Читать книгу «Убить еврея» онлайн полностью📖 — Аль Джали — MyBook.
image
*****

За пару дней он сделал работу, от которой отверчивался три месяца – дописал две статьи в журналы, прописал блок рекламных роликов фирмы, производящей соки, придумал слоган и лого для очередных мелкотравчатых выборов и концепт под это дело. Конечно, это можно было считать халтурой и, если честно, таковой она и являлась. В «цивилизованном мире» каждым пунктом этого списка занимался бы соответствующий отдел. «– Но, – подумал Артём, с удовольствием отключая комп, – мы, слава Богу, в ином измерении. И получилось неплохо». Способность к языкам – он знал семь и постоянно что-то прибавлял к списку – давала возможность жить как «птички небесные», не задумываясь о хлебе насущном. Плюс связи отца в глобальном мире. Так что Артём, хоть и не числясь в штате ни одной, был фактически постоянным корреспондентом нескольких солидных изданий в Европе и Америке. Ко всему прочему, это давало возможность путешествовать по миру на неплохие командировочные. Впрочем, он и так не был стеснен в средствах – на его 18-тилетие отец открыл на его имя счет в одном из швейцарских банков. Не только из пижонства, просто, он жил в Швейцарии.

Довольно насвистывая, Артём спустился вниз, оседлал своего мерина и решил, что вечер проведет, как Бог на душу положит – не планируя.

Очевидно, у Господа было не лучшее настроение, потому что на светофоре в мерин Артёма сзади кто-то ткнулся. Он выскочил из машины и пришел в себя, уже когда его оттаскивали от водителя злосчастной хонды. Но он умудрился-таки вывернуться и достать гада. Дальнейшее покрыл туман.

Когда Артём открыл глаза, оказалось, что он лежит на асфальте. Мокрый – видимо его приводили в чувство, обильно поливая водой. На рубашке была кровь. Рядом стояли два автоинспектора. С фальшивым участием они помогли ему подняться и затребовали права. Кряхтя, Артём вытащил их из бардачка и протянул менту. Тот после трех взглядов на Артёма и на фото с усмешкой изрек: «Понятно. А доверенность у вас есть?»

– Какая? – удивился Артём.

– На вождение машины, – как тупому медленно сказал гаишник.

– Издеваетесь? Я дал вам права, – рявкнул Артём и услышал: «Дал. Только не свои. Может, ты угнал машину»?

– Да, вы внимательней посмотрите. Это же я! И машина моя и права. Читать не умеете?

– А ты не хами, вмешался второй блюститель порядка. И читать умеем, и фото разглядывать и пальчики снимать. И не лезь на стенку, лезь в машину. Нет, не в эту, в нашу.

Когда его впихивали в полицейскую ауди, он случайно посмотрел в боковое зеркало и понял. Это опять было то самое чужое лицо! Оно настолько не имело ничего общего с его собственным, что он понял скепсис ментов. Удивительно еще, что этот циничный изгиб губ не вывел их из себя.

Напряжение спало. Артём обмяк и позволил впихнуть себя в салон. По дороге менты рассуждали о дураках, которые вместо того, чтобы полюбовно решить проблемы – ведь царапина на машине была пустяковая – лезут в драку. А самое, мол, смешное, что владелец хонды не отрицал своей вины и готов был возместить ущерб, но глупый и грубый угонщик, Артём, то есть – встал на рога. До чего оборзел народ! Артём изо всех сил держал себя в руках, чтобы не встрять в диспут.

Наконец, они доехали до отделения и Артёма повели по коридору. Неожиданно его ослепила вспышка. Вместо того, чтобы зажмуриться, он, почувствовав, что его тело готово к прыжку, еще шире распахнул глаза. Еще одна вспышка и… Рывок Артёма и железная хватка мента на его плече произошли практически одновременно. Один из ментов, ругаясь, поволок Артёма дальше, впихнул его в какой-то закуток и, заперев дверь, прогромыхал по коридору. Бросившись на кровать, Артём слушал брань второго, что-то орущего – видимо, фотографу.

*****

Артём открыл глаза. Невообразимо тощий полицейский тряс его за плечо, гудя, что не время дрыхнуть, его давно ждут. Артём встал, чувствуя необыкновенную ясность в голове и общий прилив сил.

«Доброе утро, – улыбнулся он и добавил, – Веди меня, Вергилий». По дороге он почему-то вывернул куртку наизнанку, отметил, что без носок и перестал думать. Через пару минут они оказались в кабинете следователя, который что-то весело говорил по телефону. Кивком он предложил Артёму сесть и кивком же отпустил Тощего. Все еще продолжая разговаривать, он глянул в лежащее перед ним «дело», поднял глаза на Артёма, снова опустил их в бумаги, опять посмотрел на Артёма, и… благостное выражение его лица стало деревенеть. Артём понял, в чем дело и изо всех сил постарался «не менять лицо». Наконец, следователь завершил телефонный разговор, но начинать беседу с Артёмом не спешил. Он выпятил нижнюю губу, скосил на нее глаза, что-то чиркнул в компе, снял трубку и попросил, чтобы сержант Епремян зашел к нему. Пока он все с той же выпяченной губой что-то строчил в компе, Артём пригладил волосы, заправил рубашку, словом, попытался привести себя в приличный вид. Наконец дверь открылась, и с преувеличенно почтительным: «Разрешите?», на пороге возник один из давешних копов. Следователь кивнул, продолжая что-то остервенело выстукивать на клавиатуре.

– В Сети, что ли? – подумал Артём, отмечая, как вянет «преувеличенная почтительность» копа, которому так и не было предложено сесть. Видать, не простые отношения в команде, подумал Артём и услышал: «Ну?».

Они оба – Артём и коп одновременно посмотрели на следователя. – Ну, повторил тот, взглянув на Епремяна, – как прикажете понимать?

– Что? – спросил тот. Следователь вздохнул, обозначая, с каким человеческим материалом ему приходится работать, и спросил: «Вы знаете этого человека?»

Коп посмотрел на Артёма, который не преминул придать своему лицу выражение блаженного идиотизма, чтобы окончательно сбить бедолагу с толку. Епремян, чувствуя, что над ним издеваются, набычившись, буркнул: «Нет!». – А какого черта вы его задержали? – спросил следователь, рукой подзывая к себе Епремяна и подвигая к нему «дело». Тот посмотрел в бумаги, потом на Артёма, потом в бумаги и побагровел: «Он был другой». Следователь демонстративно вздохнул: «Епремян, вслушайтесь в свою фразу: „ОН БЫЛ ДРУГОЙ“. Он и другой – взаимоисключающие понятия. Ясно?»

– Да, – буркнул Епремян, судя по всему, решивший, что чем раньше он отсюда уйдет, тем лучше.

– А мне вот не ясно. Ни-че-го! – мстительно объявил следователь. – Если это Артём Мамьян, а это он и есть, ибо соответствует фото на правах, то, за что его задержали? В рапорте написано о хулигане, который угнал машину Мамьяна, а на фото, сделанных журналистом, который черт-те как оказался здесь, совсем другое лицо. Если же это один и тот же человек, то почему вы говорите, что не знаете его? Не говоря уж о том, как на месте хулигана-угонщика в камере оказался Артём Мамьян? Ладно, – еще раз вздохнул он, поняв, что от его вопросов мозги Епремяна вряд ли стали работать интенсивней, – идите.

Когда за Епремяным закрылась дверь, следователь снова выпятил губу, потом втянул ее и изрек: «Ну?». Артём развел руками. Следователь вздохнул. Дверь без стука открылась. Вошедший начал говорить на английском, дошел до стола, пожал следователю руку, бросил взгляд на бумаги на его столе, и спросил: «Что за Тутанхамон?». Не дожидаясь ответа, он передал следователю пакет и вышел. Следователь с минуту рассматривал фото на своем столе, потом сказал: «Тём, я, что, так изменился»? Артём, который после Тутанхамона начал медленно покрываться потом, выбросил себя в реальность, отметив, что фраза следователя была какой-то женской. Тот ухмыльнулся и сказал: «Впрочем, не будь здесь написаны твои имя-фамилия, я бы тоже тебя не узнал».

– Котик! – подскочил Артём. – Надо же! Черт! Сколько лет прошло! Я же в классе шестом уехал. Черт, и где встретились!

– Да, уж, – улыбнулся тот в ответ, – и. главное – как! Точнее, как всегда на поле боя.

– А что с Алкой?! – это они сказали одновременно и рассмеялись, уже не сдерживая себя.

– Ладно, брат, – сказал Котик, – формально у нас к тебе претензий нет, Передай, пожалуйста, стакан и папку. Спасибо. Пойдем, посидим где-нибудь. Да, вот здесь распишись. Никуда не уезжаешь? Если что, я позвоню, зайдешь, да? ОК, пошли.

– Слушай, Котик, а можно я возьму одно фото…. Тутанхамона?

– Хочешь ему…

– Нет, просто интересно.

– Ты, что, знаешь его? Ладно, только обещай без самодеятельности. Бери.

Они вышли.

*****

Мишка – знакомый дизайнер – отсканировал фото «Тутанхамона», которое дал ему Артём, рядом поместил фото с изображением настоящего Тутанхамона и резюмировал: «Фигня».

– Ладно, – вздохнул Артём, – давай, нахлобучь на моего фараона атрибуты с настоящего и, вообще, поколдуй над лицом. Он курил, изредка давая Мишке ЦУ (ценные указания), на которые тот фыркал, хотя и внедрял. Наконец, не выдержал: «Бред! Не притягивай за уши. Совсем другое лицо». Артёму ничего не оставалось, как согласиться. Он вышел от Мишки, думая о том, почему его так заклинило на Тутанхамоне. На мобиле прорезался номер Котика. Артём вздохнул, понимая, что хорошего ждать не стоит. Нарочитое безразличие в голосе следователя, приглашавшего выпить пива, не обмануло. Приглашение было не из дружеских, а из тех, от которых нельзя отказаться.

После обмена репликами о джазе – обязательными в ереванском кафе «Поплавок», Артём сказал: «Братан, конечно, чем лучше актер, тем длиннее он держит паузу, но, давай не будем играть в Раскольникова и Порфирия Петровича».

– Я сличил отпечатки пальцев, – сказал Котик. И потому, что он обошелся без предисловий, и сам его тон не оставляли сомнений – он в шоке, но иллюзий о «сотрудничестве» не питает. Артём закурил: «Мне нечего тебе сказать». Котик кивнул, словно подтверждая, что иного не ждал и положил перед ним распечатку. На одной был «Тутанхамон» – снимок, сделанный журналистом с Артёма в коридоре ментовки, на другой – фото настоящего с барельефа с изображением фараона.

– Тутанхамон, – выдохнул Артём.

– Эхнатон, – поправил Котик, – Он же – Аменхотеп, он же муж небезызвестной Нефертити, он же – великий реформатор, он же…

– Черт! – Артём со злостью раздавил в пепельнице окурок, – а меня заклинило на Тутанхамоне.

– Стандарт мышления, – без иронии и превосходства сказал Котик, – Лицо на фото было фараонское, а самый хрестоматийный для большинства – это Тутанхамон. Поэтому Алекс так отреагировал. А в тебя засело. Значит, и тебя…

Мобильник Артёма заверещал, сообщая о месидже от Ады. Артём прочел: «Эхнатон». Она переслала и фото.

– Ведьма, – сказал Артём, – а она откуда взяла?

Пока он думал, говорить об этом Котику или нет, тот, перегнувшись, будто за зажигалкой, посмотрел картинку.

– Ну, – безлично произнес он.

– Мистика какая-то, – сказал Артём, – все равно, ты мне не поверишь. Хочешь, засади, хочешь, оштрафуй – делай, что хочешь, но я не знаю, что тебе сказать.

К его удивлению, Котик не стал настырничать. Допил пиво, похлопал саксофонисту, бросил какую-то незначительную реплику по поводу «Поплавка», где уже собираются не эстеты, а чёрт-те кто и сказал, что ему пора. Даже не предупредил, чтобы Артём позвонил, если что надумает. Это было особенно плохо. Они сухо простились.

Артём заехал на базар, купил веник, отправился в цветочный магазин и попросил упаковать «букет» так, чтобы содержимое стало понятно только после того, как снимут обертки. Взял в супермаркете кучу разных орешков, сухофруктов, отличное гранатовое вино и отправился к Аде.

Выражение ее лица при виде шикарно упакованного букета – Артём никогда не дарил цветы – из индифферентного стало удивленным. Правда, с плохо скрываемой радостью, за которой читалось: «Я сломала его». Приняв пакет, она отправилась на кухню. Артём занял место у окна, понимая, что в этом случае прагматичная Ада вряд ли швырнет в него что-то тяжелое, способное разбить стекло. Но она опять обманула его ожидания. Вошла с подносом, на котором были вазочки со всякой принесенной им дребеденью, вино, бокалы и ваза с веником. Веник, кстати, смотрелся в букете неплохо. Расставила все на столе. Он разлил вино, она попросила включить музыку. Выпили. Заговорили о пустяках. Артём почувствовал, что ему не по себе. Случайно поймал взгляд Ады – ухмыляющийся. Она поставила на стол старинный потрясающей работы графинчик и усмехнулась уже открыто.

– Отравила, – понял он и, собрав последние силы, двинулся к выходу.

– На кушетку, – услышал он и вырубился.

*****

Мальчик заглянул в комнату и увидел на кушетке маму. Рядом стоял какой-то дядька и что-то над ней делал. Никогда! Никогда мальчик не видел на ее лице такого выражения блаженства. А он ведь всегда старался угодить ей! Он так старался, но она всегда оставалась печальной, изредка улыбаясь так, словно это причиняло ей боль. И вдруг какой-то гнусный дядька, и эта его поза над ней и… испуг в глазах мамы, когда она поймала взгляд сына и… дядька, обернувшийся, чтобы увидеть, что ее так напугало. Если бы дядька не обернулся, может, все не было бы так ужасно. Может, не произнеси он: «Не бойся!», все кончилось бы иначе. Но он обернулся и сказал эти слова, потом его отшвырнуло к стене, что-то хрустнуло в шее и…

*****

Артём открыл глаза, когда сердце готово было вырваться через его хрипящий рот. Он сжал губы, усилием воли загоняя его обратно, смахнул пот с глаз и увидел ведьму. Впервые в жизни в ее глазах читался страх.

– Боишься? – прошипел Артём и сделал попытку встать. Не получилось. Ада протянула ему бутылку негазированной воды, и он выхлебал весь литр. Она села на подоконник в своей любимой позе, закурила и, глядя в окно, сказала: «Я ничего тебе не подсыпала. Флакончик показала так, чтоб побесить… за веник. Я не ждала, что тебя… что ты…»

– Боишься? – повторил он мстительно, словно, впервые за многое время, пробуя на вкус это запретное омерзительное слово.

– Да, – сказала она, – И что? Что страшного в том, что можно испугаться? Почему ты так реагируешь? Ты реагируешь на слово или на состояние?

– Отвянь, – вяло сказал Артём, – если ты скажешь, что не рыскала в моем подсознании, значит, это не первая твоя ложь. Тогда… Все.

– Испугал! – вздернула она брови, но, вспомнив, что слово под табу, извинилась: «Ладно, забудем. Я пробовала порыскать. Это…

– Это все равно, что оглушить девушку и изнасиловать, – перебил он, зная, что «изнасиловать» – под ее личным табу, как «не бойся» – под его. Это было низко, но он жаждал низости. Она даже не поморщилась: «Это было единственное, что я могла сделать – ты хрипел, тебя на метр подбрасывало над кушеткой. Я боялась, что „Скорая“ не успеет. Надо было что-то делать – это на уровне профессионального рефлекса».

– И?

– Ты, хотя бы перестал подпрыгивать.

– Что ты увидела? – грубо перебил он и повторил. – И?

– Думаю, он – мальчик, все не так понял.

– Дура! – резюмировал Артём. Встал, пошел в душ, оделся и вышел.

Пол ночи он колесил по городу, заходил в бары, снял проститутку, опять пошел по барам. На автопилоте доехал до дому. Вошел в квартиру и, не раздеваясь, упал на диван.