конечно, совсем не дотягивает, как и не дотягивает ее настоящий образ до того, какой я ее представлял в своих снах. Ангел в моем воображении была хрупкой и воздушной, непостижимой загадкой, этакой нимфой, при столкновении с которой моментально сносит голову.

Девчонка, сидящая напротив, не такая. С Ангелом она схожа только внешностью, а остальное: манеры, жесты, тембр голоса и ее размышления – очень… Не могу подобрать слово… Приземленные, наверное. Хотя обаяния она не лишена. Кажется, не будь меня рядом, она могла бы продолжать также смеяться собственным рассказам, задорно скаля зубы. Я давно потерял нить нашей беседы и полностью отдался наблюдению. Несмотря на грубоватую простоту, мне импонируют ее непосредственность и искренность. Я привык к девушкам, что называется, с двойным дном. Они блюдут то, что они говорят, как себя ведут, во что одеты – то есть ждать подвоха не приходится. Это норма современного общества. Ярослава – другая. Не слишком утруждает себя в том, чтобы быть тактичной, не пытается подбирать слова, не волнуется, какое впечатление произведет. Сначала меня это раздражало, а сейчас втянулся. Интересно за ней смотреть, как за существом с другой планеты.

– Ты там не сильно опьянеешь? – неожиданно спрашивает Ярослава, выразительно глядя на полупустую бутылку в моей руке.

– Думаешь, меня размажет с литра пива? – иронизирую я, сам того не замечая переключаясь на свойственный ей грубоватый сленг. – Я же не сорок килограмм вешу.

– Так ты в клубе еще два стакана крепыша выпил, – не сдается она.

Мысленно я переношусь на два часа назад и вспоминаю: да, было еще два бомбей-сапфира. Так, стоп. При ней я пил только один. Получается, она меня раньше заметила и наблюдала?

Но вслух я этот факт не озвучиваю и предпочитаю уточнить:

– У тебя с этим какие-то проблемы?

– Просто не люблю пьяных. Некоторые такими придурками становятся, стоит им пробку понюхать. Был нормальный человек, а в следующую минуту дебил.

Меня забавляет ее наивность. Нет, допустим с «хорошестью» она не прогадала и в моей компании ей действительно ничего не грозит, но она-то ведь об этом не знает. Ночью приехала в квартиру к незнакомому парню и запоздало взялась калькулировать промилле. Наивность, это еще мягко сказано.

– Об этом тебе стоило подумать до того, как ты напросилась ко мне на пиццу с пивом, – усмехнувшись, я подношу ко рту пиво. – Я трезвость блюсти не обещал.

Я почти жалею о своих словах, потому что она вдруг выглядит странно потерянной: взгляд напрягся, ладони спрятала под стол. Испугалась, что начну распускать руки? Наверное, переборщил с иронией. Я совсем не хотел ее пугать, даже если испугаться разок ей бы не помешало для собственного же блага.

– Не нервничай, Яся, – добавляю я как можно мягче. – В любой момент, когда захочешь, я вызову тебе такси до дома.

– Просила же не называть меня Ясей! – огрызается она, моментально заставляя пожалеть о своей сиюминутной слабости.

Определенно, ей палец давать нельзя. Откусит по самое плечо.

– У тебя ужасный характер, ты в курсе? Может, и хорошо, что ты не планируешь семьей обзаводиться.

Вот парадокс. Когда я пытаюсь быть с ней обходительным – гневно фыркает, но стоит не по-доброму съязвить как сейчас – расплывается в улыбке.

– Можно подумать, если я сейчас поманю тебя пальцем, ты не забудешь о моем ужасном характере. Вы же все одинаковые.

Такой самоуверенности я могу только поаплодировать. Единственное, что ее оправдывает – это то, что она родом отсюда. Приди она на любую модную тусовку в Питере, ее гонор бы значительно поубавился. Красотой меня точно не удивить, особенно с учетом того, что я к началу второго курса половину ведущего модельного агентства перетрахал.

– И чего ты там втихую гримасничаешь?

– Умиляюсь твоим рассуждениям, – скромно замечаю я, не планируя посвящать ее в свои рассуждения. Кто-то за этим столом должен иметь чувство такта.

– Подойди, – вдруг требует Ярослава, прищурившись. – Покажу кое-что.

– Что? – насторожившись, спрашиваю я.

– Узнаешь. – Откинувшись на спинку стула, она манит меня пальцем. – Иди сюда, не бойся.

Застыв, словно истукан, я смотрю на ее бледно-розовый ноготь. Меня словно по голове ударили. За исключением непрезентабельной окружающей обстановки, это один в один кадр из моего сна. Если она сейчас предложит обниматься, то я, вероятно, начну ходить в церковь.

Я ведь не могу просто остаться сидеть, не узнав, что может случиться дальше. Ну не может быть столько совпадений… Многоэтажка эта, встреча с ней и эта фраза.

Отодвинув стул, я встаю и подхожу к ней. Происходящее не до конца ощущается реальным – я словно попал в параллельное измерение, в котором действуют другие законы. Сейчас я готов поверить во что угодно. Даже в то, что при желании смогу оторваться от пола и сделать пару шагов по воздуху.

– Что? – мой голос звучит неузнаваемо, тихо и хрипло.

Задрав голову, чтобы встретиться со мной глазами, Ярослава делает знак, чтобы я наклонился. Я наклоняюсь, останавливаясь в полуметре от ее лица. Чем она пахнет? Не похоже, чтобы туалетной водой. Свежестью какой-то и отдаленно – то ли черемухой, то ли сиренью. В общем, весной.

– Ближе, – шепчет.

Я невольно задерживаю дыхание, когда послушно опускаюсь к ее виску. От необычности этого момента сердце начинает колотиться быстрее.

Ее тепло-ореховые глаза на секунду касаются моих, а дыхание неспешно перемещается на мою щеку. Это странно, но в этот момент мне хочется закрыть глаза.

– Сказала же, – ласково шепчет она, щекоча волосами мое ухо. – Поманю тебя пальцем – и плевать тебе станет на мой характер. Ты же разве что на задние лапки не встал.

Мне стоит усилий, чтобы осмыслить суть услышанного – я слишком плотно заперт в вакууме своих ощущений. Кажется, она просто нашла очередной способ надо мной поиздеваться. Но сейчас мне плевать. Я слишком загипнотизирован этим моментом и тем, какая роль мне в нем отведена.

– Все, эксперимент подошел к концу, – язвительно произносит она, отстраняясь. – теперь можешь возвращаться на место.

Меня совсем не трогает снисхождение в ее тоне, как и тот факт, что я в очередной раз выгляжу полным лохом. Пальцы сами находят ее подбородок и тянут вверх, а тело напротив стремится вниз: к ней, в нее. В этот момент она, наверное, думает, что я обычная напившаяся скотина, пустившаяся в пьяные приставания. Ошибается. Я впиваюсь в ее губы не потому, что рассчитываю на секс с ней. Я делаю это потому, что не могу иначе.

12

У нее теплые мягкие губы со вкусом той самой весны, который не смогла перебить безалкогольная Корона. Крепче сжав ее подбородок, я жадно скольжу между ними языком в попытке распробовать как можно больше. В эти секунды мне даже не важно, сделает ли она то же самое в ответ. Мне просто хочется узнать, какая она без всей этой уличной шелухи. Что, в конце концов, в ней есть такого, отчего она так долго преследовала меня.

Следует легкий толчок в грудь, раздраженное мычание. Ярослава предприняла попытку меня оттолкнуть. Машинально мотнув головой, я перемещаю ладонь ей на затылок и тяну вверх, чтобы заставить подняться. Лязгает ножка стула, дребезжит стол, но через секунду ее грудь приклеивается к моей.

Подсознательно я готов к тому, что она огреет меня кулаком или прокусит губу: я, в конце концов, напал на нее без предупреждения и не остановился даже после выраженного протеста, – но совершенно не жду того, что спустя несколько секунд она вдруг обнимет меня за шею и с жаром, не меньшим, чем я, ответит на поцелуй.

От неожиданности в мозгах коротит. По отдельности плюс и минус в батарейке не дают ничего. Ток возникает лишь при их непосредственном контакте, как сейчас. Ее язык минус, мой – плюс, ну или наоборот. Если изначально я потянулся к ней, ни на что не рассчитывая, то сейчас меня накрывает чистейшая первобытная жажда. Засунуть руку ей между ног, сжать ее задницу. Разложить на этом хлипком столе. Раздеть, подмять, проглотить. Увидеть самое честное выражение ее лица.

Запускаю ладонь ей под футболку. Гладкая кожа, выступающие бусины позвоночника, острые лопатки. Лифчика нет. Если совсем немного завести руку вперед, смогу почувствовать ее соски. Если твердые – значит, возбуждена не меньше, чем я. Хотя ее учащенное дыхание, граничащее со стонами, говорит само за себя.

Ярослава была права. Плевать мне сейчас на то, как сильно она далека от идеала, который я себе нарисовал. Пока она молчит, целовать ее и касаться – идеально.

Опустив ладони ниже, я делаю то, что хотел с первого дня нашего паршивого знакомства: сдавливаю ее задницу. Кровь окончательно отливает от головы и сокрушительной волной устремляется в пах. Самое насущное желание сейчас – это снять с нее джинсы и увидеть, как она выглядит без них. Заблаговременно возникшая перед глазами картина лишает меня терпения: я машинально ощупываю пояс на ее джинсах в поисках пуговицы.

– Эй… – бормочет Ярослава и, резко отстранившись, выдает уже громкое и полноценное: – Эй! Ты совсем оборзел?

Я был бы рад, если бы такое скорое возвращение на землю избавило меня возбуждения, но этого, увы, не происходит. Глядя в ее сверкающие от возмущения глаза, я по-прежнему испытываю сильнейшую тяжесть в паху и плюсом к нему – острое разочарование. Оборзел? Разве не ты только что стонала мне в рот?

– Когда двое по обоюдному желанию целуются ночью в пустой квартире, нельзя исключать возможность секса, – медленно выговариваю я, пытаясь привести в норму сбившееся дыхание.

– Так это ты сам на меня набросился! – рявкает Ярослава, обнимая себя руками. То ли от гнева, то ли смущения ее щеки покраснели.

– Слушай, прекрати на меня орать. Насиловать тебя я в любом случае не собирался, – для убедительности я демонстрирую ей поднятые вверх ладони. – Но, справедливости ради, замечу, что не стоит проворачивать фокусы с «подойди ко мне», если ты хотела спокойно и дальше продолжать есть пиццу.

– Ты же не животное вроде, – раздраженно бросает она, поправляя футболку. – Должен уметь держать себя в руках.

Я заставляю себя отвернуться к окну, чтобы просто ненароком не нагрубить ей. Ей то ли действительно сильно везло по жизни, то ли она сейчас сильно притворяется. Поцеловал ее, допустим, я сам, но все, что было до и после – произошло благодаря ее непосредственному участию.

– Вызову тебе такси. Завтра вставать рано.

Серьезно, сколько можно? Даже у нее с воспитанием пробел – пусть, по крайней мере, перестанет спускать на других всех собак. Могла просто сказать «не надо» – и все бы закончилось. А то заверещала так, как будто я школьнице членом из-за угла помахал.

– Не надо только отмазки придумывать, – фыркает она, сгребая со стола сумку. – Сама уеду.

Замечательно. Каким-то образом ей удалось заставить меня почувствовать себя скотиной за то, что выставляю ее из квартиры именно сейчас. Будто бы причиной послужило не ее привычное хамство, а то, что она, как принято говорить, «не дала».

– Не торопись, я еще машину не вызвал, – говорю я, слыша как она с грохотом обувается в прихожей.

Ответом становится молчание. Стиснув челюсть, я выхожу за ней следом и начинаю обуваться. Провожу. С этой дурехи станется ночью пешком прогуляться.

– Адрес говори.

По сверкнувшему взгляду Ярославы вижу, что ей не терпится меня послать, но она неожиданно называет улицу и номер дома и сразу же хлопает дверью.

Пару секунд я стою в растерянности, а потом делаю то, что будет наиболее уместно в сложившейся ситуации: снимаю блокировку с мобильного и вызываю такси. Чем я все это заслужил? Выслушал кучу нелицеприятного, схлопотал в челюсть, а по итогу ощущаю себя главным злодеем вечера.

Приложение уведомляет меня, что машина подъедет через две минуты. То есть, большого смысла спускаться за ней нет. Вздохнув, начинаю разуваться. Говорят, ты заскучал в Иркутске, Алан? Получи долгожданное развлечение.

13

О том, что Ярослава благополучно добралась до дома, я узнаю уже лежа в кровати. Даже от душа отказался, несмотря на то, что он бы помог снять последствия стояка. Состояние… Странное, как и все, что происходит со мной в последнее время. Отчасти раздраженное из-за идиотского окончания вечера, а отчасти взбудораженное. Есть из-за чего. Девчонка, которая являлась мне в снах, заговорила знакомыми фразами, а полчаса назад я чуть не поимел ее на кухне того самого дома.

Стоимость поездки составила двести двадцать семь рублей, – услужливо информирует приложение такси. Бюджетно.

«Не забывай еще про пиццу и пиво», – насмешливо подсказывает внутренний голос. Он у меня тот еще сноб.

Поставив телефона на зарядку, я нащупываю на стене выключатель, чтобы погасить свет. Темнота обволакивает глазные яблоки, включая нарезку свежих кадров: теплые карие глаза, легкий пушок на скулах, серебряное колечко, поблескивающее в ухе. Следом подключается и звуковое сопровождение: скрежет стула, влажный звук поцелуя и тихое постанывание.

Поморщившись, я поправляю твердеющий член. И что теперь с этим делать? Как в школе передергивать?

Звук раздавшегося телефонного звонка в этот момент становится таким неожиданным, что я вздрагиваю. Все мои друзья успели привыкнуть к шестичасовой разнице во времени и едва ли стали бы звонить так поздно. Значит, остается один вариант. О себе решил напомнить отец.

– Да, Григорий Сергеевич, – с преувеличенным почтением произношу я, садясь на кровати. – Чему обязан в столь поздний для нашего захолустья час?

– Все шутки шутишь? – звучит как обычно недовольный голос. – Рад, что хоть кто-то в нашей семье пребывает в хорошем настроении. Ты билеты домой взял?

Уже в который раз жизнь намекает мне, что нужно быть осторожнее со своими желаниями. Хотел разыскать Ангела – разыскал на свою голову. Гадал, как избавиться от стояка – отцу всего парой фраз удалось вмиг его обезвредить. Он мог бы читать лекции в клубе анонимных сексоголиков, за секунды превращая их в импотентов.

– Нет, пока не взял. Но если ты соскучился – навещай. Кажется, здесь на балконе где-то лежит раскладушка.

– Ты когда прилетишь обратно? – бестактно проигнорировав мое щедрое предложение, рявкает отец. – Месяца валяния дурака не хватило? Тебе в следующем году тридцать исполняется, а за тобой до сих пор, как за ребенком, нужно бегать.

– Очень хорошо, что ты вспомнил про мое скорое совершеннолетие, – все в той же издевательско-учтивой манере отвечаю я, делая вид, будто весь этот разговор не выводит меня из себя. – Хороший повод наконец перестать причинять родительскую заботу.

– Молодец. Язвить у тебя отлично получается. Не зря я деньги на твое образование и бизнес-школы тратил.

Я машинально запускаю пальцы в волосы и дергаю их, чтобы болью отвлечься от растущего гнева. Каждый раз он говорит одно и то же. Неужели чего-то пооригинальнее не мог придумать? Например, напомнить, что благодаря его щедрости у меня есть крыша над головой и не приходится спать в переходе с бомжами. Хоть какое-то разнообразие.

– В Иркутске час ночи. Давай завтра продолжим наш увлекательный разговор.

– Алан! – грохочет отец, давай понять, что сворачивает этот бесполезный разговор. – В конце недели будь дома. Предстоит серьезный разговор о твоем будущем. Отговорки не принимаются. Услышал меня? Все, маме трубку передаю.